Сегодня мы не умрем

Итак, друзья, на чём я остановилась? На том, что в нашу dream team с горем пополам влился хилер и по совместительству мой друг. Дело заиграло новыми красками, и я даже смирилась со случившимся, но меня постоянно грызло чувство вины, что он теперь в это втянут по самую задницу. Чувство вины грызёт меня, а я мысленно грызу Кея, который, собственно, этому безобразию и поспособствовал. Мы ещё не обсуждали произошедшее в том амбаре, откладывая разборки на сладенькое. Но я знаю, что этого не избежать, на всякий пожарный накапливая аргументы, доводы и цензурные выражения. На работе всё идёт как обычно, не считая пары мелких стычек в Центре, которые пришлось разгребать. Ничего сверхъестественного, но расслабляться некогда. Поэтому, когда нам со Стоуном выпадают совместные выходные, мы решаем воспользоваться этим джек-потом и провести их с максимальной пользой. То есть не вылазить из квартиры, лопать вредную еду и смотреть доштормовые документалки про маньяков. Интересное, между прочим, зрелище. Один Гарольд Шипман чего стоит. Милый дедуля с бородкой Санта Клауса, прям божий одуванчик, а бабулек двадцать штук на тот свет отправил, за что его прозвали Доктор Смерть. Не одобряю, но в экран пялюсь с откровенным интересом. Даже не заметила, как вместо конфет остались одни бумажки, и Кей смотрит на меня не то с осуждением, не то с нежностью. Но так, что внутри расплывается то самое чувство, которое называют бабочками, тугими узлами возбуждения и просто «ябдала». Девочки поймут. И да, он определённо тоже прекрасно это всё считывает и продолжает поедать меня взглядом. — Что? — Отвлекаюсь от фильма и поворачиваюсь к нему. — Ты красивая. Чёрт, сколько вместе уже, а всё равно краснею. И как он это только делает?! Никогда такого не было — и вот опять. — Ты тоже ничего. — Потягиваюсь, разминаю затёкшие плечи. — Хочешь поговорить об этом? Смеётся, смахивая с постели шелестящие фантики, и нависает надо мной на вытянутых руках, упираясь в подушку ладонями. — Нет. Тебя хочу. Ты в последние дни настолько взвинченная, что к тебе и подходить-то опасно было. А тут расслабилась, насмотрелась на прекрасное, объелась сладкого — надо ловить момент. — Стоун хитро ухмыляется, щекочет дыханием ухо. Притягиваю его к себе, прикусываю горячую кожу на шее. Шумно выдыхает, расслабляет руки, вжимает меня в простыни, не давая слова вымолвить. Но я же буду не я, если промолчу. — Маньяки — это прекрасное? — проговариваю, едва сдерживаясь, чтобы не стащить с него футболку, не теряя времени на прелюдию. Она явно лишняя, и это почти раздражает. — Я половины сюжета не понял. Но если ты так считаешь… Запускаю руки под ткань, слегка царапаю его кожу, поднимаясь вдоль позвоночника, наслаждаюсь тем, как он вздрагивает, а по его лопаткам бегут мурашки. Обожаю, чёрт возьми, вот это вот всё. — Я считаю, что на тебе слишком много одежды, Стоун. Раздевайся. Зараза, смотрит так, что я уже чувствую себя голой. Но и его не приходится долго уговаривать — глажу его напряжённые плечи, касаюсь груди, опускаю ладони ниже… Нужно ли упоминать, что уже через пару минут от его движений хочется кричать так, чтобы соседи перекрестились? Сдерживаюсь. Кусаю его губы, вцепившись ногтями в крепкую спину. Кей чувствует меня не только физически, на уровне каких-то инстинктов. Он знает, когда нужно быстрее, медленнее, жёстче… и дело даже не в эмпатии, потому что тело отзывается на него так, как будто мы реально одно целое. Каждый раз это состояние на эйфорию похоже. Хрипло выдыхаю, легко отталкиваю Стоуна, заставляя его поменяться местами, и теперь сама впиваюсь в него взглядом, пока его руки на моих бёдрах не сжимаются сильнее, так, что от одного этого жеста становится ещё жарче, чем было. Контролировать себя уже невозможно, хрипло хватаю ртом воздух вперемешку со стонами и замедляюсь, чуть откинувшись назад. Поддаюсь его рукам, скользящим по груди, животу, точно знающим, как заставить меня расплавиться и обессилеть окончательно… Лежим, смотрим друг на друга и пытаемся выровнять дыхание, скрывая за улыбками что-то вроде влюблённости. Не знаю, она ли это, но мне охренеть как хорошо. Просто видеть, как Кей что-то