Der Nebel

Уложить Гермиону спать оказалось почти непосильной задачей для Нотта. Поэтому пришлось просто ждать, пока шипучие таблетки Забини заставят воинствующую ведьму растерять свою невменяемую энергию. Тут уже спокойнее удалось обработать рану и сделать нормальную перевязку, а не те жуткие узлы, которые получились в порывах её брыканий. Уложив Грейнджер в постель, Теодор только иронично улыбнулся: у него уже было два нелепых повода побывать в женской спальне. — Какое чудесное утро, — томный негромкий голос Полумны из-за плеча прошиб тело малоприятным импульсом паники. — Это какие-то новые правила взаимодействия? — Хах.. — в голове все мысли истерично разбрелись по углам, когда, обернувшись, он обнаружил её приподнявшейся с постели в пижаме. — Мне там… Надо, короче… Слово «одежда» не подходило под описание того, что прикрывало её тело. На боксерах Теодора было раза в два больше ткани, чем в наряде Лавгуд для сна. Он нелепо улыбнулся, попятившись к двери, когда девушка подтянула под себя ноги и, расставив руки в стороны, потянулась. Внеплановое эротическое шоу, на котором Нотт оказался зрителем, смущало только его, и, кажется, было обычным утренним обрядом для Полумны. Однако, поскольку единственный объект его интереса был без сознания, а сомнофилией Теодор не страдал совершенно, то степень неловкости, которую он испытал, усилилась вдвое. — Неужели нет поводов задержаться? — вскидывая подбородок, она наклонилась вперёд, оперевшись на край кровати. На секунду приоткрыв рот, он моментально опустил взгляд в пол, только чтобы не встречаться с Полумной глазами. И хотя она была приятна внешне: мягкие черты лица, мраморная кожа, хрупкие плечи, но как такового интереса не вызывала. Слишком податливая и простая. Однако физиологию мало беспокоили тонкие материи и эмоциональная избирательность — кровь постепенно отливала от мозга, устремляясь в место, которое мешало любым переговорам. «Блядство… — наткнувшись на прикроватную тумбочку у пустующей постели, Теодор чуть не выругался вслух, торопливо разворачиваясь к Лавгуд спиной. — Несвоевременно, пиздец как несвоевременно!» И проблема крылась не в том, что Нотт был крайне принципиальным или чтил моногамию. Он просто не планировал ни с кем спать. Не то что с Полумной, даже с Гермионой. Его личная проблема не предполагала близости в ближайший месяц минимум, а Грейнджер, по его прикидкам, не была девушкой, с которой всё получится легко и сразу, что давало ему некоторое время и дополнительную мотивацию. В отличие от остальных жителей этого блока, Теодор точно знал, что у него есть трудности. Совсем небольшие трудности, которые располагались рваными ранами в верхней трети бедра. И они совсем ему не мешали жить: он перестал общаться с девушками, поскольку в таком случае нужно было раздеваться ниже пояса, регулярно врал друзьям и пропадал в уборной, наскоро залечивая поврежденную кожу. И если поначалу Нотт думал, что это его спасение от панической волны, которая его накрывала время от времени, то с каждым месяцем это перерастало в зависимость. Он стал бояться, что это станет для него нормой, уже когда его действия перешли грань разумного. — Слишком напряженный… — девичий шепот пробил стену замешкавшегося разума. Когда пальцы Полумны скользнули от бедра к косым мышцам живота сквозь футболку, Теодор судорожно вдохнул и рванул к двери, выдавив что-то несуразное: — Мне надо рыбку покормить. Вылетев в коридор и захлопнув дверь громче, чем планировалось, Нотт нервно надул щёки и выдохнул. Нужно было как минимум устранить разрушения в гостиной и больше не оставаться с этой голодной дамой один на один. Хотя, если вспомнить, что в комнате была её спящая подруга, представлять её аппетиты было страшно. С учётом пляски тестостерона в крови, Теодору до полной капитуляции оставалось чуть меньше пары минут, что со всех сторон было бы полным