Отфильтровал. Теперь внимание.
Мания моя как у пиратов была на Карибах,
Покорить мир, как его покорил Бах.
Видит Бог, в залах не будет пусто.
Ты не устал? Это Каста, чувствуй!
Вокруг шум. Пусть так. Ни кипишуй.
— Всё ништя-а-А... — пугается движению справа и замолкает. Переводя взгляд, словно застуканный родителями за чем-то непристойным, на того, кто решил либо выйти из зала, либо проникнуть на сцену сбоку, Антон останавливает трек. «Ноги, что ли, затекли?». Арсений подходит и склоняется, всматриваясь в чужой смартфон. Проследив за его взглядом, Антон блокирует свой телефон и откладывает в сторону, спрашивая с небольшим прищуром: — Что? Арсений немного выпячивает нижнюю губу и приподнимает брови. — М? Я думал, что сюда мо-ожно, — говоря с небольшим растягиванием гласных, вытащив одну руку из кармана брюк, он поправляет свою чёлку, слегка выбившуюся при наклоне и попавшую кончиками в глаз. Антон не понимает, к чему это сказано, зависая на пару секунд с соответствующим выражением лица, но после закатывает глаза и отворачивается к ноутбуку, продолжая заниматься своим делом. Включив короткий звук, слушает его и переключает на следующий. Нужно из списка «жуткие» подобрать более подходящий звук для сцены «Оживление», где как раз и Антон нужен, и рубашка. Только все какие-то дешёвые. Арсений же по-прежнему стоит рядом, выпрямившись, видимо, для удобства, и ничего не делает. Морально давит только. Антон кидает на него взгляд, но после вновь отворачивается. На проверочной по окончанию блока «Роль права в жизни человека и общества» тот так же стоял рядом с партой, за которой сидел Антон. С его-то ростом видно всё, что творится как на партах, так и под ними. Именно этим тот и объяснил своё нахождение конкретно на этом месте. Сколько бы Антон не просил отойти, тот по-прежнему стоял и бдел что-то. В итоге у Антона вышла тройка, и если бы не дополнительные вопросы, то именно она и была бы перенесена в журнал, а так – четыре балла. Арсений в тот момент злорадствовал, это видели все. Потому, узнав, что он будет вместе с ними в пятницу на уроке литературы, который Паша никому не доверил вести на день самоуправства, Антон устроил небольшое пред(под)ставление. Вообще, мультфильмов было немного, штук пять, чтобы как раз хватило на весь урок. Антон попросил включить свой вторым, чтобы все успели подойти и ещё не успели уйти, потому что Пашка добрый и разрешал, если были подобные часы. Антон тогда дождался момента, в котором обращённый в женщину мужчина встретится со своей бывшей в ресторане и будет выслушивать что-то про косметику, достал из кармана штанов помаду, купив её накануне, и под непонимающий взгляд Ильи поднялся. Эту помаду он поставил перед Арсением со словами: «Это Вам в напоминание о прошлом». Антон тогда, чтобы точно поняли, к чему он, кивнул на экран ноутбука, а после тихо с бордовыми ушами и потными ладонями удалился на своё место. Паша тогда что-то шепнул Арсению, но тот, как бы ни хотелось Антону, никак не отреагировал. Ни во время урока, ни после, ни в конце дня. Вспоминая этот случай сейчас, Антон вновь задаётся вопросом. «Почему проигнорировал? Или специально игнорит, чтобы я мучался и оглядывался в подворотнях?». Через минуту звук всё же определяется – гром. Но буквально через секунду слух улавливает щелчок фотоаппарата. Антон вновь поднимает голову, и взгляд цепляется за объектив камеры телефона. Вновь щелчок. Антон поджимает губы и хмурится. — Удали, — говорит требовательно. — Не понимаю, о чём ты, — Арсений наскоро прячет телефон и невинно хлопает ресницами. — До этого ты тоже фоткал? Или снимал? — по мере возникновения и нарастания недовольства, голос становится тише. Арсений вновь вопросительно мычит и приподнимает брови. Но Антон видит, как дрожат его уголки губ и как в глазах начинает плескаться уже плохо скрываемое