touch the stars

Мона возвращается минуту спустя с покрасневшим от гнева лицом. Когда она садилась, то «ненароком» больно ударила Скарамуччу по плечу, на что тот не менее гневно зашипел и показал ей средний палец. Мегистус в ответ высунула кончик языка и толкнула Скарамуччу вновь. Кадзуха наблюдал за этой картиной с лёгкой, едва заметной полуулыбкой, пока внутри что-то болезненно сжималось и разжималось. Сложно делать вид, что ты в порядке, когда изнутри тебя кислотой съедает. —Ну все, все, понял я, что ты человеческой речи не понимаешь, уйди! - шлепнув девушку по лицу, Скарамучча отодвигается ближе к Кадзухе и шепотом говорит: —По-моему, ее стоит отвести к психиатру. Каэдэхара на это, уткнувшись носом в рукав кофты, тихо смеётся. И этот тихий, беззлобный смех вызывает на спине Скарамуччи неясную дрожь, лёгкой волной прошедшейся по позвоночнику. —Да ты!... Кадзуха, скажи ему! - с мольбой в глазах смотрит на него девушка. —Ну всё, няня-Кадзуха сейчас заставит негодника стоять в углу, - с фальшивым смешком говорит Кадзуха, подпихивая друга в спину. - Иди в угол, разбиватель дамских сердец. —Чё?! Блять, и ты туда же, предатель! - с отчаянием в голосе вопит синеглазый, отскакивая в сторону на приличное расстояние от них. - Делайте этот ебучий проект по истории сами, я больше с вами не разговариваю! Скарамучча, обиженный и преданный, остаётся сидеть в стороне, раздражённо бросая невидимые молнии в сторону. Мона на это злорадно, с толикой победоносного ощущения, показывает ему средний палец. Кадзуха же на это лишь сильнее осознает, как быстро плавится его сердце под натиском рвущихся наружу чувств. Он продолжает выглядеть чуть развеселенным ситуацией, пока его душа плавно покрывается коркой тьмы и горечи. И ее, как и эту совершенно ненужную любовь, невозможно вытащить и растоптать, впечатав в землю. И это ощущается уколом толстой иглы в сердце, на конце которой течёт яд. Больно, но сделать что-то с этим невозможно. —Скарамучча, не хохлись. Мона астролог, а не палач подростков-матершинников, - спустя полминуты выдает Кадзуха, преисполнившись сострадания к другу. —Точно! - вдруг резко восклицает девушка, от чего Скарамучча неожиданно подпрыгивает. - Я вспомнила, что давно хотела предложить кому-нибудь погадать на любовь на картах! Вы хотите?! - с воодушевлением она глядит сначала на Кадзуху, а затем на Скарамуччу, вновь показавшего ей средний палец. —А вдруг ты порчу наведешь, ведьма?! - едко выплевывает Скарамучча. Мона не отвечает на провокацию словесно, предпочтя просто закатить глаза. Она, выскользнув из комнаты, оставляет Кадзуху с кучей демонов в голове наедине со Скарамуччей, преследуемым ощущением недоверия ко всему миру. И только тиканье часов становится тем, что может отвлечь от мрачных мыслей обоих. Скарамучча думает о том, что гадать на любовь в его случае - дело заведомо проигрышное. Для любви нужно немало времени, а у Скарамуччи его, как известно, нет. Ну, а ещё ее, конечно, не существует. Кадзуха думает о том же. Какая любовь в его-то случае? Если уж и гадать, то лишь на количество будущих жертв, что падут от его рук. Любовь должна стать для него запретом на законодательном уровне. Если уж быть честным, то Кадзуха предпочтет отсидеть всю жизнь за решеткой, нежели снова посмеет полюбить кого-то. И вариант один - заставить свою любовь влюбиться в другого человека, чтобы чувства погасли. —Скарамучча, прошу тебя, не рушь все то, что только начинает между вами строиться, - сложив ладони в молитвенном жесте, тихо произносит блондин. - Неужели ты действительно не замечаешь, как она порой смотрит на тебя? —Я изначально знал, что твоя затея провальна. В людях, которые меня окружают, нет того человека, который хотя бы в теории может стать моим партнёром, и Мона не исключение. Любовь ложна, а всё, что люди называют ею - иллюзия. —Ты не