Делец

Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду

      В зале было так просторно и пустынно, и гладкие стены и блестящие, натертые до зеркальности полы, отражали любой звук, любой шорох. Каждый шаг раздавался эхом, любое слово, сказанное хотя бы чуть-чуть громче необходимого, обрушалось со свода зала, как лавина, потом долго гремело, успокаиваясь. Поэтому переговоры шли почти вполголоса, мерными, тихими голосами людей, давно знающими свои интересы.              Они вошли в зал все одновременно, заполнив его приглушенными разговорами и звуком шагов. И Зоуи оглядывала этих людей совершенно беззастенчиво.              Высокая, очень худая женщина в тяжелой теплой накидке, как в шубе, опускавшейся ей до самых пяток, и в высоком головном уборе, напоминала Снежную королеву. С ней был молодой мальчик, немного слишком юный для такого места и такого события.              Че качнул в ее сторону головой:              — Снэдронинген, — сказал он. — И ее крольчонок Кай.              — А покороче нельзя?              — Можешь звать меня королевой, — отозвалась глава синдиката Норт блю. Ее голос напоминал звук падающих замерзших капель. Она свысока оглядела Зоуи с ног до головы. Ее взгляд задержался на ее бедре — там, где из-под платья показывался клинок Дии Неи.              — Можете звать меня президентом, — сказала Зоуи.              Королева не оскорбилась. Была в ней какая-то обманчивая теплота, в светлых глазах и на остро расчерченном скулами лице показалась улыбка. Посмотрела на Че. Она была его выше. Белые волосы лежали на спине, покачиваясь от ее длинных медленных шагов.              — Тебя стоит поздравить, что ты избавился от груза? — Че в ответ покачал головой. Королева удовлетворенно хмыкнула и не продолжила разговор.              Пожилой седеющий мужчина, медленными движениями шагающий к столу, с тростью, с сигарой, в очках шел в сопровождении сына, судя по его виду. Худощавая, высокая копия отца имитировала его каждое движение. Но сынок был и сам немолодой. Сильные сорок Зоуи бы ему дала.              — Денаро старший и младший, — подтвердил ее догадки Че. Денаро старший, услышав свою фамилию, обернулся. Едва заметно качнул головой Че, после изучающего взгляда поздоровался и с ней. Зоуи усмехнулась, слегка склонила голову ответным жестом приветствия. Денаро младший в точности повторил действия отца.              В гавайской рубашке и в сланцах был здесь еще один человек, шел под руку с женщиной, явно имеющую вид его жены, и оба они выглядели как с курорта, но только она с вечернего банкета, а он с детской площадки, где не давал ребенку качаться на карусели, потому что качался на ней сам. Но просторная рубаха с пальмовыми листочками скрывала крупное телосложение, и мускулистые руки, показывающиеся из-под короткого рукава, не давали заблуждаться на счет силы этого человека. Зоуи разглядела это глазами и Воля предложила никогда не попадаться ему под руку. Просто на всякий случай. Че указал на них:              — Фроск и Елена из Ист блю.              Наконец, здесь был Че и она сама. Че в мундире с иголочки и она в платье и на каблуке, чеканившем шаг по мраморному почти прозрачному полу. И они вполне вписывались в эту разношерстную непонятную группу людей, у которых не должно было быть общих дел.              Но общие дела были.              Общие дела растянулись на целый день с утра до самого позднего вечера. Заключались в долгом и последовательном обсуждении всевозможных видов торговли всей существующей в природе номенклатурой, и Зоуи сидела по правую руку от Че и, покачиваясь на стуле, совершенно для этого не предназначенном, записывала:              Синдикат Вест блю, как и говорил Айсберг, по большей части фокусировался на тяжелой промышленности. По классификации Зоуи Гласс, Вест блю занимались тремя вещами, что приносят много денег, но медленно: ВПК, полезные ископаемые и судостроение. Сырье, металлы и лес почти полностью принадлежали торговым компаниям под руководством Денаро, а сам Денаро возглавлял одну из мафиозных семей. Галей-ла приходилась им крупнейшим клиентом. У Зоуи на этом разговоре очень многие аспекты мира встали на свои места, а еще складывалось ощущение, что помимо прочего, Вест блю владеет изрядной частью торговли оружием — той, что не владеют йонко, но почему-то вопрос оружия не поднимался и Зоуи напротив этой категории поставила изящный знак вопроса. Прерывать умных людей, пока они разговаривают тихими, сосредоточенным голосами, чтобы не оглушало эхо, было бы просто невежливо.              