Должен быть сильнее этого мира

Яркое солнце обжигало голову и плечи. На голубом небе ни облачка. Чудеснейшая погода так и благоволила, но именно сегодня люди в чёрных одеждах собрались, чтобы проводить в последний путь усопшего. Тишина давила, прижимала к земле. Никто не смел выдать и звука. Лишь раздавались удары лопаты о землю, кряхтение работников, упорно выкапывающих яму. Лань Сичэнь уже устал рыдать. На проводах, когда вся округа собралась, чтобы с ней попрощаться, он просто сидел в углу и тихо хныкал. Колени, к которым он прижимал лицо, промокли насквозь. Его била мелкая дрожь. Осознание, что её больше нет, приходило медленно, так мучительно и тягуче противно. Всем нутром он сопротивлялся этому. Маленькие демоны в голове верещали, что она жива, никуда не делась, где-то совсем близко. Но, в очередной раз оборачиваясь в попытках её увидеть, он встречал лишь пустоту. И вот маму накрыли крышкой гроба и понесли к яме. Медленно погрузили внутрь. Дедушка стоял рядом, держал за плечо, пытаясь передать хоть каплю сил, поддержать. А Лань Сичэнь просто не мог перестать смотреть широко раскрытыми глазами на её исчезновение. Теперь точно не вернётся. Останется в сырой земле навсегда, не придёт больше, не потреплет мягко по голове. Он тяжело задышал, когда дедушка на ухо шепнул, что он должен бросить на её гроб землю. Окончательно распрощаться, позволить упокоиться с миром. Лань Сичэнь замотал головой, руки дрожали, немели, а изо рта рвался дикий вопль раненого зверя. Но не получалось выдать все эти эмоции, выпустить чернь изнутри и наконец освободиться. Лишь тихие вздохи и пищание доносились из горла. Дедушка помог: взял ладонь Лань Сичэня в свою, наклонился, собирая немного земли, бросил на гроб. Лань Сичэнь вырвался, посмотрел на дедушку, как на самого страшного предателя, и бросился бежать. Его попытались остановить, окликнуть, но Лань Сичэнь умчался с такой скоростью, что уже совсем скоро скрылся за ветками деревьев. Бежал, не глядя под ноги, несколько раз споткнулся, еле спасаясь от жёсткого удара. Нога с хлюпом ушла в мелкий ручей-болото, он всё-таки свалился в него. Ледяная вода остудила, заставила вновь вспомнить ужас потери, бедное лицо матери, безжалостные слова врачей о её смерти. Хотелось просто нырнуть в этот чёртов ручей с головой, закончить эту бесконечную агонию из боли и скорби. Но он просто сел в воде, схватился за волосы грязными руками и закричал. Так громко, отчаянно, надрывая горло. Слезы вновь вырвались из сухих и красных глаз, смешиваясь с грязью и водой. Она умерла. Умерла. Умерла... Лань Сичэнь вскинул голову, понимая, что сейчас не в ручье, а сидит на коленях возле собственной кровати и сжимает руку Цзян Чэна. Он тихо облегчённо выдохнул, ощутив этот слишком яркий контраст эмоций. Аккуратно притянул руку Цзян Чэна, используя её как подушку. Нежно потерся щекой, вдыхая такой родной горький аромат. Горечь сна осталась в сердце, но он упорно игнорировал неприятное чувство. — У тебя есть дурная привычка — сидеть рядом с кроватью, пока я сплю, — вдруг донёсся голос Цзян Чэна откуда-то сверху. — Нет бы на диван лечь или в комнате дедушки Ланя, на крайний случай. На лице растянулась глупая улыбка. — Как же я могу оставить тебя здесь одного, — ответил он, поворачиваясь лицом к Цзян Чэну. Лежали они в тишине лишь несколько мгновений, но как же приятно просто сейчас смотреть на это заспанное лицо, чувствовать мягкое тепло руки. Цзян Чэн вдруг отодвинулся к стене и откинул одеяло, приглашая к себе. Лань Сичэнь округлил глаза от удивления, пытался было что-то сказать, но его быстро перебили, отворачивая голову к потолку: — Давай бегом, пока не передумал, — кровать скрипнула под весом ещё одного человека. — Расскажешь кому-нибудь — тем более Яньли — убью. Места было катастрофически мало. Цзян Чэн вжимался в стену всеми силами, лишь бы не соприкасаться с ним даже сквозь одежду. Так уснуть точно не получится. Лань Сичэнь лишь усмехнулся этим лихорадочным попыткам отстраниться, быстро замотал Цзян Чэна в одеяло, чтобы тот не так сильно ощущал кожей близость Лань Сичэня, а сам чуть скрючился, прикладывая руки к груди. Так они лежали лицом к лицу, растерянно переглядываясь. — От чего ты проснулся? — спросил через некоторое время Лань Сичэнь, протянул руку, чтобы убрать с глаз Цзян Чэна непослушную прядку чёлки. — Ты так сильно сжимал мою руку, как я мог не проснуться? — хмыкнул Цзян Чэн, завернутый в одеяло по самый нос. Звуки его голоса звучали так мило, приглушенные одеялом. Спать почему-то совсем не хотелось, хотя на улице всего четыре утра. — Прости, — неловко посмеялся Лань Сичэнь, опустив взгляд в ворох одеял. - Тебе явно снилось нечто поистине прекрасное, — саркастично выдал Цзян Чэн. — Ага, если похороны матери можно таковыми назвать, —подыграл грустно Лань Сичэнь, отказываясь отнимать руку от лица Цзян Чэна. Цзян Чэн устыдился своей глупой шутки, чуть сжался, спрятавшись в одеяле глубже. Проглотил ещё одну глупую шутку:"Ну, для меня это был бы праздник". — Не переживай, я уже пережил это. Худшее позади. — Раз тебе она приснилась, значит не пережил, — уверенно кивнул Цзян Чэн. — Нет, просто я использовал феромон, возможно, она решила меня так наказать, — в противовес грустным словам на губах играла лёгкая улыбка. — Раздирающая печаль прошла, поглощающее одиночество ушло, остались лишь приятные воспоминания и лёгкая тоска. Лань Сичэнь говорил, что с ним теперь уже всё в порядке, но при этом будто слегка потух. Отсутствие привычного сияния даже слегка раздражало. Цзян Чэн тихо вздохнул, дрожащими руками развернул кокон, в который его замотали, и накрыл Лань Сичэня. Они оказались слишком близко друг к другу, когда завеса в виде одеяла пала. Цзян Чэн нерешительно уложил одну из рук на его талию, чуть приобнимая. — Ты так пытаешься меня поддержать?.. - Умолкни, — резко рявкнул Цзян Чэн, подметив, что темнота сейчас крайне удачно скрывает горящие огнем, — прости, что сбежал сегодня. — А почему ты это сделал? — посмотрел Лань Сичэнь на макушку Цзян Чэна, который сполз чуть ниже и опустил голову, чтобы не встречаться с ним взглядами. Тёплое дыхание щекотало кожу шеи, но Лань Сичэнь терпел, не смея нарушать идиллию ночи откровений. — Испугался, — выдал Цзян Чэн раньше, чем успел подумать. Прикусил губу, боясь сказать ещё что-нибудь неловкое. — Ты до сих пор боишься, что я тебе причиню боль? Наброшусь, если мы будем наедине? — чуть обиженно произнес Лань Сичэнь и тяжело вздохнул. — Да при чём тут ты... — загадочно отозвался Цзян Чэн, а затем быстро добавил: — всё, заткнись и давай спать. Лань Сичэнь рассмеялся в пол голоса, будто боясь спугнуть сон, но тот в любом случае покинул их уже давно. Аккуратно уложил руку поверх плеча и притянул ближе. Ошарашенный Цзян Чэн ткнулся носом куда-то в ключицу. — Такого можно не бояться, — облегчённо выдохнул Лань Сичэнь, носом зарываясь в волосы Цзян Чэна. — Я слишком жалкий. Меня вновь нужно защищать. Столько тренировался, столько дрался на улицах, а всё равно попался этим ублюдкам. Какой позор, — шептал Цзян Чэн неразборчиво, словно самому себе. Он хотел, чтобы Лань Сичэнь это услышал, но так боялся, что это произойдёт. — Раньше это была Яньли, теперь ты. Я хочу быть независимым, чтобы меня не нужно было защищать, а на деле... — говорил он всё тише. Ему будто вкололи несуществующую чудодейственную сыворотку правды. Хотелось просто изливать душу, ощущая пульсирующую боль синяков на спине. — Быть самостоятельным хорошо, и ты непременно именно такой, но что плохого в