Тройная точка

      Ковальски был слегка не в себе. Весь день от него не отставало чувство дежавю, даже касательно научных изысканий, и он не знал, куда от этого деться. Восприятие-то не оставишь в соседней комнате...       К тому же, около него периодически бесцельно околачивался Рико, и его это слегка настораживало. Рико был столь же бесцельно... он даже не мог подобрать слово. Дружелюбен? Услужлив? За... ботлив?..       Когда тот в третий раз поинтересовался, не помочь ли ему чем-нибудь, он, не выдержав, распечатал два опросника, ухватив которые, понёсся к Шкиперу на сугубо конфиденциальную беседу: его беспокоила постоянно возвращавшаяся к нему мысль о том, что с тем было что-то не так.       – Ты как, в настроении для парочки тестов? – сходу вопросил он, не размениваясь на хождения вокруг да около.       – Хочешь снова попытаться количественно оценить мою паранойю, которой у меня нет? – Шкипер вздохнул. – Валяй...       Через полчаса Ковальски вернулся в лабораторию, намереваясь сравнить свежие результаты тестов с более старыми, пока он ненадолго избавился от присутствия Рико... и не обнаружил на привычном месте ничего.       Его затошнило.       Пытаясь не поддаваться накатившей на него жути, он методично перебрал все документы в шкафах, надеясь, что в какой-то момент просто сунул искомое не туда, где оно лежало. Ближе к окончанию этого процесса его застал Рико, снова к нему заглянувший:       – Чё-то потерял?       – Выйди! – взвыл он, бывший уже на взводе; вишенкой на торте стало внезапно посетившее его острое чувство уязвимости.       – Чё, со старшим размолвился?       – Нет. Иди, пожалуйста, я не в духе.       Ковальски зацепился взглядом за выражение лица Рико. Может быть, лучше было подтвердить...       – Пошли, покатаемся, – предложил тот. – Глядишь, полегчает.       – Не хочу. Отстань.       Рико протяжно хмыкнул. И ушёл.       Закончив обыск (а он уже ощущал, что это обыск, раз его вещи бесследно пропали), он так ничего и не нашёл. А ведь он точно знал, что складывал в шкаф результаты опросов всех четверых. Вряд ли кто-то стал бы их брать – обычно в его лаборатории всех интересовали другие вещи. А это значило...       Едва он представил, что идёт описывать проблему Шкиперу – словно наяву услышал брюзжание того по поводу его недосыпа. Дескать, он там со своими засиживаниями допоздна...       «Так, хватит всех пугать. Никому твои записи не нужны, кроме тебя самого. И будь любезен – высыпайся по-человечески, а то скоро мозгами тронешься».       Он почувствовал не просто дежавю – он почувствовал, что это уже происходило. Об этом яснее ясного говорило что-то очень холодное, только что появившееся в его желудке. И что теперь с этим воспоминанием делать? Он совершенно точно был в своём уме, в этом он был уверен на все сто процентов. И никакого недосыпа у него не было – он недавно отоспался. Как быть?       Немного поразмыслив, он положил листы с результатами опроса в ящик стола, а не на привычное место в шкафу. Заодно и проверит, не утаскивал ли их кто и в самом деле. Если да – он такую взбучку этому человеку устроит, что у того больше никогда рука не поднимется лезть в его вещи...       Он думал, что чуть позже он немного успокоится, но ему становилось всё хуже: мозг пытался найти ответы даже без особого участия с его стороны, и некоторые из этих ответов – вариантов, как любил выражаться Шкипер, – ему не нравились. Может быть... может быть, с ним и в самом деле что-то не так... в этом он больше склонен был сомневаться, потому что обычно память пропадает в никуда, а не появляется из ниоткуда, но он чувствовал себя столь растерянным...       – Э-э-эй, – у него снова появился Рико, приблизившись вплотную. От того снова несло чем-то непонятным. – Ты чё опять скис?       – Да чем от тебя...       – Держи, – прервал его Рико, протянув ему блюдце; на том лежало несколько очищенных рыбёшек: килька.       – Это... да ты! – возмутился Ковальски. – С тем, что ты здесь чаи гоняешь, я уже просто смирился, но еда! Ну нельзя в лаборатории, нельзя, сколько раз говорил!       – Да будет тебе. Продувалку свою включи и жуй, – Рико потрепал его по плечу, словно пытался подбодрить. – Чё тебе станется-то?       