Должен быть сильнее этого мира

Лань Сичэнь решился. Так продолжаться больше не могло. Цзян Чэн мог «защитить» от прилипал только на некоторых переменах и на уроках физкультуры, но, в основном, он проводил время с неугомонной Яньли, которая постоянно рвалась куда-то, не позволяя другу остаться без присмотра хоть на пару минут. Школу, к несчастью, сменить не получится. Слишком много проблем это вызовет и придётся каждый день ездить на автобусе очень далеко до другой школы. Лишних денег и времени не было, оставалось только верить, что они отстанут, когда Лань Сичэнь перестанет источать дурманящий аромат. Таблетки лежали в руке. Жгли ладонь так, что хотелось отбросить их от себя подальше и помыть руки с мылом. Такими мерзкими и противными они казались. Будто покрыты густой жёлто-зелёной слизью, источающей блевотный смрад. Мама бы не простила это. Дедушка тоже. Он ничего об этом не знал — все его друзья уже давно лишились нюха, как и он сам. Никто об этом не узнает. Так будет лучше. Руки дрожали и немели. Лань Сичэнь просверливал дыру в проклятом подавителе, в нерешительности выпить его. Короткий быстрый выдох. Он резко забросил таблетку, запил водой и прикрыл рот рукой, чтобы не передумать и не выплюнуть. В уголках глаз собрались слезы. Насколько сильно он себя за это ненавидел, настолько же сильно был рад этому. Как быстро от него отстанут? И отстанут ли вообще? Хотя какая разница, если теперь можно будет пойти в какое-нибудь кафе или парк, погулять с Сяобаем и, быть может, познакомиться с кем-нибудь. Лань Сичэнь слишком часто воображал себе такое лёгкое общение, без вечных мыслей, что им лишь пытаются воспользоваться. Никто не начнёт воспринимать его как сувенир или брендовую вещь. Он сможет просто довериться человеку без страхов. На душе расцвёл цветок прекрасной красоты, сладкий аромат которого отдавал горечью. Такой жгучей, что хотелось рыдать. Лань Сичэнь лишь слегка улыбнулся, сделал шаг в сторону двери и тут же почувствовал дикое головокружение. Слабость свалилась на плечи, а в горле противно запершило. Хотелось блевать. Тошнило так, что, казалось, он сейчас выплюнет кишки. Побочные эффекты начали проявляться так быстро… Хоть в инструкции были упоминания об этом, надежды, что они начнутся чуть позже, никуда не уходили. Дедушка встретил приветливой улыбкой, когда Лань Сичэнь, еле переставляя ноги, спустился вниз. К такому состоянию нужно было привыкнуть. — Ох, а ты не заболел у меня случаем? — забеспокоился дедушка, как только увидел Лань Сичэня, по которому будто проехался каток. — Нет, всё в порядке, просто немного не выспался, — махнул беззаботно рукой Лань Сичэнь, слабо улыбнувшись. Врать дедушке было неприятно и тяжело. Он ненавидел ложь всей душой и сердцем, но теперь придётся делать это ежедневно. На столе уже стояла тарелка с яичницей, салатом и рисом, но, лишь бросив на еду быстрый взгляд, Лань Сичэнь ощутил, как желудок жалостливо сжался, совершенно не собираясь принимать в себя пищу. Аппетита не было совсем, хотя обычно с утра Лань ел с большим удовольствием. — Пожалуй, сегодня пойду в школу пораньше. Нужно подежурить в спорт зале, а то вчера там была игра, не смог выполнить обязанности, — врал Лань Сичэнь, потихоньку отступая к выходу. Дедушка смотрел на него с беспокойством, почмокивал губами в не состоянии сказать что-нибудь внятное. Сощурил брови, опустив озадаченный и грустный взгляд на нетронутую еду. — Всё-таки выпил таблетки, — выдохнул он, — сердцем чувствую.