прав, - хмурит светлые брови Кадзуха. - Она существует. Да, нередко приносит боль, но это не значит, что нельзя дать себе шанса. Боль присуща всему - так что ж теперь, вообще не существовать? Скарамучча хмурится, не впечатленный речью одноклассника. Возможно, Кадзуха в чем-то прав и любовь взаправду не всегда болезненна. Но у Скарамуччи нет времени, чтобы переосмыслять свои взгляды и слушаться советов друга. В жизни, которая может оборваться в любой момент, нет места таким низменным вещам, как любовь. Не в его случае. И пускай Кадзуха обливается потом, трудясь во благо друга в попытке свести его с Моной, Скарамучча будет непреклонен. —Может, и не существовать. В чем смысл жизни, если она только и делает, что попирает тебя ногами и плюет в лицо? - мрачнеет Скарамучча, вперив взгляд в собственные руки. —В том, чтобы сделать ее лучше! Никто, кроме тебя самого, не сможет дать отпор судьбе, - произносит Кадзуха, сам не веря в свои слова. Дать отпор судьбе, да? Но когда она бьет из-за спины, отпора дать нельзя. —А если времени на борьбу нет? - равнодушно отвечает Скарамучча, продолжая сверлить взглядом свои пальцы. - Или, допустим, сил уже нет? Скажешь, что надо пытаться, пока не сдохнешь от изнеможения? - на губах синеволосого расцветает беспечная улыбка. Кадзуха проводит ладонью по волосам, четко ощущая, как внутри начинает нарастать что-то странное, тревожное. Слова Скарамуччи звучат, как синоним слова «безвыходность». Сердце сиюминутно делает панический кульбит, успев удариться о все части рёбер, а в мыслях бьётся: «что это значит?». Возможно, Кадзуха лишь накручивает себе лишнего под гнётом плохих воспоминаний, но отделаться от этих пронизанных холодом слов оказывается труднее, чем предполагалось. —Я, кажется, не совсем понимаю, что ты... —Забудь, - резко пресекает Скарамучча в тот момент, когда Мона с громким хлопком отворяет дверь. —Я принесла карты. Завалялись в куче бесполезного хлама моего братца, едва нашла, - девушка, плавно скользнув к столу, приземляется на стул. - Скарамучча, тебе не отделаться. Обещаю, что не буду насылать проклятие. —Боже, только отъебись, - с вымученным стоном смертника Скарамучча все же позволяет себе залезть на стул, продолжая покрываться невидимыми иглами изо льда. —Хм... Я, конечно, не уверена в том, что ритуал на звёздных картах будет выполнен со скурупулезной точностью, но я попытаюсь. На Таро пока только учусь гадать, а навыки оттачивать надо, - Мона, проведя ладонью над поверхностью стола, раскладывает в неровный ряд с несколько десяток карт с разнообразными изображениями звёзд, галактик, созвездий и планет. —И что ты хоч... —Молчи, - с непривычной серьёзностью произносит Мона. Ее глаза вдруг неестественно темнеют, а уголки губ незаметно приподнимаются. Девушка, бесцеремонно схватив Скарамуччу за запястье под недовольные причитания, прикладывает его ладонь на разложенные карты. Затем, прижав ладонь к ним, несколько секунд безмолвно глядит на стол. Кадзуха рядом отчего-то почувствовал укол волнения. —Бля, знаешь, этим меня не напуг... —Убери руку, - бесцветно просит Мона и Скарамучча с радостью отдергивает оккупированную конечность. - Теперь мне нужно перемешать колоду. Скарамучча на это смотрит со скептицизмом, а Кадзуха рядом - с интересом. Скарамучча хочет ударить своего друга за это, но решает воздержаться. Мона ловко манипулирует картами, перекладывая их из руки в руку, сосредоточив внимание на них. Кадзуха явственнее ощущает прилив беспочвенного волнения, словно Мона сейчас нагадает не любовь, а конец света. Скарамучча все ещё считает это по-детски глупой забавой. —Сейчас... - тихо говорит девушка, раскладывая пять карт из всей колоды на столе рубашкой вверх. - Скарамучча, переверни карты. Скарамучча, закатив глаза, нехотя переворачивает картонки. На них изображены созвездие Кассиопеи, черная