озорство. Только вот сейчас это, по мнению Антона, нифига не весело. — Удали, или я сам это сделаю. — Не понимаю, о чём ты, Антошка. — Да не пизди. Антон не успевает схватить Арсения за руку, потому как тот делает шаг назад быстрее, а после и вовсе спускается со ступенек. И смотрит с лисьим прищуром, который имеет второе значение – вызов. Антон идёт следом. Выйдя в секцию зала, они лавируют меж уже начавшего вновь собираться актёрского состава. Арсений идёт прямо в каморку. Антон пытается догнать его. При этом никто из них не переходит на бег. Антон еле успевает поставить ногу, чтобы дверь коморки не закрылась перед его носом. По итогу, худо-бедно, он пролезает наполовину и пытается достать до тихо хохочущего и издающего странные, созвучные с «ихи́!» звуки такого же неудачника по попыткам, но уже с целью закрытия двери своим весом. — Ты меня сейчас придавишь, — тоже посмеиваясь, перестав уже негодовать, шёпотом говорит Антон, стараясь теперь открыть дверь, а не коснуться, как в пятнашках, учителя. — Тогда выползь обратно, чтобы я мог закрыть дверь. — Вообще-то, мне нужно кое-что взять отсюда. — Так бери, не стой в дверях, Антошка! — Ах ты!.. — Антон хватает ртом воздух, но сдаётся, приваливается к косяку и тихо шепчет, прикрывая глаза: — Гад. — Шаст, ты чё это? Антону приходится немного наклониться в глубь каморки, развернуть голову и вновь чуть вынырнуть, чтобы посмотреть в зал. Илья только вернулся, потому не понимает, почему его друг стоит вот так. — Ничё. Думаю просто, что хотел взять, — неожиданный небольшой, но зато немного придавливающий к косяку толчок двери заставляет вновь напрячься и собраться, чтобы не выдать своё удивление. Вновь глянув в темноту, он пытается уже ногой достать до Арсения. Получается намного эффективнее. — Я принёс твои чипсы. Идёшь? Арсений хватает Антона за руку и слегка тянет на себя. — А? — Антон вновь обращает внимание на Илью, который поднимает вверх пачку «Lay's» со вкусом краба, и с небольшой задержкой кивает. Когда отвечает, Арсений вновь тянет на себя. — Да, сейчас. Оказавшись внутри, Антон включает дисплей на телефоне, чтобы осветить тёмное помещение, и смотрит на старшего, который всё-таки закрывает дверь и стоит теперь со сложенными руками на груди и скрещенными в районе щиколоток ногами. Пытается дёрганием головы поправить чёлку, но по итогу всё же поднимает рукой. Когда экран тухнет, Антон пользуется моментом. — Попался, — шёпотом заключает и нападает с щекоткой. Арсений почти сразу задыхается воздухом, издавая схожий с икотой звук, и пытается не засмеяться в голос, одной рукой зажимая себе рот, а другой пытаясь оттолкнуть Антона, который сейчас как зверь шумно сопит на ухо. — Всё, всё, хватит, пожалуйста, — загнанно и нотами из верхней октавы просит Арсений, уже почти присев на корточки, прижав локти к бокам, лишь бы избежать мучений. Антон только пытается щекотать, на деле лишь пересчитывая рёбра и щипая. Ещё пару – мучительных и очень долгих, по версии Арсения, – мгновений, и Антон отстаёт, присаживаясь напротив на задницу. Включив фонарик на телефоне, кладёт на пол экраном вниз, дабы видеть друг друга, и ставит руки позади себя. Грань между «учитель-ученик» вот пропадает. Антон на уровне ощущений относит произошедшее к дружескому веселью. И требуется пара минут, чтобы вспомнить все аспекты их взаимоотношений и с сознанием вернуться к более правильной в данный момент версии. Арсений, таки усевшийся на корточки, чтобы не пачкать свой тёмно-синий костюм, с лёгким тремором в руках ослабляет узел галстука и расстёгивает две верхние пуговицы. Антон по теням видит, как напряжено его горло и как выделяются вены на кистях. Ворот рубашки, наверное, сильно сдавливал всё это время. «Интересно, я мог бы его придушить?». — Пиздец, — выдыхает с небольшим неверием почти сразу после мысленного