Взгляд у того снова был странным. Ковальски почувствовал себя неуютно до тошноты. Куда уж тут было что-то есть... ещё и этот запах...       Он вдруг сообразил, что от возмущения глубоко вдохнул.       – Послушай, мне нехорошо, – попытался он отвертеться. – Съешь сам. Не обижайся, но съешь сам. И иди. Мне нужно побыть одному.       Судя по выражению лица, Рико всё-таки обиделся. Но ушёл без возражений, хоть ему показалось, что тот сейчас заартачится.       Оставшись в одиночестве – и в смятении, – он нервно схватил телефон, раздумывая, что ему сейчас делать. Можно ли было положиться на эту вещь?.. Или?.. Где он мог быстро наткнуться на напоминание, но в таком месте, куда больше никто помимо него не заглядывал? К компьютеру он сейчас тоже не испытывал особого доверия.       Почувствовав, что его начало сильно клонить в сон, он просто ухватил ближайший листочек, нацарапал на нём несколько строк и упрятал послание самому себе под широкую ножку монитора. У него здесь уже следовало бы провести генеральную уборку, так что скоро он это найдёт, если что...       Очнулся он, ощутив на плече чью-то ладонь.       – Ну? – прозвучал над ним голос Рико, мягко покачавшего его. – Там ужин уже.       – М-м?.. – Ковальски поднял голову от сложенных на столе предплечий. – Я тут отключился, что ли?       – Угу. Залежался весь.       Пальцы Рико коротко скользнули по его виску, начинавшему краснеть от свежего притока крови, и он немного отстранился. Что это Рико взялся себе такие вольности позволять?       С плеч соскользнула какая-то ткань, и Рико тут же подхватил её за краешки, затягивая её обратно; до него не сразу дошло, что это был плед, и что кто-то раньше им его укрыл. Какая-то странная пелена в мыслях... подозрительно знакомая... Почему сразу его не растолкать, раз видели, что он отключился?.. Одно понятно: не Шкипер, там сразу бы влетело, подумал он; кто из оставшихся двоих?       – Давай, – поторопил его Рико. – А то Шкип будет ворчать.       – Да сейчас, сейчас...       Пока он выпрямлял спину и потягивался, Рико продолжал торчать рядом.       – Ты плед хочешь? – догадался Ковальски, отдавая тому вещь. Рико взял, но остался стоять, ожидающе глядя на него и перебирая ткань в пальцах. – Что такое?       – Те не одиноко?       Ковальски удивлённо приподнял брови. Это ещё что такое...       – Нет. Должно быть? – осведомился он на всякий случай.       – Нет.       Собиравшийся уходить Рико немного задержался, неуверенно поглядев на него через плечо, а затем оставил его в одиночестве. И что это было?..       Когда он выбрался, Шкипер вместо ужина нервно перебирал, чистил и заново подгонял экипировку на диване под телевизором.       – Шкипер? Что-то случилось?       – «Красная белка», – отозвался тот. – Опять активизировался. Завтра нужно обойти территорию на всякий случай. Он любит такие места. Работает там твоя выявительная техника?       – Разумеется, – чопорно ответил Ковальски, подумывая, не проверить ли Шкипера на предмет обострившейся паранойи. Красная белка, Синяя курица... Морфеуса только не хватает для полного набора. – Кстати... выделишь мне полчасика позже на парочку вопросов?       – Опять? – Шкипер выкатил на него глаза. – Ты думаешь, за три часа что-то поменялось? Или ты собрался приплести сюда какую-то корреляцию по поводу просмотра новостей?       У него похолодело всё внутри. Он не помнил, чтобы он три часа назад говорил с Шкипером по этому поводу. Что он вообще делал три часа назад?..       – Забудь, – он с большим трудом удержал лицо, несмотря на то, что сердце у него сбилось с ритма. С кем из них было что-то не в порядке? – Это были другие тесты, но раз ты не в настроении...       Пожав плечами, он просто оставил Шкипера, развернулся и направился обратно в лабораторию, где тихонько заперся. На всякий случай. Три часа назад... Если это правда – у него на руках должны были быть свежие результаты. Нужно их найти, чтобы иметь возможность от чего-то отталкиваться; он не отказался бы от осязаемых фактов любого рода, чтобы хотя бы знать, что стоял на земле, а не чёрт пойми на чём. А что именно это была за почва – это уже сугубо технический вопрос.       