Делец

Часто снится, что меня задерживают

             Солдатская жизнь непростая. Не такая, как у юнги. Когда ты юнга, ты драишь полы и ни о чем не думаешь, тебя треплют по голове, кто из солдат подкинет сладкого или каких новостей, отправит спать пораньше. Когда ты солдат, у тебя уже нет покровителей. Есть график, командир и свод строжайших правил, за нарушение которых тебе откусят голову. Но Худ все-таки их нарушал.              Худ, скажем, совершенно супротив дозорному уставу, подслушивал разговоры, он лазил по приходящим кораблям, он мотался по тюрьме и иногда заглядывал в двери, на которых было написано: вход только офицерам, заныривая туда после того, как выйдет кто из лейтенантов. Худ не подчинялся своему командиру, а только делал вид, и вообще он не был дозорным, он просто следовал за Президентом, которая смылась с острова — только ее и видели.              Худ не доверял Холланду, немного снисходительно относился к Бойсу, и когда на вторые сутки после отплытия мисс Гласс Холланд вытащил его на ковер, вернувшись к состоянию злой собаки, какой был, например, в Арабасте, и выспрашивал, что ему известно, Худ сказал честно: ничего не знаю. Это была правда. Он рассказал, что кое-что делал для Гласс — узнавал про гражданскую смерть и еще делал фото покойника, но это Холланд и так знал.              Скоро Холланд, Бойс и еще кое-кто из их команды, какой они прибыли, все дружно прыгнули на корабль и отправились в Штаб. Офицеры на G-11 потешались, мол, очередная ревизорская проверка пошла коту под хвост, и Худ посмеивался с ними.              А еще через полторы недели, когда Худ сидел в доке и подшивал дно одного из кораблей, в док в узкую полоску света влетел альбатрос и сел точнехонько перед его ногами на качающуюся подвешенную к борту опору.              Худ сначала спугнул птицу, она попятилась, но не улетела. Он опустился перед ней на корточки.              — А ты непростая, да? — спросил он, поймал себя на странном чувстве разговаривать с птицей, и заметил сумку у птички на груди. Из нее извлек два письма. На обоих стояла подпись Президент и цифры 1 и 2 и Худ счел не изобретать велосипед и вскрыл письмо с первым номером.              Уверенным курсивом с большим наклоном и росчерком на буквах, уходящих вниз, было написано следующее:              «Во-первых, покорми птичку. Во-вторых, в тюрьмах в здании в центре острова на уровне с доступом коммодор и выше есть заключенный экс-капитан Тризон. Сделай так, чтобы Момонга о нем узнал, когда они потом прибудут на базу. В-третьих, ты же знаешь доки и корабли, что там стоят. Двенадцать кораблей содержат контрабандный груз. Часть — каннабис, а часть табак. Сделай так, чтобы табак не нашли. Второе письмо — Карсу, верни его Сове. Увидимся».              Худ перечитал письмецо несколько раз, поймал себя на глуповатой улыбке. Потом на него прикрикнул кто-то из старших, чтобы не отлынивал, и он до вечера доработал с чувством, что участвует в каком-то невероятном механизме. Вечером стащил с кухни сырой рыбешки, и Сова наелась и вылетела в море.              Гласс была удивительная.                     Гласс была звезда.              — Какие новости? — спросил Декси, поглядывая, как он проглядывает письмо. Почерк этот было невозможно считывать, Гласс нужно было купить детские прописи, чтобы она наконец бросила писать закорюками и переучилась писать печатно. Курсив — древность истории.              — Гласс, — ответил Карс.              — Куда-то идем?              — Да, — вышло ворчливо, но Карсу куча лет, ему можно.              Гласс была звезда. Буквально. Сегодня в утренней газете Гласс стала настоящей знаменитостью: все ее невероятные приключения в духе подростковой литературы для юношей были описаны на передовой в МЭГ.              Ладно, нет, не все, только часть: та часть, где она гарцевала на Джемроке. Статья о том, как коммодор на свой страх и риск героически влез на территорию йонко, может быть, конечно, сделает ее невероятно популярной личностью среди людей, но выбесит Дозор. А кроме того, она раскрывала лицо Гласс Белоусу, и если бы Карс не знал, что она легла под его же старшего помощника, решил бы, что Гласс допрыгалась.              А Гласс не допрыгалась, продолжала прыгать в том же духе, немного нахально, очень задорно и с масштабными планами прыгнуть выше головы. Записка гласила:              — Пойдем на Виски пик, а потом — в Новый мир.              Декси вытянулся в лице.              — Ты зарекался ходить в Новый мир.              — Ха! — гаркнул Карс, сам того не ожидая. Скачки мисс Гласс за границами дозволенного почему-то заставляли его чувствовать какое-то неподобающее его возрасту увеселение. — Я зарекался ходить на Сабаоди. Но против Гласс не пропрешь, — сказал он и отдал записку Декси. — И я давно обещал ей Гран Тесоро.              Тот улыбнулся, забрал письмо, убедился, что Мисс Гласс предлагала взять небольшую партию текилы и даже оставила внизу письма точные координаты встречи. Декси знал, острова там нет, но там один из самых спокойных участков моря. Мисс Гласс просила там быть через месяц.              Мисс Гласс — поразительный подарок судьбы.                     — Мисс Гласс! — Зоуи не сразу обернулась, потому что мало спала. Но звал знакомый голос, а кроме того, был намерен докричаться: — Коммодор!              