говорит, смеётся, и даже не слышать этого. Чувствовать. Возможно, я сейчас покажусь вам розовым сопливым единорогом, но рядом со Стоуном реально понимаю, что всё, что было до него, — тупо секс и ничего больше. И мне даже немного страшно от этого. Непривычно. Кей гладит мои спутанные волосы, склоняясь ближе, целует в висок. Не двигаюсь, позволяя ему почувствовать мои эмоции. Его губы замирают на моём лице лишь на мгновение, медленно спускаясь ниже, оставляя лёгкие прикосновения на щеках, шее, плечах… — Эй, а как же отдышаться? — шутливо сопротивляюсь, совершенно не двусмысленно подаваясь вперёд. Стоун ухмыляется, сгребает меня в охапку и не отпускает, с хитрой улыбкой игнорируя моё напускное возмущение. — А как же «о Единый, наконец-то выходные»? Завтра на работу, кто будет навёрстывать упущенное за трудовые будни, м? — Трудовыебудни — пишется слитно, произносится так же. — Включаю зануду и затихаю в руках Кея, прислушиваясь к его сердцебиению. Он наконец ослабляет объятия, и мы ещё долго валяемся рядом, устроившись поудобнее, просто держимся за руки и разглядываем потолок, друг друга и тёмный квадрат выключенного телевизора. Вечность бы так лежала. Но проклятая тяга всё испортить снова подкладывает свинью. — А как теперь насчёт поговорить? — Провожу пальцем по его груди, не вкладывая в это движение никакого пошлого контекста, просто из желания прикасаться, ощущать тепло его кожи. Чёрт, когда я успела стать такой сентиментальной? С этим срочно нужно что-то делать, а то уже нимб над головой чешется. — Давай поговорим. Довольная женщина — хороший собеседник, можно не бояться получить в лоб. Зараза, чувствует же, что разговор давно назревает. Ещё с того вечера. И ждёт, сам не лезет. Знает, что мне нужно дать время. Но всё равно легко шлёпаю Кея по лбу ладонью и тут же уворачиваюсь от ответных задабривающих нежностей. — С чего ты взял, что я довольная? — Необязательно быть эмпатиком, чтобы понять, когда женщина симулирует. Ты такими гадостями не занимаешься. — Крэп, Стоун!.. Ладно, надо переходить на серьёзный лад, иначе разобраться не получится. Начну первая. — Почему ты не посоветовался со мной, когда решил позвать Йонаса? Ты реально не понимал, что я буду против? Вздыхает. В глазах больше нет и доли игривости. — Понимал, но надеялся на лучшее. В конце концов, нам нужен был свой человек. Он, я так понимаю, на роль «своего» подходит лучше, чем кто-то другой. Отводит взгляд. Что-то недоговаривает. — Допустим. Ещё причины? Можно же было хоть как-то… Рука Кея на моём плече напрягается, едва уловимо, но всё же. — Можно. И нужно было. Но в конечном итоге мы имеем, что имеем. У него тоже были причины согласиться, и я не уверен, что могу говорить о них. Сам скажет, если захочет. — Стоун произносит слова мягко, без тени недовольства. Но настолько безапелляционно, что дальше расспрашивать не хочется. Зато теперь есть повод задуматься — что мог натворить Йонас, раз готов помочь в таком деликатном вопросе? — Но в любом случае прости, что не предупредил тебя заранее. — Я не горела желанием делиться с ним или с кем-то из друзей тем, чем мы с тобой занимаемся. Они в последнее время мало обо мне знают, и уж о таком точно не расскажешь. — Надеюсь, мой голос достаточно укоризненно звучит. Тебе должно быть стыдно, Стоун, ты очень плохо себя вёл. Надеюсь, именно это он сейчас считывает. И, судя по его виноватому виду, так и есть. — Поэтому ты не рассказывала им обо мне? — тихо спрашивает Кей, приводя меня в замешательство. Действительно. И ведь правда не рассказывала. Упоминала, конечно, о напарнике, да и о том, что вроде как отношения появились, но два этих момента никак не связывала. Просто случая не было. Или желания. Чёрт его знает. — Не знаю. Наверное, не привыкла делиться чем-то очень личным. Да и давненько мы задушевных разговоров не вели. — Теперь взгляд отвожу я. Вообще, конечно, странная ситуация. Даже теперь, когда Йонас знает, чем мы тут на досуге балуемся, он понятия не имеет, что, помимо всего прочего, Кей — мой напарник. И не только. Как там это у нормальных людей называется? Мой парень. Чёрт, красиво звучит. Особенно вот это вот «мой». — Всему своё время. — Улыбаюсь, понимая, что