Der Nebel

— Если ты продолжишь беспорядочно кромсать лес, — лениво зевая, протянула Уизли, — то скоро здесь останутся одни пеньки. И психи начнут нервничать, а мне будет нечем занюхивать джин. Гермиона обернулась к ней, сдувая с лица выбившиеся из пучка пряди. Она только злобно фыркнула, возвращаясь к трансфигурации остатков древесины. Каждая встреча с Малфоем заканчивалась одинаково — ссоры, проклятья, желание стереть в порошок этого несносного выскочку. Учитывая то, что их не ограничивали в действиях, Грейнджер должна была быть счастлива и просто размазать его аристократичное утончённое хлебало по ближайшей стенке, но она искренне пыталась держать себя в руках. Она сублимировала свой гнев в физические нагрузки, выматываясь настолько, чтобы быть не в состоянии даже палочку поднять, не то что крошить чужие кости. — Нам никуда от них не деться, — настойчиво протянула Джинни из-за её спины. — Давай хотя бы попробуем сменить род твоих убийственных занятий на что-то попроще. — Будет намного проще, — бледный голубой поток магии дрогнул от её слов, — если этот напыщенный павлин оступится на лестнице и свернёт себе шею. Будет проще, если он поперхнётся своей кислой вишней, которую постоянно ест на завтрак. Будет проще, если Забини возьмёт свою тряпку и запихает ему… — Тихо-тихо-тихо, — чуть повышая тон, протараторила подруга. — Я не хочу знать, что они друг другу и куда засовывают. Я же не Полумна, — послышалось пара громких глотков и сильный выдох. — Но всю оставшуюся жизнь быть дровосеком — это, знаешь ли… — Я не собираюсь провести здесь всю жизнь! — буркнула Гермиона, когда из-за потери концентрации луч из палочки оборвался, и кусок полена остался наполовину настенными часами с выглядывающей шишкой вместо кукушки. — Он просто… — у неё не получалось подобрать цензурные слова, что злило её ещё больше. — Я не понимаю, какого боггарта он просто разгуливает на свободе, живой и… Она запнулась, прикрыв глаза. Глотку сдавило, а под рёбрами что-то отяжелело, словно внутренности залило свинцом. Она почувствовала, как дрожат губы, а в уголках глаз начинает скапливаться горячая солёная жидкость, раздражая кожу влагой. Связывающая тело в узел тупая боль растеклась по мышцам, въедаясь в позвонки. Она разрасталась, словно голодное чудовище, вышедшее из спячки. Ещё чуть-чуть и сожрёт душу полностью, не оставив ни кусочка. — Так-так-так, — знакомые тёплые ладони легли на плечи, а в нос ударил резкий терпкий запах спиртного, заставляющий распахнуть глаза. — Дышите глубже, — Гермиона поморщилась, увидев перед носом приоткрытую фляжку, которую Уизли почти сразу прислонила к её губам. — Давай, за мою печень и за белок, лишившихся дома. Рот наполнила вязкая сладковатая субстанция с привкусом трав, обжигая рецепторы. Грейнджер через силу сглотнула, ощутив, как каждый нерв на лице брезгливо съёжился, однако дышать стало легче. Она проморгалась, чтобы успокоить разбушевавшиеся ещё сильнее от паров алкоголя слёзные железы, и уже спокойнее вдохнула полной грудью. Странный привкус лекарств на языке отчего-то умиротворял, а не раздражал, чему Гермиона была приятно удивлена. Обычно эксперименты Джинни с напитками нравились ей куда меньше. — Спасибо, — сдавленно поблагодарила она, взглянув на палочку в руке. — Бросай боевую практику и давай немного расслабимся, — потерев её плечо, улыбнулась Уизли. — Раз Лавгуд ищет приключения на свою задницу, то почему нам нельзя? — Уже? — вскинув брови вверх, удивлённо выпалила Гермиона. — Она же обещала! — Она сказала, что хочет восполнить «женскую энергию», — поджав губы, Джинни закрутила крышку фляги. — А мой алкоголизм и твоя необузданная агрессия выбивает её из единения с телом. — Она же утром мастурбировала... — убирая палочку, пробубнила Грейнджер. — Мы испортили её график, — закатывая глаза, она схватила её за руку, потянув в сторону поместья. — Моя «энергия», если что, тоже страдает от бесконечных насекомых вокруг. — У неё есть график?! — еле успевая за прыткой подругой, Гермиона пыталась переварить полученную информацию. — И куда ты меня тянешь? — Я боюсь уточнять, что там у неё в расписании, — сворачивая к тропинке из брусчатки, фыркнула Джинни. — Сейчас мы пробовали успокаиваться твоим методом, а теперь попробуем то, что советуют специалисты — арт-терапию. Тактичное молчание не входило в сегодняшний рацион Грейнджер, однако она не успела высказать возмущение, потому что высокоградусная леди рванула вперед с такой скоростью, что ветер засвистел в ушах. Ещё пару минут назад Гермиона была убеждена, что Уизли не в состоянии ровно стоять, но на практике всё оказалось совершенно не так. Откуда она брала энтузиазм и силы, можно было только догадываться. А уж о внезапном расширении кругозора