Сегодня мы не умрем

«Сколько стоит жизнь твоего друга?» Отшвыриваю телефон, как ядовитую гадюку. И без того разбитый экран окончательно гаснет, наполовину расплываясь яркими пиксельными разводами. Глубоко дышать, считать про себя, треснуть пару раз кулаком по мраморной раковине нихрена не помогает — сердце колотится в припадке, угрожая пробить грудную клетку. Руки трясутся, но я все равно пытаюсь позвонить написавшему эту дичь, совершенно не собираясь включать мозги и обдумывать дальнейшие действия. Отвлекает короткий стук в дверь. Не оборачиваюсь и продолжаю борьбу с искалеченой трубкой, едва замечая, как крохотные осколки впиваются в подушечки пальцев. — Лу, ты в порядке? Стоун. Вовремя. Из нас двоих у него голова в экстренных ситуациях работает лучше. Быстро отщёлкиваю мудрёный шпингалет и затаскиваю Кея внутрь, краем глаза отмечая изумлённое выражение лица женщины, скромно ожидающей своей очереди в туалет. — Что стряслось? — Стоун внимательно оглядывает меня с ног до головы, не отпуская моих запястий. Считывает. Хмурится. Понимает, что дело дрянь. Молча протягиваю ему мобильник и жду. Кей ничего не говорит, звонит кому-то со своего. Слушает длинные гудки на громкой связи, тяжело оперевшись о стену. — Внимательно, — сонный голос Йонаса заставляет вздрогнуть. Выдыхаю так громко, что тётка за дверью наверняка представляет нас тут со Стоуном в самых фривольных позах. Если бы, мадам, если бы. — Ты в порядке? — Спрашивает Кей и жестом просит меня быть потише. Я честно пытаюсь выровнять дыхание и не отстукивать каблуком по дорогущей плитке пола. — Не помню, когда наши отношения успели выйти на новый уровень, чтобы тебе это могло стать интересно, но я в порядке, — хилер явно озадачен вопросом, но виду старается не подавать. — А что? — А то, что для того чтобы они и дальше шли нормально, ты сейчас сидишь тихо и не высовываешься, — Стоун сжимает и разжимает кулаки, глядя в одну точку — прямо мне в глаза. — Пожалуйста. Я не успеваю вставить и слова, как разговор прерывается: Кей сбрасывает первым, не дав Йонасу возможности задать ни единого вопроса. — Думаешь, поможет? — Меня слегка попускает, и я даже способна на скепсис. Или, например, на пару бокалов натурального красного вина за здоровье кардинала — жаль, не нальют. — Насколько я успел узнать твоего друга, нет. Но попытаться стоило, — Стоун мягко улыбается и подталкивает меня к двери. — Тем более, ради этого мы, возможно, нарвались на скандал. К счастью, возле уборной не дежурит толпа разъяренных чинуш, которым срочно нужно припудрить носик. Наше отсутствие не заметил даже Мартен, увлеченный беседой с Марком Жонсьером и его женой. — Нас не было пять минут, а я за это время успела вспомнить абсолютно все нецензурные выражения, которые знаю, — тихо проговариваю я, прекрасно зная, что Стоун и так чувствует моё состояние. Он тихо усмехается, привычно маскируя наш разговор под милую беседу двух коллег: — Уверен, их список оказался внушительным. Мы занимаем привычные позиции рядом с Приором так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он под надежным прикрытием. В первую очередь, этих сомнений не должно быть у самого Иво Мартена. — Ты знаешь, во что он влез? Качаю головой, снова и снова прокручивая в памяти расхераченное лицо хилера. — Нет. Но явно в полное… — Лу! — Кей предупредительно прерывает мой эмоциональный выпад, скромно улыбнувшись проходящей мимо девушке. Едва её оголенная спина скрылась в толпе празднующих лицемеров, его лицо снова приняло максимально серьезное выражение. — Я понял. При первой возможности разберёмся, — Стоун нехорошо ухмыляется, и от этого становится почти спокойно. — Главное, не дёргайся. Я слишком хорошо знаю эту ухмылку. За ней прячется тот самый чёрт с «ультиматумом», от которого мне уже давным-давно снесло башку по самое не балуйся. Если бы не нервная дрожь, все ещё зудящая под ребрами, я бы обязательно кинула шпильку по этому поводу, но сейчас остаётся лишь бессильно