Заклинатель

Рон, Дин и Невилл, увидев Дамблдора, тут же потупились, признавая свою вину за нарушение школьных правил, а Северус и Вэй Усянь, затаившиеся в коридоре напротив входа в комнату, напрягли слух, чтобы не пропустить ни одного слова из предстоящего разговора директора со студентами. — Вижу, Рон, ты привел сюда своих друзей. Но разве вы забыли, что ночью нельзя бродить по школе? — несмотря на замечание, тон Дамблдора был дружеским, а на его лице расцвела улыбка доброго дедушки, и Рон осмелел настолько, что рискнул пояснить ситуацию: — Но мы приходили сюда днем, и дверь не поддалась. Тогда я подумал, что она только ночью открывается. Понимаете, профессор Дамблдор, Невилл хотел узнать что-то важное для него. Поэтому я и… мы вот… — под конец фразы храбрость покинула Уизли, и он сдулся под внимательным взглядом директора. — Очень похвально, что вы помогаете другу, но пообещайте, что больше не будете нарушать дисциплину, иначе мне придется строго вас наказать, — Дамблдор, продолжая улыбаться, погрозил пальцем, так что его предупреждение не так уж и напугало ребят. — Ну так что, Невилл, ты увидел то, что хотел? — Нет, — покачал тот головой. — Тебе не понравилось то, что тебе показало зеркало? Ты не хочешь быть аврором? — заметив удивление на лице Лонгботтома и остальных мальчишек, Дамблдор пояснил: — Так уж вышло, что я услышал, что ты рассказал друзьям о своем видении. Я не хотел вам мешать, но сейчас уже поздно, поэтому решил все же вмешаться. Так почему ты считаешь, что увидел не то, на что надеялся? — Я… — Невилл посмотрел на Рона и Дина, словно раздумывал, стоит ли при них озвучивать свои надежды, но, заметив настойчивость во взгляде Дамблдора, все же ответил на его вопрос: — Я хотел узнать, вылечатся ли мои родители. — А то, что ты станешь аврором, тебя не смутило? Невилл покачал головой и сказал: — Нет, не смутило. Я хочу быть аврором, как мои родители. Только вот не знаю, получится ли? Я не такой сильный волшебник, как они. — Ты еще и сам не знаешь, насколько опытным волшебником станешь, если приложишь для этого все усилия. Так что можешь смело готовиться к работе аврора. А насчет выздоровления… Ты же сказал, что видишь в своих руках флакон с зельем, не так ли? — Дамблдор указал на зеркало, и Невилл снова туда посмотрел, а потом кивнул, подтверждая, что все так и есть. — Не догадываешься, что это за зелье? — Это для папы и мамы? — робко предположил Невилл и расплылся в счастливой улыбке, когда Дамблдор ответил: — Полагаю, это именно так, — он ликовал — похоже, Лонгботтома будет проще вовлечь в свои планы, чем казалось поначалу. — Ты, вероятно, найдешь способ их вылечить. А еще ты очень храбрый мальчик, настоящий герой, поэтому станешь достойным аврором, и родители будут тобой гордиться. А теперь вам пора возвращаться в спальню, — Дамблдор не стал ни о чем спрашивать Рона, потому что был уверен — тот снова видит себя таким, как и в прошлый раз. А по Дину Томасу он вообще лишь мазнул незаинтересованным взглядом — пока тот не мешал его планам, мог сколько угодно вертеться возле Уизли, явно верховодившего в этой компании мальчишек. — Да, директор! Мы уже уходим! — воскликнул Рон и, схватив друзей за руки, потащил тех прочь, пока они не были наказаны, не рассчитывая, что Дамблдор и сегодня будет их провожать. — Все идет как надо, — пробормотал Дамблдор, выйдя из комнаты и восстанавливая на ней чары, частично нарушенные после открывания двери. Закончив с этим важным делом, он неспешно направился к переходу, который приведет его к директорским покоям, продолжая тихонько рассуждать вслух, так как полагал, что никто его не слышит: — Еще бы и второго сюда заманить. Что-то он не спешит прислушаться к моим словам. Упрямый как мул. А все из-за недостойного воспитания каким-то иностранцем, — в тоне послышалось негодование. — Даже дурачок Уизли догадался, что нужно прийти ночью, а тот только днем здесь побывал — уж отпечаток его магии я знаю. Больше ничего узнать Снейп и Вэй Усянь не смогли, потому что Дамблдор скрылся за картиной, закрывающей один из проходов, сосредоточенных в этом коридоре, где не зря была всего одна комната.

