Как я могу?

      Проснувшись Оля поняла, что Паша рядом, губ коснулась счастливая улыбка. Он крепко прижимал ее к себе, уткнувшись носом в волосы на затылке, спокойно размеренно посапывая. Так хорошо, спокойно...Но то, что она услышала вчера. вот куда он ходил по этим дурацким четвергам. Уж с мертвой у нее точно не выйдет посоперничать, да и не то, чтобы хотелось. Она еще сможет смириться с его уходом, просто этот дурак Арефьев надавил на все больные точки, заставляя топить горе в вине и совершать необдуманные поступки. С другой стороны, она была рада, что хоть сколько-то смогла облегчить Паше боль, перед окончательным и бесповоротным расставанием. Вчера она решила, пока была не слишком пьяна, что хочет все-таки попробовать настоящие отношения, где будет доверие, разговоры по душам, пусть в этот раз они выйдут на первый план. Оля завозилась и перевернулась в его руках. Его спокойное безмятежное лицо. Если бы у нее был выбор: вернуться назад на полгода и не влюбляться в него? Брюнетка задержала взгляд на его губах, потянулась чтобы поцеловать, коснулась лишь слегка, боясь разбудить, потревожить. Она бы все равно снова была с ним, даже зная, чем все это кончится. Он показался вчера таким сломленным, что это сонное спокойствие было слишком мило сердцу, чтобы способствовать его окончанию, но не вышло.       Паша открыл глаза и сам коснулся ее мягких губ в долгом поцелуе. Сладко улыбаясь потянулся руками под одеяло, медленно вводя в нее один палец. Оля застонала, закатывая глаза, выгибаясь на встречу касаниям. Он тихо рассмеялся, зацеловывая губы, лицо, ввел второй палец осторожно массируя, она тяжело выдохнула и уперлась руками в его плечи. Если сейчас не остановит его, то уже не сможет осуществить задуманное, не сможет так спокойно отпустить -Не надо, - зашептала прерывисто, уже находясь на грани, это для Паши сработало, как красный флажок.       Он отстранился. Внимательно, вглядываясь в ее лицо, вынул пальцы. Оля, раскаленная до предела, тут же заменила его руку своей. -Уходи, прошу тебя, - зашептала она, отпихивая его второй рукой. -Но я...подожди, - она закусила губу и прикрыла глаза -Пожалуйста       Что еще остаётся. Он вышел, прилично возбужденный, пришлось, как и Оле решать свой вопрос самолично. Включил в душе холодную, почти ледяную воду, встал под бодрящие струи, уперевшись головой в кафельную стенку. Попробовал досконально вспомнить вчерашний вечер и нашлел минимум три причины для отказа. Разозлился на себя и в порыве этой иррациональной злости встретился кулаком со стеной. Удар был достаточно сильный чтобы сбить кожу с побелевших котсяшек. Зато на стене не осталось и следа. Кровь закапала на донышко ванной, Паша тяжело, жмурясь от боли, приводящей в чувства, от пустых сожалений, направил лейку душа на стену. Кровяные разводы поспешили вниз, оставляя после лишь белые плитки кафеля. Он усмехнулся. Она хочет чтобы он ушел - он уйдет. Это ведь то чего он всегда хотел. Чтобы его отпускали, когда уходит, без сожалений и истерик.       Они встретились через двадцать минут в гостиной, в неловком молчании пытались поймать взгляды друг друга. Паша смог остановить кровь и теперь прятал изувеченную руку в кармане. Со стороны могло показаться, что это из-за небрежного отношения к ситуации, но по лицу то и дело бегали тени. -Скажи только слово и я останусь, останусь с тобой до тех пор, пока не прогонишь, - он все прокручивал это в своей голове, будто она могла услышать мысли. Оля подняла на него смущенный взгляд, чуть покраснела, но все-таки взяла себя в руки. -Ты был прав, нам нужно закончить это, забудем то, что было вчера. Я была пьяна, ты расстроен... -Но я думал...