Возвращение к себе.

6 января 1965 г. Франкфурт на Майне. Выпалив в лицо Татьяны все обвинения, Брю не помня себя выскочила из дома. Она неслась по улице не разбирая дороги и не замечая недоуменных взглядов редких прохожих. В какой то момент она выдохлась и присела на первую попавшуюся скамейку. И вдруг осознала, что в первые после произошедшего она не боится. Разбив фото того, кто являлся к ней в ее ночных кошмарах, назвав его в слух ничтожеством, она вдруг освободилась от страха перед ним. «Мелкое подлое ничтожество», — Брю не отказала себе в удовольствии сказать это ещё раз. — Простите, фройляйн это вы мне? — возмутилась сидящая напротив благообразного вида старушка. Брю в ответ заливисто рассмеялась, чем напугала ее еще больше. Да, наверное со стороны она выглядела сумасшедшей. Но пожалуй впервые, за долгие месяцы ощутила себя действительно нормальной. «Мудак, засранец и ублюдок», не отказала себе Брю в удовольствии наградить Антуана еще парой титулов. Оставшуюся дорогу она решила пройти пешком, каждый раз припечатывая Антуана новым титулом, при этом старательно чеканя шаг, будто стараясь ещё и впечатать его в камни мостовой. Подойдя к дверям ателье, она ощутила как прежняя неуверенность зашевелилась в ней. Его родители наверняка захотят узнать подробности о сыне, а вот говорить об этом с кем то, она категорически не хотела. Минут через десять звякнул дверной колокольчик. Зашедшему мужчине на вид было около сорока пяти и Брю облегченно выдохнула, уж отцом Антуана он точно быть не мог. — Простите уважаемый. Но я вам вряд ли смогу помочь. Я занимаюсь исключительно женской одеждой. — Добрый день Брю. Инга Кляйн, моя племянница должно быть говорила обо мне. — Ах, да. Простите, конечно, — Брю вспомнила недавний разговор с Ингой. Это и есть ее заграничный дядя. — Если вы заняты, то мы просто можем назначить на другой день, когда вам будет удобно, — любезно предложил гость заметив некоторую растерянность Брю. — Нет, все в порядке. Мы можем отправится туда прямо сейчас, не вижу смысла откладывать, ответила Брю и поспешила выйти из ателье. В ее понимании все складывалось лучшим образом. Если кто- то из Дюрингеров придет в ателье, то найдет двери запертыми. А если удастся сдать квартиру, то полученные деньги позволят держать ателье несколько дней закрытым. И тогда возможно они отчаявшись решат оставить ее в покое. Где она будет жить в эти дни девушка почему то не задумывалась. Внезапно не до конца оформленная мысль закралась ей в голову. В их с Эйтаном квартире было, что то важное, что то о чем нужно было позаботиться прежде. Но она упорно не могла вспомнить что. После Парижа с ней такое случалось часто. Проживая раз за разом тот кошмар, она выпадала из реальности и не всегда отчетливо помнила события прошедшего дня. «Вещи, его и мои собраны и развезены. Совместные фото в нижнем ящике раскройного стола. Что же еще». Но Брю так и не смогла вспомнить. — Отличная квартира. Не жаль сдавать такую? — Нет, для меня одной она слишком велика, — стушевалась Брю. Хотя причина была ни в этом. И даже не в воспоминаниях о совместной жизни с Эйтаном. Причиной было неудобство, которое она испытывала всякий раз, когда вспоминала их развод и его великодушие. — Настолько велика, что вы предпочли жить в подсобке вашего ателье? Это еще что? Он что решил поиздеваться над ней? Ему какая разница? Брю кинула на мужчину быстрый взгляд и не увидела насмешки, скорее чистый интерес. Чтож, наверняка со стороны это смотрится мягко сказать необычно. Владелица хорошей квартиры, живущая в кладовке. — Да кстати, здесь кроме двух спален, есть небольшая комната для гостей, которую мы использовали как гардеробную. Можете посмотреть. Последняя дверь по коридору. «Две спальни», внезапно воспоминания затопили Брю. Пока она была замужем она никогда не называла ту вторую комнату спальней. В ее мыслях, желаниях, мечтах она была детской. Куда же всё это пропало, почему? От мыслей ее отвлек оклик гостя. — Фройляйн Линдманн вы не могли бы объясниться? Враз Брю вспомнила, что осталось в квартире и от этого у нее похолодела спина. — Это, это…я…понимаете…это, — слова решительно не шли ей на ум. — Что это я и так догадываюсь. По долгу службы приходилось видеть урны с прахом. Объясните лучше почему я вижу это здесь? Брю была в ужасе, от себя, от ситуации. Это случилось во вторую неделю после ее возвращения из Парижа. Накануне она собрала все вещи из квартиры, перевезя большую часть матери и взяв с собой в ателье лишь самое необходимое, включая фотографии. Тогда у нее ещё была возможность оплачивать телефон на который и позвонил Эйтан. — Брю, я многое могу