Делец

Не для школы а для жизни учимся

             Лазурит указывал на нее толстым пальцем. Чем-то напоминал дядю Вернона. Аллен умиротворил его все еще немного гневное и одновременно надменное настроение, его ладонь легла ей на плечо. Зоуи до последнего глядела в недовольное, напыщенное лицо человека, напоминавшего индюка, и отвернулась, только когда они поднялись к рулю.              Надиктовать человеку маршрут, который с гарантией процентов девяносто приведет к неравному бою, было немного неприятно, зудело под ребрами, и молодой парнишка, подручный штурмана, был почему-то в восторге от того, что они пойдут по настоящему Гранд лайну.              Зоуи утром говорила, что не разбирается в навигации. Она не разбиралась. Она не знала моря. О теплом течении она знала понаслышке от Декси, он упомянул однажды, что это просто клоповник и там много пиратов сомнительного качества. Она примерно знала, где они находятся, потому что знала этот маршрут, видела по нему бумаги. Так вышло, что от теплого течения они всего в нескольких часах, и эти несколько часов могли бы защищать их покой и безопасность. А теперь, когда корабль повернулся всей своей посудиной носом в муравейник, Зоуи большую часть ночи провела с Алленом на палубе по мере того, как теплело и корабль перешагивал волны на слегка разболтавшимися между климатами волнами.              Зоуи не разбиралась в тупой навигации, и ее о том, что они близко, предупредило не то, что к рассвету стало значительно теплее. Не то, что девять часов с их неплохой парусностью и попутным ветром под небольшим углом в правый борт донесли их до течения, значительно влиявшим на курс, не то, что здесь, в отличие от насыщенно серых с примесью ультрамарина вод их маршрута, вода теплого течения была зеленовато-бирюзовой от обилия растительности и небольшой глубины.              Ей о том, что они близко, подсказала Воля, когда Аллен, совершенно не утомленный ночью, удерживая ее талию, вел в вальсе под скрипку, на которой играла миниатюрная девочка, стоявшая на кормовой палубе. Воля подсказала давно. Давно, и Зоуи поглядывала в сторону горизонта, запрокидывая голову, что Аллену, должно быть, виделось за попытку соблазнить его ее голыми ключицами, когда чужого корабля еще не было видно. Но даже когда он показался, на палубе были только они трое. Воля подсказывала, что на корабле человек тридцать, и они будут стрелять залп, хотя учитывая разницу размеров это будет чутка бесполезно, если только у них не умелый артиллерист, который велит стрелять точнехонько по ватерлинии. Воля подсказывала, как ступать вслед за Алленом, чтобы ему казалось, что она совершенно невесома, ведома и податлива, как подтаявшее масло. И воля же велела отстраниться от его руки и сделать шаг назад невпопад, не в счет, только чтобы что?              Только чтобы ружейный выстрел просвистел мимо носа. Пуля разбила небольшое отверстие в доске, не пробив ее насквозь. Зоуи обернулась к кораблю. Подходили на артиллерийскую дальность. Аллен от выстрела даже не дернулся: как будто заметил его с таким большим опозданием, что было уже неприлично вздрагивать. Он проследил за линией выстрела, обернулся и подошел к борту.              — Надо же, пираты, — сказал он. Посмотрел на Зоуи. Она развела руками. Аллен обернулся к скрипачке, та опустила инструмент, и он, немного покачиваясь, как в такт музыке, ушел. Зоуи задрала голову: где-то там наверху ночью дозорные должны были сменить патруль. Спрашивается, как с командой двенадцать человек ей придется отбиваться от пиратов, втрое превышающих их численность? С задором и весельем.              На палубу, кутаясь в полы халата, вышел Лазурит, за ни следом вышел громила и еще двое ребят, которых Зоуи и в глаза не видела, те взялись за ружья. Лазурит пересек палубу и хотел ей что-то сказать, но его слова полностью заглушил пушечный залп. Зоуи улыбнулась. Снаряды разорвались, входя в воду, чудом не долетели по большей части. Пираты, в целом, не особые умельцы. Но устрашают детский сад, спору нет.              — Ничего не услышала.              — Что это за дьявол?              — Я знаю? Дозорные бы свистали наверх два часа тому назад, едва черный флаг показался на горизонте, — сказала она. — Но вашим людям это не нужно, я так поняла, поэтому тревоги не было. — Лазурит не счел ее полезной, она стояла в платье после бессонной ночи, слегка пьяная от вина и имела вид чьей-то любовницы. Лазурит пихнул телохранителя в плечо, вытащил его к борту.              — Стреляй! Убей их.              Тот вскинул ружье на плечо, выстрелил куда-то в молоко. Пуля, должно быть просвистела высоко над палубой пиратского корабля. Это была дохлая затея, надо было либо стрелять точнехонько кому-то в висок, либо по ядрам, что уже заряжали. Воля навязчиво тянула схватиться за пистолет.              — Советую готовиться принять абордаж, Лазурит, вы не успеете подготовить пушки, даже если они есть.              — На Гидро пони отличное вооружение, — заметил Аллен. Появился на палубе незамеченным. Зоуи пожала плечами. Отличное вооружение простоит без дела. Обученных стрелков на борту было недостаточно. Или некому было ими командовать, и оно было не готово.              — Абордаж? — Лазурит не сразу свыкся с этим словом. С тем, что оно вообще появилось в речи на первые сутки после того, как он сказал, что Гранд лайн — спокойное место. Зоуи забрала у громилы ружье, пока Лазурит приходил в себя, сняла с пояса у мужика патроны, перезарядила. Из двенадцать выстрелов два бы очень не хотелось словить. Один: на месте убить канонира. Выстрел ружья неприятно дал в плечо отдачей. Стрелять из ружья — не ее. Она перезарядила так быстро, как могла, вскинула ружье на плечо, второй выстрел пришлось дать в грохоте залпа: сбить ядро. Но еще десять выстрелов устроили фонтаны, грохот разбивающейся доски: попали в обшивку где-то на уровне второго дека, разбили борт, выбили релинги, еще несколько повреждений. У пиратов получилось все же лучше, чем в первый раз.              На палубу повыскакивали люди. Надо было заходить в абордаж, не дырявить корабль понапрасну. Зоуи не дала себе скомандовать сокращать дистанцию. Скомандовать уже хоть что-нибудь, чтобы только не тупили, как будто в первый раз на воде.              — Лазурит, — напомнила она. Он поглядел на нее сначала совсем потеряно, потом схватился за ремень штанов, натянул их выше, как будто собирался с силами. Зоуи отдала громиле ружье.              — Напомни, Гласс, а что принято делать в таких случаях?              — Не стоять истуканом, — сказала Зоуи. Может быть, был перебор, и у Лазурита явно застучали зубы, Зоуи даже подумала не взяться ли за клинок, чтобы прирезать дедушку, прежде чем он попытается ее придушить толстыми пальцами, но в разговор вступил Аллен, напомнив ее рассуждения по существу двухминутной давности.              — Полагаю, абордаж. — А Зоуи думала он пьян. Он обернулся к вывалившим на палубу членам экипажа. — Мы должны с ними сблизиться, — сказал он, качнув головой в сторону пиратского корабля. — Да пошустрее!              Аллен хлопнул Лазурита по плечу крепко, поглядел на Зоуи. Лазурит собрался.              — Да! Абордаж! Сближаемся! Я ему покажу, Дозор — свара шавок, — его вопли почему-то все равно были слегка ворчливыми. Аллен остался стоять.              С пиратского корабля снова собирались стрелять из ружья, и она не дернулась, когда раздался свист выстрелов. Корабль качало. В таких условиях прицельная стрельба по мушке — шутка дохлая.              — Потанцуем? — донесся до ее слуха вальяжный тон Аллена. Стрельба его не пугала. Казалось, он принимает ее за галлюцинацию. Или за шутку.              Зоуи усмехнулась.              — Вы сумасшедший, — сказала она. Аллен обернулся к девочке скрипачке — она жалась к стенке, но, когда было велено играть, начала играть. Зоуи с Алленом дала несколько вальсовых кругов по палубе под обстрелом, пока корабли сближались, благо, она еще была слегка пьяна, а потом слух уловил, как к ним на борт падают кошка и гарпуны и как на палубе уже слышно, что кто-то сложился на доску, потеряв то ли сознание, то ли жизнь, и их с ее партнером растащило по разным углам, потому что абордаж начался. На палубе поднялся полный бардак. Зоуи встретилась в лоб с пиратом, он, увидев ее голые плечи и разрез платья, чуть не снял штаны на месте, но Зоуи выхватила клинок и, не замедляя шаг, в голове все еще слушая скрипку, вогнала пирату клинок в горло и вытащила.              Он свалился, и у него за спиной Зоуи увидела другого человека. Только в матросской рубахе. Он, похоже, только что спрыгнул с рея, чтобы не карабкаться по вантам миллион лет, и Зоуи оттащила его за воротник, не дав ему прикладом ружья огреть по затылку пирата. Это был старшина с G-11, один из тех, кого она сама пожелала видеть в своей команде.              — Страшина, вы это дело бросьте, приказа драться не было, — сказала она. Старшина обернулся.              — Коммодор!              — Да. Сделайте так. Сейчас абордаж разыграется, возьмите двух человек, втроем уведите пиратский корабль, когда пираты будут устраивать суд на палубе.              Старшина лыбился. Бой его забавлял. Типичный солдат с G-11.              — Втроем? Мисс Гласс, так судном не управляют.              — Вам же не в Новый мир на нем плыть, — сказала она. — Просто пустите его под ветер с богом и оставьте, а сами — прочь. Дайте-ка ружье.              Матрос покачивал головой, уразумевая приказ, протянул ружье. Зоуи сделала выстрел в клубы дыма: где-то там Лазурита чуть не надели на саблю, и пират, получивший пулю в затылок, свалился перед ним ничком.              — Понятно?              — Так точно. Мисс Гласс, сделаем.              — Остальные пусть ждут команды. Передайте всем, кого встретите.              Старшина отдал салют, скрылся в месиве тел на палубе, и Зоуи по большей части наблюдала то, как проигрывается бой. На Гидро пони были бойцы, конечно. Были какие-то громилы, каких можно таскать двумя шкафами за собой по улице, чтобы пугали маленьких девочек с мороженым, но в бою они только широко махали кулаками и против пиратов с недлинными саблями, которые резали и рубили, ничего сделать не могли. На палубу вывалила после пушечной стрельбы прислуга. С девушки сорвали платье прямо на палубе, Зоуи пирату прострелила колено, и она успела отползти, когда он вопил и ругался таким матом, что Зоуи его плохо понимала.              Вообще-то в ее приоритете было не дать убить Аллена и Лазурита. Собственно, Аллену срезали саблей локоны, но сам он был на удивление в порядке, потому что был достаточно умен, чтобы держаться за теми, кому платил за охрану. Лазурит качался маятником от состояния бравого капитана до беспомощного котенка, и надо сказать одного пирата даже свалил за борт, но потом чуть не попал под пулю, потом запнулся о чье-то оружие, свалился перед пиратом и пятился, что Зоуи, увидевшей это с палубы сверху, пришлось просто прыгать пирату на голову: он ударился лбом о борт и потерял сознание.              Лазурит почему-то все еще был уверен в том, что он знает, как вести бой в Гранд лайн. Видимо, он убеждался в этом, когда ее видел: когда видел, что она, в вечернем платье и на каблучках перед ним без единой царапины.              Он, пожалуй, был в этом уверен до последнего, пока их в линию не выстроили на палубе, пираты не собрались перед ними толпой, тыкая пистолетами под ребра и хватая за щеки девушек. Вытаскивали из трюмов золото. Аллен стоял, по очереди снимая кольца с пальцев и по одному вкладывая их в ладони женщине пиратке, которая с хитрой, но явно польщенной улыбкой, кажется, забыла, что там с золотыми кольцами, и слушала его почти завороженно. Аллен умен, он держался в стороне, он знал, как избежать драки, и он не будет проблемой. Капитан пиратов расхаживал по главной палубе, потрясал пистолетом своим подручным, что вытащили с трюмов ткани, мол, начерта им тряпки, пусть ищут золото, ткнул пистолетом в грудь Лазурита. У того была в крови рубашка и лицо, ему прилетело в бою за беззубую браваду.              — Где мать его золото, сука? Корабль как блядкая ярмарка, а в трюмах — только тряпки, — он сплюнул под ноги, оглядел собранную перед ним шеренгу. В ней стояла и Зоуи, ближе к главной мачте, поглядывая за своими подопечными и раскуривая сигарету. Чирканье спички было неслышно, так что то, что ей до фени его вопли, пока он не спустит курок, пират увидел чисто случайно.              Он шагнул к ней широко, когда Зоуи затянулась, чтобы табак схватился одновременно, и увернулась от летящей пощечины. Она подняла взгляд на пирата. Даже его листовки в жизни не видела.              — Пардон. Зависимость, что с нее взять, — сказала она, улыбнувшись, выдохнула дым пирату в лицо.              — Ты, сука, меня не нервируй, — он, чтобы компенсировать промах пощечиной, поднял ставки, ткнул ей пистолетом в грудь. — Тогда может мы с тобой отдельно договоримся. — Дуло смяло складками струящуюся ткань платья. Воля даже не насторожилась. Подал голос Лазурит:              — Это коммодор Гласс. Бери ее, вали прочь, оставь нас в покое.              