***

Погода на улице была и правда чудесной. Птицы щебетали свои незамысловатые песни, прыгая с ветки на ветку. Освежающий осенний ветерок забирался под куртку и приятно щекотал кожу. Солнце ярко сияло на небе, но не пекло. Лань Сичэнь, пусть и не ощущал привычной лёгкости в движениях, шагал уверенно. Он вышел на более людную улицу и натянул на лицо чёрную маску. Машины сновали из стороны в сторону, люди чуть не сталкивались на тротуаре — спешили на работу с утра. Лань Сичэнь замер на пару секунд, сделал несколько вздохов и, сжимая ручку рюкзака, зашагал по оживлённой улице. Воровато осматривался, в попытках увидеть те самые голодные взгляды. Но не обнаружил ни одного. Запахи людей обычно смешиваются в общественных местах, но доминантный альфа глушит все остальные и привлекает внимание. Теперь же он стал невидимкой. Никому не было интересно, кто он такой, никто не видел его лица, не чувствовал запаха. На душе вдруг стало так легко, что, кажется, он сейчас сможет полететь. На губах растянулась такая глупая улыбка, а в глазах заплясали мелкие искры радости. Все побочные эффекты не идут ни в какое сравнение с этой эйфорией. Добрался Лань Сичэнь до школы быстро. Не встретил по пути Цзян Чэна, потому что вышел сегодня слишком рано. Пришёл в класс и был удивлён, когда увидел парня, сидящего за партой и агрессивно что-то списывающего. Цзян Чэн вчера весь вечер играл с Яньли в волейбол, а потом поленился делать математику. Специально сегодня встал пораньше и пришёл в школу, чтобы успеть списать. В прошлый раз учитель была так зла, что ещё множество уроков припоминала, как Цзян Чэн её подводит. В общем, она так долго ела его мозг, что не сделать домашнее задание равно ещё нескольким урокам постоянных упоминаний невпопад. Ладно бы просто плохую оценку поставила… Нет, этого слишком мало. Мимо прошла высокая фигура. Лань Сичэнь уселся за свою парту, стараясь не смотреть на реакцию Цзян Чэна. Пока что он не мог позволить себе возвращение за предыдущее место, ведь паразиты всё ещё рядом, пусть запаха и нет. Он должен пользоваться любой возможностью остаться в одиночестве. Цзян Чэн бросил на Лань Сичэня взгляд. Что-то было не так. В голове произошло короткое замыкание, система не отвечала. А затем резко пришло осознание. Пропал запах. Тот самый приятный аромат сандала с приторными конфетными нотками… Он выпил подавители! Цзян Чэн вспомнил, каким жалким был, когда пил эти чёртовы таблетки, как мучился от вечного недомогания, отсутствия аппетита, вечно терял вес и увядал. И при этом являлся самым обычным омегой! А Лань Сичэнь не обычный альфа, а доминантный. Какие же страшные должны быть побочки! От одной мысли по коже побежали противные мурашки, Цзян Чэн поёжился. Внутри ярким пламенем вспыхнула ярость. Математика вылетела из головы, будто и не было её там никогда. Парень подскочил на ноги, громко ударив ручкой по парте. Лань Сичэнь вздрогнул и обернулся, тут же встретившись с диким взглядом напротив. Таким ядовитым и пугающим, что хотелось поскорее спрятаться, лишь бы кожу не прожгло кислотой. Цзян Чэн быстро обошёл парту, схватил Лань Сичэня за шиворот и встряхнул. Тот поддался, будто простенькая тряпичная кукла болтался в руках Цзян Чэна. — Придурок! Ты нахрена подавители выпил? — прошипел Цзян Чэн, приблизились к лицу парня. Лань Сичэнь лишь слабо улыбнулся. — Разве ты не хотел этого? — Я?.. — он хотел выкрикнуть ещё что-нибудь, возразить, что такого не было, но в голове быстро мелькнула воспоминание. «Пей