дыра, Сатурн, Андромеда и созвездие Райской птицы. Скарамучча, выгнув бровь, незаинтересованно мазнул взглядом темных аметистов по ним, Кадзуха - с интересом и нескрываемым воодушевлением, Мона же - со средоточением. —Твоя любовь, - начинает странным тоном говорить Мона, словно загадочный волшебник предрешает судьбу путника, - близка к тебе. Вы общаетесь, часто видитесь. Твоя... любовь признаться тебе не готова из-за некоего страха. Но, возможно, тебе удастся ее переубедить. Сердце холодной дрожью рухнуло в тартарары, а по спине побежал морозный пот страха. Кадзухе кажется, что это «предсказание» может иметь немало общего с реальностью. И это чертовски пугает. —Ага, обязательно, - без интереса говорит Скарамучча, совершенно не затронутый речью девушки. - У меня же та-а-ак много друзей, с которыми я вижусь ежедневно. Мона, незаметно покраснев по неизвестным причинам, откашливается в кулак и продолжает. —Вам придется преодолеть много трудностей, прежде чем придёте к полному взаимопониманию и любви. Дальше... - Мона хмурится, вглядываясь в созвездие Кассиопеи. - Э... Кажется, дальнейшая судьба неизвестна. Странно... —Странно, потому что все твои слова - выдумка. Серьезно, кто-то до сих пор верит в существование гаданий? - все в той же манере продолжает Скарамучча, облокотившись локтем о стол. - Теперь-то ты довольна и я могу отправиться домой? Мать меня прибьет, если совместный проект продлится до ночи. —Не выдумка это! - дуется Мона. - Правда, правда и только правда. Звёзды не лгут. Скарамуччу передёргивает от последней фразы, уже некогда услышанной от нее. Кадзуху же током бьёт от первой. Он не позволяет себе думать о том, кто может являться этой «судьбой», но жаждущее любви эгоистичное сердце продолжает желать быть этой судьбой. Разум же продолжает отторгать чувства, продолжает запрещать себе их. Больно. —Не ссорьтесь, в этом нет смысла, - взмахнув ладонями, призывает Кадзуха, сохраняя самообладание. - Может, это действительно правда, а может, что и ошибка, - «лучше бы звёздам ошибиться». —Но это правда! Неужели я стану врать? - чуть не плача от досады, полушепотом твердит Мона. —Боже, сестрица, прекрати наседать на гостей, - внезапно раздается со стороны выхода и Скарамучча в очередной раз вздрагивает. В дверях стоит, облокотившись о косяк, голубоглазый блондин с безмятежным выражением. —Альбедо! Уйди, кому говорю! - ерепенится Мегистус. - Тебе здесь не рады. И нечего моих гостей путать. Альбедо, проигнорировав ее негодование, проходит в комнату и садится между Скарамуччей и Кадзухой. Теперь они оказывается отделены, словно между ними выросла стена. Кадзуха думает, что это и лучше, а Скарамучча неожиданно для себя чувствует странный укол досады. Маленький такой, но ощутимый. —Не будь столь жестокой, дорогая сестрица, - беззлобно улыбается Альбедо. - Не желаю зла твоим друзьям. - тут его взор цепляется за Скарамуччу, явно недовольного ещё одним участником нарушения его личного пространства. - О, должно быть, ты - Скарамучча. Знаешь, Мона мне все... —Не говори! - резко покраснев, Мона бросается заткнуть рот Альбедо. - Молчи! —Молчи о чем? - скорее ради того, чтобы Мона успокоилась, нежели ради любопытства, спрашивает Скарамучча. —Н-ничего, абсолютно ничего! - неуверенно проговаривает Мона, стискивая брата. - Молчи, идиот! Скарамучча думает, что они не совсем адекватны, а Кадзуха начинает догадываться, что имел ввиду Альбедо. И, как бы он ни хотел думать обратного, сердце незаметно полоснуло лезвие. *** Тот проект, треклятый и ненавистный, мучил Скарамуччу на протяжении ещё двух дней во время его создания и после ещё сорок минут на уроке. Альбедо ещё не раз приходил, и, стоило ему произнести хоть слово, как Мегистус, разгневавшись, бросалась на него. Скарамучча думает, что это - лишь часть жизни их не совсем нормальной семейки. Кадзуха