запал на разборки уже прошёл и надо как-то сворачивать эту тему. — Но ты поступил плохо, Стоун, тебя нужно за это наказать. — В любом случае это будет единственный раз, когда я раскрыл карты без твоего согласия. Не могу злиться на него долго. Просто не получается. В знак капитуляции кладу голову ему на грудь и поворачиваюсь так, чтобы видеть лицо Кея. В его глазах черти. Любуюсь этими чертями, целую губы, шею, ключицы, опускаясь ниже. Передышка окончена. А выходные — продолжаются… Запрос о переводе Стоуна на должность личного охранника Приора приходит через пару дней. И несмотря на то, что мы оба этого ждали, новость застаёт врасплох, поэтому Нарсис Уэйн верит моему удивлению искренне и безоговорочно. Стою перед ним, изображаю шок и растерянность, а сама понимаю, что нихрена не изображаю. Я действительно волнуюсь. Репетиции окончены, спектакль набирает обороты. И налажать нельзя. Стоун предложил мою кандидатуру в качестве своего напарника, и его даже на хер сразу не послали. Что он им там наговорил, даже представить не могу. Но то, что мы всё это время скрывали наши отношения от всех в КС, оказалось максимально верным решением. Ещё большим чудом оказывается то, что меня на роль «усиления охраны Приора» вообще рассматривают всерьёз. Это изначально был самый проседающий пункт плана — я видела, как готовится к этому Кей, как сдаёт нормативы и прочую ересь, и совершенно не понимала, каким хреном там могу оказаться я. Всё, что я могла предложить, — смазливая мордашка, телекинез и начальные знания иностранных языков. Ну и да, я писала эссе, вымучивая из себя воспоминания из интернатовских уроков. Никогда не думала, что эта дрянь пригодится. Время пролетает настолько быстро, что я не успеваю зацепиться за мысль, какое сегодня число, день или вечер. Прихожу домой и тупо вырубаюсь. Да и со Стоуном почти не видимся. Все мысли и страхи приходится пережёвывать одной, изредка проветриваясь вылазками на покататься. Чувство ожидания прописалось в животе, в голове, уже даже кажется, что это дурное предчувствие. Старательно гоню его от себя, списывая на нервы. Хотя какие нервы, ребят, ну давайте по-честному, я просто хочу уже быстрее со всем этим разобраться. Мне не терпится приступить к непосредственным действиям, делать хоть что-то, чтобы удовлетворить дурацкую тягу к риску и адреналину. Иногда мне кажется, что я просто больная на голову. Радует, что хоть я не одна в этом своём безумии. У меня есть Стоун и байк. А больше, в общем-то, никому и не расскажешь, что в башке происходит… Но когда раздаётся звонок и меня приглашают в приёмную Приора, поделиться этим не с кем. Просто пялюсь в одну точку и думаю о том, что… А о чём? Не того ли я хотела? Несмотря на уговоры Кея, подумать и не лезть туда, куда не полезет ни один здравомыслящий человек. Здравомыслящий… Вот тут-то и проблема. Впрочем, разглядывая стены в приёмной Мартена, я уже не думала обо всём этом. Меня просто могут не утвердить — и дело с концом. В глубине души понимаю, что Кей, наверное, будет рад, и нет смысла объяснять почему. Если бы Бонни пекла пирожки дома и рожала детей, вместо того чтобы таскаться с Клайдом, то оба вполне могли прожить долгую счастливую жизнь. Вот только псионики не рожают детей, а мои пирожки будут похожи на плод любви кишечника капибары и газовой горелки, поэтому… Поэтому я всматриваюсь в лицо начальника охраны Приора и пытаюсь осмыслить, что он только что сказал. А я прослушала, думая о капибарах. Фокусируюсь на шевелящихся при разговоре усах Гектора Баретти и с трудом осознаю то, что он говорит: — Предстоящая встреча, по сути, формальна. Воспринимайте её как знак поощрения за проявленные усилия. Это не собеседование. Приор ясно дал понять — он не желает утверждать вашу кандидатуру. Мои сожаления. А если треснуть Мартена мордой о стол, он подумает ещё раз? Но в носу уже свербит от запаха пирожков. Подумала же на свою голову… — Я позабочусь о хороших рекомендациях для вашей дальнейшей службы, — тем временем продолжает свою монотонную проповедь Баретти, но его прерывает появление Даниэль Вейсс — секретарши Приора. Отвлекаюсь от начальника охраны и его усов и разглядываю Даниэль, больше похожую