вопроса Арсений, чем вводит в ступор и заставляет Антона задуматься над существованием возможности читать мысли. — Я поговорить тет-а-тет хотел вообще... — А? — немного не расслышав последнее из-за своих опасений, переспрашивает Антон. — Вы сегодня до каких часов планируете провести в школе? — Ну... — отведя взгляд, Антон в раздумьях чешет указательным пальцем правой руки местечко под внешним уголком левого глаза. — Или когда отрепетируем всё, или к пяти вечера. — Я могу подвезти тебя, — вновь без пауз, сразу после сказанных вслух слов, говорит Арсений. Подняв глаза, Антон ловит его взгляд. В тусклой полутени голубые глаза кажутся не пронзительными с холодным толстым льдом, а наоборот, двумя глубокими впадинами, что намного глубже, чем Марианская. Вспоминается строчка из книги «Коралина», в которой говорится, что, если солнечным днём посмотреть со дна колодца наверх, можно увидеть ночное небо и звёзды. Конечно, это неправда, но и фразу воспринимать прямо нельзя. Смысл здесь лежит под подводными камнями, до которых Антон хотел бы прикоснуться в человеке напротив. — Э-э... У меня уже есть свой водитель. — Мама или автобус? Антон приглядывается к нему. Ладно, раз. Ну, два. Но не в третий же раз. Во-первых, это странно между ними. Во-вторых, это странно со стороны. В-третьих... — Слушай... — решает не молчать долго и мыслить вслух, дабы в голове не намудрить ничего лишнего в нынешнее время с нынешними возможностями. — Ты выглядишь каким-то озабоченным. И я не понимаю, почему тебя так волнует, что будет со мной, — будто удивившись своим словам, Антон округляет глаза, смотря примерно в область живота Арсения, и поднимает брови, зависая так на пару секунд. Арсений же будто и не шевелится, потому Антон легонько пихает пяткой по мыску его обуви. И это служит спусковым крючком пистолета Макарова, который им недавно показывал Сергей Борисович, так как после по каморке раздаётся тихий протяжный выдох. Ещё несколько молчаливых мгновений, и звучат слова: — Пытаюсь загладить свою вину за случившееся летом... Прокрутив услышанное в голове ещё пару раз, Антон медлит ещё немного, а после тихо, будто икая, произносит гласную «а», догоняя весь смысл сказанного. — Ну... Это... — он пытается подобрать слова, но... — А зачем? Ну, типа... Всё ок же. Ты не лезешь ко мне, не валишь на ответах, не ходишь со своими псами за мной по пятам. — Антош, это не то же самое. Есть много разных сфер, которые друг с другом не пересекаются. Так школа не пересекается с тем, что я делаю ночью. Так личное не пересекается с работой. Так "Я" из жизни вне стен школы пытается загладить то, что сделал. — А твои приспешники всегда одинаковые. М-да уж, — Антон закатывает глаза, садится криво, сгорбившись и подогнув к себе ноги, и складывает руки на груди. — Ну, а от меня почему закрываешься? — мягкость в словах привлекает внимание и при этом вызывает недоумение в своём употреблении. — У тебя поза закрытая, — объясняет тот, поднимаясь и зачем-то обходя, при этом стараясь не снести собой чего-нибудь со стеллажа. Всё же, пространство здесь завалено различным инвентарём и потому для ходьбы место ограничено. Антон чувствует, как плеч касаются чужие ладони. Он сильнее горбится, но чуть крутит головой, чтобы видеть чужие руки, пока те не скрываются за спиной. — Успокойся. Хорошо? Первое движение не способствует к исполнению просьбы. Антон вслушивается и осязает всё возможное. Стоя сзади, Арсений несильно сжимает его плечи, надавливая и делая массажные круговые движения подушечками пальцев. И вскоре Антон поддаётся: потихоньку расцепляет и опускает руки, под давлением на позвоночник садится ровнее. — Уже лучше, — осторожно и полушёпотом звучит сверху, и, только открыв глаза, Антон понимает, что голова его запрокинута. Арсений массирует за ушами, от чего мурашки волной стремительно