Тройная точка

      Едва открыв глаза, он сунул руку под одеяло. Записка была на месте. Память – тоже.       Потянувшись, он перевернулся набок. После вчерашнего у него появилось странное ощущение чуждости и одновременно привычности окружения. Из-за этого он испытывал некоторый дискомфорт. Он любил дилеммы, но вместе с этим он любил вещи чёткими и понятными. Что ж... любопытно, ждал ли его Френсис сейчас...       Он поймал Шкипера проснувшимся под будильник, но ещё не объявившим подъём, и совершенно нагло потребовал выходной.       – Когда он у нас был в последний раз? – добавил он. Слегка растерявшийся Шкипер приподнял брови.       – А мы здесь заняты круглосуточно? Очень тяжёлой работой?       – Вот именно. От рутины тоже сбегать иногда нужно. Сделай выходной, не жадничай. Пожа-алуйста?       – Э... – Шкипер чуточку сонно и с подозрением прищурился на него. – Что это ты такой добренький с утра пораньше?.. Ладно, чёрт с вами, гуляйте.       – Спасибо, – протяжно замурлыкал Ковальски. – Мне нужно будет кое-куда сходить, я могу подзадержаться...       – Да-да, ты взрослый мальчик, сбросишь сообщение, если планируешь задержаться после полуночи, – забормотал Шкипер, забираясь под одеяло чуть ли не с носом и едва заметно улыбаясь.       Усмехнувшись, Ковальски позавтракал, пока он мог сделать это в одиночестве, и заперся в лаборатории, обдумывая свои дальнейшие действия. Френсис сказал «один», и это было уже достаточно большой проблемой; Френсис сказал «спокойный», и это было... загадкой. Тот упомянул только, что это несложно, что, вероятно, могло означать несложно для Френсиса. Френсис любил простые пути. А как проще всего было успокоить человека?       Медикаменты, конечно. Френсис не напичкал его ими прямо на месте, пожалуй, из-за того, что за ним был хвост... ну, строго говоря, тот так и поступил, раз он отключился, но явно не лёгкими седативными, о которых он сейчас думал; мало того, тот произнёс что-то о нарушении симуляции, словно из-за его беспокойства что-то и впрямь могло нарушиться... почему было важно ничего не нарушать, если потом всё просто начнётся снова? Френсису тоже нужно было с ним поговорить? Или где-то там начался некий отсчёт времени, из-за которого что-то нужно было сделать?       Он уронил лоб на стол. Что-то, где-то... кто-то... Боже, просто дайте ему конкретику! Чему в округе он вообще мог доверять, если всё было просто фикцией?!       Телефон коротко завибрировал.       «Да успокойся же ты. Хочешь опять проснуться с головной болью?» – вопрошали его с неизвестного номера. Он застыл, глядя на сообщение, и в голове, заполнившейся шумными мыслями, начало проясняться. Ладно, допустим, на что-то он мог полагаться... ровно в той мере, насколько можно было вообще полагаться на Френсиса. Чёрт, почему это должен был быть именно Френсис? Почему не кто-нибудь более близкий ему и надёжный?       Ладно, Френсис был наиболее интеллектуально развитым существом из всех, кого он знал, так что это могло быть логично. «Синяя курица» не в счёт. С её всезнанием было что-то не так. Более того, с её всезнанием – так глупо попасться... Интересно, Френсис догадался, или Френсис всё это затеял?       В принципе, в обоих случаях его путь лежал к тому. Это было несложно.       Собравшись и подготовившись, он сперва заглянул к Рико в гараж. Тот поднял на него взгляд, хмурясь: всё ещё дулся.       – Рико... мне нужно уйти по делам. Надолго. Не дай бог я увижу, что ты висишь у меня на хвосте. Не дай бог, Рико.       – А чё? На свиданку идёшь?       – В каком-то роде.       Лицо у Рико потемнело.       – Вали, – обиженно буркнул тот. – Не хочу ничё знать.       Интересно, на какой ответ ты рассчитывал, когда спрашивал, подумал Ковальски, разворачиваясь. Его всё ещё преследовало ощущение того, что он обидел Рико вчера, и его это слегка раздражало; он не любил, когда кто-то лез в те его дела, которые он не собирался разглашать, а Рико вчера именно это и сделал.       – Ток' если ты влезешь в какое-то дерьмо...       – Я муха, чтобы лезть в дерьмо? – прохладно осведомился Ковальски через плечо, и Рико, поджав губы, отвернулся. Скорее всего, теперь тот не упадёт ему на хвост, так что можно было спокойно уходить.       Когда он вышел наружу, оказалось, что Ганс обитался в более оживлённой части парка, примыкавшей к непосещаемой, в которой они обустроили себе вход на базу, так что он не смог бы того проглядеть.       – Заждался? – поинтересовался он. Мысли у него уже слегка плавали.       – Не-а, – а вот Ганс, не заметивший его, едва заметно вздрогнул, потерев после этого глаза, и опять приложился к стаканчику с кофе. – Не выспался...       – Здесь можно не выспаться?       – Ещё как...       Снова вздрогнув, Ганс поперхнулся, уставившись после этого на него.       – Так и ты в курсе, – со вздохом резюмировал Ковальски. – А кто ещё?       – Док запретил тебе говорить.       – Н-да? А если...       – Док велел передать тебе катиться к чёртовой матери, если ты будешь угрожать, – сообщил ему Ганс, и Ковальски, собравшийся это же и сделать, раз уж они находились в непосредственной близости от базы, передумал.       – И ты делаешь всё, что он тебе скажет? – поинтересовался он вместо этого.       – То же касается манипуляций.       – О? – Ковальски изогнул бровь. – А...       – Замолчи! – не выдержал Ганс. – Как же я не люблю иметь с тобой дело... Просто замолчи, дай мне кофе допить спокойно. И по пути тоже молчи!       Пока они ехали, Ковальски не покидало ощущение, что на этот раз Ганс чувствовал себя куда более неуютно. Мало того, его не вырубили, как в прошлый раз; вероятно, Гансу запретили и это, если Френсис подозревал, что его лучше не накалывать ещё чем-нибудь вдобавок. Впрочем, ему в его нынешнем состоянии было откровенно всё равно, куда и по какому маршруту его сейчас везли.       – Приехали, – через долгих полчаса известил его Ганс, петлявший туда-сюда по городу всё это время, чтобы он ни черта не запомнил; он только усмехнулся: знал бы тот, насколько ему сейчас было на это плевать... – Чего улыбаешься, выходи.       Выбравшись из машины, Ковальски направился за Гансом, поведшим его в ничем не примечательный дом.       Его галантно пропустили в лифт первым.       – А что, сегодня не по правилам? – всё-таки не удержался Ковальски, пока они ехали на верхний этаж.       – Зачем? Уже через полчаса после тебя здесь никого не будет. И, будь добр, замолчи, пока я шутки ради не решил их придерживаться и не вырубил тебя.       Ковальски насмешливо хмыкнул, испытывая специфическое слабое и очень тонкое ощущение превосходства. Может быть, где-то когда-то Ганс попался на его болтовню, раз так реагировал – кто знал...       – Посмейся мне ещё, – буркнул Ганс, не постеснявшись пихнуть его к выходу.       – И кто это там говорил про потерю стиля? – поддел того Ковальски, едва не потерявший равновесие. – Бревно застрявшее не ощущаешь?       – Како... – сообразив, о каком бревне шла речь, Ганс возмущённо фыркнул. – Пошёл ты. Налево.       – О? – Ковальски оглянулся.       – Нет! Поворачивай налево!       Усмехаясь, Ковальски завернул налево и остановился, дожидаясь, пока Ганс откроет ему дверь и снова пропустит его вперёд, и ступил за порог. За этим ничего не последовало – не считая того, что сзади на него, по привычке замедлившегося, чтобы оглядеться, зашипели, требуя шевелиться активнее.       – На кухню иди, – буркнул Ганс после этого, и он, вздохнув, туда и направился.       На кухне его встретили два разных взгляда от одного человека. Почти всем тяжело было смотреть в глаза доктору Блоухолу.       – Ганс...       – Да, доктор?       – Отбери у него пистолет.       – ...А?       Френсис терпеливо вздохнул. Ковальски тем временем всё смотрел на того, сидевшего около стола в инвалидной коляске (довольно устрашающего вида, нужно признать), и никак не мог понять, откуда у него было ощущение неправильности того, что он сейчас перед собой видел. Причём это было никак не связано с общим видом злобного гения на обычнейшей кухне.       – Кто из вас под седативными, м-м? – опять зазвучал высокий голос Френсиса, довольно-таки приятный для слуха Ковальски. – Даже если он поплывший, это не значит, что он пришёл голый. Возьми пистолет. Потом отдашь.       Ганс что-то неразборчиво заворчал, сразу хлопнув его по пояснице, где и был заткнутый за пояс штанов пистолет. У Ковальски создалось впечатление, будто кое-кто попал к Френсису в опалу, что тонко и почти угрожающе скользило в тоне последнего, словно для напоминания.       – Хорошо. А теперь оставь нас. И не подслушивай. Я узнаю.       Их оставили без пререканий, и Френсис повёл рукой, жестом приглашая его садиться за стол напротив. Там стояла кружка, и Ковальски, расположившись на стуле, вопросительно приподнял бровь, смерив взглядом Френсиса.       – Чай, – коротко проинформировал его тот. – Просто чай. Вероятно, тебе захочется пить. Итак... вопросы?       – Хм-хм... Симуляция? – задал он первый, гадая, был ли у него лимит.       – Ага, – Френсис отпил из своей кружки, и Ковальски снова испытал чувство ирреальности происходящего, но на этот раз отстранённо.       – И как же дела обстоят снаружи?       – А, ты решил начать сразу с тактической обстановки... кстати, на всякий случай: что там в тебе?       Ковальски достал из нагрудного кармашка куртки листочек бумаги и положил на стол, расстегнув после этого куртку.       – Можешь снять, тебе всё равно не придётся отсюда драпать, – Френсис снова отпил из кружки, изучая ровные строки. Увиливал от ответа или подбирал слова?       – Я слышу больше одного смысла...       – Хм?.. Ха, – Френсис отложил лист на стол, усмехнувшись. – Не в этот раз. Итак... с чего бы начать? Видишь ли, я не могу вывалить на тебя всё и сразу. Симуляция нарушится, и тогда... ну, через какое-то время мы опять к этому придём, но это будет слишком долгое время.       – Почему она вообще должна нарушиться из-за одного меня? – задал вполне резонный вопрос Ковальски, всё-таки снимая куртку и вешая на спинку стула.       Френсис потёр лоб ладонью.       – Возможно, я пожалею об этом... но тебе нужно объяснить. К сожалению. Н-да, – тот прочистил горло. – В общем, симуляция строится на том, что в неё прописано – что очевидно, – и на нескольких помещённых в неё реальных субъектах. Пунктик заключается в том, что система, опираясь на это, как на костяк, дописывает виртуальную реальность до вразумительных результатов по вашим ожиданиям от окружающего мира. Я объясню на очень простом примере: то, что ты здесь воротишь, скорее всего, невозможно так просто сделать в реальном мире, но здесь получается, потому что для остальных троих всё это больше похоже на магию – а магия может всё. Их убеждения делают твои изобретения возможными.       – А осечки? Критические ошибки?       – Страх того, что что-то может или должно пойти не так, – Френсис пожал плечами. – Все нормальные люди боятся необъяснимого. Видишь? Всё это очень, очень прочно завязано само на себе.       Несколько очень долгих минут Ковальски обдумывал.       – Ты что наворотил? – наконец изрёк он. Френсис несколько нервно потёр ручку кружки, поглядывая на экран лежавшего рядом планшета. – Я имею в виду, это сделано так, что... не предполагается, что система будет претерпевать какие-либо изменения или развитие, а теперь тебе срочно понадобилось нарушить это правило, не нарушая этого правила?       – Да.       – В ближайшем времени, насколько я понимаю?       – Бинго.       – И с остальными не получится, потому что у них просто не уложится всё это в голове?       – Какое счастье, что это ты, правда? – тон Френсиса делался всё более мрачным. – И, погоди-ка... с одной поправкой: у тебя тоже не уложится. Но ты сможешь сделать это постепенно.       Ковальски изогнул бровь:       – И почему же у меня должно не улечься?       – Потому что то, что я тебе скажу, может вызвать у тебя воспоминания, – ещё более мрачно ответил Френсис. – Тебе не понравится большой объём чего-то, о чём ты не подозревал, у тебя же в голове. Доступно?       – Допустим. Проще говоря, ты собрался безнаказанно поиграть с моей памятью.       – Поверь мне, я хотел бы, – резко бросил Френсис. – Но мне не до этого.       