речь вообще не заходила. С тех пор как Джинни рассталась с Гарри, её жизненные приоритеты, вкусы и взгляды сильно изменились. За тяжёлым спиртным занавесом скрывался необъятный горизонт знаний и спокойствия. От былой эмоциональной расхлябанности не осталось и следа. Она знала всё, всегда, обо всём. Гермионе иногда казалось, что они поменялись мозгами. Но бесконтрольная жажда к информации явно не была вызвана желанием блеснуть умом. Уизли постоянно делала вид, что вообще не следит за ситуацией. Она могла уснуть во время разговора, хотя Грейнджер была уверена, что подруга всего лишь делала вид. Она выглядела и вела себя отрешённо, хотя это не являлось правдой. Когда они обогнули поместье сбоку, выходя на прогулочную зону, Джинни наконец-то замедлилась, позволяя Гермионе восстановить дыхание. Кажется, полфляги ликёра, влитого в подвижную, апатичную леди, никак не мешали её физической активности, а, скорее, наоборот. У неё даже одышки не было. — Ты скажешь мне, куда мы идём? — сбивчиво протараторила Грейнджер, уклоняясь от пробежавшего мимо маленького мальчика. — У них это называется «Большая мастерская», — сморщив нос, она бросила взгляд на держащуюся за руки пару. — Хотя по факту это целая сеть помещений, которая занимает почти всё левое крыло первого этажа. — И что мы там будем делать? — поджала губы Гермиона. — Сублимировать, — усмехнулась Джинни. — Ты же любишь чем-нибудь занять руки. — Я читала про эту часть Вайзехёлен, — терпеливо дождавшись, пока неторопливая пациентка пройдет, она догнала подругу. — Слишком сумбурные объяснения, однако в основном этот комплекс помещений посещают по собственному желанию, а я… — Нам хватит моего, — перебила её Уизли, решительно толкнув дверь. Внутри ещё трепыхалась удушающая тоска, цепляясь за жилы, но Грейнджер не стала спорить с подругой. Проще продемонстрировать, что подобные мероприятия просто бесполезны. Ничто не способно успокоить разрастающийся бурлящий внутри гнев, который за многие месяцы уже начал гнить внутри. Она уже чувствовала, как ярость, спасающая её от всепоглощающей скорби, становится вязкой и липкой, больше напоминая не глоток свежего воздуха, а патоку, склеивающую лёгкие. Навязчивый медовый привкус стал отдавать горечью. Сначала совсем незаметно, а затем всё сильнее оседая на нёбе, словно дёготь. — Миледи? — учтиво поинтересовался молодой человек за ней, когда Грейнджер зависла в дверях. — Вы проходите? — Да, извините, — она торопливо прошла вперед, успев разглядеть странный чемодан в руках волшебника. «Какой смысл закрывать дверь в общедоступную мастерскую?» — поморщившись от собственных мыслей, она получила ответ, не успев пройти и пары шагов. Стайка маленьких цветастых колибри врезалась прямо в стену рядом с ней и прилипла. Гермиона зависла, осознавая, что птицы, показавшиеся ей живыми, оказались совершенно плоскими. Подойдя ближе, она заметила, как с них сыпятся маленькие цветные песчинки. — Простите, пожалуйста, — отодвинув Грейнджер в сторону, совсем юная девушка аккуратно поддела колибри мастихином, переместив на пергамент. — Я просто ещё не освоилась с рисованием песком, а они такие капризные. — Ничего страшного, — глядя на то, как птички уютно обосновались на листе, окончательно замерев, Гермиона еле заметно улыбнулась. — Очень красиво. — Спасибо, — блондинка ответила лучезарной улыбкой и поспешила куда-то по коридору. — Ты не испепелила её за нападение магического песка? — язвительно поинтересовалась Джинни, легонько толкнув подругу в бок. — Я тобой горжусь. Грейнджер фыркнула, передразнив выражение её лица, и направилась дальше. Цветная пыль, ходячие глиняные куклы и уползающие от хозяев краски встречались ровно до того момента, как они не вошли в огромный общий зал. Сотни экспонатов и трудов, которые волшебники всех возрастов пытались укротить. Особо неусидчивые творения мельтешили прямо под ногами. Так Гермиона чуть не наступила на плюшевого кузнечика, возмущенно подёрнувшего лапками в ответ. — Это точно должно расслаблять? — негромко спросила она, склоняясь к Уизли. — Это выставочный зал изделий, — так же тихо ответила та, поджав губы. — Здесь только те творцы, кому необходима оценка результатов деятельности со стороны. Они обмениваются опытом, беседуют и выставляют на всеобщее обозрение то, что им помогло справиться с… — Джинни поморщилась, пытаясь подобрать слова, — …со скукой. Мастерские чуть дальше. И чем желаете убивать время сегодня? — Не дави на меня, — шикнула Гермиона, попытавшись смириться с тем, что сегодня ей всё-таки придётся заняться какой-то чепухой. — Но если мне не понравится… — она подняла указательный палец прямо перед лицом подруги. — То мы уйдем. — Естественно,— закатив глаза, вымученным тоном простонала