Должен быть сильнее этого мира

Цзян Чэн и Яньли очень сильно полюбили дом Лань Сичэня. Кажется, скоро просто пропишутся там, будут играть с Сяобаем, общаться с дедушкой и поливать цветочки. Яньли так сдружилась с дедушкой, что они могли часами обсуждать политику и людские взаимоотношения, задаваться филосовскими вопросами о сути бытия и смысле жизни. А Цзян Чэн с Лань Сичэнем в это время проходили очередной хоррор-кооператив, устраивая негласное соревнование, кто будет меньше верещать как маленькая девочка. Лань Сичэнь почти никогда не проигрывал, что до безумия выбешивало напарника по игре. Пару раз ребята засиживались до поздна, и не желали уходить. Устраивали битвы подушками, пытались заставить "зануду Лань Сичэня" начать есть всю ту вредную еду, которой они питались круглые сутки, играли с Сяобаем. Яньли приходилось пить тонну таблеток от аллергии, чтобы находиться в доме Лань Сичэня, но эта жертва того стоила. Бедный старый пёс был полностью измотан к ночи и засыпал на коленях Лань Сичэня, лишь бы эта парочка больше не тащила играть. Энергии для игр в них явно было больше, чем в Сяобае. Яньли, по всей видимости, очень нравилась мягкая кровать Лань Сичэня, потому что удрыхнуть на ней девушка могла в любой момент. Даже под вопли Цзян Чэна от очередного скримера, под веселый лай Сяобая, пытающегося поднять девушку для очередной игры. Яньли часто выглядела сонной, но Цзян Чэн причинами не интересовался, как и всегда считая, что подруга расскажет сама позже. Принял про себя, что виной нервы из-за будущего года экзаменов и бессоница, и не тревожил Яньли лишними вопросами. В любом случае у нее в голове ничего долго не держится и извергается потоком слов при каждой возможности. Цзян Чэн больше ни в чем себе не отказывал. Замучил многострадальные волосы Лань Сичэня так, что уже и смысла их заплетать каждый раз не было. Рядом с Лань Сичэнем теперь было очень спокойно. Внутри расцветало приятное чувство, от которого, кажется, можно стать зависимым. Необычайная тяга к прикосновениям сначала даже пугала, а потом Цзян Чэн просто сдался. Лань Сичэнь всё равно никогда не был против подобного, так к чему эти терзания? Яньли лишь хитро улыбалась, когда видела, как Цзян Чэн лежит на коленях Лань Сичэня и поглаживает Сяобая. Сегодня Яньли ушла гулять с компанией каких-то альф. Цзян Чэн никогда не изъявлял желания идти вместе с ней. Да и ходила она с ними крайне редко, потому что жалела друга, которому приходилось возвращаться в такие вечера домой. Сегодня Яньли впервые пошла на прогулку с ними со спокойной душой. Находиться с Лань Сичэнем в одном помещении наедине почему-то стало неловко. Последнее время они всегда были с Яньли. Странная атмосфера царила в комнате. Или Цзян Чэну просто казалось. — А где дедушка Лань? — спросил Цзян Чэн, пытаясь вернуть управление машины в гонках на телевизоре, но та вылетела с трассы и несколько раз перекувырнулась. — Да твою ж... Пальцы Лань Сичэня быстро и ловко летали по кнопкам джойстика. Он мастерски дрифтил на поворотах и приехал к финишу практически без повреждений. Да, в этой игре равных ему явно не было. Цзян Чэн чуть раздражённо отбросил джойстик, надул губы и положил голову на руку, опираясь на колено. Они сидели совсем близко к большому телевизору на мягком ворсе паласа, покрывающего весь пол комнаты. — Ушёл к приятелю на соседней улице. Обычно говорит, что вернётся через час, а сам задерживается до ночи, — не чувствуя и капли радости от лёгкой победы, произнес Лань Сичэнь. От осознания, что они в доме совсем одни, почему-то стало ещё более неловко. Цзян Чэн сладко потянулся, прохрустев каждой косточкой, которые задеревенели от длительного сидения на месте. Конечно же, он продолжал ходить на тхэквондо, а после вместе с Яньли шёл к Лань Сичэню. И на волейбол тоже, только вот друг не пропускал ни одной тренировки, всегда был где-то неподалёку, с детским восторгом наблюдал за игрой. Такие вечера безделья и отсутствия физической нагрузки были большой