провалом. — Теодор Нотт, мать его! — изрядно повысившийся к концу фразы голос Блейза ознаменовал приближающуюся казнь. Посреди гостиной с видом матери, вернувшейся в квартиру, где подросток устроил несанкционированную вечеринку, стоял Забини, оглядываясь по сторонам. Драко с непринуждённым видом зевнул, усаживаясь на диван, и явно приготовился к представлению. Прикинув масштаб грядущего визга и свои возможности, Нотт склеивал в голове возможные сценарии развития событий. Если к косметическому погрому он, чисто в теории, был не причастен, то вот за то, что он рылся в тумбочке Блейза да ещё и не положил на место таблетки, ему светила ампутация конечностей без возможности восстановления. — Сейчас состоится расследование, суд и казнь, — констатировал Малфой, а потом отрицательно поморщился. — Хотя нет, только казнь. Судя по раздувшимся ноздрям Блейза, который поджал губы и прикрыл глаза, Драко был не так далёк от истины. К подобным манипуляциям педантичный друг прибегал, только когда пытался усмирить своё вскипевшее негодование. А нервный Забини — очень страшное зрелище. Физические повреждения вряд ли грозят провинившемуся, а вот мозг вытрахают всем причастным и непричастным к нарушению чистоты и порядка. — Какого… — Минуточку, — выставляя перед собой указательный палец, перебил друга Теодор, судорожно соображая, как спастись из ситуации. Но когда взгляд сам собой упал на аквариум, стоящий на столе, мозг машинально сгенерировал фразу. — Я должен погулять с рыбкой. — Чего? — вопросительно вскинув брови, спросил Драко. Нотт схватил аквариум и с максимально серьёзным видом направился к выходу, невзирая на замешательство на лицах. — Я обещал Гойлу с ним пройтись, — не особо разбирая, что за чушь несёт, выпалил Теодор, уже приметив дверь. — Он устал сидеть в четырёх стенах. Пройдя порядка двадцати шагов и наконец-то выдохнув, Теодор обернулся на картину балерины. Он посмотрел в шарообразный сосуд в своих руках и осознал весь идиотизм сложившейся ситуации. А когда проходящий мимо пациент задержался на нём взглядом дольше, чем положено при мимолëтном изучении, Нотт почувствовал себя поистине причастным к этому месту. Даже в дурдоме, среди не совсем стабильных волшебников, вряд ли было принято прогуливаться с аквариумом. Но возвращаться назад было сродни самоубийству, поэтому пришлось сделать непринуждённое лицо и направиться, куда ноги ведут. — Сегодня ты меня спас уже дважды, — негромко проговорил Теодор, пытаясь пристроить аквариум в руках так, чтобы не расплёскивать воду и не тревожить его обитателя слишком сильно. — Надеюсь, рыб не тошнит. «Je suis désolé» — мимолетная фраза, бросившаяся в глаза, заставила его мотнуть головой. Моргнув пару раз, Нотт не обнаружил буквы в той же комбинации. Может он выглядел чудаковато со стороны, но точно не был сумасшедшим. Хотя внезапное извинение от потолка было чем-то из разряда чего-то вопиющего. Однако развернуть эту мысль в голове ему не удалось. Меньше чем через секунду он врезался в кого-то, изрядно расплескав воду. — Простите я не… — Мне очень жаль, извините. Я просто задумалась, — протараторила уже знакомая девушка, притягивая к себе картину ближе. — Если бы я здесь не встала… Теодор оторопел, непроизвольно поднимая глаза вверх на мгновение. Это была именно та блондинка с вредным портретом, с которой он чуть не столкнулся недавно. — Ничего страшного, это скорее мне нужно извиниться, — попытался её успокоить Нотт. — Всё в полном порядке, — он приподнял аквариум, оценивая ущерб, принесённый его обитателю. — Грегори, вроде, не жалуется. — Да этот придурок в принципе не смотрит, куда идёт, — пробурчал мужчина с картины. — В прошлый раз чуть краску не смазал, в этот раз чуть полотно не испортил. Дебил — одним словом. От такого наплыва хамства Теодор на секунду растерялся, однако ругаться с нарисованным дядькой из девятнадцатого