Зоуи повернула к нему голову. Пират и так был не в себе, она вывела его дымом сигареты, на крик он среагировал мгновенно: дернул рукой, собрался выстрелить в нарушителя покоя в научение прочим, но Зоуи потянула его за рукав плаща, и пуля угодила в палубу Лазуриту под ноги.              Тогда пират сменил пистолет и снова ткнул его ей в грудь. Зоуи смотрела сквозь пирата: туда, где у них на корабле дозорный ходил и ножом срезал тросы, стягивающие два корабля. Собственно, на палубе из дозорных было как минимум трое. Еще двое, Зоуи чувствовала, были на верху: на марсах или в гнезде, толком не разобрать. Трое были на корабле пиратов и даже кого-то там кончили. Где-то были еще пятеро, и Зоуи понятия не имела где.              — Сука, а я думаю, почему какая-то телка мне пятерых…              — Угрожали жизни одной из двух фигур, чья жизнь поставлена мне командованием в приоритет, — сказала она. Дуло пистолета поднялось к шее ткнуло под подбородок.              — Сдохните все все равно. А с корабля мы все заберем.              — Не думаю.              — С хера ли? — скалился пират.              — У вас корабль уходит, — сказала она, кивнув головой.              Почему на ее памяти на эти простецкие разводы в духе «у вас молоко убежало» ведутся? Пират обернулся, и хотя их корабль действительно уже оттянулся от борта Гидро пони на несколько метров, ведомый тремя развернутыми парусами, потому что так был срезан такелаж, все-таки было бы правильнее ему не спускать с нее глаз. Потому что стоило ему отвернуться, Зоуи откашлялась, собрала пальцы кольцом и свистнула. Раздалось несколько выстрелов одновременно, четверо пиратов повалилось. Одновременно Зоуи отвернувшемуся капитану прописала пяткой под коленку, и он потерял равновесие. Надо узнать, сколько у него награда, в сущности — младенец. Зоуи перехватила пистолет из его же кобуры и ударила его по затылку, он свалился лицом вперед.              Зоуи, конечно, беспокоила перспектива драться в числовом соотношении один к пяти. Но ребята с G-11 свое дело знали, и не прошло двадцати минут, как на палубе ситуация резко поменялась. И Зоуи листала листовки, чтобы понять, кто этот мужик, что все лежал в отключке на палубе, и лейтенант, числящийся в навигации, ушел на руль возвращать их на безопасные маршруты после этого циркачества. Лазуриту врач из дозора шил ссадину над бровью, и он сам избегал смотреть на Зоуи. Аллен стоял, отвернувшись от палубы, видимо, чтобы не смотреть на мертвецов. Надевал свои кольца обратно.              Пиратский корабль уже изрядно отошел в море, и те трое, что его увели, влезли на палубу Гидро пони, подали Зоуи листовку капитана: тот хранил ее в каюте. За него давали двадцать шесть миллионов. Зоуи покачала головой. Забавно это было.              — Коммодор, мы будем на маршруте к вечеру, — сказал лейтенант, прыжком спустившись с лестницы. Зоуи покачала головой.              — Отличная работа, лейтенант, — она хлопнула его по плечу. Он усмехнулся. Матросы уводили пиратов в трюмы.              — Гласс.              Зоуи обернулась. Звал ее Лазурит. Сидел на бочке, тяжело уперевшись руками о колени. Зоуи подняла бровь.              — Да?              — И что, и много такого в Гранд лайн?              — Такого? — она кивнула на пирата. Показала листовку. — Мало. Это низкая награда для Гранд лайн.              Лазурит взял листовку в руки, смотрел на цифры. Врач оставил ему пакет со льдом, закончив шить, и удалился к кому-то другому. Зоуи подождала ответа на эту новость с полминуты, потом сочла, что его не последует, свистнула одному из матросов, кивнула, чтобы разобрались с бардаком на палубе: надо было убрать убитых. Собралась пойти в навигаторскую рубку, там бы с лейтенантом и с капитаном судна поговорили о маршруте, но Лазурит сказал ей в спину:              — Че — подонок, он нас чуть не убил.              — Че спас вам жизни, позволив мне остаться, — сказала она. Лазурит поднял на нее взгляд. Пусть попробует ей возразить. Она ему детально обоснует, почему они себя сами чуть не убили.              Привести в себя гражданский корабль после боя оказалось более сложной задачей, чем военный. Дозорные распорядки боем не нарушались, только смещались. А гражданский экипаж в себя от произошедшего пришел не сразу: не было обеда и ужина, потому что был расстроен порядок кухни, но что принципиальнее были совершенно разбиты кухарки. Одна из девушек была убита.              