на модель из старого глянца. Она провожает меня в кабинет Иво Мартена. А я пялюсь на её задницу и думаю о том, что миссия провалена на начальном этапе. Йонас будет рад. Кей тоже. Они споются как лучшие друзья и будут травить моих одиноких капибар. Единый, что я несу? Это нервное. Потому что, когда на тебя непроницаемо смотрит Приор Инквизиции, мысли о чём угодно — лучшее, чем можно отвлечь себя. — Здравствуйте, посвящённая Рид. — Мартен, откладывая папку с бумагами, указывает на кресло. Сажусь в него, стараясь держать спину прямо. Не отвожу взгляд от чёрных, слегка прищуренных глаз напротив. Закидываю ногу на ногу и складываю руки на подлокотниках. И понимаю, что Приор оценивающе смотрит на мои действия. С интересом. Ожидая реакции, потому что он уже знает, что я в курсе его отказа. — Вы пришли, даже несмотря на то, что знаете, что я не собираюсь брать вас на работу. — Говорит медленно, едва ухмыльнувшись уголками губ. Интересно, а у него вообще как с эмоциями? Мышцы лица точно не атрофировались? Вижу его третий раз, но за все встречи он шевелил только бровями и губами. И то только при разговоре. — Помощь в обеспечении безопасности столь высокопоставленной персоны для меня не только личный знак доверия Корпуса и Инквизиции, но и отличная карьерная возможность, которая второй раз может и не появиться. За такую работу необходимо побороться. Поборемся, месье Мартен? Тебе всё равно недолго осталось. Твоя жизнь против моей и Кея — как думаешь, на что я готова, чтобы сохранить наши? Глядя на его длинные тонкие пальцы, сжимающие дорогую ручку, я вдруг понимаю то, что ускользало от меня всё это время, — у Стоуна реально не было шанса отказаться от заказа на Мартена. На службе прекрасно осведомлены о том, чем Кей занимается помимо основной работы. Уэйн как-то обрисовал это красивым словом «ликвидатор», отчего стало ясно, что Корпус без зазрения совести пользуется его «услугами». Простую «крысу» из окружения Приора Стоун бы сразу послал туда, куда в приличном обществе отправляют шёпотом. Значит, это кто-то из своих. Причём настолько высокопоставленный, что может испортить жизнь в случае отказа. Или ещё что похуже… Сука, кому ж ты так насолил, Мартен? Не считая остальных доброжелателей. Перебираю в уме имена, но не могу решиться назвать хоть одно из них. — Посвящённая Рид? Чуть вскидываю голову и вновь встречаюсь с его взглядом. Испытывающим, странно горячим на мертвенно-бледном лице. — Да, месье Приор? — Почему вы хотите работать на меня? Мне нужен честный ответ. От него зависит моё решение. Неоднозначные характеристики коллег приводят в замешательство, и мне действительно интересно, почему они столь категоричны. Откидываюсь на спинку кресла и открыто улыбаюсь. Прекрасно понимаю, о ком он говорит. О каких коллегах. Обязательно расскажу о них при случае подробнее. Сейчас нужно срочно придумать сногсшибательную причину, от которой Мартен придёт в восторг и выдаст мне своё тело для охраны от всяких нехороших людей. — Вы хотите честный ответ, месье Мартен? Не буду скрывать заинтересованности финансовой составляющей или говорить о фанатичной любви к Инквизиции, хотя мой статус лояльности проверили в первую очередь. Я просто нахожу себя той, кто вполне может стать профессионалом, а месье Баретти остался удовлетворён моими навыками и знаниями. Почему бы не попробовать? Другого шанса действительно не будет. Приор усмехается. Натурально усмехается, чёрт его дери. Он не каменный. Он умеет. Вау. — Действительно, честно. Благодарю. Наклоняется чуть ниже, откладывает ручку. Коротко выдыхает: — Вы приняты. В лёгких резко становится пусто. Но в груди парадоксально распирает чувство облегчения. Торжества даже. И в то же время — тревоги. Интересно, насколько у него всё плохо, что он готов принять на службу псионичку почти без опыта и проштрафившегося охранника? Кей же тоже не кристально чист. Что, если Мартен знает о нас чуть больше, чем показывает? Чёрт, да наверняка так и есть. Какого хрена всё это не пришло мне или Стоуну в голову раньше?.. Скулы сводит от улыбки, а мозг взрывается от внезапно нахлынувших мыслей. Торжества больше нет, тревога перерастает в азарт. Куда же мы лезем, блять?