Заклинатель

Снейп, погасив свои эмоции, вырвавшиеся из-под контроля, пока он доказывал, что Поттер стал заложником обстоятельств и едва ли не злого умысла близнецов Уизли и Грейнджер, продолжил: — Гриффиндорцы должны быть строго наказаны! Поттер нарушил правила не по своей воле. За то, что он не вернулся в гостиную факультета после сигнала отбоя, у нас принято снимать максимум двадцать баллов. Что ж, это будет разумным наказанием. А с остальных надо снять не меньше ста баллов с каждого. — По сто это много. Не надо так усердствовать. Думаю, по тридцать будет достаточно, — высказал свое мнение Дамблдор. — Издеваешься? Они едва не поставили Минерву перед необходимостью уволиться как минимум с поста твоего заместителя и декана, ведь никого не интересовало бы, что ее не было в школе, а после гибели трех идиотов у нее не имелось бы другого выбора. А тебе, Альбус, скорее всего, вообще пришлось бы пойти под суд, — принялся торговаться Северус. Он и не надеялся, что его предложение тут же получит одобрение. — По восемьдесят! — Северус, пощади! — взмолилась МакГонагалл. Она не могла не согласиться с его словами относительно возможных последствий, если бы все обернулось трагедией, да и на то, что ее студенты втянули Поттера в опасность, тоже сказать ей было нечего, но не могла допустить, чтобы ее факультет в конце учебного года потерял так много баллов, ведь они претендовали на второе место после Слизерина, а теперь откатятся на четвертое — последнее. — По пятьдесят баллов — и ни одним меньше, — смилостивился тот. — Я за взорванные котлы больше снимаю. — Тогда по пятьдесят, — со вздохом поддержал его Дамблдор, однако, видя расстройство МакГонагалл и в некоторой степени чувствуя свою вину за то, что, по сути, втянул ее студентов в это, он решил заступиться хотя бы за некоторых провинившихся: — Но, Северус, трое мальчиков пострадали. Полагаю, с них надо снять не больше, чем по десять баллов. Они и так уже наказаны. — За полученные травмы их семьям выплатят компенсацию! — резко напомнил Северус. — С каких пор мы добавляем баллы за подобное? Тогда давай и Поттеру накинем баллов триста, раз он едва не погиб! Кстати… — Снейп расчетливо посмотрел на директора. — А ты не собираешься поощрить Поттера за то, что он обезвредил Темного Лорда, прогнав его из школы? Сто баллов будет в самый раз. Это же доказательство его героизма, который ты ему приписывал с годовалого возраста. Разве не так? Я настаиваю! И заметь, я даже не заикнулся о моральном ущербе, который нанесен психике Поттера из-за того, что его едва не убили. Об этом позаботился Попечительский совет. — Я не против поощрить Гарри за его беспрецедентную храбрость, — Дамблдор посмотрел на МакГонагалл — та лишь пожала плечами, не возражая, ведь на общую картину по школе добавленные Поттеру баллы не повлияют, Слизерин и так вел в школьном соревновании с заметным отрывом от остальных факультетов. — Пятьдесят… — начал директор, но, заметив, что Снейп готов отстаивать свое предложение, смирился. — Ладно… Сто баллов Поттеру. Но тогда с гриффиндорцев по сорок, — все же решил он поторговаться. — Пусть будет по сорок, а то Минерва получит инфаркт, если за раз потеряет триста баллов, — благодушно согласился Северус, добившись своего, ведь речь уже не шла о наказании Гарри, а только о поощрении. — Я объявлю об этом на ужине, — вздохнув, сказал Дамблдор. — Можете возвращаться к своим делам.