- он пытается подобрать слова, чтобы описать хотя бы толику своих чувств, вчера, потеряв одного дорого человека, любовь к которому разрушила в нем кучу стен, воздвигнув ещё больше новых, создавая внутри него сложный лабиринт, из которого не возможно выбраться, он понял, что просто не переживёт ещё одной потери, но на её лице, будто прибавилось решимости. -Я хочу найти кого-то, чтобы прожить остаток жизни, звучит излишне претенциозно и я не думаю, что будет легко, с тобой было легко и я благодарна безмерно, но мне нужно идти дальше, ты же понимаешь. -А что на счёт меня? Я совсем не похожу? - он чуть наклоняет голову, итак зная ответ, кажется вторая потеря за два дня неизбежна, не удивительно, что она не может доверить ему свою жизнь, да какая из него может быть опора. Оля снисходительно улыбается: -Ты отличный, замечательный, но для моих целей совсем не подходишь, - теперь и она слегка наклоняет голову и чуть поджав губы внимательно смотрит на него. Она права...Права... -Понял, я тогда пойду, - он довольно резко разворачивается на носках и идёт к двери. Рефлекторно достает левую руку и опираясь ей о стену находу влетает в ботинки. Оля слишком поздно замечает разбитую руку, с которой все ещё сочится скуровица. Она бы и сказала что-то, остановила, предложила помощь, но он вылетает из квартиры, будто ужаленный. Обиделся чтоли... Ну это уже его дело.              Брюнетка силой заставляет себя перестать думать о его явно расстроенном виде, о разбитой руке, о том, как он справился в этот раз без неё, особенно учитывая, как тяжело ему было вчера самому прийти к разрядке. Она входит в ванну и отчётливо чувствует запах железа. Этого просто не может быть, не настолько же много он потерял крови. Нигде нет и малейшей капли, в этом он мастер. Хорош даже в таких делах. Оля слегка улыбается, вспоминает о его вещах, которые он просил выбросить, не будет этого. -Сначала душ, - прохладные струи хорошо смывают последствия вчерашней бурной ночи и сегодняшнего позора. Она зачем-то заворачивается в его полотенце, слегка влажное, идёт в спальню чтобы достать из его ящика обьемную футболку... Какой там выбросить его вещи...Какие ещё новые отношения. Что он там говорил? Что на счёт него? Он что предлагал себя в качестве кандидата на серьёзные отношения? Девушка обессиленно упала на кровать, больше похожую теперь на огромное разгромленное гнездо. Времени рефлексировать нет, Оля бодро встаёт, задвинув поглубже мысли о нем и отправляется собираться.       Паша выйдя из квартиры, помня о близящейся смене пошёл прямиком на улицу. На дворе ранее утро. Довольно морозно для середины осени. Кругом то и дело виднеются так и не расстаявшие снежные островки. Он давно его заприметил, это дерево. Широкое, с толстыми прожилками, самое то для него сейчас. Отчего же так больно, от её слов ли, от того, что сама того не понимая отвергла? Печальная правда, в которой он за эти десять лет превратился из любящего одну единственную свою девочку в отчаянного гуляку. А ведь за эти пол года даже не думал в сторону других женщин. Ему почти физически больно от этих чувств. Даже саднящая рука не в счёт. Подходит таки к несчастному дереву и лупит изо всех сил, только что остановленая кровь снова капает, только теперь на промерзлую землю. Он бьёт это бедное дерево, пока боль физическая не застит эмоциональную. Рука уже не разгибается. Становится какого-то синеватого оттенка. Паша скалится, довольный своей задумкой и спешит в ближайший травмпукт, все-таки мозг ещё не совсем поплыл. У него оказывается сломан средний палец, и пара пястных, но даже тяжёлый гипс его не волнует. На работу приходит вовремя, стараясь не попадаться на глаза заведующей, а когда это все-таки случается она больше не смотрит сочувствующе. Не улыбается многозначительно. Она больше не его Олечка. Теперь она вновь та властная Ольга Кирилловна, которая легко сможет выбросить из головы и сердца одного глупого несчастного врача своей подстанции. И правильно сделает.