Активно щелкая каблучками по мостовой, Зоуи навстречу шла женщина ей известная. Ее имя звучало вчера на переговорах. Капитан пиратов Вечности, Перпетуя, спешила сблизиться, чтобы не кричать через зал. Полупустой, он создавал неприятное эхо. Зоуи дождалась, пока эта женщина, выше нее на голову, а то и на полторы, подойдет. Она была в очень узкой юбке, в туфлях с зебровым рисунком на коже и в плаще из тонкой ткани, который поэтому походил на халат. Безупречный вкус, спору нет. В руках у нее была газета, свернутая в плотный рулон. Зоуи поглядела на часы, еще не было и семи утра, и сегодняшняя газета еще не была в публичном тираже. С другой стороны, Морганс-то был здесь же. Неудивительно, что сегодняшний номер можно достать. Если быть дилером с многолетним стажем.              Прошлая ночь для нее закончилась в четвертом часу и короткий сон не принес ни отдыха, ни сил. Дозорный долг, тем не менее, звал на службу. Поэтому Зоуи, одетая так, будто спала два часа и будто не имела никакого желания делать то, что должна делать, была намерена без лишних разговоров добраться до Че.              Сегодня в газете по словам Морганса выйдет заметка на ее счет. Надо обсудить с Че, как ему пришло в голову такое вероломство. Будет в этом разговоре что-то этакое, учитывая, что если никто из ее подчиненных в этом деле не идиот, то на днях объявятся Штабные.              Перпетуя подошла вплотную, потрясая газетой.              — Мисс Гласс, как ваши сделки с Вест блю?              — Состоятся.              — Если так, Шанкс будет в восторге, — сказал она. Зоуи усмехнулась. Не только она помнила их короткий разговор в море. Хотя по ее виду и ее голосу ей было скорее все равно. Но она была возбуждена, об этом говорил ее слегка прыгающий шаг, бодрость намерений в такую рань, когда Зоуи едва-едва смогла выйти из номера, румянец на щеках и активное разворачивание газеты, чтобы открыть передовую. — Полюбуйтесь, — она ткнула длинным ногтем в изображение на передовой. Зоуи устало сфокусировала взгляд. Увидела собственное лицо под заголовками крупными буквами и не стала читать.              — Морганс не сказал, что это будет передовая, — сказала она. Перпетуя всплеснула руками. Зоуи тянуло пойти дальше, чтобы не опоздать слишком сильно к встрече с начальством. Перпетуя ее стремление не терять времени разглядела, и они одновременно шагнули далее по маршруту Зоуи.              — Ваше спокойствие возмутительно, — она действительно озабоченно пробежала глазами статью. Зоуи усмехнулась.              — Можно газетку заберу? — спросила она. Перпетуя сверток ей протянула, но не отдала. Зоуи подняла на нее взгляд. Они вышли наружу. Вставало солнце, заливало Санрайз слепящим белым светом, отражавшимся от моря вокруг. В такую рань Санрайз еще не жил. Спал. Переговоры продолжатся только во второй половине дня.              — Ведь ты умница, коммодор, ты понимаешь, что Белоусы тебе этого не отпустят.              — Да.              Вышло драматичное молчание. Как будто Зоуи следовало сделать из этого выводы самой, и когда она промолчала, Перпетуя сказала очень всерьез:              — Проси опеки.              — У кого?              — У кого угодно! У синдикатов! Да хоть у Рыжего! У него вопросы, но лучше отвечать на его вопросы, чем свисать с рея на сломанной шее! — Перпетуя действительно переволновалась не на шутку. Зоуи неопределенно покачала головой. Пророчили ей, что Рыжему она не понравится.              — Я думаю, моей опеки мне достаточно.              — Это штабной? — она даже не удивилась, скорее усомнилась с немного крикливым тоном. Когда надоедает объяснять азбучные истины. Она остановила ее за плечи в тени пальмы. — Да Штаб разменяет любого офицера на свои дела, на целость своих кораблей, на, будь он проклят, ящик сухпайка, Гласс! — Зоуи подняла брови. Любопытные заявления. Она улыбнулась. Конечно, не штабной. Перпетуя опустила очки ниже на нос, чтобы посмотреть на нее поверх дужек. Зеленого цвета. У нее были веки накрашены флуоресцентно-желтыми тенями. — Ты не веришь в то, что говоришь, — сказала она. Зоуи растянулась в улыбке. Перпетуя отдала ей газету. — И так мало умных женщин в море… А ты мне так понравилась, коммодор, такая славная! Дьявол.              — Не надо меня хоронить, — улыбнулась Зоуи. Поглядела на свой портрет. Это начинало поднимать настроение. Медленно, доставая ее из не выспавшегося, усталого утомления. Разговор с Че будет просто уморительный. — Раньше времени, — добавила она. Перпетуя уперла руки в боки.              — Мы выпьем за тебя, когда придет время, — пообещала она. Поминальный ритуал в исполнении Шанкса — это было бы забавно. Зоуи подняла на нее взгляд. Могла бы спросить насчет Шанкса. Где он будет? Как его достать? Саке нужно будет передать. Вообще-то договариваться об оплате. Но местоположение их поминок ей отследит Декси. Не должно составить проблемы.              — Напоминаю, о мертвецах либо хорошо, либо ничего, — сказала она, отступила из тени пальмы, махнула рукой и проследовала к месту их встречи с Че. Перпетуя на прощание только сделала тяжелый вдох и сняла очки протереть стекла и промокнуть нижнее веко.              Зоуи, пересекая остров, просмотрела статью. Собственный портрет был великолепен, конечно. Содержание статьи в деталях описывало удивительные приключения коммодора Гласс в водах Джемрока. Морганс был забавный. Зоуи свернула газету пополам. Одно было интересно: почему Че, давший ей клятву действовать в ее интересах, сейчас не исходил кровью, если выход этой статьи толкал ее под асфальтоукладчик гнева йонко. Вон, приличные люди уже переволновались. Во всяком случае должен был толкать.              