Должен быть сильнее этого мира

Сегодня Лань Сичэнь переходит в среднюю школу. Действительно, замечательное событие. Мама отвела его в новую школу вне небольшого посёлка, в котором они жили. В старой образование было, по её словам, недостойное такого таланта. Как бы Лань Сичэнь ни пытался убедить её в том, что не желает становиться лучшим и просто хочет остаться рядом с друзьями, она чуть ли ни не заливалась слезами, рассказывая, какую вину ощущает из-за того, что «душит» сына своей неспособностью обеспечить всем самым лучшим. Лань Сичэнь принял желание матери. Посчитал, что она будет счастливее, если он всё-таки пойдёт в другую школу. Мама была привычно нервной и дёрганной. Бегала по маленькому домику, от чего тот содрогался, едва не разваливаясь, собирала всё самое необходимое. Затем наконец успокоилась, подошла к сыну, пригладила короткие уложенные волосы, рассматривая лицо сына в зеркало. Тот ответил милой улыбкой. В глазах его плясали маленькие звёздочки радости. — Совсем не переживаешь? — произнесла мягко матушка, чмокнув сына в макушку. — Все переживания ты взяла на себя. Если бы ещё и я нервничал, наш дом бы разорвало от перенапряжения, — ответил Лань Сичэнь, посмеявшись. Он разглядывал сухое лицо матери с трепетом в сердце. Самый родной человек так редко бывает рядом. Ей приходится очень много работать, Лань Сичэнь прекрасно это понимал, не осуждал, в отличие от матери, которая считала недопустимым то, сколько времени она проводит на работе, но иначе поступать не могла. Они бы умерли от голода, если бы она посмела работать меньше. Дедушка по линии отца присылал какие-то средства сыну, алименты отец не платил, смог добиться этого в суде, пока они разводились. Вообще отец мог бы не дать матери развод, заставить её находиться рядом, забрать сына, ведь у него было достаточно сил, чтобы лишить их абсолютно всего. Но, видимо, у матери были какой-то компрометирующий материал, из-за которого отец вынужден был поддаться и отпустить их с миром. Он смог лишь немного насолить и не дать финансовой поддержки. Хотя матушка вряд ли бы её приняла. Для своих двенадцати лет Лань Сичэнь был очень даже умён. Быстро всё запоминал, был грамотным и быстро считал. Ему было крайне скучно, ведь недавно Цзы Тан переехала в другой город, а остальная шайка редко собиралась, как в былые времена. Кто учёбой занялся, кто на работу устроился, чтобы родителям помогать, кто за младшими братьями и сёстрами следил. Трудна их жизнь, и только Лань Сичэнь, занимающийся лишь небольшим количеством домашних дел, скучал. Обучение чему-либо было тоже достаточно скучным занятием, ведь давалось всё слишком легко. Он читал книги, проходил игры, решал домашнее задание слишком быстро. Лишь в общении с кем-либо он испытывал трудности. Именно поэтому он до ужаса хотел завести как можно больше друзей. Общаться с ними всеми, познавать все трудности человеческого поведения. Раскрыть каждого человека, узнать до самого основания. Целиком и полностью понять человека невозможно, наверняка, именно поэтому Лань Сичэнь и хотел этого больше всего на свете. Лань Сичэнь ехал на машине с матушкой и привычно поедал мандаринку. Мама безумно любила цитрусовые. Она сама имела освежающий мятно-лаймовый аромат. У них дома могло не быть картошки или лука, но обязательно были лаймы, апельсины или мандарины. День сегодня обещает быть чудесным. Он наконец найдёт новых друзей, начнёт общаться со всеми! Школьное высокое строгое здание встречало с распростёртыми объятиями: большие окна, в которых мелькали фигуры детей и учителей, ровные стены, покрытые снаружи металлом, окрашенным в бежевый. Лань Сичэнь уверенно зашагал внутрь, перед этим чмокнув маму напоследок в лоб. Та чуть не рыдала, отправляя сына в школу так, будто он шёл на войну. — Надеюсь, ты найдёшь много друзей, мой золотой, — произнесла она, прижимая руки к груди, смотря вслед сыну. Лань Сичэнь ловил на себе множество взглядов, приветливо всем махал и улыбался. Мама всегда говорила, что к людям нельзя плохо относиться, даже если они для тебя никто. Нужно быть доброжелательным. Лань