***

После ухода студентов и Дамблдора Северус и Вэй Усянь, невидимые для посторонних, не спешили последовать их примеру, прежде всего не желая ненароком выдать себя. Убедившись, что никто не собирается вернуться, Вэй Усянь потянул Северуса за руку в сторону двери, предлагая пойти за ним. Тот сразу сообразил, что он задумал, поэтому не стал противиться и вместе с ним шагнул на незримый путь, выйдя внутри только что запертой Дамблдором комнаты. Некоторое время они постояли неподвижно, прислушиваясь — не прибежит ли директор, ведь нельзя предусмотреть всего, а они могли ненароком потревожить еще какие-нибудь чары, установленные в помещении. Затем Северус, подав знак пожатием руки, принялся проверять комнату на предмет всяких непредвиденных сюрпризов. И только минут через пять, убедившись, что они в относительной безопасности, снял с себя дезиллюминационные чары, а Вэй Усянь сбросил с головы капюшон Мантии-невидимки и расстегнул застежку у горла, тем самым отменяя скрывающие свойства. — Похоже, нам не придется лезть к Пушку, — после короткой паузы едко отметил Снейп. — А кто у нас Пушок? — уже принявшись рассматривать своим особым зрением зеркало-артефакт, медленно обходя его по широкому кругу и водя перед собой рукой с зажатой в ней флейтой, спросил Вэй Усянь, перестав на время нашептывать какие-то выявляющие формулы заклинателей. — Трехголовый питомец Хагрида, — ответил Северус, сообразив, что ни разу не упоминал при Вэй Усяне клички собаки, охранявшей вход на полосу препятствий, устроенную Дамблдором. — Ну что можешь сказать? — Очень сложная вещь, многослойное колдовство, число функций точно больше трех, которые я уже определил. Впервые такое вижу. Даже рама — сплошное переплетение магических нитей. Эта штука как живая, энергетические щупальца тянутся из зеркала и постоянно проверяют окружающее пространство. Наверное, проще это разрушить, чем детально разобраться в его устройстве. Должен признать, что маги способны на невероятное, — завершив круг, сказал Вэй Усянь, не переставая следить за зеркалом, словно ожидал, что оно и впрямь оживет. — Насколько опасно? — уже по тону сообщенного Северус понял, что от зеркала «Еиналеж» лучше держаться подальше. — Система замкнута, отлично сбалансирована, так что вряд ли от нее можно ожидать того, что не запланировано создателем, — по достоинству оценил артефакт Вэй Усянь. — Тянет магию извне, в том числе и от нас с тобой, но совсем немного, так что таким способом не может существенно навредить. А вот насчет воздействия на психику не знаю. Я не специалист в этом. Но лучше не усердствовать. Хотя недолгий контакт вряд ли причинит какой-нибудь ущерб. Сейчас проверим, какое у меня сокровенное желание, — он решительно подошел к зеркалу и посмотрелся в него. Северус не спешил присоединяться, оставшись на подстраховке — мало ли как отреагирует артефакт на заклинателя. — И правда… Показывает не настоящее отражение. Так вот чего я хочу… — он усмехнулся, а потом пояснил: — Я, оказывается, мечтаю показать тебе и А-Лину свой мир. Жаль, но это невозможно, — он вздохнул, а затем потерся щекой о руку Северуса на своем плече, тот поспешно приобнял его в успокаивающем жесте. — Воздействие очень мягкое, я бы сказал, щадящее. Если бы не прислушивался к ощущениям, то вообще ничего не заметил бы. А что ты видишь? — Вижу себя, тебя и Гарри в Летнем доме, — слегка удивленно произнес Северус, когда зеркало проявило его мечту. Он полагал, что