подавители, гад», — сказал тогда он Лань Сичэню. Как же жесток был этот приказ. Цзян Чэн обернулся. Встретился с заинтересованными взглядами одноклассников, нахмурился и, громко цокнув, потащил Лань Сичэня за собой куда-нибудь в безлюдное место. По пути Цзян Чэн встречал заинтересованные и насмешливые взгляды учеников, которые уже начали о чём-то перешёптываться. Но гнев сейчас был сильнее стыда. Абсолютно плевать. Лань Сичэнь будто нажал на запретную кнопку у него в голове, из-за которой сработал убийственный механизм. Ничто не могло сейчас остановить. Он притащил Лань Сичэня в туалет, прижал спиной к стене и посмотрел в глаза взглядом полным безумной ярости. Цзян Чэн сейчас горел, пылал, сгорал. Будто это он был виновен в том, что Лань Сичэнь решил выпить эти проклятые таблетки. — Какого ты вообще слушаешь меня? С чего вдруг решил выпить подавители? — рычал злобно Цзян Чэн, не выпуская из рук чужой воротник. — Не думаю, что это должно касаться тебя, — спокойно ответил Лань Сичэнь. Как всегда, невозмутим и спокоен. Это выбешивало ещё больше. Разве он не знает, какие будут последствия? Почему такой безответственный? Зачем Цзян Чэн вообще притащил сюда и пытается выпытать ответ?.. — Мне плевать. Ты придурок. Просто безмозглый идиот! Ты хоть представляешь себе, какого жить под вечными побочками?! Какого хрена ты решил, что это отличная идея? — уже практически кричал Цзян Чэн, сжимая кулаки всё сильнее. В голову бесконтрольно лезли воспоминания, в горле встал мерзкий ком, который не получилось бы проглотить. Он не понимает, ничего не понимает. — Хватит! Прекрати лезть ко мне со своими нотациями. Я сам разберусь, — потихоньку закипал Лань Сичэнь. — Я тоже хочу жить, как нормальный человек. Заводить друзей, общаться с ними и не сомневаться, насколько они честны со мной. У тебя есть Цзян Яньли, в искренности которой ты уверен, а кто есть у меня? Как ты не поймёшь, что я в отчаянии? Я устал от бесконечного внимания, устал от лицемерия, устал от преследований… — голос садился, тело отказывалось подчиняться приказам, а в глазах темнело. Такое чувство, будто он пробежал марафон без остановок и отдыха, а это был лишь небольшой всплеск эмоций. Цзян Чэн вдруг увидел. Действительно увидел, кто перед ним. Хрупкий Лань Сичэнь, который смотрел с такой тоской и печалью. Беспомощный, слабый, как котёнок, продрогший под дождём. Он совсем не тот, кого Цзян Чэн себе воображал. Раньше казалось, что он в любую секунду сможет уложить на лопатки одним тычком пальца. Да, он выпил подавители, но сам факт отсутствия сопротивления и гнева… Нет тех гордости и высокомерия, присущих подобным ему. Пелена с глаз пала. Парень отпустил многострадальную рубашку, положил ладонь Лань Сичэню на плечо. Страх потихоньку уползал куда-то далеко, обожжённый невероятным холодом, проясняющим сознание. Цзян Чэн сжал зубы, не в силах сказать хоть что-нибудь. — Не пей таблетки, — только и смог выдавить он, опустив взгляд. Лань Сичэнь возмущённо отбросил от себя руку Цзян Чэна. Он и так ощущал безумную вину перед мамой и дедушкой за это, боролся с этими чувствами, лишь бы выполнить заветное желание, а тут Цзян Чэн врывается в голову и со всей дури бьёт по горну с яростными криками: «Ты поступил неправильно! Ты должен остановиться!» Это вызвало непривычное чувство гнева. В груди горело от переизбытка чувств, дышать было тяжело. Любое дуновение ветра сейчас могло выбить из него дух, а тут такой всплеск эмоций. — Я ведь уже сказал, что это не твоё дело! Ты ведь