же все ярче осознает и больше убеждается в том, что именно так тянется сказать Альбедо. Больно, но именно так, как и должно быть. Скарамучча предназначен не ему. Утро, стоит ему начаться, становится сразу же возненавиден Скарамуччей. Бока болят, руки ломит, глаза щиплет. Днём ранее мать снова решила преподать ему урок воспитания, потому что он пришел домой с очередной двойкой по геометрии. Она не щадила его, когда хлестала по рукам ремнем и все приговаривала «бездарность». Не щадила, когда словесно пополняла список душевных трещин и шрамов своего сына. Не щадила, когда с неприкрытой ненавистью говорила о ошибке появления на свет Скарамуччи. Но он продолжает делать вид, что все в порядке. Продолжает скрывать боль за маской раздражения. Эта маска, по ощущениям, вот-вот пойдет трещинами. Через щель меж штор в комнату проникает свет мрачного городского пейзажа, накрытого пеленой свинцовых туч. Вставать в долгожданный выходной видится затеей мазохистской. Когда по телу растекается неприятная ноющая боль любое движение, кроме моргания и поворотов головы, сравнимо с ежесекундным ударом молота. Вкупе с недугом, являющимся ему, картина выглядит плачевнее. Приступы головной боли преследуют всё чаще и Скарамучча все же решился на покупку обезболивающего. Они не спасают от нее окончательно, но хорошо подавляют и Скарамучча может не думать о самоубийстве в такие моменты. Болезнь прогрессирует. Это и без профессиональности врача ясно, как белый день. Приступы чаще, а днём ранее появились новые симптомы в виде тошноты и сильнейших головокружений без обмороков. На дворе конец ноября, но снег ещё не выпал. Скарамучча никогда не признается, что любит, как ребенок, наблюдать за первыми хлопьями, что с небес спускаются, подобно маленьким ангелам. Но сегодня даже смотреть в окно не хочется, настолько тело бессильно. Где-то вдали визжат шины автомобилей, а над городом летит шумный самолёт. Время идёт, а он все ещё лежит в кровати, бессмысленно глядя в потолок, кажущийся водоворотом, куда уносится Скарамучча каждую ночь. В мыслях - тьма, чернь, мрачность и безысходность. Они, как черви-паразиты, разъедают мозг, проникают в сознание и высасывают жизненную силу. Только и думается, что о песочных часах, отсчитывающих по песчинке его жизнь. И сколько таких песчинок осталось? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Но, сколько бы их не насчитывалось, будет недостаточно для того, чтобы в полной мере вкусить все недоступные ему краски жизни. Но меланхолию, покрытую коркой мрачности, прерывает вибрация смартфона. Скарамучча, нехотя, сквозь вспышку боли, тянется к устройству. Прилипчивый блондин: Доброе утро! Ты сегодня занят? ;) Вы: Нет. Прилипчивый блондин: Тогда как насчёт того, чтобы я устроил тебе новое свидание с Моной? Вечером, вроде как, обещают звездопад. Не находишь несколько романтичным? Скарамучча на мгновение представляет эту картину: Мона, вновь обнимающая его кольцом, отражающиеся в ее глазах сотни огоньков, восторженный шепот со сбитым дыханием... Ничего. Ни радости, ни восхищения, как в ту встречу во время затмения. Тот случай словно был наваждением - Скарамучча больше не ощущает желания сблизиться с ней. Возможно, причина в том же недоверии, а, быть может, в ее более раскрывшемся мерзком характере. Вы: Нет. Я не хочу с ней встречаться. Прилипчивый блондин: ;( Тогда как насчёт сходить со мной? Поверь, ты должен увидеть это! Скарамучча вопросительно выгибает бровь. Он понимает, что речь идёт не о романтическом свидании с ним, но эта мысль все равно... пробирается в сознание. Почему, спрашивается, она вообще есть?! Вы: М. Ок. Прилипчивый блондин: Отлично! Тогда в 21:00 жду тебя у лифта ;)) Вы: Прекрати присылать эти смайлики. Прилипчивый блондин: Ок ;) И Скарамучча вдруг понимает: идти куда-либо с Кадзухой куда приятнее, чем с Моной.