редкостью. — У нас скоро первые соревнования с другой школой... Ну, для меня первые, — чуть застенчиво говорил Цзян Чэн, глядя куда-то в пол. — Придешь посмотреть? Лань Сичэнь ярко улыбнулся, подобрался ближе, укладывая голову на плечо Цзян Чэна, не желающего поворачиваться обратно. — Конечно! Я приду! Его тепло... Такое приятно манящее, завораживающее, гипнотизирующее. Цзян Чэн не хотел предполагать худшее, боялся этого, как самого страшного ночного кошмара. Это ведь простая дружеская привязанность, пусть он и не испытывал подобного к Яньли. Лань Сичэнь — другой случай. Он доминантный альфа, тянуться к нему вполне логично. К тому же такой красивый, притягательный, харизматичный, вежливый, спокойный, обходительный, заботливый... Цзян Чэн мотнул головой, отгоняя глупые мысли. Решительно обернулся к Лань Сичэню в желании предложить ещё во что-нибудь поиграть, лишь бы не заполнять голову ещё большим количеством всякого бреда. Но, встретившись с ним взглядами, отодвинулся, быстро подскочил на ноги и, глупо улыбаясь, сказал: — Ладно, я засиделся, пойду домой, — протараторил он быстрее, чем успел понять. Почему он так реагирует просто при мыслях о том, что они остались в доме одни. Рядом с Яньли было спокойнее. Будто это теперь перестаёт быть лишь игрой, когда они остаются вдвоём. — Уже девять вечера, на улице темно и холодно. Может... Останешься? — Лань Сичэнь замялся, пытаясь выдавить предложение. Для них ведь это уже норма, но почему вдруг эти слова прозвучали так двусмысленно? То, что пронеслось на мгновение в голове, нельзя было назвать дружеским или хотя бы приличным. Цзян Чэн замотал отрицательно головой, старался составить слова в предложения. Он злился на себя за то, что так остро реагирует. — Госпожа Юй ведь узнает, что у тебя теперь есть метка... — убеждал Лань Сичэнь, также поднимаясь с места. — Рано или поздно это должно было случиться, так почему не сегодня? Я пойду, — он быстро развернулся и пошёл в коридор, не дожидаясь ответа. Кажется, Лань Сичэнь смог бы его убедить, будь хоть немного настойчивее. Но тот был слишком понимающим. Как же раздражало, что он такой хороший... Как же бесило эти мысли и желания, это тепло в груди. Он выскочил на улицу, не дожидаясь Лань Сичэня. Холод тут же обнял со всех сторон, пробрался под тонкую куртку, обнимая кожу ледяными пальцами. Дышать морозным октябрьским воздухом было почти больно. Щеки будто кто-то покусывал. Парень шёл по улице, совершенно игнорируя всё вокруг. Холод, машины, редкие люди. Сейчас бы добраться до кровати, свернуться в клубочек и думать о чёртовом Лань Сичэне. В какой момент он стал вспоминать о нём так часто? Почему вдруг начал учиться под его руководством? Стал таким покладистым и послушным, что аш самого тошнило. Улыбка, что мягко просила исполнить каждую просьбу, кожа, которая так и требовала, чтобы к ней прикоснулись, губы, притягивающие взгляд... Перед глазами стояло потерянное выражение лица Лань Сичэня, пытающегося убедить остаться. Внутри всколыхнулись вина и стыд. И зачем он сбежал? Боялся, что в этот раз сделает что-то недопустимое? Лань Сичэнь никогда бы не позволил себе прикоснуться к Цзян Чэну без разрешения и согласия, тонко чувствовал эту грань допустимого. А вот Цзян Чэн в своё благоразумие уже не верил. Отсуствие свидетеля развязывало руки, позволяло приличию и совести отползти боязливо в тень. Цзян Чэн не мог позволить этим желаниям вырваться... Боялся их до дрожи. До дома совсем немного. В голове, словно мантра, повторялись мольбы, чтобы дом был пуст. Или Госпожа Юй лежит в бессознательном состоянии от алкогольного опьянения... Он торопливо шагал, так глубоко задумавшись, что не смог уловить тихое шарканье ботинок за собой, подозрительный шелест куста у дома... Звук удара. Жуткая боль расползлась от затылка к позвоночнику. Цзян Чэн лишь на рефлексах дёрнулся чуть вперед, от чего удар не пришёлся прямо по макушке, а скользнул вдоль шеи. Тихо матернувшись себе под нос, он попытался развернуться, ударить