***

Оставшись в кабинете в одиночестве, Дамблдор наконец-то смог спокойно обдумать все, что произошло, и прикинуть, не ошибся ли он где-нибудь в своих показаниях и не выдал ли себя. А переживать было из-за чего. Он встал, прошелся по кабинету, а затем скрылся в своей гостиной, где не было посторонних ушей и глаз, пускай и нарисованных. Во-первых, он тревожился, как бы Уизли — все трое, — которых он усиленно использовал в своей схеме манипуляций, не сболтнули лишнего. Очень уж не хотелось, чтобы его имя всплыло при их допросе. Но, похоже, с этим ему повезло, все они выдавали свои действия исключительно за собственное решение, явно и не подозревая, что их практически использовали. Правда, близнецы отметили, что слышали от директора похвалы Поттеру, но это ничего не значило — хвалить ведь не запрещено. Главное, что они не получали конкретных установок. Да и упоминание того, что четверо из замешанных в инциденте студентов еще ранее видели зеркало «Еиналеж», тоже могло всплыть, но удача и здесь оказалась на стороне Альбуса, по крайней мере, пока. Во-вторых, накануне Дамблдор не покидал школу, как решили Уизли, увидев его из окна, а просто прогуливался перед сном, и было это почти за два часа до того, как его, уже возвратившегося в свои апартаменты, нашел домовик, отправленный Снейпом. Это оказалось очень кстати, потому что следящие чары самого Дамблдора, оставленные на входе в комнату с трехголовой собакой, почему-то не сработали. Скорее всего, если рассматривать всю ситуацию в целом, их заранее снял Квиррелл. То, что отыскалось несколько нераспечатанных пакетов конфет из маггловского магазина, дало возможность хотя бы косвенно доказать, что на момент проникновения первых студентов на полосу препятствий его не было в школе, а значит, он не мог предотвратить того, что произошло позже. В-третьих, Дамблдор специально настоял на том, чтобы Поттер рассказал все, что произошло до того, момента, когда его отправили спать. Еще там, возле зеркала и поверженного Квиррелла, Альбус старательно следил за своими словами, чтобы не выдать того, что он стал свидетелем всего случившегося с момента, когда Поттер уничтожил завесу Снейпа. Стоило комиссии об этом узнать, и его обвинили бы в том, что он был лишь наблюдателем, вместо того чтобы помочь студенту. Снейп, конечно, понял это при дальнейшем разговоре тет-а-тет, но он не станет распространяться об этом, чувствуя себя обязанным Альбусу за спасение от Азкабана после падения Темного Лорда. — Ну хоть о том, зачем устроил эту полосу препятствий, я не соврал, — прошептал Дамблдор, цинично усмехнувшись своим словам. Он стоял у окна и любовался весенним пейзажем, что абсолютно не мешало обдумывать серьезные вопросы. — Спасибо Квиринусу за идею. Это он летом настаивал на ее создании. Только вот теперь, когда я знаю, что он был одержим духом Тома, никак не пойму, зачем ему это понадобилось. Не знал же он, что я использую зеркало и приплету историю с философским камнем, — Дамблдор задумался — возникший у него вопрос и впрямь ставил в тупик. — Неужели Том не забыл своей мечты стать профессором ЗОТИ и хотел показать, что школа много потеряла из-за прежнего отказа ему? Не исключено. Он амбициозен. А Квиррелл? Почему он согласился стать сосудом для чужой души? Из-за призрачного могущества, которое ему якобы даровал Том? И не расспросишь ведь… Мало того, что он явно повредился разумом, так еще и доступа к нему свободного не получить, Фадж на меня сердится почему-то в последнее время. Постоянно пытается перечить… Неужели догадался, что я с его помощью провел несколько правок в законы, которые он одобрил, сам того не заметив под влиянием слепого доверия? Да ладно… Позлится — и перестанет. Хотя вот прямо сейчас было бы неплохо оставаться его главным советником. А то возле него что-то часто крутится Малфой… М-да… «А что же делать со сбежавшим духом Тома? Какая досада, что об этом узнало столько людей! Подобные факты лучше держать в строжайшей тайне, — Дамблдор переключился на размышление без проговаривания вслух, хотя и знал, что никто его не подслушает. — Значит, я не ошибался, Том не погиб тогда, а его дух способен вселиться в человека. И почему Северус считает, что для этого обязательно нужен ритуал или заклинание? При способностях Тома я не