Никак не могли навести порядок на палубе, вернуть на место вытащенные из трюмов богатства, потому что экипаж корабля знать не знал, куда это все девать. Парнишка-помощник рулевого куда-то запропастился, и сам рулевой из местного экипажа клялся и божился, что тот тоже погиб, но Зоуи отрезала, мол, нет, живой, где-то на корабле. Воля почему-то определила его безошибочно, но черт знает где он был конкретно. Видимо, настоящий Гранд лайн ему все же не понравился. Потом матрос сообщил, что видел, как парня полоскало, и сказал, что он нычется в трюмах.              Вечером на палубу сел альбатрос с газетой и Зоуи вытащили сверток, почесала птичке шею, в последнее время чувствуя нежную привязанность к пернатым почтового назначения, а на корабле все еще стоял бардак. На палубу спустился от руля Аллен.              — Мадмуазель. Белое или красное? — Зоуи подняла на него взгляд. Аллен выглядел… Хорошо.              — Белое.              — Я думал, ты слишком молода, чтобы что-то знать об управлении людьми, и поскольку тебе бы пошло быть чьей-то любовницей и соблазнительно молчать, я думал, с Че тебя связывает общая постель, — сказал Аллен. Зоуи усмехнулась, но ничего не сказала. Аллен отступил на шаг, правая ладонь легла на грудь, левую он отвел в сторону и склонился в придворном поклоне. — Я ошибся. Прошу простить.              Лестно, когда извиняются в поклоне, и все же это все театр.              — Вы так не думали. Вы знали, что я не сплю с Че. — Губы Аллена скривились, улыбчиво, как когда тебя ловят на безобидной лжи. Нет, Аллен играет игру и у Зоуи нет ни малейшего желания разбираться в правилах. Она развернула газету.              — Ты, значит, веришь, что Че должен управлять синдикатом?              — Профессионализм и беспринципность — гремучая смесь.              — Ему не хватит знаний.              — Че прибыл заранее, чтобы вы успели все обсудить. Он не должен знать. — Аллен поднял бровь.              — Такого я еще не слышал, — сказал он.              — Аллен, я коммодор. Я командую кораблем. Думаете, я что-то знаю о навигации?              — Знаешь?              — Нет. Знаю ли я что-то о ремонте корабля?              — Нет?              — Нет. Я не готовлю, я не учу солдат драке, я не занимаюсь закупками для корабля, я не знаю протокола ареста. Мое присутствие не отменяет наличия в команде квартирмейстера, тренера, врача, кока и плотника.              — И в чем тогда смысл?              Аллен улыбнулся, как будто поймал ее на лжи.              — Когда я на борту, мы можем выиграть бой в соотношении один к пяти, — сказала она.              Аллен слушал ее на удивление внимательно.              — Один к пяти?              — Ладно, преувеличила. Восемь дозорных было на борту, пиратов взяли тридцать три человека. Один к четырем.              — Мисс Гласс, — донеслось сбоку, и Зоуи, улыбнувшись Аллену, чтобы поставить разговор на паузу, оглянулась. На палубу вышла девушка, стояла в платье, обхватив себя руками. Посмотрела на Аллена, потом перевела на нее взгляд. — На кухне… Разбиты столы. Может быть, — она замялась. Зоуи подняла брови, давая ей закончить. — Если кто-то может привести там все в порядок, мы могли бы успеть сделать поздний ужин.              — Чудно. — Она запрокинула голову. Там на верхнем марсе двое ребят шили паруса, хотя все больше потешались. Почувствовали взгляд. Один сиганул вниз прямо с рея, второй сначала немного слез, но в конечном счете спрыгнул тоже с трех человеческих ростов.              — Коммодор! — Зоуи качнула головой в сторону девушки.              — Помогите на кухне.              — О, будут девочки, — усмехнулся один.              — Не трожьте девочек, — сказала Зоуи, матрос театрально схватился за сердце, Зоуи дала ему по лбу свернутой газетой. Он картинно свалился на пол, сделав лишний кувырок через плечо. Второй отдал честь, вытянувшись, как перед адмиралом. Дозорным все было развлечение, все было весело и, когда они оба, как двое из ларца, взбежали к малышке из камбуза, она даже растерялась, что ей делать с их неуемной энергией. Они скрылись в дверях.              Газета помялась. Она подняла взгляд на Аллена. Все-таки он разглядывал ее без перерыва. Это было неприятно. Аллен что-то знал. Она подняла брови вопросительно, но Аллен покачал головой, улыбнулся загадочно и шагнул в сторону капитанской каюты.              