На привычном месте в шкафу ничего не было. Вообще. Он взялся перебирать весь шкаф, надеясь, что просто положил всё это куда-то в другое место и забыл.       – Морфеуса, говоришь, не хватает, – забормотал он в процессе, припомнив собственные недавние мысли. – А кто у нас, значит, Нео?       Так ничего и не найдя, он уселся на стул; руки у него задрожали, и он с отстранённым удивлением уставился на пальцы. Приехали...       Дверь попытались открыть, а затем постучались, но он, проигнорировав это, взялся рыскать в ящиках стола, чтобы чем-то занять и успокоить руки, и вот там-то наткнулся на два свежезаполненных опросника. Датированы сегодняшним днём. Чёрт, ну я же не совсем идиот, подумал он, поднося бумагу к лицу и принюхиваясь. Свежие чернила.       У него завибрировал телефон, и он не глядя принял вызов.       – Ковальски... – тихонько позвал его из динамика Рядовой. – Только не говори, что ты закрылся у себя, потому что с тестами Шкипера что-то не в порядке. Ты же знаешь, что никто из нас не сможет разбираться с таким в одиночку. Это... ну... Шкипер.       – Нет-нет-нет, просто садитесь ужинать без меня, я позже подойду, – отмахнулся он, старательно держа все свои размышления в уме, чтобы ничего не упустить, и сбросил вызов.       Прекрасно. Значит, все помнят, что он опрашивал Шкипера, кроме него, но результаты есть у него на руках – только в месте, куда он их явно никогда не складывал. А вообще – стол...       Поймав за хвостик любопытную мыслишку, он развернулся к столу. Если кто-то действительно хозяйничал в его вещах и документах, то до стола в недавнем времени добраться никто не мог: пока он спал, он упирался коленом в ящик стола, в котором он нашёл свеженькие результаты опроса Шкипера. И только что он это проверил. Возможно, следовало бы опросить ещё раз самого Шкипера – только уже по другой теме.       Кстати, говоря о других местах, куда он не стал бы что-то класть...       Он ещё раз внимательно пересмотрел всё в ящиках стола, но в содержимом больше не было ничего лишнего; тогда он, из лени не вставая, взялся заглядывать под папки, лежавшие у него на столе – вдруг сунул и под них что-нибудь интересное, особенно под те, которые уже давно не трогал, – и уже из нервно пробившегося чувства юмора приподнял монитор, сунув под него ладонь.       Бумажка.       Смеяться резко перехотелось. Он вытащил обрывок листа, разворачивая надписью к себе, и уставился на наспех нацарапанные строки, начинавшиеся сегодняшней датой и временем – почти три часа назад.       «Не нашёл старых записей и тестов. Где они? Новые положил в стол. От Рико регулярно странно пахнет. Хочется спать. Если я ничего этого не помню», – и тире. Если я ничего этого не помню – это связано, закончил он свою же мысль. Со стороны о записи можно было сказать, что он не в своём уме, однако он привык к тезисам, привык самостоятельно проводить логические связи, и сейчас он прекрасно понял, что хотел сам себе сообщить.       Итак, как правильно поступить?       Он разжал пальцы, глядя на них и не понимая, что привлекло его внимание, а потом сообразил: те прекратили мелко трястись.       А затем его словно бы толкнуло до невозможности странное ощущение того, что он был другим человеком. Накрыло и... схлынуло. И он не остался, вопреки собственным ожиданиям, с понёсшимся вскачь сердцем – ему, наоборот, сделалось вдруг спокойно, хоть и очень неуютно. Так, будто бы его посетил из какого-то другого времени он сам, но бывший куда более стабильным. В общем-то, верно: следовало думать, а не паниковать.       Итак... первое: ему нужно было поискать ещё такие послания. Идиотом он и в самом деле не был, но это не могло спасти от потери памяти; если приложить сюда же его предположение о том, что кто-то совал нос в его вещи – записки могли оставаться в укромнейших местах. Что ж, пришло время генеральной уборки, м-м?.. Второе: следовало выбираться ужинать. Если всё это тянулось уже долго, то потянется ещё немного, и лучше было, пожалуй, не привлекать к себе повышенного интереса, пока он будет искать ответы. И, наконец, третье...       Он уставился на записку. Если он опять забудет... куда деть это так, чтобы точно найти? Места, куда для него характерно было что-нибудь прятать, окружающим были наверняка известны. Ну-с, по случаю с «Синей курицей» – если интеллект упирается в тупик, нужно привлекать что-то ближе к телу...       