злиться. И надеяться на лучшее. В конце концов, если бы эти долбоящеры были готовы к серьезным шагам, одним сообщением дело не ограничилось. И Йонас бы явно не ответил. И… да ещё тысяча и десяток «и…», которым я могу противопоставить столько же «но». Однако я привыкла доверять Стоуну — у него на такие дела интуиция лучше работает. В любом случае, пока этот долбаный приём не закончится, я ничего не могу сделать. Только изобразить крутую вандервумен на минималках, которая жизнь положит во имя главы Инквизиции. Поэтому заталкиваю свои сомнения поглубже, не забывая внимательно присматриваться к окружающим и к Приору заодно. Именно в этот момент Иво Мартен оборачивается на прощальный реверанс какого-то церковного деятеля, но вместо него смотрит прямо на меня. Устало, с долей сочувствующего интереса. Так, как будто хочет сказать: «Да, мадемуазель Рид, я тоже искренне заебался от этой вакханалии». Но он, конечно, этого не делает, только сдержанно кивает и стучит тонким холеным пальцем по циферблату дорогих часов. Кей, тоже заметивший этот намёк, слегка дотрагивается до моего локтя и, согласно инструкции, первым направляется в сторону выхода: — Наконец-то… Стоит только Приору отпустить нас, бодро катимся в сторону Термитника. Рассказываю Стоуну о последней встрече с хилером: до этого как-то не пришлось. Судя по стрелке спидометра, грозящей описать развернутый угол, Кей резко поменял мнение насчет «не дёргайся». Йонас встречает нас привычно недовольным выражением лица, на котором все ещё красуются восхитительно симметричные фингалы. Выглядит он, конечно, получше, чем вчера, даже на ногах стоит, не шатается, но всё равно держится за стену, как пьяный. Лучше бы пьяный был, честное слово. — Недобрый вечер, — криво улыбается, пропуская нас в блок. — Не скажу, что рад видеть, но видок у вас настолько официальный, что… Машинально поправляю съехавшую с плеча лямку платья и ощутимо тычу в его грудь пальцем: — Во что ты вляпался?! Морщится от боли настолько мучительно, что моментально жалею о своей импульсивности: — Прости. — Тебе бы дознавателем работать, — хрипло смеётся Йонас, возвращаясь обратно в своё логово — разобранный диван, возле которого ровным строем стоят кружки с недопитым кофе. — Падайте. Пытайте. Всё равно ничего не скажу. Не ваше дело, ребят. Кей тяжело опускается на стул и бесцеремонно берет одну из кружек, кофе в которой ещё горячий. Над ним клубится ароматный пар, от которого у меня скулы сводит: желание выспаться, разобраться во всём этом дерьме и снова выспаться достигает критической отметки. — Давай оставим эту лирику для более подходящего случая. Лу, покажи ему, — устало просит Стоун, с молчаливого согласия хилера допивая его напиток. Протягиваю другу телефон с открытым сообщением, на текст которого стараюсь лишний раз не смотреть. Лучше буду пялиться на Кея, это гораздо приятнее. От его уверенности в своих действиях даже мне становится спокойнее. В отличии от Йонаса. Стараясь скрыть нервозность, он резким движением возвращает мне мобильник и с деланным равнодушием тянет, не глядя ни на кого из нас: — Сотри и забудь. Херня это всё. Юморит кто-то. — Тот же, кто тебя так живописно разукрасил? — Стоун иронично подпирает подбородок кулаком, облокачиваясь на колено. — Давай уже, рассказывай. Мы, сам понимаешь, не перезванивали, раз уж первоисточник пока что в добром здравии. Вижу, что Йонас сомневается. Не из тех он, кто свои проблемы на других перевешивает. Чужие решать — пожалуйста, взамен только терпи его шуточки на грани фола. И «спасибо» сказать не забудь, когда он ласково пошлет тебя нахер после успешно выполненной просьбы. — Если расскажу, отвалите? Мне на смену с утра, и так спать ни черта не получается, — хилер, наконец, сдаётся под нашими напряженными взглядами. — Ты на работе бабулек своим видом до инфаркта доведешь, — стараюсь говорить без укора, хотя прекрасно понимаю, что так он просто пытается побыстрее от нас избавиться. — Хотя ты там