Она вошла в его кабинет без стука. Контр-адмирал не изменял себе и был уже на ногах. В форме с иголочки, хотя и под его глазами тень свидетельствовала о том, как он провел ночь. Зоуи закрыла за собой дверь, пересекла кабинет.              — Контр-адмирал. Не хотите объясниться? — спросила она, бросив газету перед ним. Опустилась в кресло. Че посмотрел на газету, проверил дату тиража. Прежде чем развернул, смерил ее взглядом. Вызывало вопросы, откуда она у нее.              — Сорос, Гласс.              Зоуи стояла, подперев задом стол.              — Я думала, вы знали про Сорос, — сказала она, усмехнувшись. — Как вы по мою голову пиратов отправили, не зная меня в лицо?              — Этим занимался Гэри. Я узнал только на Гидро пони от Аллена.              — Марко Феникс меня под рей подвесит, Че, — сказала она. Говорить это было немного смешно. Конечно, не подвесит. — Боги.              — А в твоем деле пишут, что ты связана с Белоусами.              — Зато про Сорос в моем деле не пишут, Че. Я же вам сразу сказала, там ни слова правды. И я сразу сказала, что специализируюсь на расследованиях. По-моему, я прямо угрожала передать все Штабу, когда вернулась из патруля. Боги, я думала вы сразу догадаетесь. — Че качал головой. Деланное разочарование в голосе его не трогало. Зоуи развернула газету, просмотрела статью. — Морганс такой выдумщик. Нет, я бы все поняла, но подставить меня под йонко? Это больно. Быть преданным своим человеком, Че, — сказала она.              Этот разговор между ними несколько дней назад касался Гэри. Че его тоже помнил.              — Унесешь мои секреты в могилу, — сказал он.              — В могилу? Напоминаю. На рей подвесят, — сказала она. Тянуло в смех. От Че это не укрывалось, конечно.              — Что тебя веселит, Гласс?              Зоуи улыбалась.              — Если считаете, что я играю против вас, почему вообще позволили мне быть здесь? На переговорах? Везде?              — Я поклялся действовать в твоих интересах, — напомнил Че. — Свои клятвы я держу.              Зоуи не вполне понимала, почему ее смерть оказывалась в ее интересах. Че пошел на этот шаг с газетой, зная заранее, что его клятва неприменима.              — Как бы я хотела поработать с вами по-настоящему, вы бы знали, Че, — с честным восхищением произнесла она. Че усмехнулся. Даже одобрение послышалось в этом смешке. Он закурил. — Ну скажите, мы отличная команда.              Че глубоко затянулся, губы его скривились в улыбке, и он подал ей сигареты и дал прикурить.              — Ты проиграла по-честному, Гласс. Но очень достойно. Ты первая из этих ревизоров, кто узнал хоть что-то, и правда ты первая, кто поплатится за это жизнью и все равно ничего не сможет донести Штабу.              Зоуи медленно покачала головой. Да, она ни слова не скажет Штабу — она поклялась. Штаб все сам найдет.              — Ну раз уж у нас с вами больше нет тайн, то знайте, я намереваюсь оторваться на Санрайз, — сказала она.              — Не смею тебе препятствовать, — заверил Че.              — Еще одно.              Учитывая, что бал Санрайз не дал ей спать чуть больше двух суток, то второй день Санрайз для нее начался в обед, когда она возвращала должок Айсбергу. Они пообедали и Зоуи долго стояла в порту, когда он отплыл почти сразу после этого, потому что его дела не позволяли ему оставаться здесь дольше.              Этот день оставлял всего небольшой промежуток времени для событий. Зоуи вальяжно поужинала, вечером пересеклась с Моргансом: его страшно интересовали дела на Сабаоди и она просидела с ним с три часа, пока птица подробно расспрашивала про то, что и как делали тайные службы на острове. Морганса еще страшно интересовало, откуда она все это могла знать, но Зоуи ответила ему его вчерашним «я не раскрываю источников».              Из всевозможных развлечений, которые предлагал Санрайз, помимо кулуарных переговоров, Зоуи выбрала пляж. Поздний вечер оставил его безлюдным, и выходящие в море пирсы манили окунуться в спокойное, мерно качающееся без ряби море. Зоуи не испытывала потребность в спасателях и наблюдателях, сняла платье, оправив купальник и, шагнув к краю, нырнула, только чтобы за секунду до того, как войти в воду, почувствовать, что за ней наблюдали.              Холодная вода моря не соответствовала теплу погоды. Она схватила все тело сразу, сжала диафрагму, попыталась влезть в голову паникой, но Зоуи знала, что такое холодная вода. Она развела руками воду, чтобы уйти глубже, дала обволакивающему холоду объять тело, и, не дав судорогам сковать ноги, в воде обернулась, чтобы мерно плыть лицом к поверхности.              К холоду быстро привыкаешь и главное — не дать себе поддаться панике. А потом тело начинает работать так, как нужно, адаптируется. Холодная вода отрезвляет сознание, требует безумных энергозатрат, а еще здорово сжигает жиры за счет быстрого теплообразования, а Зоуи наела на пятерых только вчера за ночь. Сплошные плюсы.              Меж тем ее наблюдатель подошел к самому краю пирса и наблюдал свысока. Вряд ли там, сверху, можно разобрать даже очертания ее тела.              Соль немного жгла глаза.              Можно было уйти под пирс и зайти наблюдателю за спину, но, пожалуй, нет. Она быстро поднялась к поверхности и вынырнула. Убрала с лица пряди волос, воду и сделала глубокий вдох, принесший какое-то нездоровое удовлетворение после того, как на полторы минуты задерживаешь дыхание.              