Делец

Встреча, которая не могла бы быть письмом

      После нуля солдаты разошлись по казармам, потому что уже два часа как был отбой. Завершение вечера, когда командиры базы дали понять, что все не зря и не впустую, привело народ в немного блаженное чувство выполняемого долга, настоящего братства и справедливости. А Зоуи после нуля сидела перед Борхой и рассматривала, как на белой коже прямо изнутри начинают наливаться чернотой сначала отдельные точки, пятнышки, постепенно образующие длинную полосу, ведущую к самому запястью. Появление следа метки на руке никак не ощущалось на коже, как будто ничего и не было. Были в кабинете еще два капитана, как свадебные свидетели присутствовали при том, как ритуал клятвы повторялся.              Контр-адмирал закурил, стоя перед окном, которое выходило на остров. Неподвижность тихой ночи нарушалась только редкими караулами, что само по себе было удивительно. Зоуи была уверена, что база спилась примерно вся целиком этим вечером. Ей самой как виновнице торжества вообще хотелось бы лежать пьяной в канаве и потом отсыпаться суток так четверо, прежде чем ей напомнят про ее обязанности, но Че напомнил про них еще в обед и посоветовал почти дружески: у нее не будет времени на праздник, но он клянется ей все возместить.              — Мы должны отплыть завтра утром, — сказал Че.              — Корабль готов, — отозвался капитан Эфирь, Зоуи покачала головой.              — Отплыть куда? — спросила она.              Че обернулся.              — На Санрайз, — сказал он буднично. — Гласс, у тебя куча дел перед отплытием. Дай руку.              Че смотрел, как след клятвы въедается в кожу. А в его словах Зоуи убедилась. В семь утра корабль Че Борхи должен был отправиться в море. Коммодором на этом корабле должен был быть Гэри Джи. Зоуи заняла его место, и это никого не удивило. Все бы ничего если бы это был патруль, задачи которого сводились бы к привычному разбою с одобрения справедливости — к нему Зоуи уже начинала привыкать, но Че Борха шел не столько в патруль.              Че Борха в этом плавании не просто будет кататься по морю в поисках подонков — если эта часть вообще предусмотрена. Че Борха в этом плавании, в первую очередь, должен встретиться с двумя людьми: неким Алленом и неким Лазуритом, обговорить их дела и планы и согласовать их видение моря, а после сопроводить их на Санрайз. А Санрайз маячил впереди на горизонте трех недель, и за те два часа, что она говорила с контр-адмиралом, Че даже не потрудился спросить, нужно ли ей приглашение. Зоуи еще подумала, что это просто невежливо с его стороны, но когда она уходила, он все-таки поставил ее в известность:              — Ты будешь на Санрайз со мной.              У Че были дела, да такие дела, для которых нужен коммодор с меткой, который знает, что происходит в море, который имеет влияние на пиратов и который знает, как ими управлять. Если бы Зоуи не сковывала одна очень неприятная клятва не болтать, она бы все это уже на утро бы благополучно выложила в изящном рапорте стихами Момонге и была такова.              Но Зоуи стояла, не выспавшись, с похмельем, в страшно дурном расположении духа в чертовой тюрьме, подпирала боком решетку над спящим сидя человеком, закованным в кайросек. Его тюрьма напоминала полупустые камеры шестого уровня Импел Дауна. Сам пират сидел на полу, опустив голову, задремав, несмотря на то, что его положение не предполагало отдыха. Кандалы перехватывали его запястья над головой и были закреплены на тяжелых цепях. Одно предплечье было туго перетянуто бинтами. Повязка намокла темным пятном от крови с его раны, которая за неделю не затянулась даже немного и продолжала кровоточить.              По договоренности Борхи со Штабом Эль Фанту предстояло провести здесь некоторое количество времени, прежде чем быть доставленным в Норт блю, где он должен будет принять публичную казнь в родной стране: такие были договоренности у Штаба, династии и G-11.              Одно но. У Че Борхи на Эль Фанта были другие планы. Планами Че Борхи на заключенных занимался Гэри Джи.              Зоуи знала, он давно не спит. Во всяком случае, последние несколько минут точно. Может быть, он вообще не спал ночь или проснулся от того, как она запнулась об один из порогов.              С человеком, который не спит, проще разговаривать. Эль Фант не то что бы горел желанием разговаривать, но Зоуи выглядела абсолютно измученной пьянством и притащила с собой бутылочку рома опохмелиться.              Когда пробка с бутылки упала с резьбы и ударилась о камень, пират все-таки открыл глаза. Пробка закатилась в камеру и остановилась у него сложенных по-турецки ног. Он поднял голову.              — Добрейшее утречко, — сказала Зоуи. Пират скривился, ничего не сказал. — Знаешь, вице-адмирал Гарп виделся с Роджером в тюрьме перед его казнью. Любопытно, да?              — Метишь в вице-адмиралы?              — Метишь в короли пиратов?              Зоуи сняла с ремня связку ключей, перебрала их по одному, навалилась на решетку и сняла тяжелый замок. Вошла внутрь камеры: немного захватило дух, вернув в застенки Сайфер пол на Сабаоди, но в целом… В целом, что она здесь не видела. Не видела, как там его рана. Она подошла к пирату вплотную, поставила ром на пол рядом с собой, вытащила клинок и, взяв его руку, чтобы повернул к ней, срезала бинты. Вытащила их ошметки из-под широкого наручника. Рана действительно кровоточила. Капли тут же потекли к его локтю, впитываясь в посеревшую рубаху. Зоуи смазала кровь. Не инфицированная, чистая рана. Даже близко не подошла к тому, чтобы затянуться.              — Ты меня своим клинком больше не трожь, коммодор, — сказал Эль, и Зоуи опустила на него взгляд.              — Рана-то шуточная, что это такое, — она кивнула ему на руку. — Черт с тобой, я вообще пришла не за этим. — Она размазала кровь меж пальцев. Забрала ром, опустившись на корточки, глотнула. Пират смотрел на нее из-под бровей. — Штаб страшно хочет вернуть тебя домой, казнить под руководством славного короля Маус.              Пират усмехнулся.              — И ты приперлась посреди ночи сказать мне об этом?              