века было ещё более странной идеей, чем гулять с аквариумом подмышкой. К тому же драка бы тоже выглядела совсем сомнительно. — Фридрих, прошу Вас, перестаньте, — начала было девушка, однако замолчала, когда Нотт наклонился к портрету слишком близко. — Пока твоя хозяйка не видит, — он скривился в коварной ухмылке, — я возьму растворитель и проберусь к тебе ночью. — Это варварство! — взбудораженно пискнул тучный мужчина, отворачиваясь от обидчика в сторону. — Ну так я ж дебил, мне можно, — без тени смущения фыркнул Теодор, выпрямляясь и обращаясь к покрасневшей владелице, — Мы вроде урегулировали конфликт, теперь можно тебя высушить. — Ничего страшного, я всё равно планировала переодеться, — опустив глаза на прилипшую к ноге ткань платья, нерешительно промямлила она. — Извините ещё раз. — Я бы предложил помощь, но, наверное, переодевать женщин, имён которых не знаешь, совсем не вежливо, — иронично улыбнулся Нотт. — Не возражаю, если ты будешь называть меня дебилом с аквариумом, но лучше Теодор. — Грейс, — сдавленно сглотнув, нерешительно произнесла она. — Грейс Маршал. — Так официально, — пытаясь сгладить её напряжение, он не придумал ничего лучше чем отшутиться, — А мне нужно документы предъявить? Или можно всё-таки на ты? — Да, конечно, я просто… — она судорожно вдохнула, прикрывая глаза. — Мне просто нужно общаться с людьми, а я пока что.. — Грейс поджала губы, пересиливая себя. — Не очень хорошо получается. — Прекрасно получается, — поправил её Теодор. — Может, я могу хотя бы проводить? Дотащить этого, — он указал на картину, — важного мужчину. Покраснев ещё сильнее, Маршал чуть сильнее сдавила рамку холста, когда он, широко улыбнувшись, протянул руку. Девушка помедлила, но всё-таки отдала ему свою незаконченную картину. Нервно сжимая кончики пальцев, словно не зная, куда деть руки, Грейс взволнованно втянула воздух, почти замирая, когда Нотт внимательно рассмотрел её творчество. — Я не голая девица, чтобы на меня пялиться, — сложив руки на груди, пробубнил Фридрих, укоризненно глядя на юношу. — Это самый реалистичный неприятный дед из всех, кого я видел. — не обращая внимание на высказывания портрета, констатировал Нотт. — У тебя талант. — Я много лет, — заправляя волнистый локон за ухо, она отвела взгляд в сторону, всё ещё пытаясь справиться со смущением, — провела только среди картин, поэтому мне немного некомфортно с людьми… — Попрошу минуточку, — наигранно возмущённо сжав губы, Теодор отклонился назад. — Я не человек, как сказал многоуважаемый Фридрих: я - дебил. А дебилы за людей не считаются. Только лицом к стенке меня не разворачивай, я расстроюсь. — Ты поэтому здесь? — выпалила она, испуганно прикрыв рот рукой. — То есть я не это имела в виду. «Cache ta vie... Parce que tu as peur.» — предложение на потолке пробило брешь в спокойствии и Нотт спешно отвёл взгляд, пытаясь совладать со своими эмоциями. Внутри пробилось зерно паники. Совсем нерешительно и незаметно этот росток буравил защитную стену. Ни один нормальный человек бы не обратил на это внимания, но только не Теодор. Он чувствовал, как ему становится труднее дышать и тело наливается свинцом. Ему нужно было предотвратить это до того, как станет заметно. Ему необходимо переключить своё внимание, пока он не начал терять ощущение почвы под ногами. Пока ему не понадобилась спасительная отрезвляющая боль. — Я что-то не то сказала? — в глазах Грейс проступили слёзы, а нижняя губа дрогнула. — Нет, — прозвучало настолько неубедительно, что Нотт поспешил исправиться. — Конечно, нет. Я просто думал, что мы будем говорить по ходу движения. Она машинально закивала, поворачиваясь туда, откуда Теодор пришёл. Вспомнив, как разлетелась стена несколько дней назад, он почувствовал неловкость и только сейчас задумался над тем, каким образом она вернулась в первозданный вид. Ведь никаких последствий от