Должен быть сильнее этого мира

Госпожа Юй вновь вышла прогуляться. Её сопровождали любопытные взгляды соседей. Мать одиночка, которая находится в слишком упорном поиске мужчины. Её воспринимают как шл*ху, желающую лишь одного. И это, возможно, не слишком далеко от правды. Она так желала родить на свет симпатичного альфу и избавиться от выродка омеги, что была готов лечь уже под совершенно любого. Но ничего кроме кратковременных встреч она не получала и забеременеть не могла. Так угнетало осознание, что она больше никогда не сможет вернуться к своей семье... К этой беззаботной жизни в окружении братьев и сестер. Всё, чего просили от неё родители - наследник, достойный продолжить их древний именитый род. А она их подвела... Перед глазами стоял роскошный особняк. Ровные параллельные каменные колонны, обрамляющие расписные окна. Пастельные, приятные глазу цвета, подобранные так гармонично, что невозможно оторвать взгляда. Ухоженные деревья пышно цвели перед домом, а заботливые садовники бесконечно хлопотали рядом с ними. Яркие бутоны самых редких сортов цветов пылали мелкими языками разноцветного пламени в больших клумбах. Среди этого великолепия выделялись, словно живые, статуи, сделанные каждая под заказ у самых умелых мастеров. И, конечно же, многоступенчатый фонтан, переливавшийся в летнем солнце радужными оттенками. Вокруг Госпожи Юй всегда хлопотали работники дома. Никогда не оставляли без внимания, старались увлечь непринужденными разговорами, предлагали посетить ещё какие-нибудь достопримечательности Италии. Но девушка лишь отмахивалась от них, высокомерно задирая голову. Она упивалась этой властью, ощущала всю свою важность и мощь. Никто в этом мире не мог сказать ей что-нибудь поперёк. Братья и сестры были близки по духу, питали к ней незыблемое уважение, всегда следили за словами в её присутствии. Это гордое "Госпожа", что они произносили каждый раз, приятно щекотало её самолюбие. Даже родители были к ней благосклонны, давали всё, о чем просила, не противостояли и лишь мягко подсказывали цену такой жизни: достойный наследник от мужчины, которого они выберут. Она жила в сказке и была совершенно не против родить от какого-нибудь сильного альфы дитя. Сделка самая что ни на есть потрясающая. Да и её ребёнка сразу заберут родители, чтобы воспитать достойного внука. Госпожа Юй совершенно не желала становиться матерью, но если дитя сразу заберут, то все проблемы решатся сами. Она просто продолжит беззаботную жизнь в богатстве. Выбранный ей в мужья мужчина был учтив, вежлив и очень приятен. Красотой он мог посоревноваться со многими моделями, что красовались на модных журналах, которые она так любила листать, сидя в Италии. Однако жить во время беременности и несколько лет после ей придётся на родине, без привычных путешествий. Не слишком страшная потеря. Она сейчас и не вспомнит ни имени мужа, ни той ночи, в которую они зачали Цзян Чэна. Воспоминания восполаменялись и больно жглись, как только она пыталась прикоснуться к ним. Это проклятье. Точно расплата за прошлую жизнь. Показать, как выглядит свет и счастье, чтобы позже свергнуть с небес в ад, где нет ни единого проблеска света. В день, когда она явила миру наследника, сияло обжигающее солнце. Госпожа Юй приняла это за добрый знак. Вся семья собралась в больнице и ожидала заветных новостей. Но врач вынесла приговор. Мальчик, но омега. В тот момент яркие краски мира для новоиспеченной матери потускнели. Она надеялась, что её примут обратно, верила, что это не конец. Однако в глазах родственников она увидела лишь презрение. Отрешенные, чужие... Госпожа Юй всех подвела, не выполнила то единственное, что должна была. Она рыдала, просила, умоляла. Стояла с ребёнком на руках перед закрытыми высокими воротами и молила о прощении. Ей хотелось лишить жизни того, кто сломал все мечты, уничтожил её счастье. Госпожа Юй взглянула на маленькое сморщенное личико красно-фиолетового новорождённого малыша. Совсем маленький и беззащитный. Девушка была достаточно безумна, чтобы просто уничтожить это хрупкое создание. Она ведь бездушная мразь, что жаждала лишь богатств, славы и внимания. Но сейчас, смотря на это существо, девушка не могла шевельнуться. Достаточно лишь "уронить" ребёнка головой вниз и лишить жизни. Из глаз пролилась одинокая слеза. Она прижала дитя к себе, дала обещание, что убьёт его чуть позже. Просто не сейчас. Девушка не умела любить никого, кроме себя. Но это чувство внутри не позволяло сделать то, что копошилось в мыслях. Оставалось лишь брести по пустым дорогам в надежде, что это лишь кошмарный сон, от которого нужно проснуться. Госпожа Юй и сейчас бессмысленно шаталась по улицам. Алкоголь уже давно не приносил облегчения, не давал того успокоения, как раньше. Лишь обострял сомнения, рождающиеся в голове бесконечным потоком. Быть может, она должна была просто сделать это тогда и вернуться в семью? Она ведь не умеет любить, верно? Только