Зоуи посмотрела на часы. Было четыре часа утра. Рабочий день в самом разгаре. Она всмотрелась в лицо пирата еще раз. В полностью лишенной естественных источников света тюрьме почти невозможно замечать ход времени. У нее вот не получалось. А Эль Фант, похоже, что-то знал о застенках. Знал настолько хорошо, что мог спать в не предназначенной для этого позе, просыпаться от шагов гостей и отслеживать время с точностью до времени суток.              — Да. Я отплываю в патруль в семь утра, больше не увидимся. Думаю, дай заскочу, позлорадствую, — сказала она.              — А как же мой бон вояж в Норт блю?              — Полагаю, пойдет по звезде, — улыбнулась она. Пират поднял бровь. — Глотни рома.              — Тебе придется меня поить, — совершенно не скрывая флирта в голосе, сказал Эль. Зоуи усмехнулась. Проявить заботу о несчастном было немного смешно. Она дала ему сделать несколько глотков рома, потекший с губ ром стерла пальцами, чтобы не капал на рубаху. Пират усмехнулся.              — Ручки у тебя не как у моряка. — Когда ром смочил горло, голос стал звучать не так сипло, мягче, еще немного позабавлено. Зоуи немного тревожило, что с его раны продолжала капать кровь. — Чтоб я сдох, попасться с такие ручки, — он глухо рассмеялся.              — Успеется, — сказала она. — Но пока рано.              — Так что там по звезде пойдет?              — Штабной корабль пойдет в сторону Острова рыболюдей, но, не дойдя до Сабаоди, потерпит крушение близ острова Вельт.              — Надеюсь, эта звезда — это ты.              — Да, я, — улыбнулась Зоуи. — Заключим сделку?              Дело было вот в чем: Харута был прав насчет фрукта промис-промис, он действительно не давал возможности держать много контрактов одновременно, и Борха ей сказал: его контрактов было только двенадцать, и контракт с Зоуи — последний, который Че мог заключить без вреда для себя. Но держать в узде пиратов лучше не просто обещаниями, и они с Гэри скоро нашли выход: фрукт позволял передавать право заключать контракт другому. В частности, коммодору Гэри, чтобы какой-нибудь Бакшот по первому требованию плыл к Виски пик грохнуть какую-то проныру. Или теперь коммодору Гласс, чтобы развела на клятву пирата за сто миллионов.              — Какую?              — Я вытаскиваю тебя и твою команду с конвоя. За каждого человека твоей команды, включая тебя, ты будешь мне должен по одному одолжению.              — И ты меня никогда не преследуешь и не садишь за решетку?              Зоуи прикинула. Звучало так, будто ее дозорная карьера все равно должна завершиться на горизонте одного месяца.              — Да, пойдет.              — А если…              — А если смоешься без вести, умрешь, — улыбнулась она.              А как только он сказал первое слово, у него уже не было шансов, он проиграл. Он на крючке. И крючок этот звался Южный синдикат.              И откровенно говоря, Южному синдикату иметь на своем слабеньком крючке такую жирную рыбину как капитан пиратов за сто двадцать четыре миллиона белли — это очень и очень в новинку. Капитан Бакшот, который в свое время скрасил томные будни жизни Зоуи Гласс, носил награду тридцать три миллиона. Неплохо. Неплохо для выскочки из моря. Но это ничто.              И Борха знал, что ничто. И Зоуи в восемь часов, когда они покидали воды G-11, прямым текстом сказала, садясь в кресло напротив контр-адмиральского стола:              — Эль Фант — неуправляемый подонок.              — От кого я это слышу, Гласс.              У Зоуи болела голова и свет пульсировал в глазах, и она подняла на Че такой взгляд, что его усики опустились. Ей только сейчас подумалось, что он был похож на таракана, и видимо на ее лице отразились все последствия этой мысли, и Борха решил, что выслушивать ничего насчет своей дурной славы в Штабе она сейчас не намерена.              — Контр-адмирал. Я хочу сказать, — начала она раздельно, — что Эль Фант и его друзья — известная команда. Сам Эль жесток, есть подтверждение, — это Бойс сказал, еще когда они были в море, — что он убил собственного старпома, не говоря о том, сколько гражданских они перебили по всему океану, не только торгашей на Джемроке, но еще в Норт блю, за что он отсидел и должен был быть казнен в своей стране, на архипелаге Лилит… — Зоуи начала загибать пальцы, называя острова. Борха ее не перебил. — И Южному синдикату не хотелось бы ассоциировать себя с ним, кроме самых крайних и вопиющих случаев. Парнишке нужен длинный поводок. Чертовски длинный. Я ему его дала.              Че усмехнулся. Парнишка был старше нее на десять лет. Зоуи иногда забывала про возраст.              — Что он тебе сказал?              — Он сказал, цитата, «никакого нахер способа нет, чтобы меня вытащить, Гласс».              Борха поднял на нее взгляд.              С G-11 никто не убегал, это дело ясное. Но Эль Фант сбежит из-под конвоя от штабных, который прибудет на базу, пока Че в отъезде. В конвое много уязвимостей: это слабый состав, долгая связь, недостаточно прочные решетки и вообще Эль Фант этих дозорных кораблей перетопил до чертиков. Че в разговорах с Цуру предлагал любезнейшим образом перенести транспортировку позднее — тогда он лично убедится в безопасности, но Цуру настояла на ускорении процесса. Что он сбежит, вызовет в Штабе страшное недовольство капитаном, который будет руководить конвоем, но, наверное, не станет поразительным. Че скажет свое «я же говорил», а Зоуи сделает вид, что не она лично весь этот побег подстроила. Они встретятся с капитаном позднее, по пути на Санрайз.              — Ты же сказала, что ты договорилась.              — Я договорилась.              Он с командой сбежит из-под надзора штабных и будет должен одолжение за каждого живого человека своей команды. Это если погружаться в детали. Че детали не интересовали. Только сделано дело или нет.              Вот такие побеги из-под носа у собственного командования Борха проворачивал с некоторой периодичностью: не слишком часто, но время от времени случалось, не чаще, чем на других базах. Борха выучил своих солдат так, что никакого побега, кроме как с его позволения, на базе произойти и не могло.              