проходятся от этих мест до поясницы. — Вот здесь бóльший кайф, да? — с улыбкой спрашивает Арсений, чуть сильнее надавливая. Антон просто утвердительно мычит, не в силах выдать и слова. Он слишком расслаблен. Стук в дверь также стучит и в своеобразную стену транса, но Антон не хочет открывать ни там, ни там, сжимая кисти в кулаки. Но стоит двери начать открываться, он в одно мгновение проезжается вперёд на заднице, опускаясь на локти, и захлопывает обратно дверь. Раньше Антон думал, что массаж – пустая трата времени, что ничего в этом нет, но сейчас он немного жалеет, что не пошёл с друзьями, когда те предлагали. — Антон, выходи! — недовольно восклицает Ира, вновь стуча, но уже лишь раз и довольно сильно. — Уже все вернулись! — Ты на мне полежать решил? — с ухмылкой тихо спрашивает Арсений на ухо. Стоит только чуть запрокинуть голову, как приходит осознание, что кожа за ушами уже успела остыть, а темечко достаёт до чего-то мягкого. — Минуту ещё! — отзывается Антон и нахально опускается на пол, ложась-таки головой на чужие бёдра. Как оказалось, мягкое – это колени Арсения. — Антон, это уже странно. — Странно – учителю приглашать подвезти своего ученика, — пожав плечами и сложив руки на животе, парирует Антон. — У меня жена, — зачем-то напоминает Арсений. — У меня девушка. Была. — Да? И почему же расстались? — хоть голос и тихий, но любопытство кричит во всеуслышание. — Мы из разных школ. Редко виделись. И, ну, я понял, что это не мой человек... Хочу, как у Пашки с Лясей, — Антон отвечает сдержанно, но на последней фразе улыбается и мечтательно протягивает слова. — Они даже не ссорятся. И несмотря на их знаменитость, они работают в школе, а ещё добрые и искренние. — Такое редко бывает... — соглашается Арсений. Антон с сожалением агакает. Через несколько мгновений он чувствует, как под затылок с боков проникают чужие руки, а большие пальцы надавливают за ушами. Но только он, как по щелчку, закрывает глаза и уже ожидает кайф, как ладони поднимают его голову. — Пора идти. На это Антон с сожалением молчит. Весь день он провёл сидя, лишь изредка выходя на сцену, хоть и являясь одним из главных героев, потому спина с шеей не желают вновь напрягаться. Но вот на шее ощущается ладонь, а на месте соединения нижней челюсти с черепом ощущаются пальцы, что настойчиво давят, вызывая болевой эффект. — Вставай, иначе задам тебе сделать презентацию на следующую тему урока, — шепчет как предупреждение Арсений. Сглотнув, Антон при миге расслабления хватки с кряхтением поднимается. Но стоит повернуться на Арсения, как тот вновь выглядит мило и добродушно. «Реально биполярка». — Я... Пошёл. — Погоди, — с озорством зовёт Арсений, когда тот лишь чутка приоткрыл дверь. Ждёт, когда повернутся, а после поднимается и отряхивается. — Я слышал, ты выбрал тему из дисциплины по праву. Не знаешь, кого тебе поставят руководителем? — А-а... Нет. К чему вопрос? — Если хочешь, могу я курировать. К тому же, и с практической частью могу помочь. — Эм... Спасибо. Я подумаю. И вот, репетиция продолжается. Антон стоит на сцене, рассказывая свою историю, как девушка из «Баек». Они уже движутся к концу сюжета. Антон специально вздрагивает от звука раздавшегося дверного звонка в колонках, ведь по сюжету он задумался, и идёт открывать. Когда на него нападает Эд, переодетый в раскрашенные красной и коричневой красками одежде сошедшего с ума человека, он не успевает отпрыгнуть и потому пытается хотя бы удержаться на ногах и не дать начать себя душить. Эда, из одиннадцатого, вообще запихнули сюда только во вторник, позавчера, дабы хоть как-то посещал школу. Но посещение – это ещё малая ложка дёгтя в бочке. Недавно тот сделал себе татуировку на предплечье, так некоторые учителя с заучем на пару взъелись не на шутку. Вот, теперь мстят, кажется... В целом, именно из-за Эда пришлось