и может, что поливать сына грязью, презирать и ненавидеть. А в глазах напротив видеть эту безграничную пустоту. Как у её родственников, что отвернулись от неё тогда. Неужели она действительно такая отвратительная? Ведь Цзян Чэн и сам не рад, что родился омегой, и альфы, который возьмёт под крыло, заблокирует запах, защитит, никак не было видно на горизонте. Разве Госпожа Юй не пытается сделать как лучше? Он должен быть очень умным, чтобы добиться хоть чего-нибудь в этой жизни, потому что успехов в спорте точно не будет. Так почему же он так сопротивляется и не слушает? "То, что он омега, вовсе не означает, что он не имеет права выбирать себе партнёра, не имеет права на хорошее отношение к себе", — вспоминались слова того наглого доминантного альфы. Имеет ли значение хорошее отношение? Какая разница, как она выражает мысли, разве не важно, что она говорит. Между пожеланиями смерти ведь проскальзывает желание помочь... Госпожа Юй не понимала, как должна поступать и действовала по привычке, давно протоптанным путем ненависти и злости. Она пришла к парку. Будний день, но людей всё равно достаточно. Ноги как-то сами принесли к детской площадке. Родители наблюдали за детьми, весело играющими в песочнице, строго предостерегали об опасности. В глазах детей плескалась радость. Такие счастливые и маленькие. А каким же был Цзян Чэн в детстве? Вроде как таким же ярким и солнечным. Вечно дёргал за руку и спрашивал:"А ты меня любишь?". Так надоедал этим глупым вопросом. А она всегда ругалась, усмиряла этот поток жизни в нём. Госпожа Юй действительно ненавидела то, какой он. Не выносила этот запах, вечно напоминающий о прошлом. Но рядом с ненавистью всегда плескалось это желание помочь. Кто знает, любит ли она своего сына, раз даже сама не может этого понять? Госпожа Юй не выдержала, отвернулась от хохочуших детей, уселась на лавку, направленную на спортивную площадку. Там, возле одной из уличных груш, занимался красивый мужчина. Длинные волосы были собраны в высокий пучок, напряженные мышцы красиво двигались под кожей, когда тот чётко и точно бил по многострадальной груше. Тонкая майка не скрывала мощных рук, свободные спортивные штаны аппетитно облегали ягодицы. Он уже явно был старше тридцати, но какой же горячий и привлекательный. Госпожа Юй лишь выдохнула, прекрасно понимая, что никогда кто-то подобный ему не посмотрит больше в её сторону. Раньше каждый ложился в ноги, а теперь она могла лишь отчаянно пытаться привлечь хоть кого-то. Как же сжималось внутри эго, ныло и просило получить хоть немного любви и обожания. Через некоторое время мужчина заметил наглую наблюдательницу, обтерся полотенцем и, ярко улыбаясь, подошёл к ней. Госпожа Юй не знала, как могла отреагировать. Но альфа выглядел доброжелательным. Мягкий аромат лесной свежести исходил от него. Такой приятный и манящий. — Как же много одиночества и боли в глазах красавицы, грустно наблюдающей за моей тренировкой, — произнес он и уселся рядом с женщиной. Та вздрогнула от неожиданности, чуть отдалилась. Сердце на секунду замерло в груди. "Красавица"... Когда же в последний раз её называли таковой?.. — У вас что-то случилось? — поинтересовался осторожно он. А Госпожа Юй не могла раскрыть рта. Внутри всё сжалось от напряжения. — Ничего, — лишь как-то слишком озлобленно бросила она, отворачиваясь от собеседника. Неожиданно горячая и большая рука упала ей на голову и мягко потрепала. Женщина резко отдалилась, ошарашенная неожиданным прикосновением. Но альфа лишь мило улыбнулся. — Прячешь свою красоту под косметикой, а чувства под злостью, — произнес он, всё ещё улыбаясь. — Я Цзян Фэнмянь. Могу ли я хотя бы узнать твоё имя? Сердце женщины дрогнуло, когда она услышала фамилию бывшего мужа. Какое неприятное совпадение. — Юй Цзыюань, — выдала она быстро и торопливо. — Красивое имя, дорогая Юй. Надеюсь, ещё как-нибудь свидимся, и тогда мы сможем отлично поговорить, — произнес Цзян Фэнмянь и поднялся. Госпожа Юй только и могла поднять на него сияющий мелкими льдинками взгляд. От него исходило нечто отрезвляюще холодное. Это спокойствие и лёгкость, которых она так жаждала. Но язык не повернулся попросить его остаться. Гордость взыграла в ней, а накатившее смущение вызывало лишь привычную ненависть к себе. Проводив альфу взглядом, она вдруг опомнилась. Вытащила зеркальце из сумки и, посмотрев на себя, поморщилась. Эта косметика, действительно, была такой неестественной и неприятной на её коже. Она принялась стирать тонну тоналки важными салфетками. Так судорожно и быстро, будто боялась, что макияж прирастёт к коже и никогда не отмоется. Она так давно не бывала на улице без макияжа. Несколько морщинок на лице, кое-где пятна от веснушек, что так и желали рассыпаться на чистой коже. Юй даже в какой-то момент захотела повыдергивать нарощенные ресницы, но в последний момент передумала. Почему-то после всех этих действий на душе стало чуть легче.