Зоуи сидела в каюте контр-адмирала перед ним самим, качала ногой, пересказывала эту схему, которой обычно бы занялся Гэри, и думала: Че Борха, мать его, гений. Эта база была произведением искусства, она очень качественно управлялась, и контр-адмирал был любим своими солдатами, и пираты, кто в море подольше, его коммодоров знали поименно.              А еще Че Борха участвовал в управлении Южным синдикатом. А еще последние пару лет был убежден, что Южный синдикат — это он, и стремился доказать это всем остальным.              — Ты увидишь, Гласс, эти двое — настоящие идиоты. Аллен не знает слова мужчина и выглядит как ряженая бабка, Лазурит — напыщенный индюк без стратегического видения.              Борха был статный мужчина в изящном мундире, у него было очень недурное стратегическое видение, и у Зоуи в голове нарисовались две совершеннейших бестолочи: один непременно тонкий, другой непременно толстый. Будет забавно.              — И все же они два года не дают вам себя переиграть, — сказала Зоуи. Борха мог бы принять на личный счет, но не принял, Зоуи это даже удивило, она посмотрела на него. Контр-адмирал, наоборот, откинулся в кресле, расправил плечи, достал сигареты. — Имею в виду, я не привыкла списывать людей со счетов только с чужих слов, даже с ваших.              Борха отдал должное критическому отношению к оценкам тем, что замолчал чуть дольше, чем было нужно, чтобы закурить.              — На этом балу Санрайз все изменится, Гласс. Я заключу сделки с синдикатами от своего имени.              — Что это значит?              Борха усмехнулся, пуская нитку дыма между губ.              — Ты, Гласс, узнала про Санрайз, но не потрудилась выяснить, что на нем происходит?              — Нет, — сказала Зоуи, безразлично пожав плечами. Надо было перестать строить из себя черт-те что, рискует в своих ролях сама запутаться.              Каюта наполнилась дымом. Борха снова не показывал неудовольствия. Даже впечатлился. Мягко, как будто выигрывал небольшую, но приятную ставку. Понял, как безбашенно она блефовала два вечера назад. Корабль все еще качало на неспокойном море, хотя они изрядно удалились от базы.              — Хорошая игра. Я был уверен, что ты знаешь все.              — Спасибо?              Борха рукой показал небрежный жест, сделал несколько затяжек.              — На балу Санрайз, в первую очередь, собираются главы синдикатов, — начал Борха сначала. — Будет еще целая толпа людей — дельцов, дилеров, разнообразнейших ублюдков, но самое важное — главы синдикатов. Ты знаешь, каждый синдикат занимается торговлей с соответствующим морем, но Гласс, деньги-то не в морях. Кто, по-твоему, контролирует торговлю в Гранд лайн?              Зоуи была не в настроении думать. Она очень хотела спать, есть, и еще немного вытрясти у врача что-нибудь от головы и для пищеварения.              — Йонко.              — Йонко не интересует торговля, им подавай власть.              — Мамочку интересует.              — Потому что она прожорливое чудовище.              — Ладно, если не йонко, — подумала Зоуи. Борха демонстративно затягивался и выдыхал кольцами дым, давая ей пораскинуть мозгами. Догадаться самой. Это было обусловлено тем, что у них было много времени, и еще чем-то, и Зоуи не могла разобрать чем. Борха не стремился ей льстить, чтобы напылить в глаза, не пытался удовлетворить ее самолюбие. Зоуи бы поломала над этим голову, если бы не нужно было разгадать сначала другую задачку. — Это какой-то деленый пирог?              — Между кем? — перешел Борха к наводящим вопросам.              — Между синдикатами же?              — Естественно, Гласс. Естественно, между синдикатами. — Он потушил окурок. — И на Санрайз синдикаты собираются раз в год для того, чтобы договориться о том, как будут вести дела в следующем году. Заключаются рамочные сделки, определяются преференции, тарифы, зоны интересов, категории, маршруты.              Сто лет назад Татч говорил, что у Южного синдиката нет главы. Борха его не возглавляет. Но есть — вернее, было — четыре человека, включая контр-адмирала, управляющие беспорядочным Югом. И все они, видимо, были гостями на Санрайз. Безумие. Так ничего невозможно добиться. Зоуи усмехнулась, в ухмылку просочилось немного надменная насмешка.              — И от Южного синдиката вы участвовали в переговорах вчетвером?              — Дурдом, Гласс, — согласился Борха. — Но в этом году я обо всем позабочусь сам, а ты поприсутствуешь.              — И как вы намерены им это продать? — спросила Зоуи, неопределенно качнув головой в сторону, подразумевая тех самых туманных «их», которые тоже числились в руководстве синдикатом.              — Я не намерен им это продавать, — усмехнулся контр-адмирал. — Я поставлю их в известность. Что они смогут сказать против слова человека, у которого в руках море и все его обитатели? Твое появление, Гласс, очень кстати. Напомнишь им, как опасен бывает Гранд лайн, и они притихнут. Санрайз будет нашим балом.              Звучало как давно продуманная, давно решенная стратегия. В голосе — твердая и, если потребуется, беспринципная и одновременно открытая убежденность в своих словах, и Зоуи, если бы не дала премерзких обещаний Момонге и Сенгоку лично, наверное, даже была бы не прочь поработать под началом человека с такими амбициями и четкими планами по их достижению. Борха отличный мужик. Быть его доверенным лицом, должно быть, чертовски удобно.              — Че, разрешите вопрос, — Зоуи не была намерена дожидаться разрешения. — Откуда табак? Ведь это с острова женщин, — сказала она. Борха усмехнулся. Принял ее самый корыстный интерес за самое невинное и лестное его делам любопытство.              — Да. Это комплемент от синдиката Ист блю, — отмахнулся он. — Про Санрайз. Переговоры синдикатов — это не все. Ты увидишь, в оставшиеся несколько дней бала можно найти самые диковинные вещи, если договориться о сносных условиях. Лазурит идиот, он не остается на эту часть, а меж тем это возможность расширить круг знакомств, поднять авторитет, выиграть кое-что для себя, оказать услуги, заиметь должников.              — Сколько вы заплатили? — спросила Зоуи раздельно, возвращая контр-адмирала к теме табака. Борха рассмеялся.              — Нисколько. На прошлом Санрайз меня попросили об услуге, чтобы торгаши смогли сбросить хвост, когда на них насел Дозор. Я потребовал оплаты. Теперь ты тащишь этот табак из моего кабинета, залезая туда без спроса.              Зоуи улыбнулась загадочно. Слухи, как всегда, не лгали: ошибались, интерпретировали, обрастали мишурой, но не лгали. У господина контр-адмирала на базе был пусть не каннабис, но табак. Море знает все обо всех. Чтобы свои загадочные улыбки объяснить, она сказала:              — Проще просить прощения, чем разрешения. — Борха усмехнулся. — Еще вопрос.              — Ну?              — Почему я буду на Санрайз, а не Порч? Не кто-то другой из коммодоров?              Борха занял ту же позицию «подумай сама». У Зоуи наконец появилось более-менее стойкое ощущение, на что это похоже. Это похоже на урок с очень доброжелательным преподавателем, который дает тебе задачки со звездочкой.              — Ты думаешь, кто знает?              Зоуи любила задачки со звездочкой. Несмотря на похмелье.              — Порч? Я уверена, что он знает. Он вспыльчивый человек, а когда нашли Гэри Джи, даже Уикенд меня хотел придушить больше. Порч знал, как погиб коммодор, так что да, Порч — ваш человек.              Взгляд контр-адмирала остановился на ней, и контр-адмирал разглядывал ее с прищуром.              — Именно поэтому, Гласс, ты будешь на Санрайз. Потому что ты об этом можешь догадаться. И потому что Порч вспыльчивый человек. С таким сложно вести переговоры.              — А Гарден?              — Гарден знает, но он в море.              — Уикенд не знает?              — А Уикенд как раз не знает, — согласно заметил Борха. Зоуи покачала головой. Ей стало легче от этого. Уикенд был отличный парень. Видимо, на ее лице отразилось одобрение, и Борха ему в ответ покачал головой. — Уикенд — это то, какого офицера я хочу видеть в своих рядах. Парень был здорово зол на Штаб в свое время, но втягивать в дела синдиката я не буду. У него на уме справедливость, это достойно уважения.              — Что вы на меня так смотрите, будто я не знаю слов справедливость и уважение, Че? — усмехнулась Зоуи. Борха хмыкнул. Она сидела, болтая ногой и поглядывая в стекло у него за спиной, чтобы различить, когда там наладится погода, чтобы можно было лечь поспать, не побоявшись вывалиться с постели, Борха задумался.              — Мы будем в пути несколько дней, — сказал он. Зоуи качнула головой.              — Куда?              — Увидишь. Не ты командуешь кораблем. Расслабься, — сказал он. Зоуи подняла бровь. Приятно получать приказ расслабиться, но не когда ты контроль фрик. А Зоуи начинала чувствовать в себе эту черту.              И все же присутствие контр-адмирала на борту делало состав втрое более исполнительным, самодостаточным и автономным. Зоуи обнаружила себя в таком глубоком безделии на второй день плавания, что чуть не спросила у лейтенанта, где взять удочку.              Шел завтрак, и на палубе почти не было людей; Зоуи стояла с чашкой кофе. Было слегка морозно, как будто поблизости дышал изморозью зимний остров, и пар над чашкой стекленел и вихрился, а кончики пальцев мерзли бы, если бы не горячая чашка. Зоуи предпочла завтраку стоять на палубе с наветренной стороны корабля, потому что появилось нечто, развлекающее ее праздный быт: в шестом часу утра, еще когда не рассвело, вдалеке, почти на самом горизонте стал виднеться корабль.              На борту дозора разводили караул. После принятия караула капитан, командующий кораблем, шагнул в сторону каюты отчитываться Борхе, и Зоуи тогда подхватила его под локоть.              — Капитан, корабль на горизонте, — сказала она, как светскую сплетню. Капитан огляделся. Зоуи тоже огляделась, потом поняла: корабля еще не видно. Это Воля в море делает сальто назад без разбега, надо объяснить, потому что капитан Флауэр, хороший малый с меткой уже как два года и с бородкой, напоминающей ромашковые лепестки, поднял бровь, не различив очертаний корабля: — На два. Два пятнадцать.              — Должно быть, это как раз Гидро пони.              — Как-как? — спросила Зоуи.              — Гидро пони, — не смутившись, повторил Флауэр. — Коммодор, разрешите идти. Контр-адмирал ждет, — улыбнулся он. Зоуи подняла руки, капитан склонил голову в кивке на прощание и, спрыгнув с последних ступеней лестницы, скрылся в каюте Че. Зоуи обернулась на море: Гидро пони. Ей нужен часик поповторять это название корабля про себя и вслух, чтобы в речи потом не лыбиться тупо и не отпускать шуточки про каннабис.              Потом был подъем, потом был завтрак, и во время завтрака Че как раз показался на палубе, когда Зоуи уже невооруженным взглядом видела очертания корабля и для себя сделала вывод: он чертовски огромен и должно быть принадлежит невероятно богатому человеку и еще их собственный корабль следует на два пятнадцать совершенно не случайно. Матрос принес ей свежую чашку кофе, и когда подошел контр-адмирал, Зоуи стояла, разбирая на «Гидро пони» все новые детали по мере того, как он приближался.              — Это корбаль Аллена.              — Гидро пони, — сказала Зоуи, и видел бог она не хотела, но прозвучало насмешливо. Зоуи едва-едва удержалась от смешка.              — Что тебя так веселит? — спросил Че. Зоуи помотала головой и для убедительности глотнула кофе.              — Аллен, должно быть, чертовски эксцентричный… человек.              — Ты это по кораблю судишь?              — Че, я его еще толком не вижу. Я это сужу по названию, — сказала она. Взгляд контр-адмирала сосредоточил в себе непонятливое снисхождение, и Зоуи махнула рукой. — Забудьте. Забудьте.              