Снежная королева из Норт блю покровительствовала технологиям. Перевозка большей части тайных разработок и передача информации, с ней связанная, проходила через ее каналы. В свое время именно она передала разработку дозора покрывать корабли кайросеком, чтобы беспрепятственно пересекать Калм белт, и Дозор, поскольку и для их нужд она оказывала услуги, и слова против не сказал.              Корабли торговой кампании Саут блю — Зоуи это было известно из разговоров с Лазуритом — перевозили предметы роскоши, и этот скромный, но дорогой кусок не вызвал споров. Споры вызывало то, что Южный синдикат почти полностью распоряжался финансовыми услугами, оказываемыми торговле. Аллен был богат не просто как один из глав Южного синдиката. Аллен был безумно богат, и Че срезал вопросы по тому, кто будет есть этот кусок, очень вдумчивым замечанием: а кто знает о деньгах достаточно, чтобы управлять ими, как Аллен. Дискуссия была закрыта.              Ист блю вело торговлю людскую. Обычную, не самую дорогую, не самую объемную, но прокладывающую основу покоя морей. Сытость и тепло, как ни странно, требуется не только обычному горожанину, но и дозорному, и пирату, и признанному королю, и они закладывают основу для всех прочих нужд и всех прочих потребностей. Самая тихая торговля чаще всего в самой опасности. Поднялся вопрос безопасности морей и того, как ее обеспечивать.              Микрофон снова перешел к Че, и он назвал пять имен. Четыре из них были синдикатам известны, а пятое вызвало долгое молчание.              — Неужели он? — мягким, но холодным голосом спросила королева. — Че, ты превзошел сам себя. — Денаро закурил сигару, Денаро младший подал ему огня. Зоуи долго сидела и думала, почему такой знакомый запах.              — Коммодор Гласс нас балует, — сказал Че. Зоуи почувствовала, что ей передали слово, потому что три пары глаз одновременно поглядели на нее.              — Эль Фант будет на третьи сутки Санрайз, — сказала она. Не узнала свой голос, как когда первый раз говоришь в микрофон: помещение его здорово углубляло, озвончало и наполняло какой-то гудящей полнотой.              — А президент будет на Санрайз на третьи сутки? — спросила королева. Зоуи подняла бровь: она что, это всерьез говорит.              — Буду, — ответила она.              — Помню, один из вас не был любителем остаться на основную часть бала, — произнесла она глубоко подтаявшим, как соленое масло, голосом. Зоуи продолжала чувствовать в нем какую-то необъяснимую холодную двойственность без лицемерия.              А еще начинала чувствовать себя неловко, потому что из вторых номеров на встрече она единственная участвовала в разговоре. Денаро младший поглядывал на нее из-за плеча отца, как на выскочку. Мальчишка при королеве вообще на всех глядел с опаской, и она поглаживала длинными пальцами ему лопатки, как будто он был ручным котом. Елена поглядывала на нее из-за очков, но без эмоциональной окраски.              — Это — основная часть бала, — сказал Денаро старший. Но потом тоже посмотрел на Зоуи. Потом на Че, как будто не сразу решил, кому именно задать вопрос.              Зоуи, чтобы не встревать в обсуждение, провернула ручку меж пальцами и опустила глаза к бумаге. В итоге, обсуждение пошло дальше: маршруты, торговые артерии, преференциальные порты, большая часть которых находилась в распоряжении синдиката Ист блю, кстати, тогда вступила в разговор Елена, оказавшись администратором сети портов, которые теперь будут играть большую роль, учитывая, что на Соросе возобновить поток не удастся.              Зоуи в этом моменте немного выпала из хода диалога, задумавшись над составом торговли в Сети: было там и оружие, и наркотики, и прочая грязь, ненавистная Соту, и здесь этот разговор не поднимался. Такое ощущение, что подразумевался. А Лазурит говорил, что торговля оружием идет бок о бок с металлом. В Айзере, помнится, находили оружие, в порту для стали. Любопытно это было.              