Нервно усмехнувшись, он, немного оборвав краешки записки, отыскал в ящике стола булавку, расстегнул штаны и приколол записку к изнанке трусов; вот сюда – что ж, пусть сюда кто-нибудь попробует сунуться. Он даже с полной амнезией уши за такое оборвёт. А найти – найдёт: прилегавшая к коже бумажка достаточно большого размера обеспокоит его при первом же движении, особенно если он не будет помнить, что это и откуда.       После этого он и впрямь просто выбрался ужинать. Он думал, что он будет делать это в гордом одиночестве, однако к нему за стол незамедлительно присоединились Рядовой с Рико. Последний смотрел на него отчего-то испытующе и с ожиданием. А вот взгляд Рядового был беспокойным. М-м.. пожалуй, четвёртое: проанализировать результаты тестов Шкипера. Пусть у него не было на руках старых записей, но он вроде бы помнил, как тот обычно себя вёл. Возможно, найдутся отличия.       Вечер он потратил на отдых: он не чувствовал себя в состоянии разбираться в творившемся вокруг него безобразии. Кроме того, от рассевшегося возле него на диване Рико не пахло ничем странным, и это вполне могло означать, что выбрал он правильно.       Открыв глаза утром, он несколько удивился, обнаружив всё содержимое собственной черепной коробки ни капли не изменившимся. Он ничего не забыл – но и мозг за ночь ничего нового не сгенерировал. Утро оказалось ничуть не мудренее вечера. И, так как он надеялся, что следующее всё же принесет ему что-то толковое, он завёл мысленный журнал наблюдений – почему бы нет, раз кто-то, как выяснилось, наблюдал за ним самим?       Последним помышлял Рико. Как только он заметил, он уже не мог перестать обращать на это внимание. Однако он не чувствовал от того враждебности; за ним следили скорее так, будто он что-то был тому должен.       Улучив момент, пока они по распоряжению Шкипера, вещавшего вчера о «Красной белке», бродили по зоопарку, выискивая какой-нибудь подозрительный сигнал любого рода, он об этом и поинтересовался – не забыл ли он, дескать, сделать что-то, что обещал.       – Вроде... нет, – отчего-то неуверенно ответил Рико. Эта неуверенность слегка его обеспокоила: Рико это не было присуще; мало того, теперь всё выглядело так, словно тот и впрямь чего-то от него ждал, но прямо признаваться в этом не собирался. Вот это уже было странно. Касательно многих вещей Рико был весьма откровенен.       Вторым, что он подметил – хотя, скорее вывел, – что Рядовой, казалось, чему-то не учился. Если оглянуться назад – были вещи, за которые Шкипер отчитывал того многократно, но ничего не менялось; мало того, наивность из младшего всё никак не выветривалась. Теперь он находил это подозрительным. Впрочем, подозрительным это могло быть и в другом ключе: остальной опыт Рядовой впитывал как губка, так что тут могло фигурировать желание привлечь к себе внимание. Зачем Рядовому это было нужно – другой вопрос, разбираться в котором он не собирался.       Едва у него появилось свободное время, он снова заперся в лаборатории, чтобы посмотреть результаты вчерашнего тестирования Шкипера и поискать в памяти что-нибудь, подходившее случаю. И... он был не слишком уверен, но, похоже, о паранойе Шкипера следовало прекращать шутить, потому что она становилась выражена всё более ярко. Однако... если тот выявлял параноидальные наклонности – почему отмахнулся от его жалобы тогда? Тогда, вот в том кусочке воспоминаний, недавно выброшенном ему памятью? Или это происходило на тот момент, когда Шкипера это ещё не обеспокоило? Когда это вообще происходило?       Дверь попытались открыть и, не сумев, поскреблись.       – Я занят, – отозвался он. – Не беспокоить.       Когда же?..       «А чё?» – пришло ему сообщение от Рико.       – Опять ты!.. – прошипел он, сразу отправляя ответ: «Через плечо. Я непонятно выразился?».       Он думал, что после этого Рико отстанет, однако после длинной паузы тот вопросил: «Я тебя чем-то обидел?». «Нет. Но я занят. Не отвлекай, мне нужно закончить побыстрее», – тут же набрал он сообщение и после этого отложил телефон, больше не намереваясь брать его в руки. И взялся переворачивать лабораторию вверх дном.       