Несколько минут они молчали, уперев друг в друга взгляды. Ковальски честно пытался уложить всё в голове, но ему мешало незнание обстановки в реальном мире... если, конечно, его не водили за нос. Но Френсис был прямо-таки непривычно мрачным, и это невольно наводило его на мысли о том, что всё могло быть достаточно... скверно для них обоих. Неужели придётся сотрудничать? Он не хотел. Не хотел, но... если они были в опасности, то на нём лежала ответственность за Шкипера, Рико и Рядового, ни о чём не знавших – хотя насчёт Рико он не был уверен, на самом-то деле, – и тут у него естественным образом возникал вопрос: не пытались ли его поймать на эту самую ответственность?..       Словом, нужно было раскручивать Френсиса на информацию дальше.       – Ладно, – он откинулся на спинку стула. – Рассказывай, что к чему там, снаружи. Ты уже ушёл от ответа один раз.       – Спасибо, я помню, – любезно отозвался Френсис, вежливо и совершенно фальшиво улыбнувшись, и он ненадолго поднял глаза к потолку. – Я просто опасаюсь вызвать у тебя целый поток воспоминаний. Вдруг у тебя там что-нибудь прорвёт... – тот вздохнул. – Словом, всё началось с того, что вы меня взяли-таки за зад. Ты угадал. Я не на свободе сейчас. Вот только у меня есть тайник, в котором я спрятал кое-что очень нужное той особе, у которой мы все с вами сейчас сидим.       – Так. А особа эта?..       – Мэм Хенни Блау, – Френсис немного помолчал, внимательно глядя на него, словно пытался понять, вызвало ли у него это что-то. Или всё ещё пытался понять, с какого конца разматывать некий клубок, из которого состояла нынешняя ситуация. – И с этого момента... для тебя всё сложно. Конкретно ты сейчас в коме. Двое из вас, если быть точным. Один уже вышел.       Ковальски ощутил неприятный холодок внутри даже несмотря на то, что был спокоен как удав.       – Это три. Где ещё один? – спросил он.       – Твой, кхм, друг в плане головы повредился меньше всего и в кому не впал. Возможно, именно потому, что сидел за рулём. А может, потому, что и так был слегка отбитый. Не знаю.       – За рулём? – переспросил Ковальски. – А что именно произошло?       – А вот это я тебе рассказывать не буду, – Френсис откровенно ушёл от ответа. – Тебе это не понравится, а я ещё намерен с тобой сотрудничать. Скажем так... у меня были определённые меры предосторожности. С автоматической активацией. Ну, ты меня знаешь... я не мог не оставить на такой случай сюрприз. Не знаю, как он вообще извернулся так, что вы все выжили.       Ах, да кто бы сомневался, подумал Ковальски.       Стоп... его друг (кстати, что это за интонация такая сейчас у Френсиса была?..), который сидел за рулём и был – как это там Френсис выразился? – слегка отбитый? Рико? С Рико вообще всё в порядке?       Он устало потёр лоб. Интересно, что бы он сейчас делал, не будучи подавленным седативными препаратами?..       – Как связаны мы и твой тайник? – задал он вопрос, подбирая парочку провисших в разговоре нитей.       – Ага, ты в состоянии думать, – бесцельно констатировал Френсис, отпивая из кружки. – Хорошо, давай закроем это окошко. Видишь ли, я раскалываться не собираюсь, на всякие растормаживающие препаратики у меня крайне сильная аллергия, причём именно на их основу, так что мэм Блау взять с меня нечего. Зато у неё на руках были четыре тела, предположительно выведавших координаты тайника. С Коллектора взять было нечего, так что я предложил ей руку помощи в обмен на кое-какие послабления...       – Ты хочешь её обдурить и выйти наружу, – сходу обвинил Френсиса Ковальски, и тот осклабился, всем лицом выражая слово «разумеется». – «Коллектор»?       – Рабочее обозначение. К этому я вернусь позже, если ты ещё будешь в состоянии говорить. Давай-ка закончим тему, – дождавшись кивка, Френсис продолжил: – Следом вышел Объект-«один». Старший ваш. Что удивительно, вышел сам и довольно быстро, буквально в течении двух месяцев. И сказал, что координаты знаешь ты. Возможно, ты не успел ему ничего передать, возможно, он и со своей стороны решил всех обставить и заставить нас вывести из комы хотя бы тебя, а там под шумок и вашего младшего... не знаю. Сложно сказать, что у него в голове происходит. И...       