меня ненавидишь, так чего так рвёшься помочь? — проговорил повышенным тоном Лань Сичэнь. Цзян Чэн хотел бы сейчас возразить, что не ненавидит его. Но раньше… Он ведь и правда не выносил присутствия Лань Сичэня рядом с собой, боялся и ругался. Им завладевали внутренние демоны, показывающие ужасающие картинки, из-за которых не удавалось взглянуть на него здраво. Цзян Чэн будто проснулся от ночного кошмара. Он собрал силы в кулак. Весь вчерашний день винил себя за то, что всё-таки не решился помочь Лань Сичэню и не забрал вместе с ними, чтобы паразиты не докучали. Цзян Чэн поднял на Лань Сичэня взгляд, только теперь в нём не было той злобы и страха. Нечто другое, сильное и завораживающее плескалось там, глубоко внутри этих сияющих глаз. — Прости меня, — произнёс он чётко и серьёзно. Лань Сичэнь замер. Цзян Чэн, который искренне просит прощения, был восьмым чудом света. Внутри стало так тепло от этих глаз, от этой короткой фразы. — Я вёл себя как идиот, признаю, но обещаю исправиться, — произнёс он чуть подрагивающим от волнения и неловкости голосом. — Больше не буду шугаться тебя. Постараюсь принять тебя. А ты взамен поклянёшься больше никогда не пить эту дрянь. Лань Сичэнь с подозрением глянул на Цзян Чэна. Он ведь совсем недавно разочаровался в нём, разуверился, что хоть кто-то сможет принять и понять с этим запахом. Как он может так просто поверить теперь? — Я между прочим только что у тебя прощения попросил, а ты ещё стоишь и кобенишься! — вернулся к своему привычному стилю общения Цзян Чэн и сложил руки под грудью, отвернувшись к окну. Лань Сичэнь тихо усмехнулся. Он такой милый, когда пытается скрыть своё смущение. Весь надувается, чуть хмурится и «брезгливо» отворачивается в попытке спрятать стыд. Крайне забавная картина. — Совершенно всё равно, чего ты там себе напридумывал, но отныне ты под моей защитой, ни одна противная мошка не полетит к твоей симпатичной мордашке, — гордо взмахнул чёлкой Цзян Чэн. Лань Сичэнь смотрел на него, как заворожённый. В каком же он был отчаянии, раз хвастался за каждый волосок надежды. Быть может, Цзян Чэн сможет стать другом? — Симпатичной мордашке?.. — намеренно переспросил Лань, ожидая, что парень смутился ещё больше. Так и произошло. — Не стоит обращать внимания на совершенно неважные детали, сказанные мной, — замахал рукой Цзян Чэн, пытаясь отвернуться к кабинкам за спиной, но шея не позволяла сделать этого. — Хорошо, я не буду пить подавители, убедил, — произнёс Лань Сичэнь, ярко улыбнувшись. Цзян Чэн забавный. Ещё с первого дня заинтересовал, а теперь можно было хоть немного расслабиться. В голову вдруг взбрела странная идея проверить Цзян Чэна. Он встряхнул головой, отгоняя эти мысли, как глупых мух. Цзян Чэн не выглядит как человек, который будет пытаться подружиться с ним ради популярности. Он и так известен во всей школе, и даже зависимость от стороннего мнения не может заставить переступить через гордость и предложить общение доминантному альфе. В душе вновь расцветала та самая надежда, которую он, казалось, потерял навсегда в день осознания. Лань Сичэнь попытался сделать шаг, но ощутил жуткую слабость и рефлекторно ухватился за плечо Цзян Чэна, чтобы не упасть на туалетную плитку. Тот даже не дёрнулся от неожиданного толчка, придержал парня за плечи и громко цокнул, закатив глаза. Как же сильно его раздражали эти побочки. — Клянусь, я убью тебя, если ты ещё хоть раз притронешься к этой гадости, — быстро бросил Цзян Чэн и повёл Лань Сичэня обратно в класс.