немного менять историю Антона, больше придерживаясь сюжета «Погребальных баек», а не «Судной ночи», по которой планировался побег из дома, где в этот момент он спокойно бы пил чай и ужинал и куда бы неожиданно начали ломиться судьи ночи. Боковым зрением Антон замечает движение: Арсений вышел из каморки и, кажется, немного покрутил пуговицу пиджака. Из-за этих нескольких мгновений Антон вылетает из воображения, возвращаясь в реальность, из-за чего теряет бдительность и падает на спину. — Это... — звучит непонимающее и тихое от Иры неподалёку. — Да, падение лучше. Надо изменить... Антон пытается перевернуться, но ему не хватает сил оттолкнуть Эда, с которым он обменялся короткими кивками. На сцене так иногда бывает – что-то идёт не по сценарию. Но только он готовится уже раньше времени начать умирать, как Эд всё же находит решение выкрутиться: поднимает взгляд, прекращает душить, вглядывается в фотографию на столике, а после восклицает: — Ты не один здесь... Где девка с фоток? Антон сглатывает от требовательности чужого голоса, чувствуя мурашки на руках, и кратко облизывает свои губы. Эд очень хорошо играет. Слышится страх в голосе и та нужная нота безумия. И всё равно удивительно с данного образа, который сам Эд и настоял включить. Антон вспоминает, что и сам играет, в довольно нужный момент, когда не слишком быстро реагирует и не слишком долго тупит. Он кидает мимолётный взгляд туда, где стоит фотография, а после резво переворачивается на живот и пытается быстрее встать, смотря вперёд, в бок сцены, где также повесили шторку, чтобы артистов не было видно. Именно этим действием Антона Эд как раз попадает в ловушку. Антон, оставшись один на сцене, медленно поднимается и смотрит вперёд отстранённым взглядом, вспоминая для такого свои ощущения после вечера, когда Нина не пришла на очередную встречу в парке, где для неё был подготовлен сюрприз. Голову потихоньку крутит к стоящему у стены столику. На него опирается кочерга. Именно её Антон и берёт. Приблизив к себе острие, повторяет то самое движение, которое делал Арсений летом с кончиком ножа – подёргал подушечкой большого пальца за кончик. Осмотревшись, останавливая взгляд на Арсении, который вновь смотрит довольно пронзительно, Антон стойко вглядывается ответно сам. И, кажется, чужие глаза смягчаются. Собственное дыхание немного перехватывает. — Где она? — звучит за шторкой специально приглушённо, но так, чтобы создалось ощущение крика. Антон отмирает и обращает внимание вперёд. Взяв получше кочергу, он скрывается. В зале гаснет свет, закрывается занавес. На сцене за несколько секунд успевают сменить декорации, убирая стол с парой стульев, что служили диваном, и вынося картонку, раскрашенную в виде печки для кремирования с зелёным пламенем внутри. Антон успевает накинуть на себя грязный старый халат, который ранее ему выдал Макар, что играет гробовщика. Другая сцена. Сцена, которую Антон боится играть завтра, потому как будет больше декораций, больше жутких вещей, которые его точно будут пугать, чтобы, по словам Иры, вышло более эффектно. Номера малышей и средних классов, выраженные в тематических песнях и танцах, прогоняются по несколько раз, потому второй раз прогонов со старшиками подходит к концу лишь к шести вечера. Впрочем, вместо Арсения, который до самого конца просидел в одном и том же углу, где также находилась розетка, пришёл ещё один зритель. Антону потребовалась подсказка в виде фамилии, чтобы вспомнить, кто такой Егор, и понять, почему он пришёл и всё время болтал с Эдом, который в свою очередь потом посылал того куда подальше со словами: «Это только репетиция, вали уже». Егор выпустился из их школы в мае и сейчас на первом году обучения в институте. С Эдом у них дружба началась, когда один был в пятом классе, а другой в шестом – оба любят музыку, хоть и разных