для него слава известного на весь мир зельевара должна бы оказаться тайной мечтой сердца, а вышло, что все же семья была ему нужнее. — Бедная у меня фантазия… Ментального давления почти не чувствую, так что согласен с тобой, воздействие, похоже, очень деликатное и щадящее. Но все равно неприятно, что какой-то артефакт залез мне в голову. Это, скорее, просто моя психологическая реакция, а не влияние зеркала. Ладно… Будем проверять, что там спрятал Альбус? Тогда надо сходить за письмом Люциуса, я не запомнил заклинание, которое он прислал. — Не надо никуда ходить. Я и так вижу, что за зеркальной поверхностью лежит что-то с детский кулак размером, похожее на красный камень. — Как ты можешь такое видеть? — в который раз восхитился способностями любимого Северус. — С помощью флейты, — напомнил Вэй Усянь, уже не раз объяснявший, что его Чэньцин, созданная, чтобы контактировать с темной энергией, умеет так много, что он и сам не знает всех ее возможностей. — Она помогает мне видеть структуру колдовства, что ли. Это, — он указал флейтой на зеркало, — огромный сгусток магической энергии, соединенный с обычным зеркалом и металлом и с помощью чар превращенный в артефакт. — А тот предмет, что похож на камень, тоже создан колдовством? — Северус решил, что сейчас не время разбираться в устройстве этого зеркала, да им по большому счету это и не было нужно. — Не похоже. Нити магии там только вокруг него. Просто вещь, не принадлежащая системе этого артефакта, — четко ответил Вэй Усянь. — Итак, можно Гарри подпускать к этому зеркалу? Оно ему не навредит? — Если он только в него посмотрится — то ничего опасного не случится. Главное, не испытывать судьбу и не пытаться его уничтожить. Неизвестно, как отреагирует на подобное такой артефакт. Он, скорее всего, защищен от разрушения обычными способами. На это указывает плотность внешнего слоя магии. Ну и оставаться возле зеркала слишком долго тоже не советовал бы, — расслабившись, Вэй Усянь вернул флейту за пояс, где она проводила большую часть времени. — А нельзя в зеркало поместить человека? — вдруг спросил Северус, и сам не зная, почему ему на ум пришел такой вопрос. — Полагаешь, что Дамблдор может попытаться… — флейта снова оказалась в руке Вэй Усяня, но на это раз он приложил ее к губам и извлек из нее буквально несколько протяжных звуков, от которых вокруг зеркала засверкали искры, словно замигали крохотные светлячки. — Нет! — категорично бросил он, а затем облегченно вздохнул и пояснил: — Только небольшую вещь можно поместить в зазеркалье. Размером со средний арбуз, не крупнее. Ты напугал меня своим вопросом. Откуда такие жуткие мысли? — Не знаю. Может, зеркало так повлияло? Или я просто параноик, — предположил Северус, не скрывая сарказма — уж он точно считал себя в некоторой степени параноиком, если дело касалось безопасности дорогих ему людей. — Давай тогда уйдем отсюда, — взяв за руку Северуса, Вэй Усянь потянул его прочь от зеркала, а через несколько шагов они оказались в гостиной декана Слизерина. — Полагаешь, А-Лину стоит подыграть Дамблдору и сходить к зеркалу? — Гарри может оказаться прав в том, что его сопротивление планам Альбуса способно больше навредить, чем оградить от неприятностей. Не надо сбрасывать со счетов его интуицию. Он умный мальчик. Проинструктируем, чтобы не сидел возле зеркала долго, а как только Альбус там появится, сразу постарался смыться. Если же что-то в поведении Альбуса покажется ему