После рассвета

      Се Лянь никогда не назвал бы себя стеснительным человеком. Начать с того, что будь это правдой, он бы не работал в кофейне, где волей-неволей с людьми приходится контактировать и немало. Закончить можно было дружбой с Ши Цинсюанем, наверное, с младших классов. Рассуждать на тему дурного и не дурного влияния можно долго, но исход один: с явно закрытыми и стеснительными людьми его друг точно не сойдётся. Может, загадочный Хэ-сюн и относился к первому варианту, но там уже другая история. Даже до Се Ляня она долетала обрывками.        Если говорить обобщённо — стеснительным человеком он не являлся. Может, слегка неловким. Или склонным быть интровертом — да. Пока дело не доходило до звонков и сообщений незнакомым людям.       Причислять Сань Лана к незнакомцам почему-то не захотелось.       Они были знакомы пару дней, если это можно назвать знакомством. Количества брошенных друг другу фраз не хватало даже до обозначения тех людей, которые находятся между совершенно чужими и приятелями. С ними можно спокойно поговорить о погоде, природе и прочих мелочах, но ни в коем случае ни о чем личном.        Если бы слову «соулмейт» придавалось какое-то определённое значение... Но для тех, кому (сомнительно) повезло, это скорее звучит как данность — чужое имя на запястье. Можно сказать, бесплатная татуировка.        Разгладив небольшой лист бумаги, который Сань Лан чудом умудрился подкинуть без его ведома, Се Лянь переписал цифры в телефонную книжку. Там, где следует подписать, кому номер всё же принадлежит, оставил пробел — может, потом заполнится. Само. Без его ведома. Или он сам достанет. К чёрту нервы.       «Привет! В следующий раз просто попроси номер у меня, я ведь чуть его не постирал вместе со своей одеждой»        Се Лянь искренне старался, чтобы звучало не грубо. У него нет ни одной причины злиться на Сань Лана. В конце-концов, кто так не делал? Это скорее вызывало улыбку.       «Наверное, ты дал мне его не просто так. Я завтра буду полностью свободен, если что»       Непонятный стикер с котом в конце — благо, Ши Цинсюань позаботился, чтобы тех было много. Се Лянь, если сначала не видел в них смысла, сейчас вздохнул с облегчением.       Остаётся отложить телефон, не заходить в соцсети и для полноты картины приобщиться к аскетизму. Никто не предупреждал, что будет неловко.       Почему он так ищет встречи? Не проще ли просто забыть и жить дальше? Се Лянь не сказал бы, что страдает от недостатка общения. И тем более опроверг бы все сказки о родственных душах. Некоторый романтический концепт в них заложен, но не в их же ситуации!       «Извини, я исправлюсь! Просто шёл дождь, и пока я держал в руках лист, он бы промок»       «Я не против. Давай ближе к вечеру? Освобожусь после пар»        Се Лянь не сдерживает улыбку, когда Сань Лан завершает ответ стикером из того же стикерпака. Он думает над ответом около пяти минут и в итоге просто лайкает сообщения. Никому хуже от этой не совсем незапланированный прогулки не случится, так ведь?       Реальные встречи по градусу неловкости ничто не перебьёт.       Се Лянь, набираясь смелости, пролистывает переписку с Ши Цинсюанем — среди множества бессмысленных диалогов вполне реально отыскать что-то толковое. В теории там должно оказаться некое пособие по теме «как вести себя с соулмейтами».       Чудес не происходит, и Се Лянь прибегает к одному из нелюбимых методов: решать проблемы по мере их поступления.

***

      Проблем не оказывается. Совсем.       За окнами бушует очередной ливень, и Сань Лан старательно выводит линии на своём скетчбуке. Длинная прядь чёрных волос, выбившаяся из хвоста, сосредоточенный взгляд. Между ними нет напряжения, как будто они знакомы сотни лет, а то и больше.       Между ними месяц подобных встреч.       Се Лянь не привык разве что к внезапным просьбам занять определённую позу для портрета. Удивительно, как первоначальная неловкость пропадает спустя первые десять минут — остаток времени, нужный, чтобы его зарисовали, удаётся даже расслабиться.       — Неужели тебя никогда не рисовали? — Сань Лан отрывает голову от занятия, заинтересованные искорки пляшут в его глазах. Он как будто спрашивает что-то совершенно не возможное. Се Лянь пожимает плечами.       — Не поверишь, — и усмехается.       — Что ж, тогда я буду первым, — губы Сань Лана растягиваются в улыбке; Се Лянь видит, как в одно мгновение мелькает азарт победителя. Но скорее всего он просто надумывает.        Оказывается, нет ничего постыдного в том, что тебя рисуют. Пара смущающих факторов — лишь в самом начале. Потом привыкаешь, видишь наброски, готовые стать полноценными портретами, и чувство чужой гордости само по себе разливается в груди.        Наверное, во всей их стране не найти человека, более созданного для своей будущей профессии, чем Сань Лан. Он был прекрасен, погружаясь в работу, как и тогда, когда устало откидывался на спинку кресла или с довольным лицом грел руки о горячий напиток.       Се Лянь довольно быстро перестал ловить себя на подобных мыслях и пытаться от них избавиться. Он не врёт себе — ему нравится. Нравятся уютные вечера в этой кофейне, ставшей родной, нравится наблюдать за расслабленным Сань Ланом после напряжённого дня.        Лишь один нерешённый вопрос.       — Почему не Хуа Чэн?        Он отрывается от холста, не успевает скрыть холодный блеск в глазах. Непривычно даже для Се Ляня — но прежнее безмятежное состояние возвращается довольно быстро.       — Просто это так странно, — неловко поясняет он свой интерес, — никогда не приходилось иметь дело с таким количеством имён.       — Оно связывает меня с прошлым, — Сань Лан почти возвращается к работе — отвлекать его по маловажным вопросом, конечно, глупость, — я не знаю, откуда это взялось. Словно дорогой человек звал меня Сань Ланом. Необычное... Ощущение.       Се Лянь понимающе положил бы руку на его плечо, но слишком велик шанс что-то задеть и испортить.       — Ты веришь в перерождения? — внезапно спрашивает Сань Лан.       — Не особо. Пока научных доказательств нет, но звучит красиво. Разъединенные души, умершие, чтобы встретиться вновь, — Се Лянь абсолютно спокойно допивает стакан латте, — не хотел бы я иметь дело с ними, — неловкий смешок.        Они не делают это в открытую, но каждый из них мельком бросает взгляд на запясть с выведенными чужими именами. И становится теплее.