удивлюсь, что он отыскал другой метод. Но тогда шрам Поттера так сильно фонил магией Тома… Из-за чего? Может, дух сначала в него вселился, а потом, поняв, что детское тело ему не подходит, переместился в кого-то другого, а потом еще и еще менял тела, пока не попал к Квирреллу? Да нет! Глупость какая-то! Даже я понимаю, что это так не работает. Хотя… Тот черный дым явно обладал сознанием Тома, а значит, в нем был его дух, его душа. И это наделило ту субстанцию способностью мыслить. Никогда о таком не слышал. Это что-то вроде привидения, только без определенной формы? Ну и задал же Том мне задачку! Голову можно сломать. И как теперь найти этот дух или что оно там такое? Сможет ли из этого Том возродиться, став полноценным магом? Или его удел теперь быть лишь паразитом в чужом теле? Стоит ли мне переживать и искать решение этой проблемы или оставить все на совести министра и невыразимцев, если он решит все же передать дело им?» — Нельзя надеяться на таких, как Фадж. Только вот и у меня возможностей не так уж много разобраться с подобным. А этот китаец, похоже, в теме, — Дамблдор перескочил на немного другой вопрос, вспомнив, как уверенно держался опекун Поттера, заявляя, что его воспитанник уже несколько лет умеет чистить ауры помещений. А ведь такое считалось в магической Британии весьма сложным ремеслом, требующим от волшебника массы знаний и способностей. — Похоже, заклинатели и впрямь совсем по-другому колдуют. А заявление, что для этого надо просто правильно сыграть какую-то мелодию — чушь. Не все там так просто, но и своих секретов раскрывать китаец не собирается. Он же прямо об этом сказал Пруэтту. Так мне повезло или нет, что Поттера воспитал этот заклинатель? Стоп! — Дамблдор встрепенулся, когда понял, куда его завели рассуждения. — Поттер! Дух Тома сказал, что убьет его. Я теперь уверен, что ошибался насчет Поттера, и он не одержим, но эта проверка показала еще и то, что он и впрямь обладает такими способностями, о которых Том не знает. Все так, как в пророчестве, — последние слова Альбус практически прошептал едва ли не благоговейно. — Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… — процитировал он строку из пророчества. — Вот оно! Так и должно было случиться. Зря я так расстраивался. Это Судьба вела меня, когда я поступил так, а не иначе, оставив младенца на пороге дома его тетки. Гарри — не одержимый духом Тома, он тот, кто победит его! Я думал, что пророчество сбылось, хотя и говорил Рону Уизли, что это не так. Но я, похоже, и впрямь был на верном пути. Дух Тома рано или поздно примет человеческий облик. Вселится он в кого-нибудь или сделает это другим способом — не важно. И после этого он отыщет Поттера и нападет на него, как и пообещал. И вот тогда Гарри исполнит пророчество еще раз. Не факт, конечно, что ему не навредит еще одна Авада, но… Я полагал, что он носитель души Тома, и собирался подготовить на роль его номинального победителя Лонгботтома или еще кого-нибудь. Но все совсем иначе! — Дамблдор закружил по личной гостиной, возбужденно обдумывая пришедшую в голову мысль, и с каждым новым всплывающим в памяти фактом, догадка казалась ему более реальной. — Не зря я назвал его героем магической Британии более десяти лет назад! Что же это я так сомневался все время? Даже решил, что дух Тома сможет его покорить. Какой же я скептик… — казалось, Дамблдор даже не заметил, как с легкостью отказался от своих предыдущих выводов в отношении Поттера, мгновенно убедив себя в прямо противоположном. — Надо подготовить мальчика к его роли. Это его судьба, и он не сможет от нее уйти! И, разумеется, он не обойдется без моей помощи. Я стану его наставником в этой священной битве добра и зла! — в тоне послышались нотки пафоса, однако тут же в голову Дамблдора закралось сомнение. — Главное, чтобы не вмешался китаец, с него станется настроить Поттера против меня, якобы из-за беспокойства о его безопасности. Но в таком деле нет места слабостям. Не зря о возвращении духа Тома и о тайной силе Поттера я узнал практически одновременно! Дамблдор еще долго размышлял над новой версией своих выводов относительно Поттера, даже сидя в Большом зале за обедом он выглядел задумчивым, хотя его глаза время от времени сверкали азартом, словно в предвкушении чего-то интересного.