подозрительным, пускай сбегает в деревню к Джиму. Это лучший вариант. Тайна его способностей не стоит здоровья и жизни, — поделился своим мнением Северус, зайдя в спальню и снова, как и час назад, принимаясь расстегивать камзол вручную. — Соглашусь с тобой, — после минутного раздумья сказал Вэй Усянь. — А что делать с Квирреллом? Он остается темной лошадкой. Даже подтвердив факт его одержимости, мы не сможем открыто действовать, и, чтобы устранить его из школы, потребуется помощь как минимум Попечительского совета. — Если Гарри не ошибся, и от Квиринуса несет магией Темного Лорда, то подключать к делу Люциуса может оказаться опасным, — напомнил Северус то, к чему они пришли, обдумывая эту ситуацию раньше. — Все! Хватит! Пора ложиться спать. Я устал, а сегодня редкий случай, когда я могу себе позволить сделать это до полуночи. — Спать? — нарочито расстроенно спросил Вэй Усянь, состроив жалобное лицо. — А я думал, мы немного поиграем в наши приятные игры. — Иди ко мне, и я объясню, чем мы займемся, — Северус тут же притянул его в объятия и поцеловал — сначала ласково и нежно, едва касаясь его губ своими, а затем требовательно и страстно. — Ты на это намекал? — спросил он шепотом, прекрасно ощутив отклик плоти любимого на свою провокацию. — Ну-у… С этого можно начать, — жадно вжимаясь в его тело, ответил Вэй Усянь и принялся оттеснять Северуса в сторону кровати. — Полагаю, одежда нам не понадобится, — отметил очевидное тот, ускорив темпы раздевания и себя, и Вэй Усяня. Скоро тишину спальни нарушили стоны удовольствия от единения двух любящих друг друга мужчин.

***

На следующий день Гарри, получив инструкции от старших, после медитации спрятался под Мантией-невидимкой и, сопровождаемый Северусом, прикрывшимся, как и накануне, надежными чарами дезиллюминации, отправился подыграть Дамблдору. Гарри был очень рад, когда узнал, что Северус посчитал не лишним прислушаться к его мнению насчет необходимости подобного. Как и ожидалось, минут через пять-семь после того, как была открыта дверь в комнату с зеркалом, там же появился и Дамблдор. — Что ты видишь в зеркале, Гарри? — спросил он, встав за спиной у Поттера, оглянувшегося сразу, стоило тому переступить порог комнаты с распахнутой настежь дверью, чем продемонстрировал, что застать его врасплох не получилось. — Семью, — не стал врать Гарри, который и впрямь видел себя, наставника и Северуса в коттедже у моря, где они уже пару раз бывали, отдыхая летом. — Твоя тоска по родителям мне понятна, — сделав скорбный вид, со вздохом сказал Дамблдор, в общем-то, довольный тем, что мальчик, похоже, был не таким уж расчетливо-холодным и более ранимым, чем казалось на первый взгляд, а Гарри не стал признаваться, что он не родителей видит. — Они не заслуживали такой участи — умереть молодыми и оставить тебя сиротой. Несправедливость — это то, с чем тебе придется сталкиваться в жизни не раз. Но ты должен быть сильным, чтобы иметь возможность бороться со злом в этом мире, — Дамблдор, сам того не зная, почти повторил слова Вэй Усяня, сказанные своему подопечному, когда вручал ему меч заклинателя. Поттер едва не фыркнул, подумав, что он и так уже борется со злом, помогая наставнику уничтожать всяких монстров. — Гарри, как ты думаешь, что показывает это зеркало? — Так там же написано, — Гарри указал на раму над зеркалом, где была начертана фраза поясняющая работу артефакта, правда, выполненная задом наперед. Ему это подсказал