touch the stars

Скарамучча с неохотой открывает глаза, чтобы мельком взглянуть на нарушителей его уединённого спокойствия. Блондин с волосами по плечо в толстовке и спортивных штанах хватает за руку вопящую девушку, Мону. Она выдёргивает руку и на плече ее водолазки показывается дыра. Они - самая скандальная пара школы (не в романтическом смысле), ведь их крайне эмоциональные конфликты и ругань можно услышать едва ли не ежедневно. Мона Мегистус, самопровозглашенный астролог и таролог, очень эмоциональный человек с вечным желанием влезть в сомнительные отношения с подозрительными личностями. Альбедо, ее сводный брат, с которым она миллионы раз на дню ссорится, а после со слезами твердит о том, что он ее не любит и вообще он самый ужасный брат на свете. Альбедо ее очень любит и старается всеми способами уберечь от извечных проблем, за что Мона заводит с ним очередную ссору, Альбедо пытается вправить ей мозги, а она в ответ орет на него. Учатся эти двое в параллели, поэтому счастья наблюдать за их криками Скарамучча имеет не так часто, как их одноклассники. Но, к несчастью, знаком с ними лично. Однажды они устроили концерт в столовой прямо у стола, где он обедал, за что он им обоим высказал все, что думает о их бессмысленных истериках. В ответ они начали ругаться ещё и с ним, что в результате привело к директору, принудительному примирению и лишнему часу дежурства по школе. И, к радости Скарамуччи, более ему не приходилось сталкиваться с ними. До этого момента. И вот сейчас ему «посчастливилось» во второй раз побывать в эпицентре их урагана. Девушка, раскрасневшаяся и разозлённая, с чувством топает ногой. Звук удара каблука о твердую землю глухо отдаётся в ушах. —Мона, давай сядем и поговорим, как нормальные люди. - уже спокойнее добавляет парень, шумно выдохнув. —Не о чем разговаривать! Разве это... - опираясь на слух, Скарамучча догадывается, что Мона приближается к нему. Несколько секунд спустя она оказывается с противоположной стороны лавочки, тыча пальцем в эти нецензурные ругательства на спинке лавочки. -...не твоих рук дело?! —Что? - Альбедо, шедший следом, недоуменно оглядывает надписи. - Нет, конечно нет! Да и с чего ты вообще решила, что это давно забытое всеми место исписано именно про тебя?! —Почерк на твой очень похож, не находишь?! - Мона откидывает прилипшую к щеке прядь волос резко, яростно. Они совершенно игнорируют присутствие здесь ещё одного человека. - Ты прекрасно знаешь, что я с недавних пор посещаю это место, потому что отсюда открывается хороший вид на ночное небо! —Прекрати истерить, неугомонная. Ничего я не писал. - Альбедо хоть и говорит ровно и спокойно, с трудом сдерживается, чтобы не взорваться ядерной боеголовкой. - Наверняка это кто-то из твоих ухажёров решил приколоться. Скарамучча возмущен вопиющей наглостью. Это же надо - выяснять отношения на глазах постороннего! Или чувства такта у них никогда не было? —Ни за что! Он бы никогда не поступил столь грубо! Ну все. Скарамучча терпит их разборки в школе, от которых у него голова трещит по швам, но испытывать их настроение ещё и в месте отдыха - непозволительно. —Да прекратите вы оба, а?! Дайте мне насладиться атмосферой ночи без ваших бессмысленных криков. —Тебя это не касается, Скарамучча! - выпаливает Мона. Скарамучча удивлён, что она вообще помнит его имя. - И вообще, может, это ты написал?! В прошлый раз ты не очень лестно высказался о нас, поэтому логично подозрение... —Мгм, обязательно. Ты же мне ой как нужна... - холодно перебивает ее Скарамучча, продолжая мысленно молиться звёздам о избавлении его от двух невыносимых личностей. —Мона, пошли уже! Не мешай людям отдыхать, что ты как маленькая! - встревает Альбедо, дёргая Мону за рукав. Та надменно поправляет свои локоны и отмахивает от него, как от мелкой букашки. —Нет, поди прочь! Моя душа не желает выносить твоего присутствия ещё хоть с полминуты! Я попрошу совета у моих верных звёзд, быть может, они найдут решение. - и она демонстративно отворачивается в сторону Скарамуччи. Альбедо тяжело вздыхает, но не противится. Бросив на нее грозный взгляд, юноша удаляется с поля зрения. Окружение погружается в напряжённую тишину с пышащей гневом Моной и стрекотом сверчков. —И на кой хер ты здесь уселась? Раздражаешь