вроде в кардиологи метишь, как раз практика. — Когда у тебя откажет какой-нибудь клапан, можешь не приходить, — Йонас мстительно щурится, но скорее по привычке. — Короче. Отказался хилить одного долбоё… нехорошего человека. А просили очень настойчиво. Пока мы там разборки чинили, чел отправился привет Единому передавать. Просители оказались очень недовольны этим фактом. А так как трупы оживлять — это к наркоманам, то крайним я оказался. — Некромантам, — задумчиво поправляет Кей, разглядывая кофейные разводы на дне кружки. Гадает, что ли? Дичь. Совсем на нервной почве крыша едет. И, походу, не у меня одной. — Ты не понял метафору. Один хрен, говнюк уже на том свете. И мне реально его не жаль, лучше вашего Приора отхилить, чем такого, — отмахивается Йонас, подводя итог нашему странному диалогу. — Другое дело, что они совсем краёв не видят. Какого чёрта вообще… ладно, я рассказал, вы забыли. Сам разберусь. Стоун смотрит на него, как на умалишенного. Примерно так же, как и я. — Давай сейчас без героизма. Ты мне живой нужен, — надеюсь, мой тон достаточно угрожающий. — Иначе я сама тебя придушу. Хилер закатывает глаза так сильно, будто собственным мозгом полюбоваться хочет. Знаю его, как облупленного, мы так до утра препираться можем. Тут нужно действовать более эффективно, поэтому я просто набираю номер, с которого пришло сообщение. Наверное, стоило сделать это сразу же, потому что даже Стоун, привыкший продумывать каждый шаг наперед и желательно несколько раз, не препятствует. Наоборот, крепко придерживает Йонаса за локоть, стоит тому дёрнуться в мою сторону. — Давай ты не будешь отрицать масштаб своей проблемы и позволишь помочь. Я не хочу искать нового хилера, — Кей говорит твёрдо, и не терпящим возражений тоном. Сейчас они опять начнут свариться, как две бойцовские собаки. Впрочем, мне некогда отвлекаться: в трубке слышится незнакомый голос, явно специально искаженный и оттого ещё более неприятный: — Мадемуазель, я ждал вашего звонка… За свою недолгую жизнь я в разных местах бывала. Хреновых и не очень, средне пафосных и, с недавних пор, достаточно крутых, куда обычным людям не попасть. Но в подобном заведении оказалась впервые. Клуб «Атмосфера» напоминал дорогой, но безвкусный стриптиз-бар, наподобие тех, которые любили изображать в доштормтвых боевиках. Если описывать его в двух словах, то можно сказать просто «изысканное порно». Ну, знаете, благопристойная публика, обнажающая свои самые низменные желания. Как, например, тот мужик в дизайнерском костюме, облизывающий пальцы ног совершенно голой танцовщице, лицо которой украшает кружевная маска. На секунду даже застываю на месте: издалека он похож на Иво Мартена. — Твою мать, показалось, — трясу головой, стараясь отогнать дурацкие мысли. К счастью, когда мужик поворачивается в нашу сторону, наваждение проходит: кроме длинных, зачесанных за спину волос, между ним и Приором нет ничего общего. Засматриваюсь в его сторону настолько, что едва не сшибаю с ног официанта. Или он меня просто не заметил: какой идиот придумал нацепить дурацкие маски даже персоналу? Или это, типа, фишка такая? Йонас незаметно одёргивает меня за край слишком откровенного топа, не забывая недовольно прошипеть: – Не крути башкой. За нами наблюдают. Слежу за его осторожным взглядом и замечаю двух амбалов, зорко смотрящих на нас с высокого балкона. Их лица тонут в полумраке, но когда между ними появляется невысокий худой мужчина в латексном пиджаке, прожектор театрально озаряет всех троих с ног до головы. «Латексный» жеманно манит нас узловатым пальцем, расплываясь в гостеприимной улыбке. Амбалы поправляют гарнитуры в ушах и что-то синхронно говорят в них, не отрывая от Йонаса взглядов. На меня внимания пока не обращают, в отличие от своего хозяина. Стоит нам оказаться наверху, вся его показная доброжелательность улетучивается. Говорит резко, отрывисто. Естественно, не представляясь и не называя имён своих коллег. Хотя я и так уже