Сичэнь никогда не показывал, что чей-то поступок показался ему неприемлемым, просто проходил мимо, сохраняя привычное выражение лица. Зачем ему вмешиваться в чужую жизнь? И вот сейчас он встречал каждого дружелюбной улыбкой, даже если это были старшеклассники во дворе с сигаретами в зубах. Лань Сичэнь добрался до класса очень быстро. Встретили его горящими глазами. Ученики оценивающе разглядывали его, а затем, осознав, кто перед ними, быстро кинулись с расспросами вперёд. Бедный Лань Сичэнь даже слова сказать не успел, как его окружила толпа безостановочно задающих вопросы ребят. Каждый пытался пробиться поближе. Они толкались, кричали, словно обезумели от одного взгляда на Лань Сичэня. Такое поведение его очень напугало, он раскрыл рот в немом вопросе, постепенно отступая к стене, в ужасе осматривая учеников. Они все были альфами, с которыми ранее не приходилось общаться. Тут же в голове появились ассоциации с дикими животными, не понимающими, что значит быть цивилизованными людьми. Лань Сичэнь не понимал, что вызвало такой хаос, беспомощно махал руками, пытаясь их усмирить. Неловко улыбался, сощурив брови от слишком громких голосов. — Что здесь происходит? — перекричала учеников учитель, но те не обратили никакого внимания. — А ну закрыли все рты! — через некоторое время прозвучал строгий голос уже директора. Тут дети будто проснулись от гипноза, отодвинулись от Лань Сичэня и виновато опустили головы. Директор принялась отчитывать их, рассадила по местам и приказала начать урок, пусть звонка ещё и не было. Учитель быстро представила Лань Сичэня и усадила за первую парту перед собой, заставив при этом мальчика в очках уйти за последнюю. Лань хотел было возмутиться, попросить вернуть мальчика, но учитель уже отвернулась к доске и начала урок. Ничего не оставалось, кроме как усесться рядом с девочкой и начать слушать урок. Каждый раз, когда учитель задавала вопрос, эта девочка поворачивалась к нему с таким интересом и ожиданием, будто Лань Сичэнь прямо сейчас обязан выдать верный ответ. Но тот молчал, не желая привлекать слишком много внимания. Он никогда не был активным учеником, скорее пассивно выполнял то, что требовали, если не было иного выбора. Даст ответ только если на него укажут пальцем и попросят. Иначе ему было совершенно неинтересно. Но реакция этой девочки чуть раздражала. Урок закончился. К нему вновь стали стекаться ученики, девочка, что сидела рядом, не собиралась уходить, схватила за руку и с горящими обожанием глазами произнесла: — Будешь моим другом? Сколько мольбы было в её голосе. Девочка была довольно красивой. Каштановые длинные волосы заплетены в две косички, на носу симпатичные очки в тонкой оправе, россыпь веснушек на белой коже. Её странная, можно сказать, безумная улыбка немного напрягала, но Лань Сичэнь только улыбнулся и радостно ответил: — Да, конечно! Как тебя зовут? Девочка победного вскинула кулак, тихо пискнув «Ес» себе под нос. Ученики вокруг засуетились, начали переговариваться, с завистью посматривая на девочку. — Я Синь И, — протараторила она быстро. Синь И бросила в сторону других взгляд полный гордости и высокомерия, откинулась на спинку стула, будто была победителем этой жизни. Ранее её совсем никто ни во что не ставил, практически приказывали ей дать списать, использовали, издевались. Вся её суть альфы протестовала и требовала остановить это. И вот теперь она стала подругой такого человека. — Я тоже хочу быть твоим другом! — выкрикнул самый смелый мальчик, стоявший неподалёку. Девочка возмущённо фыркнула, ударила слабо по столу маленьким кулаком и выдала: — Он уже мой друг! — обернулась к Лань Сичэню, — Ты ведь не бросишь меня, правда? Мальчик недоуменно смотрел на одноклассников, озадаченно переводил взгляд с одного на другого. Они все такие странные, совсем не похожи на тех омег, с которыми он общался ранее. В чём заключались эти странности он никак не мог понять, смотрел на каждого с интересом и ждал следующих слов, чтобы наконец выяснить, в чем дело и почему на душе так паршиво. — Не брошу. Я хороший друг, — ответил