том, чтобы иногда положиться на близкого человека и позволить помочь? Цзян Чэн лишь тихо выдохнул, всё ниже заползая под одеяло. — Ну, полагаться на Яньли, когда дело доходит до уличных драк, опасно, — усмехнулся вдруг Цзян Чэн, в отчаянной попытке увести тему для разговора в другое русло. Лань Сичэнь сразу считал это желание и не стал сопротивляться. — Почему же? — Она не контролирует эмоции, если дело доходит до меня. Однажды несколько альф отправились прямиком в реанимацию. Тренер с большим трудом смог с помощью связей решить всё без суда, урегулировал вопрос с родителями. С тех пор я не брал её с собой на подобные "мероприятия", — рассказывал Цзян Чэн, разглядывая в темноте тонкую ключицу. — О боже... — только и смог выдать шокированный Лань Сичэнь, — а если бы она кого-то убила? — Яньли очень и очень добрая, но способна "уничтожить" того, кто несёт угрозу для неё или близких. Даже меня иногда пугают жестокость и хладнокровие, которые она может проявлять. Лань Сичэнь напряжённо сглотнул слюну. Как радостно, что у него получилось с ней подружиться. Кто знает, что могла бы сделать эта, казалось бы, милая девушка, если бы посчитала, что он вредит Цзян Чэну. Да и в тот день, когда она замахнулась на него школьным стулом... — Я вижу, как ты занервничал. Можешь не переживать, теперь ты тот, за кого она дерётся, а не против, — быстро уточнил зачем-то Цзян Чэн. — Это сейчас было официальное возведение меня в статус "друга"? — посмеялся Лань Сичэнь, перебирая короткие волосы Цзян Чэна. — Давай спать, — резко ответил он, почему-то смущаясь озвучивать мысли, возникшие в голове. "И правда, если бы ты назвал меня "другом", я бы был очень расстроен," — пронеслось на мгновение в голове Лань Сичэня.

***

Наступил страшный день. Первая игра со школьной командой. Они занимались вместе меньше месяца, но под яростными уговорами Вэй Усяня взять Цзян Чэна с собой сдалась бы даже стенка и решила бы подвинуться. Цзян Чэн хотел подружиться с ним, познакомиться поближе, но что-то всегда отталкивало. Страх? Недоверие? Всё-таки он ещё не настолько улучшил социальные навыки, чтобы так просто без сомнений общаться с людьми. Лань Сичэнь и Яньли шли с обеих сторон. Первый молча, одним своим присутствием, успокаивал, передавал силы. Вторая же безостановочно эмоционально что-то тараторила и только больше наводила панику. Голос ее чуть хрипел, будто она не выспалась, но друзья привычно не обратили на это внимания. До школы, в которой должны были проводиться соревнования, совсем недалеко. Цзян Чэн не то, чтобы переживал... Но некоторое волнение и возбуждение копошилось внутри. Друзья отправились в спортзал, занимать зрительские места. На эти соревнования приходят посмотреть только друзья играющих и случайные зеваки, так что полных трибун и разрывающих зал криков не ожидалось. Цзян Чэн пошёл переодеваться. Остальные уже стояли в форме, весело о чем-то переговаривались. Вэй Усянь, как всегда, был в центре внимания. Он имел раздражающую привычку перебивать других, от этого становилось не по себе и хотелось завершить разговор, но как же филигранно парень возвращал к себе интерес звонким голосом, театрально глупыми жестами и яркой мимикой. Чересчур харизматичный. — О! Наш великий доигровщик пришёл, — Вэй Усянь быстро подлетел к парню, обнял так крепко, что чуть кости не переломал. — Разнесем здесь всех! Цзян Чэн энтузиазма не поддержал, вяло что-то ответил и пошёл переодеваться под бесконечный трындешь ни о чем. — Не думал я, что когда-нибудь буду играть на одном поле с омегой, — усмехнулся Сяо Линь, говоря это будто себе. Но Вэй Усянь вдруг замолк, услышав в тихие слова. — Омега? У наших противников в команде омега? Ха-ха, тогда мы точно победим, — глупо улыбался Вэй Ин, победного взмахивая