знаю, что его зовут Атьен Гербер, и он конченый мудак. — Вы хорошая подруга, мадемуазель, быстро откликнулись. Надеюсь, месье Бэр объяснил вам, в чем суть моих претензий? — Спрашивает, едва мы устраиваемся в глубоких кожаных диванах, куда нам предложили сесть. — В общих чертах. Подробности будут? — Медленно закидываю ногу на ногу, стараясь не засветить лишнего — юбка, в которую пришлось нарядиться по случаю, и без того задирается так высоко, что Йонас непроизвольно тянется её поправить. Спасибо за заботу, но пусть они лучше пялятся на мою почти оголившуюся пятую точку, чем мысленно — пока что мысленно — расчленяют твой хладный труп. — К сожалению, сотрудничество с вашим другом закончилось на не самой приятной ноте — наш человек погиб из-за его некомпетентности, — деловито сообщает Атьен, перекатывая между пальцами бусины чёток, тускло отражающие блики от скудного освещения. — Отказ хилить насильника и психопата не относится к некомпетентности, — я мягко поправляю Атьена, не забывая очаровательно улыбаться. Главное, чтоб нам тут обоим зубы не выбили вместе с мозгами, иначе всё моё очарование похоронят с этим набором в одной могиле. По слащавой морде Гербера очень заметно, что он на это способен. — А вам палец в рот не клади, мадемуазель, — на удивление, Атьен в ответ одобрительно скалится и что-то пишет на салфетке, оглядываясь на своих шкафоподобных охранников. — Я бы предпочла, чтобы мне в рот вообще ничего не совали, знаете ли. И все же, вам не кажется, что… — Не кажется. У каждого из нас свои недостатки, и мой брат не был исключением. С месье Бэром у нас были определенные договоренности, он их не выполнил. Пострадали мои люди. Теперь будут страдать его. Попрошу заметить, всего лишь в финансовом плане. Это Термитник, детка, тут свои законы. Почти физически ощущаю, как тяжело Йонасу даётся молчание. И хрен бы он сидел тут бессловесной статуей, если бы не наш план, к которому мы пришли через долгие увещевания с применением контраргументов и едва ли не ультиматумов. Нет, это не тот ультиматум, о котором вы могли подумать. Просто я пообещала, что попрусь на встречу с Атьеном в одиночку, и ничего мне мой дорогой друг за это не сделает. Да, иногда мы ведем себя, как два дебила, но как поступите вы, когда вашему близкому человеку грозит опасность? Поэтому сейчас я принимаю от Атьена салфетку, на которой написана сумма. Внушительная. Настолько, чтобы разрыдаться и просить пощады. Но вместо этого я лишь загадочно улыбаюсь и спрашиваю: — Наличкой или на счет? — Конечно, купюрами. Желательно, крупными, мадемуазель. Гербер расплывается в довольной улыбке, явно мысленно подсчитывая прибыль. Что ж, оценивая жизнь своего брата он явно не прогадал. Здесь, в его «ложе», слишком темно, чтобы можно было разглядеть хоть что-то детально, но я все равно стараюсь запомнить черты Гербера — аккуратные залысины, козлиную бородку и шрам на пол-лица. Последнее особенно радует — такого в толпе не потеряешь. — Тогда нам нужна небольшая отсрочка. В дамской сумочке такую сумму не носят, сами понимаете. Наконец-то дело подходит к логическому завершению. Осталось только потянуть время. — Конечно, понимаю, мадемуазель, — Гербер благосклонно кивает, и вдруг резко вскидывает голову. — Но любая отсрочка требует чего-то взамен. Да твою же… и почему всё всегда идет не по плану? Он у нас, конечно, и без того был идиотский, не учитывающий многие факторы и в то же время, опирающийся только на знания Йонаса о ситуации внутри всей этой шарашкиной конторы. Так что вот это вот «взамен» может вообще его похерить к чертям собачим. — И че ты ещё хочешь, тварь? — Йонас, наконец, не выдерживает и подрывается с места так резво, что мне приходится ухватить его за рукав кожанки. Хотя давайте откровенно, странно, как он вообще терпел весь вечер и молчал в тряпочку. — Фу, как грубо, — Гербер награждает его тяжелым взглядом и жестом останавливает напрягшихся было амбалов. — Всего лишь один танец, мадемуазель. После