понять, не принять, но хотя бы понять. Но ты собираешься наказывать своего отца и после смерти? — Решительно не понимаю о чем ты, — встала в оборону Брю — О том, что мне звонили из больницы. Твой роман видимо так увлек тебя, что ты забыла дать распоряжение по поводу похорон отца. И в соответствии с больничными правилами его кремировали. А сейчас, мне позвонили и спросили не желаю ли я оплатить кремацию и получить урну или же прах герра Дескау будет захоронен в колумбарии для невостребованных прахов. Ты вообще себе это как представляешь? — Я просто не знала, что нужно давать какие то распоряжение. И вообще я думала мама и Макс обо всем позаботились — Мама и Макс? Твои родители в разводе, ты единственный человек, который вправе давать распоряжения касаемо посмертной судьбы твоего отца. И как мне быть Брю, ответ я должен дать в течении часа . — В течение часа? Я ничего об этом не знала и должна сейчас так быстро дать ответ. Знаешь, пусть делают что хотят. — Я отказываюсь верить в услышанное. Сделаем следующее. Я заберу урну и оставлю в твоей квартире, благо комплект ключей есть у консьержки. А ты найди в себе силы принять достойное решение. Эйтан повесил трубку, не дождавшись ее ответа. А ей было все равно. Провалившись в ставшую привычной апатию, она тогда и думать забыла об этом звонке. А сейчас в Брю закипало бешенство против бывшего мужа. Она сделала ему одолжение, отдав ключи от дома в Эссене, неужели нельзя было и это забрать с собой?! — Наверное вам стоит подыскать, что то другое герр, простите не помню вашего имени. — Штильке, Хайнц Штильке. Не стоит решать за меня, если вы конечно вдруг не передумали сдавать. — А вы не передумали снимать? — недоверчиво переспросила Брю, — если вы готовы, то я могла бы даже немного уступить в цене — Это, то что вас заботит в данный момент? Сниму ли я у вас квартиру и вы даже готовы сделать скидку?! Наличие праха какого то неизвестного бедолаги в вашем доме считается в порядке вещей? Знаете меня давно никто так не удивлял. — Это не неизвестный, — потупившись ответила Брю, — это мой отец — Тогда рассказывайте. — Что рассказывать? — Все что на душе фройляйн. У девушки с урной в шкафу, думаю скопилось немало невысказанного. И Брю решилась. Именно возможность выложить все незнакомому человеку с улицы вдруг открыла какую-то внутреннюю преграду и плотину прорвало. Она рассказала про детство, про одиночество матери, про внезапное появление отца, бегавшего за призраками прошлого и сломавшего ей жизнь, про ее поиски себя в религии и ее поездку с евангелистами в Израиль, про ее знакомство с Эйтаном, ее первую любовь, замужество, попытку создать семью, отчаянное желание стать матерью, непонимание со стороны мужа, Париж, Антуана, насилие, боль, кошмар, финансовые тяготы, синее платье и сегодняшнюю встречу с Татьяной. Когда Брю закончила, было уже совсем темно. Ее собеседник задумчиво сидел напротив. Внезапно Брю осознала, что прошло не менее трех часов и за все это время ее визави не прервал ее даже возгласом. — Уже поздно. Мне пора возвращаться, — Брю решительно не знала что делать дальше, как себя вести, что говорить. — Оставайтесь, — внезапно прервал свое молчание мужчина, но осекся поняв, что сказал двусмысленность. — Подождите, у вас найдется лист бумаги? Я вам сейчас все объясню. Следующие пять минут Хайнц грамотно объяснил девушке, что даже если он снимет эту квартиру по первоначально предложенной цене, то полученная сумма уйдет на оплату аренды ателье, долгов и закупку тканей, ибо сидеть и надеятся исключительно на заказы — глупо. И если так, то оставшейся суммы едва хватит на съем на окраине. В не самом благополучном районе, на фоне жителей которого Антуан будет казаться не меньше чем принцем Уэльским. — Итак мое предложение простое. Эта квартира мне также велика как и вам, семьи у меня нет. Поэтому одну комнату я с радостью предлагаю вам. Заодно помогу вам в вашей работе. Не сомневаюсь, что вы отличный модельер, но в бизнесе уж простите вы ничего не соображаете. Как только встанете на ноги- уйдете в большую жизнь. Как женщина вы меня не интересуете, и чтоб не ставить друг друга в неудобное положение — оба будем решать свои амурные дела вне этих стен. Итак не вижу причин отказываться. — Я могу кое- что уточнить? — Конечно. -Зачем вы это делаете? Для чего вам нужно мне помогать? — Когда нибудь я расскажу вам подробнее. А сейчас просто поверьте в то, что я возвращаю долг. Когда то, очень давно, человек которые не был мне ничем обязан, помог не потеряется в этой жизни. Думаю эта неплохая традиция, которую стоит продолжить. Так вы согласны? Брю не нашла причин для отказа.