Порты позволяли путать некоторые следы, терять некоторые товары, прятать их на неопределенные сроки, проворачивать схемы подобно той, что исполнил Че, удержав у себя табак. А еще:              — В Гранд лайн на ваших портах, Леночка, можно реализовать схему Сороса точь-в-точь, — сказала Зоуи. — На масштабе океана будет невозможно отследить концов.              Елена приподняла тонкую бровь, Денаро даже отпустил сигару. Фроск улыбнулся:              — А кто теперь знает, как было на Соросе, — сказал он. Как было на Соросе, знал его мэр, Буалье, но Че по известным причинам, освещенным в газетах, его с собой не приглашал.              — Но это было бы любопытно, — сказала Елена.              Че повернулся к Зоуи, и она в его глазах заметила что-то, чего не видела раньше: не одобрение того, что она знает, что сказать. Как будто какое-то печальное подтверждение с примесью подозрений, и Зоуи очнулась от попыток разобрать, что там было, когда перешли к обсуждению сделок в подполье. Это тоже было любопытно: в подполье синдикаты дел почти не вели, только если на них не выходил прямо дилер: это позволяло не вмешиваться в дела ни Шичибукаев, ни йонко и не ставить себя в сомнительные связи. Основным дилером был некий Джокер, и Зоуи удержалась, чтобы это не комментировать. Джокер — сам Шичибукай, да еще к тому же под Кайдо. Были еще другие. Зоуи чуть-чуть не подавилась, когда прозвучало имя Перпетуя.              Солнце садилось, и длинные прямоугольники света, упавшие прямо на противоположную к окнам сторону, наполнили зал желтизной, а разговор все шел и шел без перерывов, негромко, но и не тихо, честно, но и без откровенностей, скрытно, но без лжи.              Санрайз заполнился людьми так плотно, что когда Зоуи следом за Че вышла из зала переговоров, показалось, что грохот общего праздника и веселья обрушился на нее лавиной — на уставшую голову, на гудение в ушах и ощущение, что они все говорят под особенным куполом, делающим звук втрое громче.              А меж тем на Санрайзе разливалось то, из-за чего Санрайз называли балом. Зоуи, проведя с час в горячей ванной и пышной пене и еще два часа в заботе и опеке от настоящих волшебных рук местных чародеев в области спа ухода. Когда на коже вместо слоя морской соли, осевшей на нее в море налетом, оказалось отливающее перламутром масло, когда в волосах, срезанных по линейке чуть-чуть ниже лопаток, заиграло запахом пьянящим и целебным, когда из тела, оставленного сидеть за столом переговоров двадцать часов кряду, струи воды и пузыри вымыли усталость и немоту, появилось совершенно безудержное желание пойти и сделать что-нибудь там, внизу, где куча людей с бездонными карманами и длиннющими руками прибыли за тем, чтобы наладить свои дела, и открыты к любой сделке, потому что на Санрайз не попасть чужакам.              Санрайз представлял собой остров, отсыпанный на коралловом рифе каким-то странным материалом, который не создает магнитного поля. Этот белый песок образовывал длинные пляжи с южной стороны острова в форме полукруга или лимонной дольки, а на прямой стороне причаливали корабли: их стояло там больше сотни.              После заката Зоуи долго провела в объятьях индустрии гостеприимства, что успокоила нервы и уравновесила душу, но долго нежиться в уходе не дали: она стояла перед зеркалом в полусобранном виде, чтобы спуститься на бал, когда в дверь постучали. Зоуи обернулась к входной двери. Воля молчала.              Она надела платье, подняв на плечи бретели, вышла к двери, отперла замок, и когда дверь открылась, Зоуи обернулась к гигантской птице в цилиндре:              — Морганс, будьте добры, застегните мне молнию, — сказала она. Пока птичьи крылья с неподвластной логике проворностью подхватили потайной замочек и с характерным звуком было застегнули платье, Зоуи, разглядывая гардину на той стороне комнаты, пропускала через сознание внешний вид Морганса, который успела увидеть мельком, прежде чем отвернуться спиной. — А цветы кому?              Гигантская кряква с большим букетом цветов. Не каждый день такое видишь.              — Тебе, — крякнул Морганс. — Посмертно.              