Корабли встретились через полтора часа. Зоуи стояла руки в брюки на палубе Гидро, мать его, пони чуть в стороне от трапа, и наблюдала, как Че, поднявшийся вперед нее по понятной причине, стоит рядом с мужчиной грузной формы, уступавшим Борхе в подтянутости и осанке, который выглядел старше него на двадцать лет, хотя таковым, наверное, не был. У него были штаны на подтяжках, ботинки дорогой кожи, он стоял в немного неприятном насыщенно бордовом пальто и все время закрывал от ветра шею. Че, который стоял абсолютно нетронутый погодными условиями, явно у него выигрывал.              Но все же они пожали руки, и Зоуи, когда шагнула с трапа и подошла рядом, чтобы стать третьим в разговоре, получила довольно красноречивый жест представления.              — Коммодор Гласс. Мой человек. Гласс, Лазурит, — он мог представить его, но Зоуи сама продолжила:              — Глава торговой кампании Юга.              — Совершенно верно, — сказал тот.              В его маленьких карих глазках промелькнуло недоверие, взгляд качнулся к Че, как будто убеждаясь, что он не шутит, а потом он подал ей руку. Зоуи пожала: довольно крепкое рукопожатие — слишком крепкое для такого расхлябанного человека, объяснилось тем, что Лазурит, схватив ее ладонь, развернул ее тыльной стороной вверх и дернул к локтю рукав рубахи. Он обнажил черную полосу метки. Лазурит тогда только медленно покачал головой.              — Что ж ты без плаща, коммодор? — вопрос был в пустоту, потому что Лазурит сразу продолжил, обратившись к контр-адмиралу: — Че, женщина на Гидро пони? — Зоуи пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не прыснуть, а улыбка, подтянувшая углы рта, вполне легла в представление о вежливости и не вызвала удивления. — Аллен будет в восторге.              — А где он сам?              — Пудрит носик, — насмешливо сказал Лазурит. Зоуи мягко улыбнулась, как будто не осуждает, у Борхи это вызвало неудовлетворение — похожее на то, когда кто-то систематически опаздывает. — А где Гэри, тот, что был раньше?              Зоуи поглядела на Че, прежде чем ответить. Че, похоже, понравился тон, который она приняла, и он качнул головой, мол, это не секрет. Солнце начало слепить глаза, не грея, вышло из-за кромки собиравшихся вдалеке облаков, поднимаясь, и ударило по глазам. Зоуи подняла ладонь, улыбнулась.              — Он мертв, — сказала она. Лазурит, видимо, решил, что ему до этого нет дела, потом еще раз окинул ее взглядом и не успел ничего сказать, как их внимание отвлекло происшествие на палубе.              Зоуи, как и Че, было видно палубу, а Лазурит обернулся, когда дверь в кают кампанию распахнулась, ударив стенку, и на солнце предстала фигура очень любопытная. Дверь распахнул мужчина, одетый в расшитый золотыми нитями фрак со стоячим воротом. Над жилеткой показывалось изящное кружево рюш шелковой рубахи, кюлоты по французской дореволюционной моде и башмачки с металлическими деталями. Определить возраст этого человека было невозможно, у него было белое лицо, запудренное намертво, локоны волос были убраны в такие кудри, что Зоуи сначала заподозрила парик. Все это великолепие театральным жестом распахнуло двери с целью явно громко представиться, но, увидев контр-адмирала, потом перевело взгляд на Зоуи. Она стояла со слегка глуповатым, наверное, выражением лица, когда она поднялся к ним.              — Боги, Че, что это за мадмуазель с вами? — вопросил он светски восторженным тоном и потянулся к ее руке. Зоуи подала ладонь. Он наклонился ее целовать, пока Че ответил:              — Коммодор Гласс.              Аллен поднял взгляд на Че. Стоял, слегка наклонившись, и все еще губами касался ее холодных рук. Зоуи успела под напудренными бровями разглядеть искру, мелькнувшую во взгляде. Искру взвешенной разумности, заштукатуренной эпатажным внешним видом и кораблем с названием Гидро пони. Аллен — любопытный кадр. Она медленно отняла руку, и ладонь Аллена последовала за ней.              — Да? — спросил он, давая Зоуи опустить руку, но не отпуская ее, он сделал шаг назад, чтобы ее оглядеть. — Мисс Гласс. У вас такие черты лица и фигура, а вы так преступно одеты. Че, позовите солдат, мадмуазель полагается арестовать.              — Аллен, — призвал к покою Борха, Лазурит стоял только с видимостью недовольства на лице. Но стоило Аллену сказать про фигуру, взгляд Лазурита скользнул к ее бедрам. — Мы с Гласс по делу.              — Че, все наши дела подождут до вечера, — сказал Аллен, за руку потянул ее еще на шаг отступить от оставшихся двоих присутствующих, чтобы дать им окинуть ее взглядом целиком. Надо было отдать должное, Аллен очень хорошо вел. Должно быть он чертовски хорошо танцует. Он произнес: — Все — ничто, когда речь о красоте. Мисс, позвольте вас пригласить замести следы ваших преступлений. С контр-адмиралом я договорюсь, и он замнет это дело. Верно?              Зоуи усмехнулась. Че имел вид нечитаемый.              Хотя вообще-то читаемый. Они переглянулись с контр-адмиралом, и он качнул головой в сторону Аллена.              — До вечера, пожалуй, подождут, — сказал он. Зоуи, трактовавшая его взгляды как открытое позволение на то, чтобы она сама выясняла глубину и особенности эксцентричности Аллена, усмехнулась.              — Тогда будь как дома, — он приглашающе обвел рукой корабль, а потом поглядел на Зоуи. — А вы, мадмуазель… — Он недоговорил, только направил ее движением руки шагнуть в сторону кают-компании. — Мы отлично проведем время. Верно?              Аллен улыбнулся ей сверкающе белыми зубами на фоне подкрашенных губ, и Зоуи одними губами повторила «верно». В залитой естественным светом капитанской каюте Аллен наконец отпустил ее руку.              — Белое или красное?              — Белое.              — Белое, — повторил Аллен, и Зоуи тогда увидела: в каюте было по меньшей мере три служанки. — Дорогая, пригласи швею, — сказал он девушке, что мелкими шажками дернулась к входным дверям, видимо, за вином.              — Швею? — спросила Зоуи.              — Швею. Она умница, — заверил Аллен.              