***

Добравшись до границы школьной территории и оставив позади ворота со столбами, украшенными страшными вепрями, миссис Лонгботтом тут же заявила: — Полагаю, здесь мы можем расстаться, господа. Я отправляюсь домой. Хорошего вам дня. Мужчины, проявляя уважение, поклонились ей, а председатель Попечительского совета поблагодарил за помощь, и она с чувством исполненного долга тут же аппарировала, покидая окрестности Хогвартса. — Мне тоже стоит поспешить. Надеюсь, министр найдет для меня минутку, — сказал Пруэтт. — Если вам не будет сложно, поделитесь со мной информацией, чем закончится ваш визит к Фаджу, — попросил Малфой. — Несомненно я вам сообщу, а вы передадите все мистеру Вэй Усяню, — то ли посоветовал, то ли озвучил факт Пруэтт, намекнув, что считает их если и не друзьями, то достаточно тесно общающимися. И у него были для этого основания, ведь именно Малфой инициировал первую встречу Вэй Усяня с Попечительским советом, когда тот хлопотал о своем воспитаннике. — Мне пора, — на миг склонив голову, прощаясь, Пруэтт исчез в аппарационном вихре. — Учитывая последние события, я бы хотел кое-что обсудить с тобой и Северусом, — повернувшись к Вэй Усяню, сказал Люциус, немного расслабившись и перейдя на неофициальное обращение, когда рядом не было посторонних. — Насколько срочно? Нам прийти сегодня или в выходные? Стоило бы и этот инцидент обсудить без лишних ушей, — поддержал его идею Вэй Усянь. — Вопрос серьезный, и я не могу оставаться в стороне, ведь именно А-Лину угрожали отомстить. — А вы можете и сегодня прийти? И Северус тоже? — Малфой, с одной стороны, не видел причины для спешки относительно того, о чем он собирался рассказать, но, с другой стороны, ему хотелось поскорее сбросить с себя хотя бы часть груза ответственности за сохранность некоторой тайны. — Если позднее время тебя не смутит, ведь Северус освободится только после отбоя по Хогвартсу, то мы придем и сегодня. Как тебе удобнее? — Вэй Усянь решил не настаивать, но предпочел бы побыстрее разобраться с феноменом «летающей души» и надеялся, что библиотека Малфоя способна им помочь с этим. Во время зимнего визита Люциус хвастался своим книгохранилищем, и впрямь восхитившим Вэй Усяня многообразием находившихся там книг. Как бы там ни было, но знаний, принесенных им из другого мира, было маловато для этой реальности, пускай он и умел мгновенно подстраиваться под обстоятельства. — Даже лучше, если вы придете поздно вечером. Тогда наверняка никто случайный не заявится в Малфой-мэнор и не помешает нам спокойно обсудить волнующие нас вопросы, — заверил Люциус. — Тогда я открою вам доступ для аппарации на ту же площадку, что и во время приема, — предупредительно пообещал он и был слегка удивлен, услышав в ответ: — Как пожелаешь, но это не обязательно. — Но как тогда вы попадете ко мне? Или ты решил испытать каминную сеть? — Люциус чуть брезгливо скривился — он не любил камины, после перемещения которыми одежда оказывалась присыпанной сажей. — Я приведу Северуса ко входной двери в твой дом сразу после отбоя, — хитро усмехнувшись, пообещал Вэй Усянь, решив открыть Малфою, что для него нет в этом ничего сложного. — До встречи, — он поклонился, продолжая улыбаться, не сомневаясь, что распалил любопытство Люциуса своим заявлением. А затем, не дожидаясь, пока тот начнет расспросы, торопливо скрылся на незримом пути. Малфой проследил за тем, как Вэй Усянь исчез, словно растворился в воздухе, а затем, покачав головой, и сам аппарировал домой. Он решил и впрямь не открывать доступ на аппарационную площадку и посмотреть, что из этого выйдет.