жанров. — Антон, так что думаете насчёт моего предложения? Специфика общения в уважительной форме сохраняется у Арсения в школе для всех и всегда. Только с Антоном, когда они наедине, это общение спадает само по себе на дружеское с небольшими заскоками, когда Арсению, по мнению Антона, хотелось побыть главным. Как, например, недавно в каморке. Антон останавливается на углу, перед чертой преткновения двух разных линолеумов: в холле второго этажа и коридоре, и оборачивается. Илья смотрит на него вопросительно, а после переводит взгляд на учителя. Арсений, засунув руки в карманы брюк, из-за чего подол пиджака задрался, потихоньку подходит, по левую руку минуя дверь в проход, параллельный актовому залу, но по итогу ведущий именно в него, затем по правую – дверь под номером пятнадцать во второй кабинет математики, где учатся как раз десятый и одиннадцатый классы, а через время и небольшую колонну у стены. Антон, будь он Павлом Алексеевичем, назвал бы эту походку такими эпитетами, как «парящая», «призрачная». Но он не Павел Алексеевич, а простой любитель подобных забавных фраз, в которые как раз и складываются его мысли в голове. — Думаю, обсужу это завтра с Павлом Алексеевичем. — Да, конечно. Что ж, ам... Время уже позднее. — Да, — немного скомкано соглашается Илья, тяня Антона за рукав, — поэтому мы пойдём. — Не хотите, чтобы я отвёз вас по домам? — тут же после слов вставляет свой вопрос Арсений. Антон отстраняет от себя руку Ильи, с подозрением всматриваясь в строящего из себя саму невинность Арсения. «Это же непедагогично, не так ли?». — Тогда музыку ставлю я, — выдвигает своё условие Антон и протягивает раскрытую пятерню старшему. Тот, недолго думая, жмёт её. — Идёт. Спустя «Мой последний день на Титанике» от Лолиты, «Цвет настроения синий» от Киркорова, «Между нами тает лёд» от Грибов и «Снег в океане» от Лазарева Арсений всё-таки подъезжает к нужному дому. Антон не был бы Шастом, если бы не водил Арсения кругами по вообще не нужным улицам. Антон с Ильёй живут через дом, и от них до школы максимум пять минут езды на машине при скорости шестьдесят километров в час, потому пришлось как-то растянуть время кайфа от музыки в машине. Не просить же тупо постоять у подъезда, потому что двум подросткам в кайф сидеть в тачке. За всё время Антон успел записать несколько – а именно семь – историй в «Instagram». И, как сказал когда-то Арсений, в следующий раз – то есть сейчас – вышло действительно круче, ведь теперь рядом был Макарчик, с которым ролики получались более энергичными и смешными. И душевными. А вот с Журавлём – ещё и ржачные. — Спасибо, до свидания, — один за другим произнесли Илья с Антоном, выходя из машины с разных сторон. — Спокойной ночи вам! — бросает напоследок Арсений. Антон прощается с Ильёй, крепко обнимаясь, а после идёт к своему дому. Стоит пройти несколько шагов, как сбоку мигают фары от машины. «Он так прощается?», — спрашивает сам у себя, наблюдая, как Жигули сначала чуть откатывается назад, так как сняли с ручника, а затем трогается и проезжает мимо. Антон так и стоит вкопанный, пока машина не скрывается за ближайшим поворотом. Ещё раз прокрутив в голове это подмигивание светом и тот факт, что Арсений за сегодня два раза упрашивал подбросить до дома, по итогу добившись своего, Антон машет головой из стороны в сторону, проверяет, чтобы калитка была закрыта, и уходит в дом, закрывая за собой подъездную дверь, не дожидаясь, пока та сама медленно примагнитится обратно. «И вот к чему это было?». Антона будит громкое пиликанье телефона, от которого он подрывается и ещё пару секунд, как на волнах, покачивается на пружинном матрасе, пока пытается разлепить глаза и взглядом найти телефон. Устройство мирно лежит на столе. А ещё Антон понимает, что после ужина так и уснул в одежде. Радовало, что часы показывали без