Лань Сичэнь уверенно и кивнул, стараясь придать словам ещё большего веса. — Вот видите, он уже мой друг, — прошипела Синь И, как кошка, защищающая котят от собак. Ребята перешёптывались, не отходя от парты далеко. Доносились лишь обрывки фраз: «Почему именно она?..», «Он выбрал её?» Синь И схватила Лань Сичэня за руку и стала расспрашивать про хобби и увлечения, начала чуть ли не рекламировать свой кружок рукоделия, без умолку что-то рассказывала. Лань Сичэнь вслушивался в каждое слово, кивал, не успевая отвечать на её вопросы. Как фанатично и безумно она на него смотрела. Чуть ли ни не погибала от эмоционального перевозбуждения, стараясь выложить всё как можно быстрее. Через некоторое время её начали перебивать другие ребята. Перекрикивали друг друга, пытались обратить внимание именно на себя, а Лань Сичэнь старался расслышать хотя бы слова своей новоиспечённой подруги. Лань Сичэнь не мог выносить шум, ведь большую часть жизни провёл в тихой деревушке, где самым громким были петухи, кукарекающие каждое утро. Но сейчас он находился в самом эпицентре хаоса из голосов, давящих со всех сторон. Никто не трогал руками — не осмеливался (кроме Синь И, конечно же, которая посчитала, что Лань Сичэнь дал официальное разрешение на подобное, согласившись быть другом). Следующие дни проходили практически также. От постоянного шума закладывало уши, и болела голова. Дома он просил маму говорить шёпотом, стараясь как можно дольше находиться в тишине. Лишь изредка ему удавалось оставаться с Синь И наедине, поговорить о чём-нибудь. Она в основном говорила о себе, редко давала слово Лань Сичэню. Он пытался иногда перевести тему на себя, но всё вечно скатывалось к обсуждениям её жизни. Синь И рассказывала, как прошёл день, какую книгу она прочитала, как приготовила вкусный кексик и быстро его умяла. Лань Сичэнь глупо полагал, что это нормально, ничего странного не происходит. Синь И наслаждались вниманием доминантного альфы, широко улыбалась, а в глазах плескался голод, который никак не удавалось утолить. Они редко оставались одни. Лань Сичэнь и был этому рад, и одновременно нет. Очередной учебный день. Мама погладила заботливо по голове и протянула таблетку обезболивающего. Приговаривала, что ему нужно чуть больше времени, чтобы привыкнуть к окружающему его шуму. Сын выглядел слишком уставшим, но всё равно слабо улыбался матери. Не хотелось ей рассказывать о странном поведении одноклассников. Он поделился разве что тем, что подружился с одной девочкой. Не хотелось заставлять её переживать, ведь это она настояла на переходе в другую школу. Если Лань Сичэнь пожалуется, что здесь ему тяжело, она вновь начнёт чувствовать вину. Поэтому приходилось временно держать это в секрете. Лань с болью разглядывал гудящую толпу и не решался шагнуть дальше. Резко выдохнул воздух, сжал кулак и уверенно зашагал к школе. — Мой золотой, не опаздывай, пожалуйста, я тебя тут жду! — крикнула в след мама, чем вызвала мягкую улыбку. Мама всегда была взрослым ребёнком. Наивная, активная, нервная и эмоциональная. Лань Сичэнь не видел в этом ничего плохого, наблюдал за её всплесками эмоций и считал это милым. Даже злилась она безумно мило. Словно ребёнок, подражающий взрослым, ругается на злодейку жизнь. И даже эти тени под глазами и излишняя худоба не могли скрыть её красоты и нежности. Она всегда выглядела болезненно, не умела заботиться о себе, поэтому это приходилось делать Лань Сичэню, напоминающему про обед, душ и прочие вещи, когда они были вместе. Лань Сичэнь помахал матери и зашагал к спортивному полю за школой. Многие махали ему рукой, некоторые пытались заговорить, Лань Сичэнь лишь улыбался, ведь ещё не научился быстро и вежливо отваживать людей от себя, и шёл дальше. Он пришёл один из первых. Две раздевалки находились рядом, буквально за стенкой сидели девочки. Они были более ответственными в плане посещения, поэтому уже сидели переодетые, в отличие от мальчиков, присутствием которых и не пахло. Девочки громко смеялись над чем-то. Синь И говорила больше всех, остальные слушали. Лань Сичэнь, прошедший к