Ковальски поднял ладонь, прося паузу на обдумывание. Хотя на самом деле ему нужно было время, чтобы смириться с собственным положением.       – Ты заставляешь меня помогать тебе выбраться, – резюмировал он. – Вот что это такое.       – Ну, я не заставляю тебя всё и сразу, – Френсис пожал плечами. – Мне всё равно, вспомнишь ли ты координаты. Строго говоря, я в состоянии вытащить из комы вас обоих, однако... это не будете прежние вы, знаешь ли. Объект-«один» с Коллектором совсем не будут рады такому раскладу...       – Стоп! Погоди-ка, погоди... с нами здесь что-то не так?       – Н-да... – Френсис неловко почесал лицо возле протеза. – Понимаешь ли, симуляция... кхм... в общем, тут всё опирается на то, как видят вас окружающие, что мы с тобой уже обсуждали, на то, чего вы хотите – сознательно или подсознательно, – и, наконец, на время пребывания и сам факт вашего положения, как ни печально это осознавать.       – Печально? – переспросил Ковальски.       Френсис вздохнул.       – Посмотри на меня. Что со мной не так?       – Помимо очевидного? – не удержался Ковальски. И под взглядом прищурившегося Френсиса, красная точечка на протезе которого зловеще набрала яркость, задумался, раз от него хотели анализ. В общем-то, он и впрямь ощутил, что что-то не так, когда увидел здесь Френсиса...       В голове смутно промелькнуло несколько картинок, причём так, словно они никуда и не девались из его памяти, и он вздрогнул. Это ещё... что такое? Это было как... как тогда, когда к нему ни с того ни с сего вспомнился голос Шкипера, говорившего, что его записи никому не сдались. Значит, так к нему будет приходить то, что он забыл? Крайне... некомфортное ощущение, нужно признать.       А касательно Френсиса...       – Минуточку... – его взгляд опустился ниже. – Ты не был... ты нормально двигался, если я сейчас правильно вспомнил.       – Точно, – Френсис снова вздохнул. – Давай, думай дальше. Почему?       Ковальски прищурился, пытаясь понять, действительно ли тот был печальным, или просто изображал вселенскую грусть.       – ...Ты чувствуешь себя стреноженным.       – Увы. То же происходит с вами. Объект-«один» приходится выпускать поразмяться, а потом устраивать небольшую амнезию прежде чем запускать обратно в симуляцию, но подсознательно он чувствует, что что-то не так, не говоря уже о том, что он мне не доверяет. Как результат – развитие параноидальных наклонностей. Иногда он даже меня пугает.       – А я у тебя – Объект-«два»?       – Ага. Знаешь, что у тебя?       Ковальски задумался. Что у него?..       – Будешь сейчас шутить про маниакальную жажду знаний? – угрюмо поинтересовался он, припомнив парочку высказываний подобного рода от своих же соратников.       – Ну, может, ты с этим иногда перегибаешь – не мне судить, – Френсис пожал плечами. – Но нет. Клаустрофобия. Её раньше у тебя не было.       – Уверен?       – Куда бы тебя с ней взяли? – парировал Френсис, и ему пришлось согласиться с аргументом.       Прежде чем спрашивать дальше, он поколебался: он хотел спросить о Рико, но что-то его останавливало. Немного покопавшись в себе, он обнаружил, что опасался поднимать эту тему. Почему?..       «Те не одиноко?»       Встряхнув головой, он задал следующий вопрос:       – Объект-«три»?       Френсис приподнял бровь, словно знал, что сейчас логично было бы спрашивать о другом человеке, но комментировать не стал.       – Здесь ответ лежит на поверхности. Пошевели мозгами немного.       Нахмурившись, Ковальски бесцельно взглянул в окно, теряясь взглядом в облаках. На поверхности... Первым же, что бросалось в глаза, были наивность и некоторая инфантильность Рядового; ещё и, пожалуй, слишком молодой вид того. Слишком... слишком для того, чтобы состоять в их отряде. Вероятно, их младший товарищ был на самом деле старше, и уж никак не рядовым.       – Боится, что его бросят? Пытается сформировать какие-то привязанности, пока может?       – Вот видишь. Можешь же. И к кому он больше всего липнет? И какая у них видимая разница в возрасте?       Ковальски почти растерянно похлопал глазами, пытаясь понять, правильно ли он сейчас составил картинку.       – Ты хочешь сказать, что... – неуверенно начал он. – Он... Он пытается нажать Шкиперу на патернальные инстинкты?       – Бинго! – Френсис щёлкнул пальцами. – Он у вас тот ещё пройдоха. Однако ему снова придётся проделывать тот же путь, потому что он не успевает прийти в себя сам. Если его сейчас выдернуть из комы, он таким и будет.       – А мы не можем подождать? – осведомился Ковальски. – Меня ты сейчас приводишь в чувство, почему нельзя привести и его?       Френсис расслабленно откинулся на спинку кресла.       – А я смотрю, ты к нему привязался, – ухмыльнулся тот. – У него неплохо получается, м-м?       В нём слабо всколыхнулась ярость.       – Да как ты...       – Нет времени, пойми же ты, – перебил его Френсис. – Ты уже восьмой месяц валяешься. Мало того – ты думаешь, ты полностью пришёл в себя? Ха! Ты всё ещё не в своем уме, дорогуша!       Ковальски захотелось затянуть на мощной шее Френсиса что-нибудь, от чего тот никак не сможет избавиться. Не в своём уме, как же...       – А ты в своём? – вполголоса поинтересовался он. Широкая ухмылка Френсиса увяла.       – Не надо меня обижать. Помни: я держу руку у тебя на пульсе, птичка.       – Н-да? А разве я не нужен Блау? – осведомился Ковальски, и Френсис отмахнулся:       – Всем известно, что злобные гении слегка безумны и могут учудить что-нибудь из ряда вон.       Ковальски отправил тому долгий взгляд.       – Ну ладно, ладно, мне это не выгодно, – раздражённо бросил Френсис. – Но если ты выведешь меня из себя, с тобой что-нибудь случится.       – Ничего со мной не случится, – медленно произнёс Ковальски. – Раз я в коме, со мной уже достаточно чего случилось, а я нужен тебе функционирующим.       Френсис цыкнул.       – Что-то ты больно быстро в себя приходишь.       – Восемь месяцев отвалялся, – Ковальски, наконец рискнув взяться за чай, подвинул к себе кружку. – Пора бы навёрстывать. Так ты говоришь, симуляция в некоторой мере зависит от... действующих лиц?       – Именно. А что?       – Ага... А... стоп... – Ковальски вдруг ощутил себя крайне нестабильным, когда поймал мысль, от которой ему сразу сделалось неуютно настолько, насколько в принципе возможно. Френсис беспокойно глянул на планшет. – Что с нашими позывными? Я имею в виду, они у нас есть, окей, но... помимо них?..       – Так, тихо. Спокойно. Есть у вас имена, есть, не нервничай. Просто большинство полагает, что позывные – это круто... кто явно, а кто в глубине души, так что... – Френсис пожал плечами. – Такие дела. И нет, говорить не буду. Может быть, одно, если ты будешь испытывать определённые сложности с возвращением себя.       Ещё бы ты прекратил корчить из себя хозяина ситуации, поймал себя на мысли Ковальски... и несколько ей удивился. Странная, но, определённо, любопытная. Это из-за того, что Френсис здесь не мог ходить?..       – Ладно. Как насчёт парочки объяснений? Я подозреваю, что ты в курсе их происхождения.       – Мама с папой назвали, – Френсис издевательски поднял бровь, и он угрюмо уставился в ответ. – Ну, ну. Шучу. Можешь тоже немного пораздумать.       Тот снял с подоконника пепельницу и пачку сигарет и закурил с таким видом, словно произошло что-то приятное.       – Тебя радует, что я...       – Прогрессируешь, – закончил Френсис за него мысль, подтверждая её, и выпустил несколько колечек дыма, довольно щурясь. – Это обнадёживает. Я уже чувствую запах свободы...       Это дым, подумал Ковальски, не став, впрочем, говорить этого вслух. Старина док жаждал мести и разрушений.       – Рядовой у нас новенький, и мы его ещё не знаем толком? – выдвинул он догадку: безликое прозвище могло значить, что все трое не были привязаны к этому человеку. Френсис кивнул. – Шкипер – главный, это понятно без особых пояснений. Ковальски?       – Все помнят, как ты любишь викторины. «Ковальски» – вторая из списка наиболее распространённых фамилий в Польше. Прямиком из твоего багажа ненужных знаний.       – Это эрудиция.       Френсис рассмеялся, беспорядочно исторгая клочья дыма, и с интересом сощурился, сканируя его взглядом: спросишь, мол, или нет? Стиснув зубы, Ковальски поискал у себя ещё вопросы. Он ещё не чувствовал себя готовым задавать вопросы о Рико: он чуял, что тут всё было не слишком просто.       – Хорошо... – протянул он через несколько долгих минут, и Френсис, с тем же интересом глядя на него, потушил закончившуюся сигарету. – Ты говоришь, что есть ещё кто-то, кто в этом всём участвует? Помимо Ганса. Это я уже понял.       – Об этом тоже подумаешь на досуге, – вдруг отказали ему в информации. – Скажем так, есть архетипы, которые система создала – не без вашего участия. В смысле, вы их дооформили для себя. Если вас опросить, все вы будете видеть этих персон немного по-разному. Разумеется, я тоже приложил к этому руку – любой системе нужны направляющие.       – О-о?.. – Ковальски чуточку прищурился. – А к чему в нас ты приложил руку? Что это у Шкипера за Китка, о которой я мало что могу вспомнить? Ложные воспоминания?       Френсис снова усмехнулся.       – Ах, теперь ты мало что можешь вспомнить... я думаю, буквально этим утром ты помнил больше.       У него слегка закружилась голова.       – Что это ты имеешь в виду?..       – Похоже, ложные воспоминания, которые ты сам себе соорудил из обрывков известных тебе фактов, теперь начинают исчезать, – любезно объяснил ему Френсис. – А у него действительно кое-кто был, только дела там обстояли немного... иначе того, что получилось в симуляции. Видишь ли... привязанности тоже являются одной из базовых потребностей. И у каждого из вас есть кто-то, к кому вы неровно дышите. У вашего младшего, например, – симпатичная медсестричка, у тебя, во что мне до сих пор верится с трудом...       – Ну да. Дорис, – мрачно констатировал Ковальски. Френсис вдруг вскинул брови, словно ослышался:       – Кто?       – Поиздеваться хочешь?       – Нет, я сейчас серьёзно... мою сестру зовут Дора. Откуда... – Френсис запнулся, увидев, что он, всё сообразивший и сам, поднял глаза к потолку. – Э... я правильно понял?..       – Можешь посмеяться, если хочешь, – разрешил Ковальски, не сводя взгляда с люстры. – Ты всё равно делаешь это отвратительно. Петь у тебя получается лучше.       Теперь сконфуженно замолчал Френсис.       – Мне просто было весело. Скучно же... – тихонько пробормотал тот, выдавая то, зачем несколько раз появлялся у них в симуляции в том же качестве, в котором представал и в реальной жизни.       Ковальски поймал себя на том, что уже спокойно думал о факте существования этой самой реальной жизни в отрыве от симуляции. Наверное, к этому ему и нужно было прийти...       Прикрыв глаза ладонью и бессовестно выдавая себя за человека, всё ещё переваривавшего случившееся, он ещё раз собрал все имевшиеся у него факты об обстановке. К сожалению, у него был только один выход. Плыть по течению. Его, конечно, могли бы назвать малодушным, особенно учитывая, сколько вреда мог принести Френсис, но он просто не мог оставить своих друзей и соратников. Не мог упустить шанс вытащить их всех в нормальное, настоящее существование; путь даже Френсис не лгал насчёт того, что в коме оставались только двое из них – двух было вполне достаточно, чтобы взять на себя риск и немного поработать с Френсисом сообща. А дальше время покажет...       И, в конце концов, собирался он взять себя в руки и спросить о Рико, или как?       – Ладно, давай вернёмся к теме, – произнёс он. – Почему ты называешь Рико коллектором?       – Это... часть его задач. Я обозначил его определённым образом, понимаешь ли, потому что он изначально был в себе и не был объектом, так что у него появились дела. «Ридер-Коллектор», вот из чего его позывной взялся. Он не особенно против него возражал.       Ковальски почувствовал себя слегка растерянным. Ему сообщили всего несколько фраз, а вопросов у него теперь было больше, чем раньше.       – Та-ак... задачи?       – Ага. Видишь ли... – