***
В просторной комнате царил полнейший хаос. Дорогие вещи разбросанны по полу, что и шага не ступишь, пыльные полки слишком долго ждали возвращения на них книг, которые были давно похоронены под слоем одежды и оберток от самых разных вкусняшек. Горничная пыталась проникнуть в комнату и прибрать хоть что-нибудь, но ее всегда отсылали обратно самыми разными грубыми словами. У Цзинь Цзысюаня свой порядок, в котором он ориентировался и мог быстро отыскать то, что нужно. Прибранная комната, со спрятанными в полки вещами, казалась слишком пустой, явно ощущалось одиночество, он старался заполнить все беспорядком, наслаждался этим фальшивым чувством заполненности. Столько друзей, столько знакомых, пытающихся подобраться ближе. Цзинь Цзысюань упивался их вниманием, подпитывался эмоциями, с упоением наблюдал за их унижениями. Такие жалкие пытаются подняться выше за счет него, сами ни на что не способны. Цзинь Цзысюань вышел из комнаты, сладко потянулся и с отрешением осмотрел вылизанный холл. Белая лестница по центру раздваивалась и вела на небольшие балкончики-террасы с гостевыми комнатами. Среди них неожиданно затесалась комната сына хозяина дома — прихоть Цзинь Цзысюаня. Если родителям плевать на него, то какой смысл вообще видеть их хоть иногда? Дают денег, не пытаются нравоучать и делают то, что он потребует. Идеальные родители. Из двери под балконом, где стоял Цзинь Цзысюань, вышла мать, прижимая телефон к уху. Рядом шагал высокий молодой секретарь, с которым, Цзинь Цзысюань был уверен, она спала. Отец был директор не самой престижной школы, а мама успешная владелица какой-то компании. Цзинь Цзысюань принял правила игры. Родители не интересуются его жизнью — он не интересуется их. Даже мельчайшего представления, что за компания ей принадлежит, не было. Узкая юбка карандаш до пола мешала женщине идти привычно широкими и уверенными шагами, строгая рубашка стесняла движения, поэтому была расстегнута на запястьях и в районе декольте. Тугой пучок еле держался. На лице у нее такой же яркий макияж, как и у самого Цзинь Цзысюаня, вот только, увидев на сыне такое обилие косметики, она, вовсе не скрываясь, поморщилась и на пару секунд отвела взгляд, полный брезгливости и отвращения. Цзинь Цзысюань слишком хорошо знал, как ее раздражает эта женственность альфы, ухмыльнулся и одним легким движением стянул резинку, позволяя длинным волосам рассыпаться по плечам. — Сыночек, — привычное обращение. Скорее попытка демонстрации их близости, которой никогда не существовало. Сын им нужен был только для продолжения рода, никакой любви к нему не проявляли с рождения, — учителя рассказывают, что ты учишься на четверки. — Ты сказала не учиться на два и три, я не учусь, претензии? — прыснул Цзинь Цзысюань, проходясь пальцами по сияющим волосам. Он намеренно пытался вывести из себя мать. Знал, куда давить, желал увидеть в привычно ледяной и отрешенной матери огонь ярости и злости. Не добился любви, значит добьется ненависти, таковы правила его жизни. — Если я скажу теперь учиться на пять?.. — не отреагировала на провокации мать. Полу прикрытые веки женщины выражали лишь усталость и отречение. Сын больше не вызывал в ней никаких эмоций. — Я пошлю тебя нах*й, — ответил, посмеявшись, Цзинь Цзысюань и запрыгнул на перегородку террасы, размахивая ногами. Даже мат, который мать не переносила на дух, не заставил ее вновь выдать хоть единую эмоцию. — Зря я все еще пытаюсь найти в твоем существовании смысл, — выдохнула она и развернулась, чтобы уйти. Мать даже не поднималась к сыну, не желала приближаться, разговаривала через чертов балкон. — Госпожа, он наследник вашей компании, — напомнил секретарь низким басом голоса. Женщина потрепала его за щеку, слабо улыбнувшись. — Моя компания — только моя, — загадочно отозвалась она и зашагала дальше. Кажется, она заговорила с сыном только потому, что случайно встретилась. Если бы она не проходила мимо, а Цзинь Цзысюань не вышел, чтобы пойти запастись вкусняшками, то женщина и не подумала бы с ним говорить. Даже чертов секретарь смог заставить ее улыбнуться, партнеры по бизнесу могли разозлить или разочаровать. А он?.. Лишь пустое место, которое не может вызвать хоть каплю эмоций в ней. Раздраженно фыркнув, он вернулся на террасу с перегододки, толкнул какую-то, очевидно, дорогую статуэтку на высоком пьедестале. Та упала и разлетелась на сотни осколков. Цзинь Цзысюань лишь окинул скучающим взглядом некогда существовашее произведение искусства, нахмурился и пнул сам пьедестал. Тот накренился и с грохотом свалился, от чего пол в некоторых местах потрескался. На звуки сбежалась прислуга. Увидев разгневанного господина, они не решились подойти ближе, замерли на лестнице и ждали, когда же он зайдет в комнату. Парень хотел бы вылить привычно на них свою злость, увидеть хотя бы в их глазах намек на чувства. Но вспрмнил, что это бессмысленно. В их доме прислуге запрещалось проявлять эмоции при хозяивах, в случае несоблюдения правила провиеившегося мгновенно увольняли. Цзинь Цзысюань шагнул в комнату и захлопнул за собой дверь и плюхнулся на кровать. Лицом ткнулся в упаковку от чипсов, но не захотел шевелиться и убирать неприятно колющуюся вещь. Он нужен людям. Многие страстно желают с ним подружиться. Все друзья любят. Мать ничего не понимает, он не пустое место. Рука потянулась к телефону, он лениво развернул голову к экрану, начал лазать по социальным сетям, в попытке отвлечься от медленно расплывающихся внутри сомнений в собственных убеждениях. Наткнулся на историю Цзи. Почти вся их компания собралась для прогулки. Не взяли лишь его. Такое случалось достаточно часто. Цзинь Цзысюань уже привык и перестал обращать внимания. Действия друзей в школе и вне ее вызывали душевный диссонанс. Они пытались подлизаться, но при этом часто "забывали" позвать на обшие прогулки. Брезгали им? Хотели отдохнуть от вечного выноса мозга? Какая глупость. Взгляд упал на Яньли. Счастливая она корчила рожицу для фото. Но Цзинь Цзысаюнь почему-то обратил внимание на скатавшийся от долгой носки консилер. Так старательно пыталась замазать круги под глазами? Бойкая атмосфера вокруг нее стала будто слабее, и Цзинь Цзысаюню казалось, что это замечает лишь он: сторонний наблюдатель, изредка подпитывающийся эмоциями беты. Как вообще так получилось, что жалкую бету всегда зовут гулять, а Цзинь Цзысюань сидит дома наедине с учебниками и книгами? "Сдохну я скоро, вот что", — пронеслись в голове слова Яньли в тот самый день. Может она действительно сильно болеет и просто немного преувеличила? Цзинь Цзысюань раздраженно отбросил телефон. Слишком долго он думает об этой девушке. Почему ее все любят, а его сторонятся вне школы? Странное чувство отчаяния и грусти нахлынуло нескончаемым потоком. Нечто давно умершее смердело внутри, гниль заполняла все больше. Он вновь схватил телефон, нашел контакт "Маленький дьявол" и замер. Что написать? Просто гадости, рвущиеся изнутри бесконечным потоком? Но без повода это было бы странным даже для него. Руки чуть задрожали. Он глядел в пустой диалог и не мог подобрать слов. Слеза отчаяния пролилась из глаза, смазала тушь и тоналку. Цзинь Цзысюань просто не мог отвести взгляда от экрана, не мог шевельнуть пальцами и написать хоть что-нибудь. Так сильно захотелось в школу. Поскорее уйти из пустого дома, вновь ощутить что-то кроме скребушейся изнутри безнадежности.***
Яньли сидела за уроками. Рука сама выводила ровные буквы, записывая ответы практически без ведома хозяйки. Учеба давалась легко. Она была отличницей, которую любили все учителя. Ее отправляли на олимпиады, где девушка часто занимала призовые места. Многие из этих олимпиад дадут дополнительные баллы при поступлении. Незаурядный ум, успехи в спорте, огромное количество друзей. Яньли добилась очень многого, но... Этого было мало. Каждая ошибка ярким несмываемым пятном ложилась на белое полотно успехов. Если люди с легкостью отводили от маленького пятнышка глаза, то Яньли разглядывала его под микроскопом, кусала губы, нервно вздрагивала, вновь и вновь пропуская через себя. Девушка слишком отчаянно пыталась доказать самой себе, что достойна жить. Что достойна любви отца. Бесконечные тревожные мысли не затихали ни на минуту, когда она была в одиночестве. А теперь, глядя на результаты множества анализов и заключения врачей, девушка с ужасом поняла, что на сердце будто стало чуть легче. Всем станет лучше без нее, правильно? Она перестанет позорить имя успешного отца, остальные перестанут чувствовать странные чувства от общения с бетой. Яньли бросила взгляд на обои телефона. Недовольный Цзян Чэн, нахмурившись отвел взгляд от камеры, пока Яньли, широко улыбаясь, обнимала его за шею, втягивая в кадр. Как же долго друг пытался заставить ее удалить фото, но та, злобно хихикая, установила фото на экран блокировки со словами, что ее красавчика друга должны видеть все. Яньли гордилась им, искренне любила лучшего друга. Лишь с ним она ощущала себя спокойно. Вечные мысли:"Почему этот человек общается со мной?" — замолкали рядом с ним, позволяли беспокойной душе наконец перестать метаться в бесконечных сомнениях и умиретворенно замурчать. Но как только она покидала парня, терзания возвращались. В комнату вошел отец, уложил руку на плечо и мягко чмокнул в голову. — Ты у меня такая умница, — улыбнулся он, глядя на быстро мчащуюся по листу ручку. Стало до безумия жарко. Яростное пламя пожирало абсолютно все. Комплименты никогда не получалось воспринимать, они лишь в очередной раз заставляли посмотреть на себя, усомниться во всех достижениях. — Спасибо, — выдавила улыбку она и, "случайно" задев учебник, заставила его упасть ровно на стопку листов из больницы. За столько лет она поняла, что нужно уметь принимать комплименты. Чтобы люди просто не беспокоились, не начинали расспрашивать, все ли хорошо. Она должна оставаться со своими проблемами наедине и самостоятельно решать. Нельзя беспокоить других этим. Отец не стал беспокоить разговорами занятую дочь. Такой понимающий, слишком хороший отец. Люди всегда говорили, что она —самое досадное, что происходило в жизни отца. Если многие имели в виду то, что она бета, которая не сможет продолжить род, то Яньли воспринимала слова совсем иначе. Воспитание отца говорило, что вторичный пол не имеет значения, а значит причиной слов людей вокруг может быть только ее неспособность доказать всем вокруг собственную важность. Она не смогла доказать это самой себе, как же донесет до окружающих? Слабость наваливалась на плечи все больше. Руку сводило, пальцы уже едва удерживали ручку. Следующая тренировка совсем скоро. Она уже слишком умело скрывала усталость, не покажет слабости, не заставит людей переживать.