Он нашёл ещё четыре записки схожего содержания. Это значило, что цикл, в который он (как минимум) попал, повторялся уже – как минимум – в шестой раз.       Ещё раз перечитав записки, он, к собственному удивлению, не обнаружил себя напуганным. Впрочем, если рассуждать здраво – раз всё это повторялось, то всё это будет продолжать повторяться. Загвоздка, как обычно, в другом... в том, кто и как не позволял ему всё помнить. Судя по упоминанию в записках Рико – был ли это Рико? Всегда ли это был Рико? Или существовал ещё частный случай? Или Рико был частным случаем? И, наконец, для чего именно это всё происходило? Всегда была какая-то конечная цель.       Маловато вводных данных, подумал он со вздохом. При таком раскладе нужно было первым делом обдумывать ближайшие действия, и обдумывать очень осторожно.       Для начала он сжёг найденные записки, кроме последней: раз он их не нашёл, то они были бесполезны на прежних местах, и лучше было не оставлять такое там, где мог найти не только он, но и кто-то посторонний.       А вот касательно дальнейшего плана действий он колебался. Если бы знать, кто подобное затеял, было бы легче...       Почесав тыковку, он решил раскручивать ситуацию с ближайших к телу фактов. Раз от Рико всегда странно пахло, когда тот возвращался от «братаканов» – нужно было наведаться к этим ребятам.       Следующим днём он, освободившись, перекусил и направился к этим самым браткам, не особенно беспокоясь о том, что пошёл один: если всё и в самом деле скользило по определенной колее, то ничего с ним не случится; раз его поставили в заранее определённые условия, то он мог временно поиграть в фаталиста, если в результате он сумеет получить на руки нужные ему сведения и факты. Просто как четвертак.       По дороге к нему попытался прибиться Рико, но он сделал вид, что у него жутко личное дело, и тот, расстроившись, потопал гулять дальше. Пришлось ещё и следить за спиной – на случай, если любознательный товарищ решит упасть ему на хвост. Несмотря на это, ему было до странного спокойно: от него отстало чувство дежавю, зато пристало ощущение того, что он всё делал правильно.       В логове у «братаканов» не обнаружилось никакого странного душка, исходившего после этих визитов от Рико, но он пока что не спешил в чём-либо утверждаться: здесь была масса других запахов.       – Здорово, ребята, – он подсел за импровизированную стойку, выглядевшую даже более-менее прилично в этой дыре. – Что по чём?       – А ты чё-то берёшь? – браток по ту сторону стойки задумчиво пожевал пышные усы, оценивающе окидывая его взглядом.       – Нет, мне только спросить.       – Эге... – его ещё раз смерили взглядом. – А не засланчик ли ты?       Он ощутил на себе взгляды остальных, резавшихся под стеночкой в карты.       – Нет, я друг Рико. Кстати, а где музыка-то? Я думал, я уже буду постепенно глохнуть и покачиваться в ритм.       – Слышь, точно, я эту шпалу с ним вместе таки видел, – донеслось от стенки. – Подтверждаю.       «Братакан», просиявший ещё на упоминании Рико, расслабленно облокотился об стойку.       – Музло будет чуть позже, – куда более дружелюбно сообщил тот. – Королёк одолжил у нас парочку колонок, и те'рь мы без полного набора акустики. Увы нам! Так что если хочешь поколбаситься – эт' позже.       – Ты о Джулиане?       – О нём, о ком ж ещё. Так чё ты хотел?       – Поговорить. Мне интересно, что он берёт.       – Джу?       Ковальски едва не закатил глаза.       – Рико. От него чем-то попахивает иногда, но я не... спец. Не разбираюсь.       – Чё, травку не признал? – добродушно поддел его браток, и он приподнял бровь. Травка, значит... Ну-ну, Рико... – Он, бывает, покуривает, но умеренно. Ему не нужно много, чтобы расслабиться.       – Вообще-то, я имел в виду что-то другое, – Ковальски слегка склонил голову набок. – Немного другой запах. Более горький и... холодный.       – Э-э... понятия не имею. У нас он только вот это курит, – ему протянули извлечённый из-под стойки косячок, и он немного наклонился, принюхиваясь и пытаясь не улыбаться мысли о том, что под стойкой, по сути – набор тестеров, как в любом приличном магазине.       – Не то, – он наморщил нос. – Странно... А он тут с кем-то видится?       – Ага... бывает тут один, во-от с таким рубильником, – браток повел рукой около лица, скорее всего, немного преувеличивая. – Но они выходят назад поговорить, – тот коротко ткнул пальцем в сторону чёрного входа. – Не знаю, о чём они там толкуют.       Ковальски хмыкнул.       – А второй – ваш клиент?       – Не-а. Хотя он тоже иногда травку берёт. Тоже без фанатизма.       – Вот оно как... что ж, спасибо.       Ему предложили такой же косячок на пробу, но он решил не рисковать и отказался, напоследок на всякий случай заметив, что его тут не было.       Уже снаружи он призадумался. Знакомый, значит... с выдающимся профилем...       Организовывать слежку за Рико, чтобы узнать, ему не хотелось. Тот такое чуял за милю. Сидеть где-то поблизости круглосуточно – тоже; он и не мог. Получается, ниточка пока что провисала... И что делать?       Направившись обратно несолоно хлебавши, он недалеко от этого же места наткнулся взглядом на Ганса, беззаботно и почти по-детски глазевшего на витрины. Тот словно знал, что тут никто из них четверых на него наткнуться не мог, и, похоже, чувствовал себя совершенно спокойно. Вряд ли, конечно, ему только что описывали Ганса, хоть описание и совпадало... кстати, а кто это у них любил поиграть с жертвой в мастермайнд?       Ковальски просто поймал Ганса за рукав:       – Здравствуй.       – А?.. – тот уставился на него, а потом коротко оглянулся, просматривая всё вокруг; удостоверившись в том, что он был один, Ганс ухмыльнулся, умудрившись сделать это неторопливо. – А что ты тут делаешь совсем один, птенчик?       Они оба знали, что Ганс уделает его один на один. Однако это не было поводом поджимать хвост.       – Спрашиваю у тебя, как найти твоего нанимателя.       Ганс рассмеялся так, словно он выдал неплохую шутку.       – Ты в своём уме? – спросил тот затем совершенно серьёзно. – Зачем тебе искать встречи с доком? Или вы, ребята, теперь вот так пытаетесь выведать, где его логово? Ей-богу, у вас не осталось никакого стиля. И стыда тоже.       – Так ты и в самом деле на него работаешь, – констатировал Ковальски, и Ганс цыкнул. – Прекрасно. Но ты меня не понял. Я не спрашиваю у тебя, где доктор Блоухол. Я хочу поговорить с Френсисом.       Кажется, Ганс растерялся.       – Я... кхм... ты... что имеешь в виду?..       – У тебя там что, шестерёнки перестали контактировать? – Ковальски недовольно нахмурился, повторив после этого как можно более отчётливо: – Я хочу поговорить с Френсисом. Пожалуйста, скажи мне, как мне с ним связаться.       – Э-э...       Да что с ним такое, задался вопросом Ковальски. Неужели... неужели его предположения были более чем верны?       Ганс прокашлялся.       – Знаешь что? Я просто передам ему, что ты хотел с ним поговорить, а он уже решит, связываться с тобой или нет. Вот так вот.       – Отлично. Спасибо.       После этого Ковальски просто направился обратно, решив больше нигде не задерживаться (а то мало ли), однако его довольно скоро нагнала симпатичная легковая машинка с тонированными стеклами. Одно из последних опустилось, и он не особенно удивился, увидев внутри Ганса.       – Заскакивай, – предложил тот, кивнув на сиденье рядом. – Док тоже хочет с тобой пообщаться. Странно, но... что имеем, – Ганс пожал плечами, сохраняя безобидный вид. Ковальски прекрасно знал, что последнее – обманка.       – Это ты так быстро с ним связался? – поинтересовался он, вынуждая Ганса сбавить скорость и плестись параллельно с ним.       – Я в замешательстве, понимаешь ли. Вот и позвонил. А то мало ли – вдруг ты сделался неадекватным и просто опасным для общества...       – А, понимаю. Люди обычно предпочитают компанию себе подобных, – вернул любезность Ковальски, и широкая улыбка Ганса слегка сократилась.       – Достаточно. Садись. Если ты, конечно, не передумал.       – Конечно.       Он уселся в машину, и Ганс свернул на первом же перекрёстке, увозя его в противоположную от зоопарка сторону. Ощущал он себя довольно-таки спокойно: если всё обстояло так, как он предполагал, то в случае чего он просто проснётся утром, ничего не помня. Возможно, с головной болью. Не самая большая плата за неправильный поступок.       – А куда мы едем? – поинтересовался он, заполняя время хоть чем-то.       – А тебе знать не надо, – ответил Ганс, дружелюбно улыбаясь. – И, кстати о птичках... – тот немного поднял пистолет над державшей руль рукой. – Прости, но мне придётся устроить тебе блэкаут.       Пистолет выплюнул в него дротик.       – Ох, да кто бы сомневался, – обыденно ответил Ковальски, чуточку поморщившись, но дёргаться не стал.       Изумлённо поднявший брови Ганс немного помолчал.       – Неужто умом тронулся... говорил, ничем хорошим это всё не закончится... – разобрал он ворчание Ганса перед тем, как сознание покинуло его.       Зная доктора Блоухола, можно было ожидать пробуждения прикованным к операционному столу, видя нависавшего над собой непосредственно дока со зловещим видом и чем-нибудь устрашающим в руках. Так и вышло. Ковальски едва подавил желание поинтересоваться, сколько тот прождал и не болела ли ещё у того спина.       – Очнулся?       Блоухол наклонился над ним ещё ниже, ухмыляясь и зловеще светя красным светодиодиком на протезе.       – Эй... а давай-ка поговорим? – протянул Ковальски, ощущая себя в той же мере безумным, в которой был человек перед ним.       – О?.. Ну-ну, – ухмылка Блоухола, вертевшего в пальцах какую-то ампулу, стала ещё шире. – Только давай без банальностей вроде предложений сексуального характера. Я, конечно, сапиосексуал, но всё же не настолько, чтобы повестись. Удиви меня, Ковальски.       Последний нервновато облизнулся, мимолётно задавшись вопросом о том, не приходило ли ему в голову попробовать.       – Ты ведь всё ещё в заключении, Френсис?       Ухмылка сползла у того с лица. Френсис оглянулся, а затем снова уставился на него. И немного отодвинулся, подняв планшет и уставившись в экран. Это ещё что такое, ошалело подумал Ковальски, почувствовав, что пульс у него ускорился; мысли заметались как безумные, и он впервые в жизни ощутил себя настолько растерянным, что не сумел собрать их в кучку. Следом к нему – тоже впервые – пришло ощущение полнейшей ирреальности всего происходящего и всего его окружения. Судя по реакции, ответ на его вопрос был положительным... Но как?..       – Чёрт, – Френсис прикусил губу, бегло вчитываясь во что-то на планшете. – Чёрт... Нет, – тот отложил планшет, а вместе с ним и ампулу, и взял другую, взявшись набирать содержимое в шприц. Ковальски прищурился, но разглядеть название препарата не сумел. – Нет, дружок, так не пойдёт. Твой беспокойный разум нарушает всю симуляцию. За тобой ещё и хвост.       Его словно окатило холодной водой. Френсис навис над ним, отчего-то очень аккуратно вводя в него иглу шприца.       – Если действительно хочешь поговорить, в следующий раз найди меня один и спокойный, – сказал тот. – Найдёшь способ. Это несложно.       Сознание покинуло его.       Очнувшись, он чихнул. И тут же замер, поняв, что нашумел, чего делать, скорее всего, не следовало.       Однако ничего не случилось. Немного осмотревшись, он обнаружил, что в квартире, в которой он пришёл в себя, больше никого не было, хоть та была похожа на жилую. На тумбочке у входа лежал ключ с запиской: «Запри и сбрось в почтовый ящик», и он так и поступил, спустившись после этого вниз. Было ещё не так уж и поздно, так что он мог спокойно вернуться до отбоя; «спокойно», впрочем, зависело от того, в какой части города он находился, потому что уже начинало темнеть...       На машину он наткнулся взглядом ещё с крыльца. Рико ждал, привалившись спиной на борт и сложив руки на груди; тот мог отстоять так очень долго, чего-то ожидая или за кем-то следя. Наверное, отследил его по телефону, никуда, между прочим, не пропавшему из кармана куртки.       – Ты чего здесь? – обыденно вопросил он Рико, и тот насупился. – Я, вообще-то, взрослый мальчик. Необязательно смотреть, куда я пошёл.       Рико насупился ещё сильнее.       – А, ты по своим делам? – притворно догадался Ковальски, которого ситуация начала уже несколько раздражать, и достал телефон, собираясь воспользоваться навигатором. Значит, хвостом, который упоминал Френсис, был исключительно Рико. – Понятно. Пойду, не буду тебе мешать.       – Поехали, – процедил Рико, с неохотой косвенно подтверждая, что следил. – К ужину впритык успеваем.       – И что это такое? – Ковальски остановился прямо перед тем. Рико промолчал, отведя взгляд, и он немного наклонился, из интереса нарываясь. – А, Рико? Я недостаточно чётко сказал, что иду куда-то по личным делам?       – У меня тоже дела, – наконец придумал тот ответ. – Рядом было. Тебя уже нельзя обратно подбросить?       – И ты поэтому ждёшь меня с таким недовольным видом? Точно зная при этом, где я? Научился бы уже врать прилично.       – Поехали уже!       – Даже не знаю, – Ковальски смерил того взглядом. – Мне уже начинает становиться страшно садиться с тобой в одну машину.       Через несколько мгновений его прижали к борту, на который опирался Рико; того, схватившего его за грудки, аж перекосило. Но Рико не побагровел, как обычно бывало при всплесках ярости – кровь отхлынула у того от лица, оставив смуглую кожу неприятно посеревшей. А вместо ругани из того неожиданно вырвался лишь надсадный хрип.       – Полегче. Сердце посадишь, – заметил Ковальски, которого всё ещё не отпустило напавшее на него спокойствие.       Разжав пальцы, Рико, отодвинув его, тяжело забрался на водительское сиденье, упёрся лбом в баранку, пытаясь отдышаться, и он, немного пораздумав, уселся-таки рядом. Раньше Рико вот так не делал, хоть и бывало, что тот долго отходил от таких приступов. Не то чтобы он мог доверять ныне собственной памяти...       – Прости. Я перегнул, – извинился он: ездить с Рико всё-таки всегда было безопасно, и после тех поездок, в которых им довелось побывать, сказанное им и впрямь могло звучать обидно. – Ты тоже перегнул.       – Ты думаешь, это было «один-один»? – глухо вопросил его Рико, и у него появилось ощущение того, что поступил он почему-то крайне нехорошо.       – Ты за мной следишь, как за своей собственностью. Я этого терпеть не буду.       Ни с того ни с сего вспыхнув, Рико взбешённо завел двигатель, и машина сорвалась с места; Ковальски привычно прикрыл глаза, испытывая желание поскорее оказаться с Рико на разных площадях.

...где-то в другом месте...

      – Доктор? Вы не доложили об этом?       – О крохотном всплеске, мэм? – Френсис пожал плечами. – Ничего, стоящего внимания. Такое случается. Это не показатель. Иначе всё бы уже завершилось.       – Ну-ну... и вы собираетесь снова все перезапускать?       – Я бы не хотел, мэм. Но для начала я переговорю со своим дорогим помощником, чтобы знать, необходимо ли это.       – Хорошо. Сообщите, если перезагрузка всё же произойдёт.       – Хорошо, мэм.       Дверь мягко закрылась за двумя женщинами. Френсис всегда провожал их взглядом, гадая, не испытывал ли он отчасти то же ощущения хождения по кругу, но не находил в себе ни следа дежавю. В конце концов, у него были планы. И прогресс.       – «Дорогой помощник»...       Не открывавший глаза Ганс, слышавший разговор, вздрогнул, услышав это прямо над собой. Какого чёрта здоровенный док двигался так тихо?..       Френсис хохотнул, глядя на его выражение лица.       – Откуда вы...       – Ты думаешь, система не передаёт показания, если ты здесь?       – Кресло, – заключил Ганс со вздохом.       – Би-инго-о... У тебя есть вопросы.       – Да откуда вы... а, неважно, – Ганс с некоторым трудом сел. Жутко хотелось размять косточки. – Что за всплески? Я не видел ничего странного. Не считая этого... – он поёжился. – Он точно ещё в своём уме?       – Ещё нет, – Френсис уселся на стул, лениво покручиваясь из стороны в сторону. – Но всё к этому идёт. Поэтому пока что никаких перезапусков. Система метастабильна, но рискнём.       – Так это был он?       – Не-ет, это был Коллектор. Кому-то взбрело в голову довести того до белого каления, – Френсис почесал около протеза, жмуря родной глаз. – Вообще, я догадываюсь, кому... можно было ожидать.       – А что значит «метастабильна»?       – Что состояние стабильности очень хрупкое, но, тем не менее, система продолжает в нём находиться, и с ней всё ещё можно работать, пока не случится что-то посерьёзнее. Это если в двух словах. Так что мне придётся держать руку на пульсе.       Ганс задумчиво покивал, не особенно желая слышать полное объяснение.       – Нам нужно вернуться, птичка, – Френсис снова поднялся, собираясь подключиться обратно. – Время снова начинает быть важным.