кулаком. — Ты идиот? В нашей команде омега. Вот он, — доигровщик Ду Фу, сидевший рядом с Цзян Чэном, который затягивал в это время шнурки, указал на него большим пальцем. Вэй Усяня словно переклинило. Стоял, смотря глупым взглядом на Цзян Чэна. — Прекрасный день для прозрения, — саркастично выдал Цзян Чэн, расслабленно откидываясь на стенку и ожидая шоу. — Но ты ведь совсем не пахнешь и, судя по физическим данным, — он бросил взгляд на мыщцы, выступающие через тонкую футболку, — подавители не пьёшь. — Ага, потому что я поставил метку на одном альфе, - пожал плечами Цзян Чэн. Говорил так, будто это совсем не имеет значения. А у Вэй Усяня словно мир рухнул перед глазами. Приоткрыв рот, он пытался выдавить хоть звук. — Как так получилось, что вы взяли в команду омегу?! — возмутился вдруг он и обернулся к Сяо Линю. — Точно идиот, — выдохнул глава команды, устало потирая глаза. — Ты ведь сам не дал мне даже возможности его выгнать. А ещё... Его альфа меня немного пугает. Цзян Чэн резко поднялся на ноги, в секунду оказался возле Сяо Линя и, схватив за ворот футболки, приподнял. — Если ты взял меня только поэтому... — прошипел он вдруг как-то слишком злобно. Сяо Линь испуганно поджал хвост, весь сжался, боясь, что сейчас получит по лицу кулаком. Почему-то мысль, что его взяли только из-за Лань Сичэня, невероятно раздражала. Будто он действительно нашёл себе того самого альфу, благодаря которому теперь его начнут ценить. Будто Госпожа Юй была права, когда говорила, что он однажды найдёт себе альфу и будет сидеть за его спиной, жалостливо поскуливая. Миролюбивый либеро Чжан Тинюй подорвался с места, мягко взял Цзян Чэна за предплечья и проговорил: — Давайте только без конфликтов сейчас. В любом случае играем этим составом, а Цзян Чэн, мне кажется, уже не раз на тренировке доказал, что достоин играть, — он повернулся к Цзян Чэну, мило улыбнулся. — Даже если изначально причина была в твоём альфе, то сейчас это уже явно не так. По крайней мере, для меня точно. Цзян Чэн тихо вздохнул, брезгливо откинул от себя Сяо Линя и встряхнул запястьем, словно пытаясь оттряхнуться от грязи. — Бояться нужно не "моего" альфы, а меня, ничтожество, — выдал Цзян Чэн и развернулся, чтобы выйти из чёртовой раздевалки. — Какими бы вы не были придурками, я несмотря ни на что буду играть. Абсолютно плевать, как кто кому относится, на поле все равны. Да, Вэй Усянь? Тот стыдливо попятился. Цзян Чэн вышел, услышав лишь тихий скулеж Вэй Ина: — Но играть с омегой... Настроение существенно подпортилось. Он вспоминал, как на тренировке они смеялись со странных приёмов, кривых подач и странных ситуаций, когда трое путаются в руках и ногах друг друга в попытке принять мяч. И чем же он тогда был хуже них? Ему давали пять, когда он делал отличный пас, радовались, когда разносил пугающими подачами. Вот нужно же было Вэй Усяню всё испортить. Знакомый аромат коснулся носа. Из-за угла показался потерянный Лань Сичэнь. Кажется, он бродил по коридорам довольно давно. — Уф, как хорошо, что я тебя нашёл, — ярко улыбнулся он, а затем взволнованно добавил, глядя на недовольное выражение лица: — Так сильно волнуешься? Белая кожа в темном коридоре сияла радостью. В медовых глазах блестели маленькие ледяные звездочки, мягко остужающие разгоревшийся пожар злости. Цзян Чэн и сам не заметил, как отзеркалил улыбку, пусть и немного устало и вымученно. Всё-таки, что бы ни думали другие, Лань Сичэнь вызывал в нем слишком приятные эмоции, которые собой затмевают глупые мысли об "альфе, который заберёт к себе и сделает человеком". Сейчас уже совершенно плевать на всех. Хотелось просто получить больше этой невероятной энергии, забыть об идиотах, оставшихся в раздевалке. Цзян Чэн подошел и уложил подбородок ему на плечо, тихо