Северус, знавший о свойствах зеркала еще после получения письма от Малфоя. — Я показываю не твое лицо, но желание твоего сердца, — прочел Гарри и заметил, что директор почему-то был не очень рад, что он оказался таким внимательным. — Значит, это что-то вроде моих заветных мечтаний. — Правильно. Это зеркало не даст тебе ничего, кроме сожалений по тому, чего уже нет, или грез о том, чего, возможно, не выйдет достичь. Так что не стоит в него долго смотреться. Некоторые люди сходили с ума, зацикливаясь на несбыточном. Но оно дает нам шанс понять себя самого и определиться с целью в жизни. Ты ведь понимаешь, что главное — это защитить свою семью, а значит, и свою родину от зла, такого же, какое погубило твоих бедных родителей. Ты должен помнить, что ты герой магической Британии, ее защитник, — Дамблдор следил за выражением лица Поттера и пока не видел проявлений энтузиазма, как у Рона Уизли. — Я еще ребенок, сэр. Какой из меня защитник? — Гарри состроил невинную мордашку. — Не говори так. Ты уже сейчас умеешь намного больше, чем твои ровесники, так что вполне оправдываешь звание героя, — Дамблдор решил польстить Поттеру, подпитывая его самомнение. — Ты же заступишься за друзей, если их кто-то захочет обидеть? А если все волшебники окажутся в беде? Долг героя — помогать нуждающимся, — Дамблдор сделал паузу, ожидая, что скажет на это Поттер, но тот молчал, спокойно глядя так, словно считал свой ответ ненужным. — Подумай об этом на досуге, Гарри. А сейчас тебе, наверное, пора вернуться в свою комнату. Не стоит бродить по школе ночью. Я провожу, чтобы мистер Филч не ругал тебя. — Не стоит, сэр. Я сам быстро доберусь до гостиной. Прошу прощения за нарушение правил, — сказал Гарри, поклонившись, и набросил на плечи Мантию-невидимку, которую держал в руках. Дамблдор, удивленный сдержанностью, граничащей с дерзостью, молча проследил, как Поттер накинул себе на голову капюшон и застегнул застежку под воротом, мгновенно становясь невидимым. — Спокойной ночи, сэр, — донеслось из пустоты, а затем раздались явно специально громкие шаги, дававшие понять, что Поттер покинул комнату. «Наглец! — подумал Дамблдор, сообразив, что Поттер так и не дал ему ответ, который помог бы понять, готов ли он подтвердить свое звание героя, встав на стезю борьбы с несправедливостью, или в нем и впрямь начало прорастать зерно зла. — Ведет себя так, словно это в порядке вещей, чтобы директор застал его ночью вне факультетских комнат. Снять с него баллы, что ли, чтобы неповадно было? Вот же! А я ведь и впрямь даже не расспросил о том, почему он нарушил дисциплину и зачем пришел именно сюда. Он решил, что я ожидал его здесь увидеть? Раскусил меня, сообразив, что я специально его сюда зазывал? Похоже на то. Умный… Может, и впрямь это воздействие души Тома? Только вот где она, эта душа? И вообще была ли она? Может, я себе все надумал?» Дамблдор вышел из комнаты и на этот раз запечатал ее совсем другими чарами — теперь никто не сможет попасть внутрь, кроме него. Разумеется, его колдовство можно разрушить, если поднапрячься, но он узнает о том, что кто-то пытается это сделать, и появится здесь еще до того, как подобное кому-либо удастся. Довольно крякнув, оценивая свою работу, Дамблдор на всякий случай бросил выявляющие чары, проверяя, действительно ли ушел Поттер. Не обнаружив в коридоре других людей, кроме себя, он отправился в личные апартаменты, по пути анализируя короткий разговор с Поттером.