Через несколько дней они снова встретились с Че. За очередным долгим разговором за ужином Че получил то, что хотел. Гидро пони шел по прямой на Санрайз.                     Экстра 11. Че Борха              Гласс была, конечно, хороша, спору нет. Одиннадцать дозорных, не считая ее саму, представляли собой абсолютно автономную команду: среди них оказался и навигатор, и врач, и плотник, и Аллен спросил у одного из них, как Че их так собрал, и ему ответили: их собрала Гласс за шесть или семь минут, пока Че их покидал.              Гласс нашла общий язык с Лазуритом, и в конце концов на третий день плавания он перестал плеваться и показал себя с лучшей стороны. Аллен слышал, они обсуждали торговые сделки последнего полугодия, и Лазурит последовательно объяснял, какие из них не имеют ничего общего с делами Че, а она даже не спорила: слушала, и Лазурита это устраивало.              Гласс вывела их на безопасные маршруты. На пятые сутки они встретились с кораблем Че, как ни в чем не бывало. Пиратов забрали на дозорный корабль. Че велел своему капитану увести корабль на их обычные патрули, а сам спустился на Гидро пони, и Гласс стояла с утра пораньше с шампанским, и Аллен не понимал, почему бы ей было не быть его любовницей: у нее беззаботный вид, она ослепительно улыбается и хороша собой.              Гласс была не только хороша, она была сильна. Аллен в бою видел, она прикончила голыми руками с дюжину человек и не замаралась, на месте Гэри она была неспроста, а помимо этого она выигрывала в одном у Гэри: она была хитрая сукина дочь.              Она представляла Штаб. Место, на котором она сидела за столом переговоров, она сама же освободила от задницы Буалье. На Соросе она развела его на всего одну сделку, которая поставила крест на Сети, которую они строили двадцать лет. Теперь у нее заняло несколько недель просто так оказаться правой рукой Че. Для штабной она залезла так глубоко в их дела, что живой ее выпускать просто нельзя. Аллен мог не поддерживать амбиции Че, он мог потешаться над ведомостью Лазурита, но у них был один интерес, который стоил того, чтобы сесть за стол на равных.              — Че.              Дозорный остановился. Подкручивал ус, как сытый котяра, которому наконец дали банку сметаны. Лазурит прошлым вечером сдал позиции и, ткнув контр-адмиралу пальцем в грудь, сказал, чтобы Че вел переговоры один. Аллен слова против не сказал: ему было все равно, он никогда не любил первого дня на Санрайз. Гласс тогда сдержанно улыбалась, помешивая сахар в чашке по всем законам этикета.              Че на палубе курил, и Гласс должны были увести под руки прислуга, чтобы она отвлеклась на постельное белье и ее вездесущие вдумчиво-хитрые взгляды не показались на палубе в самый неподходящий момент.              — Аллен? — приглашающе спросил Че. Может, этот разговор слегка приподнимет над его лицом маску куклы и бездаря, но дело серьезное.              — Че, я никогда не был настроен против тебя, — сказал он. — Но ты знаешь, кто эта женщина, которая плывет с нами на Санрайз?              Че затянулся. Задумался — ответ на этот вопрос прямо зависел от того, что Аллен имел в виду, и гадать у контр-адмирала не было ни желания, ни времени.              — К чему ты клонишь, Аллен? — Че не любил прелюдий и был прямолинейным, строго четким и определенным дозорным до мозга костей. Но при этом Че никогда не был настроен лично против него. Не списывал слов со счета, не подумав. Аллен был уверен, что может говорить открыто.              — Гласс ведет расследование от Штаба. Она здесь с Сороса.              — Исключено. Кадр с Сороса был убит, Гэри этим занимался, — сказал он.              — Гэри ошибся.              Контр-адмирал прикинул вероятность этого. Но Гэри был мертв, узнать у него уже бы вряд ли получилось.              — Даже если так, Гласс ненавидит Штаб, она при мне грубила вице-адмиралам, она чуть не загремела в тюрьму.              — Гласс — лгунья. Прими к сведенью, сделай то, что посчитаешь нужным, Че. Гласс сказала, ты неплохой управленец.              Аллен покачнулся на каблуках туфлей, огляделся: на палубу опускался поздний вечер, стояла типичная для этого маршрута слегка морозная пора. Предмет их разговора показалась на палубе, Че долго ее разглядывал через весь корабль.              — Даже если она с Сороса, — начал Че. Это было рассуждение вслух. Аллен поднял брови. — И даже если Штаб ставил ей задачу разнюхивать, она передумала. Она дала мне клятву.              — Я сначала так и подумал. Но Че, ты погляди на нее. — Аллен кивнул на то, как она стоит с чашкой кофе в одиннадцатом часу ночи возле руля и слушает, как что-то, посмеиваясь, рассказывает штурман. Че поглядел на нее, долго не выдыхая дым. Аллен вот глядел на нее эти несколько дней. — Раз дала клятву, значит, заранее знала, как ее обойти.              Че неуверенно покачал головой. Они оба обернулись на Гласс, что говорила со штурманом на руле.              — Что ж, Гэри однажды пытался ее положить под пиратский нож, и где он сейчас? — сказал Борха. Аллен хмыкнул. — Иметь такую женщину в союзниках было бы, конечно, приятнее.              — Сентиментальность тебе не к лицу.              — Сентиментальность? Нет, с ней легко вести дела. Ее не возьмут пираты. Но она неуправляемая. На свое горе успела сунуться к двум йонко. — Аллен теперь обернулся к Че. Он не шутил. — От их гнева ничто не спасет.              Аллен покачнулся на каблуках. Спокойная определенность в словах внушала уважение. Аллен усмехнулся.              — Че. Я тебя недооценивал.              — Я недооценивал тебя, Аллен. И знаешь кто мне это раньше всех сказал? — Он не стал дожидаться ответа: — Гласс.                     Экстра 12. Капитан Холланд              Холланд наблюдал на базе несколько забавных происшествий, которые заставляли думать, что что-то идет не так. Во-первых, на третьи сутки после того как Че и Гласс отплыли, с базы забирали Эль Фанта. На шестые пришло известие, что он бежал. Подробностей никто не знал, и Холланд почувствовал эту живительную силу болтовни солдатской, перемалывающей слухи, когда сам оказался без первоисточника из первых рук от вице-адмирала. Коммодор Уикенд, улыбчивый малый, разговаривал с Цуру по этому поводу, отчитался в том, что со стороны G-11 все было безупречно и тому есть все подтверждения. Холланд этому мог и сам дать подтверждение, он присутствовал при отправлении конвоя. Черт знает, что произошло.              — А вы что думаете, капитан, — спросила Цуру. Уикенд перевел на него взгляд. А Холланду было нечего добавить. G-11 здесь не при чем. Он был уверен, это все Гласс подстроила. На то не было явных причин, и сказать этого он не мог.              — Мне нечего добавить, вице-адмирал, — сказал он. Уикенд улыбнулся, похоже, удивился, что Холланд не опроверг ни слова из его рапорта.              Во-вторых, в море неожиданно сорвался коммодор Порч. Вроде как получил указание преследовать какую-то команду. Тут слухи не были так едины во мнениях, как в первом случае. Одни говорили, что коммодор отправился догонять Эль Фанта и возвращать его за решетку. Другие, что Порч нацелен на какую-то безымянную команду со смешными наградами и шальной капитаншей во главе. Холланд как-то выловил в коридоре Худа — тот все еще должен был быть доверенным лицом Гласс, и у Холланда начинало появляться тупое чувство, что все, что бы ни происходило, даже самое несвязанное с ее делом, не просто касалось ее. Было ей подстроено. Но Худ поклялся, что она никаких указаний на этот счет не оставила. Холланд спросил, какие оставила, и Худ ответил:              — Ждать дальнейших указаний, кэп, — пожал он плечами.              Холланд оставил мальчишку в покое, его требовал немедленно старый плотник.              Бойс — это было во-третьих. Бойс потакал Гласс самым беспардонным образом, заслужил за это уважение у солдат, потому что поддержал в патруле ее беззаконные аппетиты на Джемроке. Гласс ему так и не сказала, чем тут занимается, так что выходило, что Бойс просто безраздельно разделял ее аморальность такой, какая она есть, даже не ища повода, чтобы оправдать ее большой служебной потребностью, как, к своему стыду, в последнее время делал Холланд лично.              И с утра эта квинтэссенция бесконечной любви к коммодору Гласс ухмылялась за офицерским столом на завтраке на истории о ней же. Джермрок обсуждали и обсуждали. Бойс даже не одергивал уже, где правда, где ложь.              И в целом, база как будто жила своим обычным расписанием, когда контр-адмирал в патруле, но Гласс перед своим скоропостижным отплытием дала понять, что что-то начинается. Холланд в общем-то недолго думал, чтобы вечером Бойса вытащить под локоть в темный угол.              Момонга ставил задачу прикрыть ей спину, а она даже не объяснила, как это сделать. Велела разнюхивать. Что Холланду оставалось, кроме того, как следовать приказам собственного коммодора? Расставить, наконец, точки над и, что произошло на Джемроке. И о чем они думали. Бойс вопросы выслушал с насмешкой, Холланд ее уже видел, капитан примерно так же ухмылялся в лицо Перри, когда тот расспрашивал про их опоздание на Маринфорд. Ни на один вопрос не ответил, перевел тему самым неожиданным образом.              — Холланд. Знаешь, что она мне сказала? — Бойс звучал даже не озадаченно. Почти тревожно. — Что знает тебя с восьми лет, — он усмехнулся. — Назвездела, как пить дать, но как думаешь, она доверяет тебе?              Холланд даже полу плаща его отпустил.              — Нас связывает одно дело. — Но если Гласс не распространилась на эту тему, то и ему не следует. Бойс покачал головой, похлопал себя по карманам. Нашел сигареты, закурил. Холланд тоже закурил.              — Ты знаешь, что у нее есть… птичка ручная?              — Это не ее, это Карса, — сказал Холланд. Бойс поднял брови. Карса он, видимо, знал. Был удивлен, что Холланд знает ее людей.              — Вы там в Штабе дохера всего знаете, может, ты найдешь этому объяснение.              — Показывай. — Что бы это ни было. Если Бойс вытащит муши на Революционную армию или переписку с Мариджоей, он не удивится. Он уже вообще ничему не удивится.              И через двадцать минут Бойс показывал ему запечатанный конверт без подписей и адреса, который, если не прижать его к столу, тяготел куда-то в сторону.              Они стояли в апартаментах Холланда, дымили оба паровозами. Вивр-карта без подписи с неизвестным владельцем, присланная Гласс в руки капитану, с которым она была на Джемроке. И Холланд знал один гарантированно верный ответ на такие послания от Гласс, велевшей ее преследовать и присылающей руками своих людей вивр-карты с прямым указанием, Холланд не сомневался, на место ее положения. Один, и Бойсу, ее главному поклоннику, он не понравится.              — Я сообщаю в Штаб, — сказал Холланд.              — Нахера, — полюбопытствовал Бойс. Холланд посмотрел на него. Достал улитку Момонги. Бойс поглядел на него и выпустил дым плотной ниткой: недоволен. Холланд вряд ли может ему объяснять.              — Ей же будет лучше, — успел сказать он, прежде чем улитка начала проводить звонок. Улитка ответила почти сразу, и Момонга, явно занятый делами по горло, похоже, был не в состоянии ждать. Был недоволен. Не этим звонком, чем-то серьезнее. Бойс опустился на стул и покачнулся на ножках, сминая сигарету в чашку с кофе.              — Ты подонок, Холланд, вот что, — сказал он. От улитки эта фраза уже не укрылась, но вице-адмирал не придал ей значения.              — Холланд? Говори.              — Гласс смылась с Че, похоже, подстроила побег Эль Фанта, прислала Бойсу вивр-карту без указания, к кому она ведет.              Момонга вдохнул глубоко. Задумался.              — Капитан Бойс с тобой?              — Да.              — И все?              — Да.              — Бойс, — позвал Момонга. — Вы были с ней в патруле?              — Ну я, — принял вызывающий тон капитан.              — Гласс на G-11 находится по моей личной инициативе, чтобы расследовать преступления контр-адмирала Че. Ее выбрали на эту роль, потому что она сочетает в себе два качества: профессионализм и аморальность, и на второе Штаб сейчас готов закрыть глаза, если она завершит расследование.              Бойс не сразу все сказанное внутренне принял.              — С вивр-картой что?              — Пустая вивр-карта. В пустом конверте. В записке написано, ее приглашение. Прислал ее человек, капитан гражданского судна, от ее имени.              Момонга рассмеялся медленно. Холланд переглянулся с Бойсом. Тот не чувствовал, что сказал что-то смешное. Но и не чувствовал, что сказал что-то полезное. Вице-адмирал взял полминуты. Задумался или просто брал передышку.              — Холланд, я жду вас в Маринфорде через три дня. Бойс, вас тоже.              — Что это за вивр-карта? — спросил Холланд. Вице-адмирал на то и вице-адмирал. Он знает кратно больше.              — Это приглашение на Санрайз. — Холланд понятия не имел, что за Санрайз. Бойс поднял бровь. Улитка помолчала. Выглядела так, будто Момонге только что Сенгоку руку пожал. — Приглашение от Гласс взять Че с поличным.