раздевалке незамеченным (пусть и не пытался прятаться), лишь посмеялся про себя: она вела себя так не только с ним. Откуда же ему было знать, что девочки так слушали Синь И, потому что она была его подругой и поэтому считалась успешной. —… на самом деле он ничего из себя не представляет, — говорила Синь И высокомерно из соседней комнаты, не подозревая, что Лань Сичэнь может всё слышать. Подслушать женские разговорчики было бы интересно. Лань не смог устоять, да и они сами виноваты, раз не учли, что здесь картонные стены. Хотя бы закрыли дверь, чем обеспечили Лань Сичэню отдых от этой ядрёной смеси запахов. — С ним достаточно скучно, мне вечно приходится вытягивать разговор, — говорила она разочарованно. — Как такой, как он, может быть доминантным альфой? Вот так несправедливость природы. Его можно воспринимать только как красивое украшение. Синь И возгордилась. Популярность, пришедшая с дружбой с доминантным альфой, затмила взор. Она стала считать, будто сама всего добилась, что это она такая потрясающая, а Лань Сичэнь совсем не достоин всех тех благ, что предоставляет ему этот феромон. — Неужели Лань Сичэнь настолько плох? Как жаль! Такая мордашка пропадает, — пробурчала вдруг одна из девушек, остальные подхватили. — Зато какой красивый сувенирчик! Хочу с ним встречаться! Все просто в обморок попадают, если он будет со мной! — Губу закатай. Давно в зеркало смотрелась? Но Лань Сичэнь уже их не слушал. Синь И плевать на него. Все они лишь хотят заполучить популярность. Поэтому мама так пеклась о нем? Потому что доминантные альфы чрезвычайно редки? Синь И даже не пыталась выяснить, что Лань Сичэнь из себя представляет. Не пробовала выслушать, построить нормальный диалог. Теперь всё стало ясно. Им всем лишь нужно внимание. Все разом решили, что он самый лучший и надо бы подружиться. Заполучить красивое украшение любой ценой. Всё внутри сжалось, захотелось рыдать от отчаяния. Лань Сичэнь остаток дня провёл в собственных мыслях. Не слышал людей вокруг, уроки пролетели быстрой вспышкой перед глазами. И вот он шагает в сторону выхода из школы. Вокруг щебечут ученики. Кто-то просто пытается обратить на себя внимание, кто-то пытается затащить в свой клуб. Синь И ушла с последнего урока, поэтому видеть её лишний раз не пришлось. Безумная какофония звуков начала раздражать. Им всем плевать на него. Каждый из них просто чёртов лицемер. Кровь внутри закипела от неконтролируемого гнева. Он и не представлял, на что способны доминантные альфы. — Закрыли. Все. Рты! — проговорил сквозь сжатые зубы Лань Сичэнь. Все вокруг резко смолкли. Мир вокруг будто замер. Ученики дрожали рядом с ним, чуть ли не посинели от ужаса. Феромоны, что он испускал, лишили их возможности двигаться и говорить. Такой сильной была злоба, скопившаяся за сегодняшний день. Им даже не нужно было слышать приказа, чтобы исполнить его. — Моё… Золотце… — послышался сдавленный голос впереди. Лань Сичэнь вскинул голову, встретившись взглядами с матерью. Та с ужасом смотрела на сына, прикрывая нос. Она тоже подрагивала от мощного воздействия, с трудом смогла воспротивиться ему и позвать Лань Сичэня. Он тут же перестал испускать такие пугающие феромоны, ощутил стыд и вину за то, что мама увидела подобное. Лань и не подозревал, что способен на подобное. — Мама… Я… — пытался оправдаться Лань Сичэнь, протянув беспомощно руку. — Зачем ты использовал это? Разве я тебе не говорила, что нужно быть доброжелательным даже к малознакомым людям? А ты затыкаешь рот своим одноклассникам! — она упёрла руки в бока, строго посмотрела на сына. Впервые его действительно отчитывали за что-то… Мама всегда была добра, не умела ругаться и злиться на сына, но сейчас в её глазах пылала ядовитая злоба. Лань Сичэнь весь сжался под этим взглядом, ощутив, что вот-вот расплачется. Он не мог вынести, что она лишь слегка повысила голос. — Пошли в машину. Дома поговорим, — быстро проговорила она и ушла. Лань Сичэнь даже не мог оправдаться. Накатила истерика. Он просто последовал за матерью и про себя поклялся: он больше никогда не будет использовать феромоны.