меня. - небрежно бросает Скарамучча. —Не твоего ума дело. Хочу и сижу, это место - не твоя собственность. Скарамучча цокает, но больше ничего не отвечает. Главное, чтобы она не начала возмущаться о Альбедо. Для этой девчушки совершенно нормально жаловаться на своего братца людям, о которых она знает только имя. Однако, к счастью Скарамуччи, она молчит, тайком бросая на него любопытные взгляды. Несмотря на свой вспыльчивый характер, Мона довольно общительная, поэтому заводить дружбу с каждым встречным для нее обыденность. Вот и от Скарамуччи она желает чего-то подобного, даже если сам Скарамучча категорически против. Ему бы просто обдумать произошедшее дома и на крыше в тишине, на свежем воздухе, в одиночестве, но как всегда все пошло по одному замечательному месту. —Что с тобой, а? С собаками, небось, сражался? - подмечает девушка спустя несколько минут непрерывного злобного сопения. —Я предпочитаю молчание, а желательно - твой поход на все четыре стороны. А ещё ей до всего есть дело, даже если его быть не должно. Однажды она пристала к незнакомой девушке из десятого класса, когда увидела, что та захлёбывается в слезах, и решила непременно помочь ей. Та девушка разрыдалась ещё сильнее и убежала прочь. Мона тогда последовала за ней со страстным желанием помочь. Ладно, на самом деле помимо легкомысленности, чрезвычайной влюбчивости и вечного желания влезть в новый конфликт со своим братцем, Мона человек хороший. Отзывчивая, дружелюбная, общительная, - это про нее. Но ни одно из этих положительных качеств не делает ее хорошей в глазах Скарамуччи, ведь именно любопытство и темпераментность делают ее излишне раздражающей личностью. —Я давно заметила, что ты ни с кем не общаешься. Тебе, должно быть, невыносимо грустно и одиноко без друзей! - Мона театрально прикладывает ладонь к сердцу, выдыхая. —Чего тебе от меня надо? Прикопался сегодня один еблан, теперь ещё и ты. Может, я имею право на одиночество? - огрызается в ответ Скарамучча, недовольно постукивая ногой о землю. У него скоро глаз начнет дёргаться. Сегодня что, всемирный день доёбывания до людей? —Я, может, подружиться хочу? - вдруг добавляет она совершенно серьезно. —Иди нахуй, мне одного идиота хватает. Или у вас массовое заражение какой-то хуйнёй? - Скарамучча, безопасности ради, отодвигается на самый край лавочки, бросая на Мону подозрительные взгляды. —Не понимаю, о чем ты, но я не люблю одиночество. Оно гадкое, сырое и холодное. А ещё совсем пустое, там нет ничего хорошего! —Значит, я чудовище, потому что оно мне нравится. Иди отсюда. - уверенно произносит Скарамучча, однако внутри весь содрогается. Мона ведь права - одиночество гадкое. Оно душит, тянет со всех сторон склизкие щупальца и утягивает на дно. Но Скарамучча сам бросился в этот омут после смерти тёти, когда окончательно разочаровался в людях. —Не хочу. Это место тебе не принадлежит, поэтому имею полное право здесь находиться. —Значит, уйду я. - Скарамучча встаёт с лавочки не без сожаления. Ещё раз окинув аметистовые взором заброшенное озерцо, он собирается было скрыться во мгле ночной, как Мона его вновь окликает. Скарамучча игнорирует. Мона повторяет уже настойчивее, требовательнее. —Да что?! - он снова оказывается лицом к лицу с этой девицей. —Звёзды не лгут, Скарамучча. - отвечает она как-то тихо, пусто, даже не взглянув на него. Мона, не моргая, следит за тем, как медленно движутся на поверхности воды сухие безжизненные листья, танцуя с отблесками матери-луны. Скарамучча нервно передёргивает плечом от ее странного заявления и молча удаляется. *** Скарамучча снова оказывается ближе к шумной улице. Уже более отчётливы разговоры, визг шин и чья-то пьяная ругань. От последнего по спине пробегает табун мурашек и невольно вспоминаются недавние побои. Скарамучча прикасается к своему лицу, ощущая под подушечками пальцев шершавые раны. Кровь на них давно засохла, став грубой темной коркой. Должно быть, если его увидят таким, посчитают за хулигана и отведут в полицейский участок. А оттуда недалеко до психолога для «травмированного мальчика, нуждающегося в помощи». Этого Скарамучче не надо, потому он вновь сливается с тенями, куда не попадают фонарные лучи. Да и он, честно говоря, не очень-то хочет спасать себя. Там, на крыше, кровь