напавшего, но голова предательски закружилась, а ноги отказывались держать. Не успел Цзян Чэн понять, как прямо в солнечное сплетение пришёлся ещё один мощный удар, выбивший из легких весь воздух. Его застали врасплох. Произойди это вчера, он бы успел увернуться, заметил бы преследователя, не позволил бы себя ударить. Парень свалился на колени, хватая ртом воздух. Каждый вздох отдавался болью в животе и шее. Он должен защищаться. Подняться прямо сейчас, ударить с такой силой, чтобы этих мудаков ни один врач потом не смог собрать. — Твоя подружка перешла дорогу не тем людям, — выдал гордо один из нападавших. — В первый раз мы ещё стерпели тот позор по просьбе самого Цзинь Цзысюаня, но теперь... — раздался скрипучий голос из-за спины. Цзян Чэн и рад был бы услышать их слова, огрызнуться, но воздуха катастрофически не хватало. Собрав все силы в кулак, он резко дёрнулся вперёд, в глазах всё расплылось, кулак еле задел противника. — Вот жалкая омежка. Ещё пытается сопротивляться, — прыснул, очевидно, их глава, сложив руки под грудью. Парень с битой, хорошенько размахнулся, жадно облизнувшись, и ударил со всей силой. В глазах потемнело и расплылось. Цзян Чэн упал на асфальт без сознания.

***

Лань Сичэнь пустым взглядом провожал быстро удаляющуюся фигуру. Тишина. Лишь тиканье часов и гул ветра нарушали одинокое спокойствие. Мелкие мурашки побежали по коже от проникающего через открытую дверь морозного воздуха. Лань Сичэнь сделал что-то не так? Его прикосновение показалось Цзян Чэну мерзким и противным? Он боится оставаться с ним наедине? Тоска и печаль обняли сердце с двух сторон, медленно сжимая с каждой секундой всё сильнее. Лань Сичэнь слишком хорошо понимал, что чувствует, давно свыкся с бесконечными мыслями о нем, принял свои желания и лишь желал оставаться рядом пока есть возможность. Разве можно не побаловать себя короткими прикосновениями, тем более, когда Цзян Чэн и сам не особо высказывал сопротивления, приходил, ложился рядом, касался, смотрел так, что кровь к ушам приливала?.. Может быть, Лань Сичэнь всё-таки ошибся? Он должен поговорить с ним. Прямо сейчас. Схватив с вешалки две куртки — одну себе, вторую Цзян Чэну, чтобы, если получится догнать, отдать ему и сказать, будто шёл именно для этого. Яркие уличные фонари быстро мелькали перед глазами. До ужаса холодная ночь для октября. На обычно тёмном городском небе кое-где проглядывали бледные звезды, луна глядела на мчащегося между домов юношу. Он судорожно глотал холодный воздух, чувствовал, как горит в груди, но не мог остановиться. Ногами словно двигал не разум, а чувства. Лань Сичэнь точно не смог бы уснуть, если бы решил остаться дома. Добрался до нужной улицы он нескоро. Делал остановки, пытался восстановить дыхание, хвастался за столбы и стены домов, чтобы не свалиться без сил. И как он до сих пор не смог догнать Цзян Чэна? Неужели тот пошёл по другому пути? Решил срезать? Или он просто настолько быстро ходит? Тревога накрыла с головой, заставила торопиться ещё больше. И вот он стоит в десяти метрах от его дома, ощущая себя как-то глупо. Какой смысл сейчас отдавать куртку? В тенях дома он заметил несколько фигур. Одна из них совершила странное резкое действие, послышался глухой стук, тихие переговоры и смех. Лань Сичэнь быстро бросился к дому, застал страшную картину: высокий парень в кожаной куртке и джинсах в облипку, кончиком ботинка тыкал щеку Цзян Чэна, мерзко улыбаясь. Ярость, взметнувшаяся из самых дальних уголков сознания, застелила глаза, уничтожила здравый смысл, совесть и вину. — Что за? Кто такой? — спросил второй парень с битой в руках, пытаясь разглядеть в тени фонаря лицо пришедшего. Лань Сичэнь тяжело дышал. Им не почувствовать запаха, не понять, насколько он сейчас зол. Парень в маске уверенно закинул биту на плечо, пытаясь, очевидно, показаться ещё более пугающим, взглянул, как на мусор, и выплюнул: — Вали отсюда, если жизнь дорога. — Молчи, — шепотом произнес Лань Сичэнь и двинулся в сторону Цзян