Воля все еще мирно покоилась на глубине сознания, и Зоуи, обернувшись, своими глазами увидела: хитрая, информированная и явно не настроенная ни на что хорошее птица намерений убить ее не имела. Но все-таки цветы на могильные вполне себе походили. Зоуи забрала букет.              — Любопытно, — сказала она. Сложила цветы на стол. — Я бы скоро спустилась, ни к чему было меня преследовать, я помню, что торчу личную встречу, — сказала она, и Морганс наблюдал за тем, как она завязывает ремешки туфель.              — Меня распирает любопытство! — воскликнул он. — Что же произошло на Сабаоди. Столько слухов, столько лжи, а сенсация еще так и не случилась, — он потер крылья. Зоуи надела ремень ножен на бедро и вложила туда кинжал.              — Бесплатной информации нет, — улыбнулась она. Осмотрела комнату, ничего ли она не забыла. — Что там с цветами мне на могилку?              — А, это, — хитро расплылся Морганс, хотя казалось, что конфигурация его клюва не предполагает улыбок. — Это мне тут на ушко нашептали, что на Джемроке, пока Белоус был в Новом мире, дозор устроил рейд невероятного размаха.              — Да?              — И мне даже сообщили, кто была эта безбашенная женщина.              — А это была женщина?              — Это была женщина, — подтвердил Морганс.              Зоуи подняла брови. Она думала выйти и позволить Моргансу провести ее до самых злачных мест там, на балу, но теперь передумала.              — И кто сообщил?              — Этого я не скажу.              — И вы это опубликуете?              — Немедленно! Завтра в утреннем номере, это будет сенсация!              — И вы мне это рассказываете, потому что…              Морганс почти оскорбился.              — Потому что бесплатной информации нет! Но если ты мне не расскажешь правду о Сабаоди, я никогда ее не узнаю, а после Санрайз Белоус тебя убьет, коммодор Гласс.              Морганс хлопнул крыльями. Зоуи стояла, подперев боком стол. Нет, вряд ли Белоус ее убьет. Хотя. Хотя.              Она не до конца успела продумать мысль, и она ускользнула. Зоуи качнула головой на дверь, и Морганс шагнул в сторону, чтобы пропустить ее на выход. Его грузная трехметровая туша ходила, немного подпрыгивая, как мультяшная.              — Морганс, а история Сабаоди стоит дороже, и она не подлежит публикации, кроме того, что я уже выслала тогда, — сказала она. Морганс гаркнул — видно, усмехнулся, торговля за информацию его веселила. Не злила, не расстраивала, наоборот — вдохновляла. — Можете оказать мне услугу?              — Любую, кроме молчания, — заверил Морганс.              Они спустились в лифте до самого низа и вышли в свежую ночь. Над Санрайзом стоял насмешливый белый, как снег, полумесяц, и остров заливало лунным светом, как будто были расставлены прожектора.              — Давно хочу завести ручную птичку, — сказала она.              — Попугая?              — Нет.              — А, понял! Канарейку, — сказал Морганс. Зоуи, усмехнувшись, медленно покачала головой. Они неторопливо шагали в сторону площади, где стояло торжество. Морганс шел совсем медленно для его размеров.              — Не канарейку, — сказала Зоуи. Морганс тогда отодвинул от груди полу пиджака и как из внутреннего кармана вытащил какой-то комочек из перьев. Остановился.              — Такую, значит, — сказал он и в крыле опустил этот комок перьев так, чтобы Зоуи могла его разглядеть. Из комка вдруг встрепенулись крылья, и малютка альбатрос, совсем птенец, расправил крылья и прыгнул на месте, оглядываясь. Морганс подал крыло ближе, Зоуи подставила ладонь, альбатрос спрыгнул ей на руку, клюнул в любопытстве безымянный палец.              — Да.              — Ты очень жестока, Гласс, — сказал Морганс, распрямляясь. Зоуи подняла бровь, поглядев на него снизу. — Птицы обычно очень тоскуют по хозяевам, если те скоропостижно умирают.              Птенец был странный. Неестественный, рос на глазах. Видимо являлся порождением фрукта, что объясняло, как птицы могли находить адресатов по щелчку пальцев, но все-таки был живой, теплый и любопытный. Зоуи почесала ему вытянувшуюся шею, и скоро он, не дождавшись послания, взмахнул крыльями и улетел прочь. Зоуи проводила его взглядом.              — Все-таки не понимаю, откуда узнали про Джемрок, — сказала она. Морганс покачала головой. — Об этом знал Че и Штаб. — И собственно, еще Марко лично, но тогда бы Морганс не делал заявлений, что она умрет от их рук. Штаб мог бы сообщить, что она устроила там погром, если бы им очень хотелось поставить ее в положение, когда ей ничего не останется, кроме того как не высовывать носа из какого-нибудь надежного места вроде Маринфорда. Но никто в Дозоре не создавал впечатление фанатика, во всяком случае из того, что она видела. — А Че это зачем?              — Ты — большая проблема, Гласс. Ты умная и не можешь этого скрывать. Ты — своя самая большая проблема, — сказал он с каким-то довольным тоном в голосе.              — Я расскажу про Сабаоди позже. Когда немного пораскину мозгами на этот счет, — сказала она.              — Поймаю тебя на слове, — сказал Морганс, и согласился он так легко, потому что им навстречу, махнув Зоуи рукой и окликнув “мадмуазель!”, шел Аллен.              Аллен наполнил вечер бала тем, чем он должен быть наполнен, имея такой гордое звание. Зоуи выпила столько шампанского, что ее мутило, Аллен, удерживая ее под локоть, вел какой-то бессмысленный светский разговор в духе сплетен с тремя людьми в маскарадных масках. Кто-то вопрошал, как ей дозволили ходить по Санрайз с оружием — это была зона безопасности, и право вооружаться было только у людей закона, тогда Аллен представлял ее с лицом довольным, будто они подходили к главному номеру вечера: коммодор Гласс, к вашим услугам.              Бал пестрил блюдами, десертами и развлечениями, разговорами, когда двое людей в костюмах сговаривались о сделке всей жизни, сплетнями, когда группа людей, вроде их собственной, перемывала косточки только что отошедшему участнику компании. Зоуи очнулась от бокала вина, когда, стоя рядом с Алленом почти что в лице его любовницы и соблазнительно помалкивая, услышала, что суть разговора клонится к каннабису с Амазон лили.              Табак-де дорог и в силу уникальных качеств, не вызывающих физической аддикции, не окупается, а вот каннабис с той же земли может стать золотой жилой и удовлетворить самые претенциозные вкусы. Аллен обещал, что партия каннабиса находится в его распоряжении и Зоуи это доказал, когда в кулуарах его тонкие пальцы в перстнях свернули в его в пергаменте и дали Зоуи клятву за ней приглядеть после того, как она затянется. Зоуи затянулась. В голове картинка даже не поплыла, а взорвалась, запестрила красками, вызвала глуповатую улыбку, а еще обострила до безумия все пять чувств, дыбом волосы и пустила по спине мурашки такого полного и исчерпывающего удовлетворения, что Зоуи тут же отдала тлеющий бонк Аллену.              — А ты молодец, — сказал он, пока Зоуи, долгими вдохами меря объем бьющего трубой в голове восторга, чтобы не сбил своей волной ее с тонкого равновесия здравомыслия, смотрела над его плечом.              — У меня была чудесная юность в Амстердаме, — сказала она протяжно, и Аллену слово Амстердам ничего не сказало, но он больше ей не предлагал.              И Аллен выглядел так безупречно в контроле над собой, но вот только каннабис с Амазон лили развязывал ему язык, и он сначала долго спрашивал, имеет ли Зоуи представление, сколько он стоит, а потом сообщил по секрету: на G-11 этого каннабиса двенадцать кораблей, и им можно затопить целую страну. Сделать ее самой счастливой нацией мира.              Зоуи эта идея интуитивно не понравилась, и Аллен утверждал: на Санрайз можно сговориться о чем угодно, с любым присутствующим. И Елена — а Зоуи, мол, видела Елену на переговорах — безупречно управляется с этими чудными безвредными удовольствиями, и они сговорились с Че в прошлом году.              — Синдикат Ист блю занимается наркоторговлей? — спросила Зоуи. Аллен оскорбился.              — Не наркоторговлей. Поставкой счастья. Ист блю занимается поставкой счастья, — сказал он.              — Вест блю — оружием, — продолжила Зоуи. Аллен усмехнулся, промолчал, это было исчерпывающим ответом. — А Норт блю?              — А ты не поняла? — спросил Аллен. — Ну же, милочка, думай головой. Взгляни на крольчонка, взгляни на ее величество, ты догадаешься.              