ещё бежала изо всех ран и Скарамучча взаправду поверил, что вот-вот погибнет и поэтому принял помощь Кадзухи. Но сейчас, когда кровотечение остановилось, он считает, что помощь ему ни к чему и тот порыв - случайность. Зачем помогать тому, кто все равно окажется на мглистом дне? Скарамучча считает, что незачем, но в то же время ему не хочется погибать так рано, не повидав и процента того, чем обычно наслаждаются люди. А ещё он не хочет умирать раньше времени, чтобы доказать матери, что сломать Скарамуччу ей не удастся. Он сам себе противоречит и это морально уничтожает его. Скарамучча хочет спастись, вылезти со дна на свет, но недоверие к людям и отсутствие веры в свои собственные силы перевешивают чашу весов. Скарамучча устал от этого бесконечного сражения своих внутренних демонов. Они изматывают, забирают все силы и подавляют надежду. Скарамучча запутался в нитях своих противоречий и недоверия, что с каждым днём сдавливают всё сильнее и сильнее. Но этого он никогда не признает. Под дулом пистолета не согласится, что запутался в себе и ему нужна помощь. Лучше погибнет, чем доверится кому-либо и распахнет двери своего сердца. Помимо этого ещё сильнее к земле придавливает чёртова глиобластома. Скарамучча и так умирает от издевок матери и несправедливости мира сего, так ещё и факт наличия смертельного заболевания рухнул, как снег на голову посреди жаркого июля. Для полного восстановления нужно столько денег, что количество цифр в сумме заставляет задуматься о смысле своего существования и о том, насколько много в мире решают чёртовы бумажки. Меланхоличные мысли вмиг рассеиваются, когда аметистовый взор цепляет вдалеке знакомую белобрысую макушку. Кадзуха в растерянности осматривает кругом. Кажется, кого-то ищет, и Скарамучча не хочет думать, что мог бы стать объектом его поисков. Но Судьба несправедлива, поэтому Каэдэхара совершенно случайно встречается с ним взглядом. Ждать долго не приходится, и юноша через несколько секунд и тридцать метров расстояния оказывается подле Скарамуччи. —О Боже мой!... - напуганно выдыхает он. - Я тебя потерял. Куда сбежал-то?! —Тебя ебёт? Я просто совершенно не понимаю, почему ты ко мне прикопался. Каким образом повышение успеваемости в школе связано с бегом за мной в десять вечера?! - недовольно выдавливает брюнет. —Если тебя убьет маньяк, мне некого будет подтягивать по учебе. - с серьезным видом произносит Кадзуха Скарамучча уже думает над тем, что его в действительности стоит отвести на крышу и столкнуть оттуда. Нет, серьезно, какой нормальный человек, едва зная тебя, будет носиться за тобой повсюду, как мамочка?! Особенно учитывая тот факт, что слово «мамочка» отзывается в груди пульсирующим комом страха. —Убьет, так убьет. Сейчас десять вечера и для занятий по учебе время весьма неподходящее. —Учебе?... - на секунду в глазах Кадзухи вспыхивает огонек непонимания, но уже мгновение спустя он испаряется. - Учеба здесь ни при чем! Просто довольно опасно разгуливать в столь позднее время, да и к тому же в таком... - он неоднозначно обводит фигуру недовольного Скарамуччи рукой. -...виде. Пошли, я тебя нормально подлатаю. —Мне твоя помощь не нужна. - огрызается Скарамучча, спрятав ладони в карманы. - Подумаешь - кровь! Никогда ее не видел? Ну, сочувствую. —Почему ты такой... острый? Почему не дашь себе помочь? Может, ты и считаешь, что раз кровотечение остановилось, ничего страшного не произошло, но это не так! - Каэдэхара на глазах принимает облик строгого, жёсткого человека, чей тон не терпит возражений. От такого Скарамучча невольно вздрагивает, вспоминая образ матери. - Раны могут открыться в любой момент, и что тогда?! На улице почти ночь! Думаешь, ночью много людей, обладающих навыками оказания первой медицинской помощи разгуливает?! —Стой-стой, пыл поумерь, блондинчик. - Скарамучча отходит на шаг назад. Весь Кадзуха, сейчас до боли напоминающий мать, вызывает волну неконтролируемого скребящего страха под ребрами. - Я тебя понял, не кричи. —Какой ты невыносимый!... Скарамучче загорается надеждой от этих слов. Возможно, теперь он станет чуть менее настойчивым? —Тогда велком ту нахуй! —...но это не значит, что я сдамся. Блять. Пожалуйста, звёзды и луна, если вы меня слышите, прошу: избавьте меня от него.