Чэна. Трое проследили за ним удивлёнными взглядами. — Бессмертия где-то хлебнул, придурок? — спросил парень в куртке. Первый молчал в оцепенении. Его осенило, но не было сил двинуться, предупредить друзей. Никто и предположить не мог, на что может быть способен доминантный альфа, который не использует феромон годами... Подавление, копившееся столько лет, смешанное с безумным всплеском эмоций. Обычно доминантные альфы не были всесильными, не могли безогроворочно подчинять себе людскую волю, те могли сопротивляться, если не были очень вымотаны или пьяны. Дрожащие руки коснулись лица Цзян Чэна. Он не смог сдержать слез, глядя на парня, лежащего без сознания. А если бы они его убили? Банально не рассчитали силы, попали бы в висок, сломали шею... Лань Сичэнь аккуратно перевернул Цзян Чэна, укладывая себе на колени. — Ты, походу, реально не догоняешь, — прорычал парень, не вытерпев, и бросился вперёд с занесенным кулаком. — Замри, — приказал строго Лань Сичэнь. Из-под длинных ресниц смотрели пылающие всепоглощающим пламенем два медовых глаза. Взгляд плавил кожу, скрывал скальп, обжигал мышцы и кости, пробираясь в самую душу. Парень замер и мелко задрожал, не в силах перестать с ужасом смотреть на доминантного альфу перед собой. — Молчи, — пресёк попытку заговорить Лань Сичэнь. Пальцы мягко сжимали Цзян Чэна. Внутри всё горело, просило высвободить ярость, уничтожить тех, кто посмел поступить так с кем-то настолько драгоценным. Капли медленно стекали по щекам. Такие горячие они требовали того же. Третий парень хлопал глазами, переводил взгляд с одного товарища на другого, попытался что-то спросить, но увидел, как один из них отрицательно мотает головой. — Я могу сейчас заставить тебя убить друзей. При этом чтобы ты оставался в сознании, запомнил каждую чёртову деталь, — говорил медленно, чётко и пугающе спокойно Лань Сичэнь. — Кто докажет, что это сделал я? Здесь пусто, дома у меня никого не было, по пути никого не встретил, на камеры тоже вряд ли попал, а Цзян Чэн проснётся и решит, что вы лишь перессорились между собой, и это привело к убийству. Никто не станет подозревать альфу, который не использовал феромон всю жизнь. Парни побледнели. Тот, кому повезло не попасться ещё под действие феромона, тихо попытался уйти на дрожащих ногах. Просто исчезнуть в тени, пока альфа занят. — Никто отсюда не уйдет, —рявкнул резко Лань Сичэнь. Парень замер, в отчаянии осознавая, что теперь уйти точно не получится. — Уничтожу... — произнес он уже тише, склонив голову к Цзян Чэну. Кто они такие, чтобы причинять ему боль? Как смеют считать, что имеют на подобное право? Пытаются сбежать, будто мелкие испуганные зверьки. Недостойные существовать в одном с ним мире, абсолютно ничтожные и бесполезные. Лань Сичэнь дышал медленно, глубоко, не разрывая зрительного контакта с "главарем" . А тот, кажется, уже был готов дух испустить от страха. Еле сдерживая рыдания, смотрел так отчаянно, с такой мольбой. Пожалел бы он Цзян Чэна, если бы тот одарил подобным взглядом? Нет... Цзян Чэн никогда бы не стал молить о пощаде. Холодный ветер коснулся длинных волос, аккуратно всколыхнул пряди, нежно играясь. Так мягко и по-родному знакомо... Стихия будто пыталась отговорить от непростительной ошибки. От мук совести, что сведут с ума, погребут вместе с ними в землю. Лань Сичэнь опустил взгляд, закусил губу так, что на языке появился железный привкус. Он не может... Не может заставить их даже ударить друг друга. Столь сильная злость так быстро потухла от этого лёгкого дуновения ветра. Воздействие чуть ослабло. Парень попытался продолжить атаковать, быстро разобраться и с альфой и убраться как можно дальше. — Я велел тебе не шевелиться. Сейчас вы все вместе сядете на траву и будете ждать приезда полиции. Когда она приедет, расскажете все в тончайших подробностях. Осмелитесь ослушаться... — он сделал короткую, но такую до дрожи пугающую паузу, — из-под земли достану. Парни послушно сели на траву, а Лань Сичэнь потянулся к телефону.