***

Мистер Пруэтт получил аудиенцию у Фаджа практически немедленно, стоило ему об этом сказать секретарю, охраняющему, словно цербер, вход в кабинет министра магии. — Что тебя привело ко мне, Игнатиус? — по-дружески приветствовал его Фадж, уже давно поддерживавший довольно тесные отношения с председателем Попечительского совета Хогвартса хотя бы для того, чтобы иметь сведения о Дамблдоре, от которого, напротив, в последнее время решил держаться подальше. Он даже встал из-за стола и вышел навстречу Пруэтту, чтобы пожать тому руку. — Большая проблема, Корнелиус, способная принести нам море неприятностей и бед. Прошлым вечером в Хогвартсе случился прескверный инцидент, — обмениваясь рукопожатием сказал Пруэтт. — Давай присядем. Я все-все тебе объясню. Спустя час, когда Пруэтт детально рассказал историю о том, что произошло в Хогвартсе, а затем они с Фаджем обсудили сложившуюся ситуацию, пришло время принимать решение. — Не молчи, Корнелиус. Я понимаю, что сведения шокирующие, но заверяю тебя — это не выдумка, так что нам нельзя оставить все без внимания, — заметив замешательство министра магии, сказал Пруэтт. — Я верю тебе. Просто это все… как снег на голову. Ты думаешь, он и впрямь вернется? — Фадж нервно потер ладони. — Именно для того, чтобы не допустить этого, нам и надо подсуетиться уже сейчас и, в первую очередь, выяснить, с чем же столкнулись мистер Поттер и профессор Снейп. Предлагаю сведения засекретить, поручить расследование случая нападения профессора Квиррелла на студента особому отделу, чтобы информация не выплыла в мир. А еще было бы неплохо подключить невыразимцев. Пускай эти умники найдут способ поймать ту гадость, чтобы не допустить возвращения Темного Лорда. Насколько я знаю, им ведь разрешено изучать практики некромантов и тому подобное, несмотря на запрет для всех остальных, — закинул удочку Пруэтт, практически предлагая готовый план действий на ближайшее время. — Какой ты осведомленный, — нервно усмехнулся Фадж, которому сильно хотелось сделать вид, что ничего не слышал ни о каком духе Темного Лорда. — Но ты прав, надо дать им возможность разобраться с этим. Сейчас же напишу распоряжение для особого отдела насчет Квиррелла. Пусть из него невыразимцы его собственную душу вытрясут, но выяснят, как он стал носителем той гадости, заодно разберутся, что оно такое. Наказание Квирреллу пускай определит малый совет Визенгамота, об этом ты позаботься, ну и Дамблдора позовешь для отчетности. Полагаю, он тоже не хочет, чтобы новость попала в газеты. По крайней мере, не в таком виде. И еще… Судьи должны знать только о нападении свихнувшегося профессора на студента. Ни о какой душе Того-кого-нельзя-называть и речи не должно быть там. Эти сведения только для невыразимцев и особого отдела. — Полностью поддерживаю! — заверил Пруэтт, делая вид, что это не он только что рассказал, что надо предпринять, а сам Фадж додумался. Все же тот был не очень сильным в подобных делах.