Над ней стройной, даже можно сказать худой, фигурой возвышалась женщина в тяжелом плаще с мехом на воротнике. Точеные черты лица и бледная кожа, немного отдающие инеем ресницы, длинные пальцы, оканчивающиеся украшением, напоминающий коготь, на наперснике — сама Королева из Норт блю стояла над морем. Держала в руках ни что иное, как ее — Зоуи — клинок. Держала без ножен, как будто уже его рассмотрела, и теперь разглядывала только Зоуи свысока.              Теперь, когда она вынырнула, она почувствовала, что чертовски холодно было и на поверхности. Настолько холодно, что когда она выдыхала, у рта образовывалось облако густого пара.              — Наконец, я нашла тебя в уединении, — сказала она. — Проведешь в воде много времени — замерзнешь.              Зоуи удивленно подняла брови. Но не стала думать: когда умные люди советуют умные вещи, лучше им следовать. Она поднялась на пирс. Вода, стекая на доску, тут же бралась тоненькой кромочкой льда, и когда Зоуи стерла влагу и надела платье, Королева сняла с себя свой зимний плащ и подала ей.              — Не рассчитывала на такой холод, по правде говоря, — улыбнулась Зоуи.              — Боюсь, эту силу фрукта мне слишком тяжело контролировать, — сказала Королева. — Сутки переговоров совсем свалили меня в постель.              Фрукта? Какого фрукта?              Как ни странно, в плаще тут же стало тепло, и пышный мех на воротнике приятно касался шеи. Зоуи забрала волосы в полотенце. Королева проследовала к деревянным складным стульчикам, стоящим здесь для отдыха, опустилась на него, не выпуская клинка из рук. Теперь ее рост не нависал над Зоуи, и она почувствовала, что Королева тут из любопытства говорить на равных.              — Что у вас за фрукт?              — Неужели Че тебе не сказал? Вечной зимы. Мой фрукт — вечной зимы, — сказала она. Повела рукой, над ней появился небольшой рой снежинок, и его разметало бризом, и они растаяли где-то над морем. Королева смотрела на то, как Зоуи наблюдала до самой последней снежинки над морем. Когда она снова поглядела на нее, то продолжила: — Я только хотела спросить, откуда у тебя этот клинок?              Зоуи подняла брови.              — Достался как орудие суицида. На будущее, — сказала она. Общая формулировка, отдававшая явным намереньем не обсуждать тему, нисколько не смутила королеву. Даже не удивила. Для нее как будто каждое слово в этом ответе имело смысл, и она даже медленно покачнула головой, будто знала, о каком суициде речь.              — От кого?              — От Дии Неи, — сказала Зоуи. В глазах королевы, ходя они были похожи на лед, как будто показалась теплая влага.              — Она мертва?              — Да.              — Ты ее убила?              — Нет.              Королева провела пальцами по лезвию, уколола кончик пальца острием, и клинок тут же пустил кровь.              — Дия Нея приходилась мне дочерью, — объяснила она. Подала ей кинжал рукоятью вперед. Зоуи его забрала. — Она покинула дом много лет назад. Я просто узнала ее клинок и не смогла побороть любопытство. Как тесен бывает мир, верно? — Теперь, когда она улыбнулась, Зоуи поняла, почему в ее ледяном выражении лица и голосе, как метель в декабре, отдавало теплом. Это был налет материнства и семейной трагедии.              — Это проклятый клинок?              Королева улыбнулась, как будто услышала в этом вопросе наивность.              — Проклятье — это способ объяснить непонимание свойств материала клинков, — она показала свои пальцы — видимо ее когти были из того же сплава. — Знаешь ли ты, что холод обжигает больнее и опаснее, чем пламя? Вот этот клинок выполнен из стали Вано, но его ковали в холоде.              — Почему он оставляет незаживающие раны?              — Потому что ты, видимо, очень любишь морскую воду, — улыбнулась королева. — Смоченный морской водой, холод в металле так обжигает ткани, что они становятся неспособны к регенерации, хотя и не отмирают. Впрочем, сносный хирург бы просто иссек ткани и рана затянется, хотя это потребует немного больше времени. Еще такое свойство появляется, если клинок обильно смочен кровью.              — Любопытно, — сказала Зоуи. Выслушать небольшой ликбез по свойствам собственного оружия было немного странно, и все же Королева была здесь не за этим.              — Еще одно. Слышала, Че просил тебя не ходить на Сабаоди, но я предупрежу, что ты там мой гость. Прости, что отвлекла тебя от отдыха, — она улыбнулась и проследовала по пирсу к берегу.              Зоуи осталась стоять в ее шубе. Вторые сутки на Санрайзе заканчивались тем, что она оставила человека без верхней одежды. По мере того, как Королева уходила, при выдохах облако пара становилось все незаметнее, пока наконец снова не стало так же тепло, как и должно быть.              Зоуи села в шубе на шезлонг и откинулась на спинку. Это безумие начинало сводить с ума.              На утро, когда к острову подходил корабль, Зоуи стояла после чудных десяти часов сна, Че курил. Из моря подходил типичный корабль дозорного сопровождения, не считая того, что поверх чайки были намалеваны веселые роджеры и кораблю слегка не хватало косметического ремонта.              