двадцати девяти минут второго часа ночи – можно поставить телефон и наушники на зарядку и ещё поспать. Раздевшись до трусов, он укладывается в кровать, попутно втыкая в разъём для зарядки USB-шнур. Открыв уведомления, переходит по ним в «Direct» Instagram'а. Протирая глаза, он вчитывается в пришедшее сообщение, но предоставленный размер окошка не позволяет прочесть то полностью. Приходится открыть. smile_off: «Моя любимая песня! )» Данное сообщение служит ответом на какую-то из историй, потому нужно тапнуть на неё, чтобы понять суть. Громкая музыка со словами: «...снег в океане! И мы с тобой...» – тут же льётся из динамика. Антон за мгновение ока его зажимает и наскоро убавить звук. Не хочется разбудить бабушку или маму. «Н-да уж...». Антон возвращается в диалог с... А с кем? Глянув на аватарку, он нажимает на неё и переходит в профиль. Взору предстаёт не особо популярный аккаунт с небольшим количеством подписчиков и лишь пятью подписками, но зато с разнообразными фотками природы и частями тела девушки, судя по заднему виду силуэта на аве. Пролистав немного вниз, Антон находит и переднюю сторону этой девушки. Тёмные волосы, подрезанные под каре, на лице закрывающая ото лба до кончика носа белая с красными размытыми узорами маска, на теле одетый чёрный костюм, что у брюк имеет прямой низ, на руках белые перчатки с рюшами на запястьях и красная меховая накидка на плечах, из-за которой не понятен размер груди. Конечно, последнее Антону не важно, но так, чисто из интереса… Поза, как и наряд, так же необычна. Девушка сидит, чуть сползя вниз, в кожаном красном кресле, закинув ногу на ногу и попивая из бокала нечто красное – вино или коктейль «Кровавая Мэри» – через чёрную трубочку. Фото сделано сверху. А судя по чёрному фону на полу, сделано оно в фотостудии. Значит, это – кадр с фотосессии. Впечатлённый, Антон не замечает, как нажимает на сердечко под этим постом. Только это оказывается единственная фотография из этой серии, потому как спустя ещё пару постов лента заканчивается. Сверху всплывает уведомление от нового сообщения. Ну, раз он теперь не спит, почему бы и не ответить. smile_off: «Привет )»anton.shastoon_:
«Доброй ночи»
Довольно "оригинально", но сказать хоть что-то иное в сонной голове не придумывается, а сморозить нечто по типу «здарова» или «сэлэм», что как раз он и пишет друзьям в ответ на их приветствия в подобные моменты жизни, – не хочется. Не понятно ещё, зачем ведётся этот диалог. Подобных ответов на его истории или посты – куча. smile_off: «Тебе нравится попса?»anton.shastoon_:
«Ну, так се»
«В основном слушаю рок, жойский прям, и рэп»
«Но иногда порывает послушать что-то этакое, лайтовое»
smile_off: «А знаешь группы Imagine Dragons, The Prodigy, Linkin Park?»anton.shastoon_:
«Пфф, конеш»
«Сейчас скину пару своих любимых треков»
«Если хочешь, конечно»
smile_off: «Хочу )»anton.shastoon_:
«5 сек»
Антон не замечает, как за диалогом, переходящим от обсуждения музыки, плавно проплывая по вкусам, хобби и увлечениям, они переходят к обсуждению спорта. Так Антон узнаёт, что его собеседнице нравится по большей мере именно рэп, как и ему, она ненавидит рыбу в любых её проявлениях, когда он – рис, имея аллергию на крупы. Она обожает фотографии, но не может ходить на фотосессии из-за огромной – Антон не уточнял – занятости, а также не разбирается в футболе, хотя за компанию и ходит на игру. Прощаются они к часам пяти, когда Антон уже клюёт носом и отправляет какие-то символы или простой набор букв, за что, конечно извиняется, но лишь через две, четыре или шесть минут, когда просыпается. А ведь ему сегодня ещё играть в спектакле. Лишь отложив телефон и уже начиная отходить к вратам царства Морфея, Антон понимает, что так и не спросил имя этой девушки. И её возраст. Потому что кажется, что она может быть той, которую он ищет.