Зоуи неопределенно покачала головой. Ни королевы, ни ее мальчика она не видела за весь вечер. Потом Аллена увлекло какое-то сборище женщин, и он на крыльях летящего опьянения улетел к ним, а Зоуи под руку подхватил другой человек.              — Ма, что ж ты не сказала? — спросили позади голосом Айсберга.              — Не сказала что? — спросила она в ответ, повернувшись на каблуках к мэру Города воды, собственной персоной стоящего перед ней. Мышонок на плече влез под воротник рубашки и там уснул, кажется. Зоуи расплылась в каком-то глуповатом умилении.              — Ты в синдикате, — сказал он.              — Это еще как посмотреть, — ответила она. Айсберг долго разглядывал ей глаза, и Зоуи не поняла почему. Они ушли в здание Град отеля, где в широком холле с низко висящими люстрами прошли под освещенными сводами, пока наконец Зоуи не обнаружила себя за столом при ноже и вилке. — Я не ела со вчера, — сказала она.              Потянулась к сырной тарелке и мышонку, что спустился на стол, подала кусочек сыра. Тот охотно за него принялся, и Зоуи поглядела из-под бровей на третий стул, стоящий у их стола. Айсберг усмехнулся, заметив ее взгляд.              — Ты сама просила встречи с Салом.              Зоуи очень смутила встреча с салом. Как себя в руках ни держи, здравый смысл ведет себя как английский пудинг, и Зоуи приложила титанические усилия, чтобы не рассмеяться.              — Каким Салом?              — С Сальваторе Денаро, ма, — сказал он и повел рукой в сторону — Зоуи в глубине ресторана разобрала присутствие человека, еще прежде чем он показался: высокий мужчина со впалыми щеками, черные волосы были забраны назад и он был похож на Денаро старшего точь-в-точь, хотя был младше того, что сопровождал его на переговорах. Он остановился перед столом, и прежде чем сесть, подал Зоуи руку. Айсберг назвал ее по имени, и когда Зоуи подала руку, Сальваторе наклонился и губами едва коснулся ее пальцев.              Опьянение как рукой сняло. Вот так сразу, убрало смазанность черт, восторг из груди, гул в ушах и жар в щеках, и все смыло разом и оставило только безупречную трезвость. Зоуи почувствовала, как расплылась в улыбке.              — Никто не ведет дел на пьяную голову, мисс Гласс, и я бы не хотел, чтобы мы не были на равных. Я владею фруктом ноль-ноль, это парамерция трезвости, — объяснил Сальваторе, и он тогда опустился на свое место. Зоуи перевела взгляд с Айсберга, тот улыбнулся. Она снова взглянула на выходца Вест блю.              — Спасибо, полагаю. Это было очень кстати, — сказала она.              — Чем обязан? — сдержанно улыбнулся Сальваторе, расправляя салфетку.              — Я хочу доставить из Вест блю изрядную партию одного напитка.              — Это возможно. Какого?              — Саке с так называемой родины Шанкса, — сказала она. Сальваторе поглядел на нее, убрав с лица выпадающую на глаза прядь. В отличие от Денаро младшего, что был на переговорах, он не имитировал отца во всем.              — Синдикаты никогда не торгуют с йонко. Это суицид, — сказал он. Спокойный, мягкий, низкий голос человека, который не поучает, а предупреждает с заботой и доверительностью. Зоуи понравился этот тон. И вообще Сальваторе ей нравился. Он прильнул к столу, чтобы они могли говорить немного тише, хотя в ресторане все равно никого не было.              — Для вас это будет сделка со мной, а не с йонко, — сказала она.              — Хмм, — Сальваторе задумался. — Мисс Гласс, — обратился он, и Зоуи подняла глаза, хотя после непродолжительного молчания с его стороны отвлеклась на закуски. — Я слышал, в море снова есть запас Виски пик, — она улыбнулась, но не ответила, сделав вид, что ничто не волнует ее сильнее, чем песто на лепешке. — Можем совершить натуральную сделку?              — Можем. Только договоримся о том, кому вы будете его в дальнейшем продавать, мне бы не хотелось с вами конкурировать, — улыбнулась она. Сальваторе покачал головой.              — Нет, нет, — поднял он руки. Зоуи откусила лепешки. Чудесное маслянистое песто было опьяняющим и хрустящая корочка лепешки и нежное пористое тесто внутри принесли какое-то невероятное гастрономическое удовольствие. — Это не для продажи. Наш отец большой поклонник запаса Виски пик. И есть совершенно подтвержденная информация, что бутылки подлинные.              