Когда корабль встал у порта, Зоуи стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь освежающим бризом только слегка прохладного утра и облизывающими щеки лучами солнца. Капитан корабля, известный под именем Эль Фант, маячил на корабле где-то среди моряков его команды — или необязательно его команды — а потом, проигнорировав такие удобства как трап и причал, прямо с борта прыгнул на мостовую, где его встречали вообще-то два высокопоставленных офицера дозора.              — Уснула, коммодор? — Зоуи приоткрыла глаза. Узнаваемая мордашка очень легко восстановилась после тюрьмы: свежий и довольный Эль Фант стоял собственной персоной целехонький и до сих пор не казненный в Норт блю.              — Капитан пиратов слоновой кости, — перехватил разговор Че. Пират обернулся на него, поморщился, скривился.              — Я бы предпочел говорить с коммодором, — сказал он. Поглядел на нее. — Она красотка.              — Подчиняться ты все равно будешь мне, — сказал Че. — Идем. Гласс, — он повернулся на пятке. Зоуи задумалась. Эль Фант повернулся к кораблю, махнул рукой показавшимся из-за борта пиратам, чтобы оставались на борту: послышались возгласы насчет того, какова жизнь всяческих больших шишек.              — Контр-адмирал, а когда я сыграю в ящик, разве сделка с Эль не станет тринадцатой у вас на счету? Вы с резьбы не соскочите?              — Не станет, — заверил Че.              — С чего тебе сыграть в ящик, коммодор, я с тобой реванш не планирую, — усмехнулся Эль Фант.              — Твоя сделка прекратится. А кроме того, Бакшот был казнен, — объяснил Че. Зоуи покачала головой.              — Как я могла не подумать, — сказала она.              Они прошли в сторону центра острова, где шли переговоры синдикатов. Собственно, проследовали в тот же зал, и Эль Фант оглядывал высокие своды и окна, щелкая костяшками пальцев. Зоуи по дороге приметила, что у него на руке тугая повязка: он сказал, что его врач не идиот. Рана затягивалась.              В зале переговоров стоял собачий холод, навеянный Королевой, оба Денаро стояли в зимнем пальто, сама Королева стояла, придерживая ее мальчишку за плечо. Елене на плечах поправлял плащ Фроск, хотя сам стоял так, будто на прогулку вышел — был одет в гавайку, шлепки и шорты, как у отца на даче. Ни капли не выглядел замерзшим.              Когда в этот микроклимат ворвались трое человек во главе с контр-адмиралом, Зоуи почувствовала, что прекратился какой-то разговор.              — Такой же подонок, как на листовке, — выдохнул дым Денаро старший. Эль Фант расплылся в улыбке. Зоуи обернулась на него и взглядом предупредила не отвечать. У нее вообще не было намерений устраивать из этого долгие выяснения у кого больше детородные органы.              — Хорошо иметь таких людей на своей стороне, — сказала Снеедронинген. — Король Маус будет рвать и метать, — улыбнулась она пирату, тот хмыкнул.              — Гласс заключила сделку, и она владелец контракта.              — Честно говоря я бы вообще предпочитала слоновую кость не трогать кроме самых крайних случаев, — сказала она. — Но как неделикатное решение самых серьезных проблем может сгодиться.              — Самые серьезные проблемы потребуют больше всего деликатности, — сказал Денаро старший.              А в целом, это была недолгая встреча, в которой Эль Фант конечно скалился, Денаро все больше молчал, а Че с пару раз отпустил комментарии на счет ее, Зоуи, несчастливого будущего, но к обеду переговоры закончились на том, что пираты слоновой кости прежде всего не трогают корабли синдикатов. А в самых крайних случаях Зоуи Гласс может просить об одолжении.              Елена по окончании этой недолгой встречи сообщила, что это один из самых плодородных балов за последние несколько лет, и похоже им все же предстоял разговор о портах, но обмену любезностями помешала суматоха в коридоре.              Из коридора дворца, из-за приоткрытых тяжелых и высоких дверей послышались тяжелые, даже грохотающие шаги спешащего суетливого человека великанского размера. Зоуи обернулась первая. Фроск скорее удивился тому, что она заметила его до того, как его стало слышно. Елена повернулась к двери, только когда она распахнулась. Денаро лениво поднял взгляд, Че и так стоял лицом к дверям: в зал, кудахча что-то о больших новостях, вошел Морганс со слегка ошалелым видом: в его исполнении это был просто экстаз.              — В чужие разговоры влезать неприлично, — сказала Елена негромко, но журналист уже пересек зал с видом церемониймейстера.              — Неприлично? — возмутился он. — Такие новости! А вы о своих разговорах!              — В чем дело, Морганс? — спросил Че. Зоуи было сложно представить что-то, кроме рейда дозора, что могло бы так взбаламутить настрой журналиста, и она уже заметила, что не может скрывать улыбки.              — Почему в порту четыре корабля вице-адмирала Момонги? — сладко спросил Морганс. Че медленно повернулся к ней. Она одарила его ослепительной улыбкой.              — Момонга, говорите? — она покачала головой неопределенно. Морганс не сводил с нее взгляда. То, что она лыбилась скотски, сдавало ее с потрохами. Она оглядела других глав синдикатов. Встретила немного встревоженные, но спокойные лица. — Могу вас успокоить, Санрайз — неправительственная территория. Вице-адмирал здесь не имеет полномочий в отношении никого, исключая меня и Че, — сказала Зоуи.              — Ты, Гласс, наводила порядки на неправительственных территориях, даже не будучи вице-адмиралом, — сказал Денаро.              Его голос констатировал факт. Не подкрашивал, не выдавал его намерений. Зоуи покачнулась на стуле, для этого совершенно не предназначенном.              — Я преследовала разыскиваемого преступника, — она качнула головой в сторону Эль Фанта. Тому видимо передавалась ее веселость, черт знает почему. Он картинно поклонился. — А здесь таковых нет. — Она едва-едва удержала смех. Пришлось помолчать. На нее смотрели. — Опять же, кроме меня и Че.              — Ты не могла, — сказал контр-адмирал. Зоуи пожала плечами. — Покажи руки.              Она хмыкнула, подняла рукав на правой руке: метка на безупречно чистой коже даже не начала кровоточить.              — В Ваших интересах, Че, не попасться Момонге на глаза, если вам интересно мое мнение, — сказала она, откинувшись на спинку стула. Чувствовала на себе взгляды.              Сейчас главное пережить следующие несколько часов. Было ощущение, что она не ровня как минимум троим в комнате: Денаро скорее всего опасный фруктовик, Фроск — носитель Воли, а Че — контр-адмирал, и ей бы человечески не хотелось проверять. Королева скорее всего может нанести критический вред, даже ее не коснувшись, просто переохладить до смерти. Морганс был вне себя от восторга. Сложно было представить, что он может.              — В Ваших интересах, Че, пойти сдаться дозору и не устраивать балаган на Санрайз, — сказал Денаро. Посмотрел на Зоуи. — А в твоих, — он не договорил, а Зоуи не дослушала.              Пришлось качнуться на стуле с высоченной спинкой так глубоко назад, чтобы опрокинуться, уйти в кувырок, чтобы ее не пришибло ударом: Че бы размазал ее с одного раза, попадись она под руку. Зоуи быстро поднялась на ноги, клинок оказался в руке, и она встала в стойку драться, не успев об этом подумать: привычка. Клинок лег обратным хватом в ладонь.              — Достаточно, — сказал Денаро, но Зоуи проигнорировала: ей в лицо летит удар, какое достаточно? Жить достаточно? Рановато.              В туфлях, в платье и длинном для нее плаще на рост Королевы из Норт блю драться будет невесело. Но выбора не было. И времени на приготовления Че не дал. В ответ на следующий удар Зоуи потянулась в контратаку, но Че не открылся, едва-едва не оставил ее без головы, она сдернула плащ, добыв себе полсекунды форы, пока он отмахивался от брошенной ему в лицо шубы.              И Зоуи бы успела атаковать в слепую зону — так она переигрывала Холланда — но инстинкт, вместо того чтобы бросить ее в атаку, увел далеко в сторону, причем в длинный перекат из прыжка — а она давно зареклась так делать. И все же место, где она стояла, теперь не существовало: Че ударил туда кулаком, и по мрамору пошла сеть трещин, как паутина, а потом вдруг вся схлопнулась жидкостью. Зоуи инстинктивно пятилась, потому что пол под ногами обращался водой, а вода следом замерзала.              Зоуи бросила взгляд на глав синдикатов, Королева вела рукой перед собой, коготь ее пальца лениво указывал на растекающуюся водой лужу мрамора. Жидкостью обращал любой предмет Денаро старший. Че, быстро заметивший, что фрукты пошли в ход, просто летел на нее, Зоуи, в воздухе, чтобы сшибить ее с ног. А Фроск вовсе исчез из виду.              Зоуи замахнулась клинком, чтобы ранить контр-адмирала, если сумеет.              Но в последний момент Воля вдруг бросила в отчаянный разворот стратегии. Не Че представляет опасность.              Не успела она убраться с дороги, все тело околело и замерло, не слушаясь, и горло изнутри наполнил лед, что она чуть не задохнулась, и она потянулась глотнуть воздуха, как будто из-под воды выныривая, но лед сковал тело, легкие и глотку, и даже клинок, что она отпустила в беспомощном окалении, примерз к ладони в глыбе.              Стало так холодно, что пронзило болью висок, свело челюсти, ноги, и она устояла, только потому что превратилась в ледяное изваяние, на глаза навернулись слезы. Секунды обратились в игольчатые, острые стержни, каждым счетом стрелки наполняя тело чудовищной болью заморозки и умирания, и Зоуи потеряла вид комнаты в голубизне, что заволокла глаза, и звук комнаты в звоне в ушах, и думала, что Че ее просто добьет, потому что она осталась прямо перед ним, но удара не последовало.              А потом лед вдруг весь растаял разом.              Сперва она услышала, как клинок упал на пол со звоном, поначалу смешавшимся со звоном в голове. Потом вернулся сорванный вдох, наполнил легкие, обжог их адски горячим воздухом после целой вечности во льду. Вернулась сила в руки и ноги, и Зоуи обвалилась на пол со стоном, потому что каждый вдох обжигал легкие, но организм отчаянно требовал воздуха. Судорожные вдохи давались по мере того как перед глазами появлялся рисунок мрамора — твердого, как ему и положено, и слезы капали на него и не замерзали, оставались каплями. И еще перед ней два сапога на тонкой шпильке. Она подняла глаза. Королева из Норт блю возвышалась над ней.              — Прошу прощения за это, я знаю, что ты защищалась, но бой надо было остановить, — произнесла она и потянулась рукой к ее лицу. Зоуи настолько выпала из реальности за эти несколько секунд заморозки, что не смогла никак отреагировать на то, как ее пальцы в черной перчатке коснулись подбородка.              Мозги тоже проморозило, что ли?              Парамерции — чудовищно опасные фрукты, вот что.              