этого разрушения не последовало. Напрягая память изо всех сил, Нотт так и не смог вспомнить, видел ли вообще кто и как восстановил стену. Она абсолютно точно была целой, когда Забини поскользнулся на лужице лимонного сока. — Я тебя обидела? — совсем тихо спросила Маршал, идущая рядом. — Думаю над тем, за какой из моих косяков меня могли отправить сюда, — непринужденно улыбнулся он, избегая глазами потолка, — У меня слишком большой послужной список, — заметив её замешательство, Теодор решил её успокоить. — Я тоже не очень хорошо умею находить общий язык с людьми. — Правда? — в её голосе что-то дрогнуло, а в глазах засветился огонёк понимания. — Правда, — смущённо хмыкнул Нотт. — Только я более тактилен, если это можно так назвать. Более лояльного наименования для своей вспыльчивой любви стирать кулаки о чужие лица он подобрать не смог, а пугать застенчивую волшебницу ещё больше не хотел. Она была милой, хотя и очень неуклюжей. Такое нерешительное девичье поведение вынуждало его вести себя мягче и осторожнее, чего ему действительно не хватало. Грейс рассказывала о своей семье и каких-то маленьких мелочах, что создавало приятный звуковой шум, расслабляя разум. — Спасибо, — со сдержанной улыбкой произнесла Маршал, потирая ладони. — Мне было приятно. — Взаимно, — нехотя отдавая портрет, он согласно кивнул несколько раз. — Думаю, я ещё как-нибудь столкнусь с тобой, чтобы посмотреть твои работы. На её лице проступил густой красный румянец, что выглядело просто потрясающе. В голове мелькнула мысль, что от Гермионы он вряд ли когда-нибудь дождётся подобного взгляда. В грудной клетке что-то заныло, и дело было не только в Грейнджер. Ни один житель Британии, который имел хоть какое-то представление о войне и пожирателях, не посмотрит на него таким открытым доброжелательным взглядом. Таким, какой он есть, Теодор никому не нужен, а новая знакомая просто не может сложить о нём верного мнения. Потому что он не скажет правды. Снова. — Хорошего тебе дня, — косо улыбнувшись, он даже не стал дожидаться её ответа, чувствуя, как кровь в венах закипает. Сердцебиение набирало темп с каждой секундой. Грудная клетка дёргалась от каждой попытки вдохнуть глубже, а на ладонях проступил холодный пот. Собственные шаги отдавались звоном в ушах, подавляя все звуки вокруг. Отчаяние проступило вязким потом внутри мышц, захватывая власть над телом. Нотту необходимо было почувствовать, что он может дышать. Ему нужен был отрезвляющий глоток боли. Но за поворотом его ждало нечто другое. Свернув за угол, Теодор не успел сориентироваться, когда заклятие припечатало его лопатками к стене, сдавив кости. Ощущая, как паника уже начинает крутить сухожилия, он проморгался, проклиная женское либидо. — Так значит тебя интересуют девушки помимо Гермионы... — проводя палочкой по сгибу шеи, многозначительно протянула Полумна. —Действительно, моногамные партнеры ведь такие скучные. «Только этого, блять, не хватало» — вслед за мыслью ноги подкосило, и соображать стало сложнее. Нотт истошно пытался прийти в себя и не терять связь с рассудком, отчего напрягся всем телом, пытаясь вобрать недостающий кислород через рот. Ладони дрогнули, а аквариум в руках просто лопнул, расплёскивая брызги воды вокруг вместе с кусочками стекла. Лавгуд негромко взвизгнула, когда перед её лицом возникла мужская фигура. Теодор откинул голову назад и наконец-то смог наполнить легкие до отказа, полностью оперевшись на стену. Сердце стало замедляться, и расслабление короткой волной прокатилось от головы до кончиков пят. На мгновение прикрыв веки, он почувствовал, что снова может контролировать своё тело, и уголки губ невольно поползли вверх. А тяжёлая сильная рука, опустившаяся на его плечо, помогла окончательно придти в себя. — Ты даже не представляешь, — в упор разглядывая мокрого Гойла, выпалил Нотт, — насколько я рад тебя видеть.