потери брата единственное, что меня радует — это вид красивого женского тела. В его голосе столько наигранной скорби, что хочется пристрелить его прямо здесь и сейчас. Впрочем, почему бы и да?.. — Ну так глазей на любую, их тут навалом, — огрызается Йонас, с изумлением глядя, как я медленно поднимаюсь на ноги. — Даже не думай! Наклоняюсь к нему так низко, чтобы услышал только он: — Так даже лучше. И, не обращая внимания на протестующую ругань, иду вниз, в зал. Затылком чувствую, как они все — Атьен, амбалы и даже Йонас пялятся мне вслед. Незаметно сверяюсь с часами — как раз самое время. Кей должен быть уже здесь. Надеюсь, хотя бы у него всё без происшествий, иначе весь этот цирк с шестами и танцами окажется зря. Осторожно, напрягая всю свою грацию, которой у меня, если честно, особо и нет, поднимаюсь на невысокую стойку в центре зала. Замечаю, что народу прибавилось — и это не радует. И теперь вся эта кагала смотрит на меня. Да твою же мать. Сквозь толпу, высоко подняв поднос над головой, продирается симпатичный официант, которого я узнаю моментально, даже не смотря на непривычно зализанные волосы и прикрытые маской глаза. Глядит на меня с изумлением, едва не роняя на пол бокалы с коктейлями. Да, Стоун, это я. В этот раз смотри, но не трогай, надеюсь, тебе понравится. А лучше — не смотри, работай. Музыка, и без того томная и тягучая, сменяется плавным басовитым треком. Каждый бит отдается в желудке противным комком — страха, волнения… адреналина. Того, чего мне так не хватало, того, что я уже почти ненавижу. Ладно, Рид. Вспоминай свою безбашенную юность. Всякое же бывало, да? А если и нет, надо когда-то начинать. Смело смотрю в глаза каждому, кто пялится в мою сторону, и улыбаюсь так, чтобы ни у одного не осталось сомнений: в данный момент я хочу именно его. Томно, долго, страстно. Прижимаюсь спиной к холодному пилону, не обращая внимания на скользкие мурашки по позвоночнику. Руками вдоль тела, плавно, заигрывающе. Слегка цепляю край топа под одобрительный свист какого-то идиота, но даже не пытаюсь разглядеть, кто это — какая хрен разница, если всё, что я сейчас вижу — это спустившиеся вниз Атьен, его охранники и Йонас между ними. Амбалы почти нежно прижимаются к хилеру с двух сторон, а он смотрит на меня так, как будто первый раз увидел. Мягкие движения бёдрами, от которых юбка поднимается выше. Стараюсь отвлечься на музыку, раствориться в ней. Волосы падают на лицо, игриво смахиваю их рукой… Первые несколько выстрелов не привлекают достаточного внимания. Только когда оба цербера Атьена грузно валятся с ног и тянут за собой Йонаса, Гербер быстро выхватывает ствол из кобуры на поясе и стреляет в официанта, наискось от себя. Мажет. Конечно, мажет, потому что боевого опыта у этого «официанта» предостаточно. Замечаю, как Йонас бьет Атьена под колени, заставляя того рухнуть на пол. Начинается паника. Стягиваю с ног неудобные туфли и спрыгиваю со стойки, прикрывая голову — даже корчась на полу, Гербер продолжает палить куда ни попадя. Толпа валит к выходу, сметая всё на своём пути. Глазами пытаюсь найти Кея, но где он, понимаю только по знакомым огнестрельным хлопкам. Из подсобных помещений выбегает дополнительная охрана, но она не успевает сориентироваться. Так же, как и я — ещё несколько выстрелов, и чья-то рука резко впечатывает меня в стену. — Стой тут! Осталось только уйти, — узнаю Йонаса, и судя по его грозному рычанию, что-то в нашем плане как всегда полетело в самые ебеня. Замечаю, как он крепко зажимает окровавленное плечо здоровой рукой, но меня держит ещё крепче — прикрывает собой. Пытаюсь вырваться, не хочу подставлять его, но толку никакого. — Да пусти ты! Где Кей? — Стараюсь сильно его на задевать, поэтому попытка освободиться проваливается с треском и фанфарами. — Лу, не дёргайся! — шипит на ухо, не позволяет даже выглянуть из-за своего плеча. Все заканчивается одним моментом. Опустевшим залом и воплями сирен сквозь не выключенную музыку.