Руки сковала дрожь, и она бы не поднялась без помощи, а помощь последовала. Королева подала ей руку, и ее пришлось принять, пересилив свое человеческое существо, и встать на ноги. И раз уж она начала бороться с человеческим, то можно и дальше включить голову и оглядеть комнату. Определенно не прошло больше нескольких секунд или может быть — максимум — полминуты. Че был усажен на стул, капал кровью на пол. Промелькнула глупая, очень глупая мысль, что Че повезло быть обезвреженным такой обычной и беззубой вещью, как простой удар.              Глупо. Глупо-глупо-глупо, ее бы такой удар убил.              Легкие заполнил приступ сиплого кашля, и она согнулась пополам. Вместе с кашлем была какая влага — теплая, появилась металлическим привкусом на языке, потом с приступом показалась на языке, и Зоуи сплюнула на белый мрамор кровь.              — Что это такое было? — спросила она. Голос пропадал. Здравый смысл чудом фильтровал обсценную лексику, а на нее, признаться, тянуло.              — Денаро владеет фруктом жидкости, а я холодом: боюсь, нам пришлось тебя заморозить. Вероятно, это нанесло небольшой вред твоим органам, но это пройдет, — произнесла по-прежнему материнским голосом Королева. Денаро закурил сигару.              — Удара Фроска ты бы не пережила, Гласс, скажи спасибо, — сказал он.              — Вы хотели дать какой-то умный совет, прежде чем, — Зоуи махнула рукой неопределенно, обозначая этим жестом примерно «все это», подразумевая драку, и Денаро выдохнул дым.              — В твоих интересах, Гласс, — он сделал паузу. — Я хотел сказать, что в твоих интересах здесь больше никогда не появляться впредь. Но может быть, это и не так, — сказал он. Зоуи подняла брови. Любопытно. Старик почему передумал? — Ты привела Дозор?              Зоуи не отвечала какое-то время, потому что залипла на то, как, если открыть рот, то кровь просто капала изо рта на пол. Ухмыльнулась. В последний раз такое зрелище ей помнилось с Сабаоди.              — Нет, я бы тогда была мертва, — сказала она. Тем временем очнулась Воля. Очнулась очень насыщенно и резко. Ударила в голову, приподняла сердце близко-близко к горлу, и там за его грохотом стало слышно весь остров сразу. Зоуи чуть-чуть не закричала от того, как в голове стало шумно — аккурат как в тот день на одиннадцатые сутки без сна, но тогда все это росло постепенно, а тут обрушилось на нее сразу.              Удержалась, но пришлось запрокинуть голову, чтобы отдышаться, сжать кулаки. Казалось, сама комната, предназначенная для негромких переговоров, давила на нее эхом, отражая голоса в ее собственной голове, и она бы свалилась снова на корточки, но ее поддержали под локоть, теперь сильная мужская рука.              Воля любила реагировать на стрессы обострением, но не так же.              — Сука, — прошипела Зоуи, и Воля заполнила голову, и она обернулась на Фроска, что ее удержал. Тот поднял брови. Зоуи стерла с губ кровь второй рукой. Если успокоиться, то в помутнении Воли весь остров наполнится людьми в реальном времени. — Не я, — повторила она Денаро. Тот смотрел на нее из-под густых бровей.              Говорить это было смешно, зная, что трое шли прямо сюда по коридору в лице вице-адмирала Момонги, капитана Холланда и коммодора Перри, если она правильно узнала его. Зоуи чувствовала так тонко, что могла считать их шаги, и они с Фроском одновременно обернулись на высокие двери за несколько секунд до того, как они снова распахнулись, и показался вице-адмирал и его офицеры и еще полроты солдат позади них.              — Гласс, — сказал Момонга, и Зоуи отчетливо видела, как налилась его рука волей.              — Я в порядке, — сказала она, чувствуя, что на губах снова кровь, и растирая еще кровь меж пальцев.              Вице-адмирал был чем хорош? Вроде как она, истекая кровью, стоит в железной хватке очень опасного человека, в окружении еще трех очень опасных людей, но Момонга принял ее слова за чистую монету.              — Твою мать, Гласс, — протянул Холланд. Зоуи перевела на него взгляд. Холланд просто по-человечески, если не сказать по-дружески, был обеспокоен ее видом. Момонга кивнул на нее, Холланд прошел к ней, и Фроск позволил перехватить ее. Момонга оглядел присутствующих.              — Че Борха руководит Южным синдикатом? — огласил он. Это даже не прозвучало, как вопрос, прозвучало, как утверждение.              — Верно, вице-адмирал, — сказал Денаро. Че тем временем поднял голову. Если он только-только отошел от удара, который получил, было страшно подумать, как он получил.              — Гласс, тебя вздернут, — прошипел он. — За все твои выходки, за Джемрок, за сделки, за… — он недоговорил, потому что к ручейку, капающего с его рта, добавился ручеек крови с его правого запястья. Он сорвал с кармана цепочку, перехватил кайросек в руку и добавил еще: — И разговоры с Рыжим, — И его белый форменный рукав пропитался кровью весь почти одновременно. Зоуи усмехнулась. Че не выдаст ее тайн. Он поклялся, и кайросек не снимал уже данных клятв. — Сука, — Че поднял руку, закрыл ее рукой, чтобы не кровоточила так безбожно.              Она ухмылялась. Денаро на удивление тоже стоял с ухмылкой. Момонга не совсем понимал, в чем дело.              — Вице-адмирал. Я расскажу, что здесь произошло. Ваш человек связан клятвой, нарушив которую, погибнет, — сказал Денаро. — Но после — вы уберетесь с острова. Идут переговоры.              Момонга поднял брови.              — По рукам, — сказал вице-адмирал. Зоуи подняла клинок, ее движения проводила взглядом Королева, Зоуи даже показалось, что улыбнулась едва заметно. — Перри, со мной. Гласс — к врачу.              — Так точно, — отозвался Холланд: приказ на ее счет определенно относился к нему, а не к ней, это было смешно. Зоуи ухмылялась.              — Удачи, президент, — улыбнулась Королева. — Я рада, что он у тебя.              — Воля сведет тебя с ума, — заметил негромко Фроск.              И когда они с Холландом вышли из зала и перед ними расступились солдаты, еще донеслось:              — Большие новости!                     Экстра 13. Крикет              — Бекман? Так и знал, что вы явитесь со дня на день.              Это было очень холодное и здравомыслящее приветствие, учитывая, что в зале заведения весь народ от одного появления двух гостей весь разом свалился на пол. В проходе стояло двое. Крикет их обоих смерил взглядом. Он действительно так и знал. В ответ на молчание положил на стол газету. Было там личико одной дамы, которая, Крикет давно это сказал, вызовет у Бекмана интерес. И он придет и спросит, кто она такая.              Сам Бекман хмыкнул и достал сигарету. Крикет подал огня, когда он сел перед баром.              Чего Крикет не совсем ожидал — это того, что Бекман явится не один. Шанкс опустился на стул, повернув его к себе на одной ножке. Сложил ноги на стол.              — И?              Крикет поглядел на старину старшего помощника. Любопытно, как эта женщина умудрилась им насолить. Вроде моталась по Гранд лайну и солила в основном Белоусам. Скорее всего, поплатится жизнью за это.              — И я достал кое-что, чтобы на ваши вопросы ответить. Валяйте, что вас интересует, — сказал Крикет, разводя руками. Шанкс усмехнулся.              — Может, с рома начнем? — спросил он.              — Это можно.              Крикет наклонился за бар, достал две бутылки, одну подал Бекману, вторую собрался отнести Рыжему, но тот поднял руку. Крикет бросил бутылку через стойку, и Шанкс поймал ее, свернул крышку и глотнул сразу.              — Давай, что там с нашей смотрите молча или болтайте в коридоре? — спросил Шанкс.              Крикет растянулся в лыбе. Гласс. О Гласс ходило столько болтовни, что черт ногу сломит. Взаимоисключающие слухи, бредовые россказни, выдумки, утки, байки. Весь этот ворох мишуры подзоровался всего с пару-тройку месяцев назад, а прежде даже Крикет о ней слыхать не слыхивал. Было на то объяснение. Хранилось в ее личном деле, которое Крикет кое-как вытащил из архивов Дозора.              — Мисс Гласс, Зоуи Гласс, коммодор Дозора, с подросткового возраста занималась расследованиями, внедрением и разведкой, — сказал Крикет.              Это был краткий пересказ ее на самом деле длинной биографии. Дозор был дотошен до личных дел. Бекман в ответ на эти новости поднял брови. Крикет растянулся — удивлять человека вроде Бекмана — это похвала. Рыжему, как всегда, дела не было, но он слушал.              — Но полгода тому назад, — продолжил Крикет, доставая из-за бара листовку. — Мисс Гласс очень сильно оступилась. Дозор на нее взъелся. Сотню ее дел переворошили, выяснилось, что Гласс — очень темная лошадка. Но ничего не было доказано, и ее, поскольку мордашка ее засветилась, в расследованиях больше ничего не держало. Ее перевели на G-11.              Бекман поглядел на ее листовку. Показал капитану, тот вытянулся в лице, удивившись.              — Это все неважно, старик, — сказал Шанкс. Крикет перевел на него взгляд. Бекман обернулся. — Ну смотри, ты подложил коммодора мне под старшего помощника.              Крикет скривился. Нет-нет, да услышал в этом какую-то угрозу.              — И?              — Человечески мне скажи. Кто она такая. Роковая красотка с некрасивой историей, — сказал Шанкс. Положил на стол газету с ее изображением. Он знал эту женщину. — Провисит на рее у Ньюгейта две недели, не меньше. Такая потеря для старины Бекмана.              — Что у нее мозгов ничерта нет — это я ей сразу сказал, — заметил Крикет. Бекман нахмурил лоб. Похоже, с этим был не согласен.              — Зря, — сказал он.              — Занятная, — улыбаясь, протянул Шанкс. Крикет что-то не совсем понял, как эти двое к ней настроены.              — Человечески, — протянул Крикет. Видимо то, как они к ней будут настроены, зависит от того, что он скажет. Что-то заставляло Крикета выбрать нейтральный тон. — Ну что сказать? На короткой ноге с Сенгоку. Много знает. Наверное, знает, где ты, Рыжий, провел счастливое детство. Знает ваш корабль по названию. Про Адам знает. Но она дозорная и офицер в Гранд лайн — я бы не удивлялся. Видимо, знает про передвижения йонко — иначе бы не пошла на Джемрок. А что говорят про нее, начинать страшно, просидим до послезавтра, это все рассказывать.              — Самое интересное, — усмехнулся Шанкс. Они переглянулись с Бекманом. — Подытожим? Коммодор Смотрите молча или болтайте в коридоре в тесной дружбе с командованием Дозора. При этом в разладе с их уставами. Ложится под пирата. Дважды. При этом по уши в подполье.              Крикет про последний пункт не знал, но вида не подал. Шанкс покачнулся на стуле, глотнул рома, как морса.              — Ты, Рыжий, часом не собрался ее вытащить из-под гнева Белоусов? — спросил Крикет.              Шанкс допил ром большими глотками, тыльной стороной ладони стер с подбородка сладкие темные капли, посмотрел из-под бровей на Крикета. Потом перевел взгяд на ее листовку. Улыбнулся. Вроде пират, а сверкал белыми зубами.              — Она занятная, — сказал Шанкс. — Но не настолько.              Как Крикет ее и предупреждал, Бекман в ответ на это только усмехнулся, открыл, наконец, свою бутылку рома и принялся за нее.