Зоуи к эти заверениям не знала, как отнестись, и Аллен выглядел наполовину серьезным, наполовину смеющимся. Когда принесли вино и она выпила, в голову ударило, потому что она была голодна, а потом действительно явилась швея и сначала они спустились на палубы ниже в кладовые, где Аллен рассказывал по очереди о тканях, потом швея на мольберте расчертила несколько фасонов и вся серьезность затеи дошла до Зоуи, когда ее поставили на невысокий табурет, чтобы девушки сняли мерки. Она стояла с бокалом, пока Аллен самым беспардонным образом, сидя в кресле, рассматривал ее саму. Выяснилось, экспресс пошив одежды требует постоянного присутствия модели, так что свобода Зоуи в передвижениях резко ограничилась этой табуреткой.              Благо, прислуги вообще на корабле было много, и одна девушка устроила ей обед прямо на месте, а разговоры с Алленом не выходили за пределы тем, где не нужно думать и где не мешает легкое опьянение. Зоуи позволила себе беспечность до ужина.              — Примерим? — предложила швея, поднявшаяся из-за машинки с чем-то, что казалось бесформенным, но должно было сесть на нее как влитое. Аллен поглядел на нее поверх бокала. — Нет, это придется снять, — сказала она, когда Зоуи потянулась к платью, указав на рубашку.              — Тогда вам, Аллен, придется выйти, — сказала она. У швеи глаза поползли на лоб. Но Аллен, закрывшись бокалом, сидел с улыбкой на тонких губах.              — Че тебя разбаловал, — сказал он. — Я отвернусь. — С этими словами он медленно поднялся, оправил полы фрака и демонстративно на пятках туфель развернулся к ней спиной. Зоуи наблюдала за ним какое-то время, подала служанке бокал и принялась расстегивать рубашку. — Так значит, ты вместо того, что был раньше? А что он, не поддержал его планов?              — Я не знаю, он мертв, — сказала Зоуи. Сняла рубашку, ее забрали на плечики, она сбросила туфли, потом принялась за брюки. Она не увидела лица Аллена, но он замолчал и так покачнулся легонько вперед, что она сочла, что он чрезвычайно доволен услышанным.              — И ты вместо него?              — Я.              Зоуи поманила к себе пальцем служанку и подтянула ее к себе за плечи, чтобы она встала перед ней. Потом стало ясно, почему Воля потребовала искать такого наивного укрытия: Аллен крутанулся на пятке, чтобы обернуться, и пышные юбки прислуги прикрыли Зоуи. Она стояла выше, так что Аллен должен быть видел только ее обнаженные плечи. Воля в море была точна до таких деталей, что становилось страшно.              — Че думает, ты поддержишь его в том, в чем его не поддержал Гэри, — сказал он, кивнув в ее сторону. — Пардон. — Он слова отвернулся. Зоуи почувствовала непреодолимое желание бросить богемный тон и праздные манеры. Но потом передумала. — Надень платье, я хочу на тебя взглянуть.              Зоуи оделась. Швея подметала подол, проверила, точны ли выточки. Зоуи по большей части смотрела на то, как лег вырез: а он лег так, что от середины бедра мягкая, струящаяся ткань черного цвета открывала бледную кожу коленки. Зоуи, в последнее время злоупотреблявшая бегом и нагрузками всевозможных типов, напрягла мышцы и над коленкой отразился рельеф. Это было смешно и красиво.              А платье по ее вкусу сидело, хотя Аллен в ответ на каракули на холсте сказал три часа тому назад, что это совершенно не соответствует хорошему тону. Аллен, обернувшийся на нее, долго осматривал ее с ног до головы. Швея дала ему дорогу, он шагнул к Зоуи вплотную.              — На таком теле как твое не должно быть таких уродливых отметин, как эта, — сказал он, подняв за запястье ее руку. Там чернота метки ровной линией делила предплечье на две половинки исчезала ближе к сгибу локтя.              — Аллен. В чем коммодор Гэри не поддержал Че?              — Очевидно в том, в чем его теперь поддерживаешь ты. В управлении синдикатом.              — И вы это знаете, потому что…              — Потому что я сам его убедил в том, что это плохая идея.              — Попробуете убедить меня?              — Попробую. Что Че знает о финансах? — Зоуи пожала плечами. Платье на тонких бретелях последовало за этим коротким движением. — Что он знает о торговле? Ничего, мадмуазель, он ничего не знает. Че — неотъемлемая часть синдиката, из песни слов не выкинешь. Но он не сможет взять над ним верх. Такова жизнь.              К вечеру, когда швея закончила платье и на палубу осели сумерки, пригласили к обеду. Зоуи вошла в столовую, устроенную в кают-кампании. Че обернулся на открытые двери, сидел с сигаретой за столом. Лазурит стоял, подперев тучным боком кресло, в дальнем углу комнат в тени стоял грузный мужик, походил на циркача-тяжеловеса, видимо, приходился кем-то вроде телохранителя Лазуриту, но за стол не сел. В комнате еще было четыре служанки, вычурный интерьер отдавал сомнительной, но не безвкусной интерпретацией рококо.              — Вон все отсюда, — объявил Аллен. Девушки быстро и суетливо засеменили к выходу. Аллен перевел томный взгляд на громилу, Лазурит махнул рукой.              — Гласс останется, — сказал Че.              — Против мадемуазель я не возражаю, — склонил голову Аллен, они с Че вместе перевели взгляды на Лазурита. У него было полные красные щеки, и Зоуи не смогла определить это его постоянный вид, игра свечей или он был недоволен. Зоуи прошла к Че, встала позади его стула.              — Аллен, дьявол, это мой телохранитель.              — И ему нечего здесь делать, — заметил Че. Лазурит скривил толстое лицо, обернулся. Его громила не сразу уразумел, что от него хотят, но когда сообразил, то, выходя, прошел мимо Зоуи и она отчетливо услышала, как он сказал над ее ухом «а эту трахать будете?»              Когда комната освободилась от посторонних и трое из Южного синдиката сели за стол, долго сидели в молчании. Зоуи стояла чуть позади Че, хотя могла бы опуститься в четвертое место за столом.              — Я думаю, ты, Че, здесь неспроста в такую рань, — сказал, наконец Аллен, и Зоуи отступила от стула Че назад, чтобы ее не выхватывал свет свечей и она могла безнаказанно наблюдать за разговором. С первого слова выглядело как семейная ссора. А она здесь — не семейный психотерапевт, а юрист по разводам. И платит ей Че.              — Нам много что нужно обсудить, — сказал Лазурит. — Прежде чем мы…              — Не мы, — сказал Че.              — Прежде чем мы сядем за стол переговоров, — обстоятельно закончил Лазурит. Доходило до него явно медленно, но основательно. Тонкие губы Аллена вот дрогнули в краткой улыбке сразу же, как только Че открыл рот. — Че, — протянул он. Над столом снова встала тишина.              — Я, — сказал контр-адмирал.              — Че. Южный синдикат никогда не был и никогда не будет одним человеком, — сказал Лазурит.              — Будет. С этого дня, — сказал Че. — Юг не представляет интереса без Сороса, Буалье показал, что без того, чтобы кому-то отчитываться, управляться вы не можете, а на Гранд лайн вы ничерта не знаете.              Зоуи улыбнулась, и, хотя стояла в укрытии тени, увидела, что Аллен бросил на нее короткий взгляд. Зоуи стерла с губ ухмылку. Воровская природа ее забав от внимания этого человека не укрылась. Он медленно перевел ленивый взгляд на своих визави и принялся вальяжно раскладывать салфетки.              — Что в Гранд лайн такого, что не придумали пьянчуги, чтобы объяснить свои неудачи? — спросил Лазурит. Он воспалялся. У него алели щеки, горела шея, и он, кажется, вспотел. — Ты считаешь, что мы ничерта не знаем о Гранд лайн, но это ничто по сравнению с тем, что ты ничерта не знаешь о деньгах, ты не знаешь, какие объемы торговли, ты не знаешь спрос, курс, клиента. Че, этому никогда не бывать.              — Гранд лайн вас убьет и не похоронит, — сказал Че улыбчиво. Аллен в ответ на это тоже улыбнулся. Не так, как улыбаются на переговорах. Дешево, с оскалом, как пес, прежде чем сорваться с цепи.              — Во-первых, — Лазурит, чтобы звучать увереннее, даже встал, но чуть-чуть не уронил стол, зацепив его грузным боком. — Во-первых, что такое этот ваш Гранд лайн? Просто лужа. Сколько мы здесь, Че? Три дня, и ни единого корабля. Ни одного пирата. Ни одной бури. А во-вторых, твой коммодор — девица. Даже мой телохранитель — и тот больше может, и ему я бы доверил жизнь.              — Ну-ну, Лазурит, не преуменьшай достоинств мисс Гласс. Она может быть сногсшибательна, — протянул ленивым голосом Аллен. Поднял на нее взгляд. Че в ответ на это замечание так насмешливо поднял бровь, что Зоуи на языке почувствовала язву его насмешки. Была одна реакция, которая будет к месту.              Она тоже улыбнулась самым ослепительным образом.              Это игра. Игра, и только. Борха ее играть любил, Зоуи ее играть забавляло, Аллен с большим удовольствием то ли судьи, то ли тренера наблюдал, а вот Лазуриту игры не нравились.              Он грохнул ладонями по столу.              — Ты совсем потерял голову, ты притащил сюда проститутку, чтобы она строила глазки, или что? И ты говоришь, что ты сможешь вести переговоры? Да ты даже не можешь убедить своих, что ты не выжил из ума на своих скалах.              — Мне не нужно никого убеждать, — сказал Че. — Я предупредил. Я знаю важность дел, которые вы делаете. Я просто говорю, что без моего слова вы не сможете делать их здесь.              Че развел руками. Лазурит посмотрел на Аллена. Потом снова на Зоуи. Она стояла, разглядывая то, как Аллен принялся за мясо.              — Гранд лайн — это страшная сказка, чтобы пугать идиотов. И ты, Че, ничерта не знаешь о переговорах, потому что даже не додумался, что такие дешевые трюки тебе ничего не дадут. Любой, у кого не картечь вместо мозгов, управится с Гранд лайн. Без идиотских погон на плечах.              Заявление громкое. Че помолчал. Лазурит принял это за свою победу, но Че, подкручивая ус, не особенно озадачился. Даже когда Зоуи ставила ему ультиматумы, выглядел серьезнее.              — Что ж, если вы так уверены, господа, — Че красноречиво поднялся с кресла. Намеревался уйти. Зоуи отступила, чтобы дать ему дорогу. — Гласс, ты остаешься?              — Да, я чудно провожу время с Алленом.              — Хорошо. Тогда встретимся на Санрайз. Гласс, поговори с капитаном, возьмите курс по прямой, ни к чему терять время на наших маршрутах, если Лазурит не сомневается в своей команде.              Лазурит стоял с видом, будто выиграл войну.              — Нисколько не сомневаюсь, Че. Дозор — просто свара подростков в форме, а любой нанятый охранник сделает эту работу втрое лучше.              — Пусть так, — отозвался Че.              — Так и будет.              Зоуи этот разговор не нравился.              — А вы, контр-адмирал? — спросила она.              — Мы пойдем по нашим маршрутам. — Зоуи подала Че пепельницу, он потушил сигарету. — Идем.              Они вышли из кают кампании, дверь перед ней джентельменски толкнул Аллен. Контр-адмирал действительно следовал к главной палубе, откуда спуститься на корабль дозора будет проще всего. Они вышли к борту.              — Че, я ваших игр не раскусила.              — Послушай внимательно, — перебил Че. — Первое. Маршрут. Ты знаешь море, проведи их через пиратские места. — Зоуи подняла бровь, но не стала его прерывать. — Не вступай в бой до самого последнего момента. За жизни этих двух увальней отвечаешь головой. Возьми с корабля команду, которую считаешь достаточной, чтобы справиться со случайным боем.              Зоуи подперла борт боком, сомнительно покачала головой.              — Че, если мы столкнемся в реальный бой, перебьют полкоманды. Вы предлагаете мне стоять, смотреть и ждать? Как тут служанок будут резать.              Че посмотрел на нее. Не то что бы ее слова не имели веса. Он не ожидал от нее такой чувствительности.              — Гласс. Если ты это всерьез. Не ты отдала такой приказ. И даже не я. Эти люди сами все решили. — Он посмотрел на нее, убеждаясь, убедило это ее или нет. Зоуи не убедило, но снимать с себя ответственность в силу приказа было просто.              — Че, еще одно. Не знаю, знаете ли вы, но подозреваю что нет.              — Ну?              — Аллен. Вы зря его считаете идиотом.              Че поднял бровь. Усики дернулись.              — Да? Ты его видела? Его весь ужин интересовали только столовые приборы.              Зоуи покачала головой отрицательно так медленно и говоряще, что Че даже закурил. Молчанием пригласил объяснить.              — Он ловил каждое слово, — сказала она. — Если помните, это он, увидев меня, тут же нарядил меня в шлюху. Лазурит этот мотив подхватил, так и не сообразив, что ему его подложили. И это он убедил Гэри не поддерживать ваших планов.              Че помолчал с полминуты.              — Есть над чем подумать, — сказал он. — Но нет на это времени. Ты уже прикинула, куда пойдешь?              — В теплое течение.              — Умно. Притащи их на Санрайз. Едва живыми, если придется, но чтобы им в голову больше не пришло считать Гранд лайн детской игрушкой.              Зоуи осталась стоять на палубе. Команду, которую ей было бы комфортно видеть на своей стороне в бою, она и так назвала, перечислив по пальцам. Когда народ поднялся на палубу, Зоуи их разослала по разным углам корабля, чтобы не отсвечивали: сменить бы патруль на гнезде за ночь хотя бы пару раз, кому-то найдется место среди прислуги, затешутся в каюты на нижний дек. Будут ждать знака вступить в бой.              Через полчаса, когда корабли разошлись и Зоуи стояла, немного озябнув, на главной палубе, Лазурит и Аллен вышли из кают кампании. Аллен накинул ей на плечи фрак, оставшись в жилетке поверх рубашки с рюшами. Лазурит был слегка бордовый. Он ткнул ей пальцем.              — Ты. Если ты знаешь море, значит, скажешь, какой маршрут нам взять покороче.              Зоуи обернулась к нему. Посмотрел в его лицо. Раздражали люди, глубоко, но беспочвенно убежденные в своей правоте. Все же Зоуи нашла в себе дипломатичность предпринять попытку это убеждение пошатнуть:              — Лазурит, должна предупредить, мы сейчас идем по маршруту, многократно патрулируемому Дозором. Здесь поэтому безопасно, не потому что Гранд лайн…              — Гласс, — прервал Лазурит. — Че тебя оставил здесь, чтобы ты слушала, что говорят, и что велено, то и делала. Ясно?              Зоуи изогнула бровь, медленно покачала головой.              — Кристально.                     Экстра 10. Бенн Бекман              — Бенн? — немного крикливый, но в этом заведении всем известный голос госпожи Перпетуи послышался от входа. — Бенн, — повторился возглас, и тот, к кому он был адресован, обернулся на стуле.              — О, бабуля, — махнул рукой Шанкс. Перпетуя вошла в кабак, и у нее на полях шляпы и на перьях, из нее торчащих, лежала еще одна шапка — снега. Медленно таяла. На Юкирю стояли метели. По мнению Шанкса, немного надоедливые, но вот Бекман был как дома.              — Я тебе дам «бабулю», малой! — прикрикнула она, рассмеялась, поставила на стол перед Бекманом огромную зеленую кожаную дамскую сумку. Шанкс смеялся, отсалютовал ей бутылкой и потом еще нескольким людям, что поднимали с ним.              А стояло одиннадцать часов утра.              — Скоро пятый десяток разменяю, — заверил Шанкс.              Бекман закурил, Перпетуя, махнув на него, опустила руки по локоть в сумку.              — Я с гостинцами вам, а вы — «бабуля». Никакого воспитания! — Она наконец нарылась в сумке и одной рукой подхватив под горлышки, поставила на стол две бутыли в темно-коричневом стекле. Бекман взял одну, чтобы посмотреть этикетку. Шанксу, чтобы узнать напиток, присматриваться не требовалось.              — Откуда это у тебя, бабуль? — покачнулся Рыжий на стуле и, поставив его на четыре ножки, поднялся, чтобы подойти к столу. Бекман скрутил с рома пробку, подал Шанксу бутылку, он тут же глотнул рома. Перпетуя глядела на него, как на мальчишку, который выпил кружку молока из-под коровы.              — А девчонка знала, что дает, — усмехнулась Перпетуя. Шанкс крутил в руках бутыль. Лыбился. Отдал Бекману. — Признавайтесь, прошмыги, знаете такую сногсшибательную роковую брюнетку Гласс?              — Гласс? — несколько удивленно переспросил Бекман.              — Коммодор Гласс.              — Коммодор? — теперь даже нахмурив брови, снова уточнил Бекман.              — Она самая. Отличная мадама, котелок варит, мы с ней прелестно обменялись любезностями возле города воды и разошлись как в море корабли. Хотя, казалось бы, почему «как». Вот это от нее. Просила передать Шанксу или Бекману, — она хлопнула в ладоши. Бекман глотнул рома. — И раз уж вы оба тут, то считаю, что мое обещание выполнено, — она улыбнулась. — Чудно.              — Коммодор Гласс? Не слышал, — сказал Шанкс.              — Так вы, юноша, умом-то и не блещете, — сказала Перпетуя. — Вот, Бекман, скажи ему, знаешь такую Гласс?              Бекман откинулся на спинку стула.              — Знаю я одну Гласс. Ты ее тоже знаешь, ты ее видел, — сказал Бекман. Шанкс поднял на него взгляд, оторвавшись от привычно лежащей в ладони бутыли. — На Water7.              — Ах, болтайте-в-коридоре-или-смотрите-молча-Гласс? — спросил Шанкс. Растянулся в улыбке. Бекман покачал головой. — Она же барменша?              — Коммодор? Она действительно коммодор? — спросил он.              — Действительнее некуда. С командой, с морячками, с чайкой на парусе, все как положено, — заверила Перпетуя. — А как она их строит — любо-дорого смотреть.              — Бекман одолел коммодора в постели, — усмехнулся Шанкс.              — Коммодор не сопротивлялась. Сдалась без боя, — сказал Бекман наотмашь, хотя задумался.              — Я эти ваши скабрезности, молодые люди, слушать не хочу. — Перпетуя сняла сумку со стола. — Вообще, у меня куча дел, и кстати, вас, юноша, ждут на Грифе.              — Еще один вопрос, бабуль, — обратился Шанкс, прежде чем она успела шагнуть в сторону выхода. Перпетуя замахнулась на него своей сумкой, Шанкс укрылся ладонью, посмеиваясь. — Не сказала коммодор, откуда бутылочки?              В Ист блю не попадешь, у старика в городе воды этого рома отродясь не было, а места, где его достать, и кому именно на стол поставить, нужно знать очень точно.              — Не сказала, — ответила та.              — А если подумать? — спросил Бекман, и Перпетуя прищурилась, глядя по очереди то на беззаботно веселого Шанкса, то на курящего вечно недовольного Бекмана. Подняла немного затемненные очки в лягушатно-зеленой оправе.              — А если подумать, много спрашивала про Вест блю. А еще некая Зоуи Гласс будет на Санрайз, больше месяца тому назад для нее приглашение вытащил из-под земли Морганс.