она. — И вернёмся к рубке леса. Осторожно огибая выставочные экземпляры, Гермиона неторопливо прогуливалась мимо инсталляции и репродукций. Согласно тому, что она услышала, «оживление» было побочным эффектом творчества. В каждую работу вкладывалась частичка души, которая старалась найти своё место и выразить эмоции обладателя. А неподвижной она становилась лишь тогда, когда полностью удовлетворялась потребность волшебника отвлечься. Из общего зала шло два широких коридора, по правую и левую руку, ведущие в мастерские. Они располагались в шахматном порядке отдельно стоящими комнатками, меньшими, чем выставочный зал. Десятки самых разных способов занять своё время: от вышивки до танцев. Одним из самых запоминающихся стал конструктор из безопасного стекла. Здесь возводили копии архитектурных шедевров в миниатюре — от мостов до целых замков, терпеливо склеивая маленькие кусочки воедино. Почти во всех мастерских присутствовали работники центра, помогающие освоиться новичкам или следящие за дисциплиной творений. Здесь всё находилось в движении, неустанном и непрерывном, но абсолютно естественном. Что было более удивительно, несмотря на иногда жутковатые шедевры и их обладателей, в помещениях было сравнительно тихо: лишь редкие звуки доносились от недоделанных кукол или бурчащих произведений искусства. Театр бытовых оживлённых предметов оказался самым неординарным увлечением для Гермионы, зато Джинни с удовольствием наблюдала за выяснением «взаимоотношений» между шваброй и тряпкой. Видимо, ей это напоминало о Норе и их с братьями взаимодействии. Грейнджер решила не тревожить подругу и, шепнув, что вернется к ней позже, направилась дальше. За очередной дверью скрывались те самые рисунки волшебным песком, однако уже повстречав подобное, она решила не заходить внутрь. Такое собрание необычных хобби в одном месте поражало. Ещё больше удивляло, что людей это действительно успокаивает или расслабляет. — Ай, — мужской возмущенный голос, а затем и грохот послышались из-за двери, когда Гермиона толкнула её. — Извините, я… — торопливо заглядывая внутрь, она остановилась, когда обнаружила полупустое помещение с единственным посетителем. Это был тот самый молодой человек, который вошёл вслед за ней в мастерские, когда она зазевалась на входе. Он сидел на полу, недовольно потирая затылок, а рядом валялась перевернутая табуретка, с которой он, по всей видимости, упал. Однако когда Грейнджер заметила болтающуюся под потолком верёвку, по её спине прошёл холодок, и желание просить прощение за свою неосторожность резко пропало. — Ты что здесь делаешь?! — машинально выпалила она, только через секунду осознав, насколько грубо это прозвучало. — А что, не видно? — без особого энтузиазма буркнул тот, всё ещё поглаживая голову в месте удара. — Занимаюсь плетением. — Серьезно? — покачав головой, язвительно переспросила Гермиона, протягивая ему руку, когда он собрался подняться. — Ой, не усугубляй, пожалуйста, — фыркнул он, протянув руку в ответ. — Всё равно опять ничего не получилось. Такого спокойствия при разговоре о суициде она явно не ожидала. Брюнет встал на ноги, посмотрел на петлю таким взглядом, словно они старые знакомые, а затем опечаленно выдохнул. Странно признаваться, но, несмотря на ситуацию, выглядел он более чем приятно: ростом чуть выше среднего, крепкого телосложения, с правильными чертами лица и красивыми серо-голубыми глазами. Растрёпанные волосы спадали на лицо, пока незнакомец не оправил их, зачёсывая слишком длинную челку назад пальцами. — То есть ты ещё и не в первый раз? — неверящим тоном спросила Грейнджер. — Куда смотрит твой врач? — После сто двадцать шестой неудачной попытки она, кажется, смирилась, — равнодушно ответил он, вновь протягивая руку. — Мартин Льюис — самоубийца-неудачник. — Гермиона Грейнджер — ни разу не пробовала, — пожав его ладонь, скептично хмыкнула она в ответ. — Может, ты просто плохо старался? — Готов выслушать предложения, — иронично улыбнулся он, опуская взгляд. — Да тут целое изобилие возможностей, — вдохнув чуть глубже, Гермиона подняла табуретку, усаживаясь на неё сверху. — Спрыгнуть с балкона? — Ушиб пару ребёр, сломал руку, свалился в кусты роз, — Мартин втянул воздух сквозь зубы. — Шипы доставали полдня в больничном крыле. — Вскрыть вены? — Все ножи внезапно отупели, — обречённо выдохнул Льюис, — а пока психовал, умудрился поскользнуться и приложиться об столешницу. — Почему бы не использовать палочку? — прищурившись, спросила Грейнджер. — Думаешь, мне доверят? — потерев подбородок, наигранно-удивлённо спросил он. — Ну да. Я бы не доверила, — прикрыв глаза, она рассмеялась. — Прости. — Да я привык, — пожал плечами Мартин. — Ну, а ты? Расскажешь мне, почему ты здесь?