вздохнув. — Дело не в этом, — произнес он как-то слишком мягко. — Я рад, что ты здесь. Лань Сичэнь аккуратно погладил его по спине. Только он умеет так мастерски гасить эту ярость. Будто, встретившись с ней лицом к лицу однажды, научился обращаться, укротил и приручил. Они постояли некоторое время, после чего Цзян Чэн отдалился и погладил волосы Лань Сичэня "на удачу". — Готов? — энергично спросил Лань Сичэнь, сжав перед собой кулачки. — Готов, — повторил Цзян Чэн чуть потерянно. — Расслабился? — Расслабился. Цзян Чэн коротко кивнул, прикрывая устало глаза, как вдруг ощутил прикосновение... Прикосновение губ. Такое невинное и быстрое, что он даже не успел уловить, какие же они на вкус, насколько мягкие. Лань Сичэнь всё также улыбался, будто этого мимолетного "чмока" в губы не было. Но Цзян Чэн видел красные кончики ушей. — Я пошёл. Удачи тебе, — быстро проговорил он и сбежал. Кажется, всё-таки придётся наконец опознать это тёплое чувство в груди. Дать ему имя, прекратить бояться и бегать. Он обязательно, как-нибудь позже, сделает это. А сейчас мог просто наслаждаться медленно исчезающими воспоминаниями этого прикосновения. Цзян Чэн со стыдом признал, что хотел бы, чтобы Лань Сичэнь это повторил. Игра обещала быть напряжённой. Не столько из-за сильных противников, сколько из-за раздражающего Вэй Усяня за спиной. Как же сильно хотелось просто ударить в это растерянно возмущённое лицо, вбить в пол несколько раз, чтобы превратить в кровавое месиво. Злость выплескивалась в каких-то слишком сильных, но неточных ударах. Блокирующие тихо шипели и скулили, когда пытались остановить удар Цзян Чэна. Команда напротив была до смешного неумелой в сравнении с их. Но этот дисбаланс, возникший от короткого разговора ранее, ощущался кожей. А когда Вэй Усянь, стоя на связке, ни разу не дал ему мяча... Хотелось очень громко материться, драться, избивать пол и это милое личико. Знакомое чувство вернулось, как нелюбимый дальний родственник, — слишком неожиданно и резко. За ним стали повторять Ду Фу и Сяо Линь, отбиравшие мячи на приёме. И только Чжан Тинюй оставался благосклонным. Но причина была не в том, что он уважал омег и прочее. Просто его неконфликтность достигала максимальных высот, да и играть он хотел нормально... Весь прогресс словно откатился назад без поддержки одного единственного мудака. Неужели они так сильно зависели лишь от его мыслей и слов? Чёртово стадо последовало за главерем, ни секунды не подумав своей головой. Взглядом Цзян Чэн быстро нашёл Лань Сичэня и Яньли. Девушка яростно махала руками и кричала, что Цзян Чэн лучший. Звонкий голос перекрикивал разговаривающую толпу, многие потихоньку отодвигались от неё, потому что закладывало уши. Лань Сичэнь сначала просто сдержанно хлопал и лучезарно улыбался, но потом Яньли схватила за руку, заставила встать, замахала его руками, и вот уже два голоса выкрикивают слова поддержки. Цзян Чэн только тихо усмехнулся глупому поведению друзей, но внутри всё сжалось от умиления и радости. Плевать на весь чёртов мир, пока эти двое на его стороне. Он начал грубо расталкивать всех мешающих, от чего Сяо Линь даже однажды перекувыркнулся, упал на спину и еле увернулся от ноги принимающего мяч Цзян Чэна. Этот мудак схватился за щиколотку, старательно потянул, но не смог сдвинуть ногу ни на сантиметр... Чжан Тинюй быстро подлетел к лидеру, в попытке помочь. Либеро на время бросил свою позицию... Это было чревато потерей очка. Конечно же, во всем обвинили Цзян Чэна, кто бы сомневался. Как же эта атмосфера раздражала. Если он понемногу пытался принять этот мир, то мир не желал его принимать. Игра закончилась выигрышем команды Цзян Чэна. Будь противник хотя бы равен по силе с подобной командной игрой они бы проиграли однозначно.