Зоуи подняла брови. Заманчиво не заплатить за поставку ни белли. Главное, не ошибиться в цене. Если на рынке подтверждение, что бутылки подлинные, и создан невероятный дефицит, то цена взлетит до небес. Она расплылась в улыбке, даже не подумала ее скрыть — не хочется обманывать этого человека.              Сальваторе ее улыбки понял правильно:              — Значит, договоримся, — сказал он.              — Ма, тогда я вас оставлю, — сказал Айсберг, поднимаясь из-за стола. Зоуи кивнула ему в благодарность. Они с Сальваторе пожали руки.              — Отрадно было тебя видеть, Отец будет рад поговорить, — сказал он.              — Ма, я тоже буду рад.              Ничто не приносило столько удовольствия, как разговор с уравновешенным человеком. Сальваторе был одним из Денаро младших, сыновей главы синдиката, и они договорились на срок встречи в Новом мире. Кораблям потребуется какое-то время, чтобы собрать партию в Вест блю и вывезти ее через Калм белт в Новый мир, а там они встретятся в месте, которое Зоуи не знала. Сальваторе назвал только цифры, которые видимо были широтой и долготой и она пообещала передать их навигатору. Они записали договоренности и пожали руки. Потом Зоуи наконец поужинала, и они проговорили об Айсберге, их делах и Сальваторе даже обронил, что Денаро старший на переговорах был впечатлен.              Зоуи писала записку двум важным людям.              Они вышли на улицу, когда уже начинало рассветать, и перед рассветом стало немного прохладно. Сальваторе накинул ей на плечи пиджак и сам остался в рубашке и брюках. Подтяжки и галстук хорошо отчерчивали его стройную фигуру. Он закурил. Зоуи на улице долго оглядывала небо, потом свистнула, и альбатрос — уже полноразмерный и взрослый подарок от Морганса — скоро, хлопая крыльями, приземлился на спинку скамьи перед Зоуи. Она вложила ему в кармашек две записки.              — Худу и Карсу именно в таком порядке, — сказала она. Не хватало еще чего-то, и Зоуи, почесывая птице головку, додумалась: — Будешь зваться Сова.              Птица подпрыгнула на места, еще подавшись на руку напоследок, и потом, махнув сильными крыльями, улетела в море, дав легкую змейку между высокими флагштоками, клотиками и мачтами.              Она смотрела, как альбатрос превращается в точку над морем, когда заметила, что по дороге к отелю шагает немного грузная, широкая в плечах фигура, которую она уже видела. Поля шляпы закрывали лицо и было видно только скривленный в серьезном напряжении рот с дымящей сигарой. Вслед за ним чересчур короткими шажками для его роста шел другой человек: Денаро старший и младший шли навстречу, пока Зоуи провожала птицу глазами и Сальваторе курил, отдав ей свой пиджак. Денаро старший остановился перед ним и поднял шляпу толстым пальцем. В отличие от сыновей он не носил перстней — только одно широкое, но простое золотое кольцо на безымянном пальце.              Взгляд старого мафиози, когда показался из-под шляпы, остановился на широком ей в плечах пиджаке, потом на сыне. Зоуи решила, что начать говорить первой не стоит. Старик — авторитет, и авторитет этот безупречен.              — Че в кои это веки стал разбираться в людях, — сказал, наконец, он. — Гласс, — он склонил голову в знак приветствия, и Зоуи улыбнулась.              — Нас с Сальваторе познакомил Айсберг.              — Да, он сказал, — отозвался немного хрипло старик.              — Еще он сказал, что сделки с Вест блю — самые надежные.              — Ничто не заставит меня отказаться от слов, Гласс. Это правда.              — Даже смерть второй стороны договора?              — Ничто, — повторил он. Кивнул своему сопровождающему, чтобы проследовал за ним. Младшему сыну даже не сказал не слова. Зоуи проводила его взглядом, пока он не скрылся в дверях отеля.              — Это хорошо, — произнесла она почти одними губами.              Сальваторе слышал, но ничего не сказал. Предложил проводить ее до номера, и когда она сказала, что ей нужно время подумать, он откланялся. Попросил беречь себя. Зоуи теперь и его довела взглядом, пока он не скрылся в фойе.              Видно невооруженным взглядом: Сальваторе умнее, способнее и надежнее Денаро младшего, что ходил хвостиком за отцом, но почему-то был в немилости отца.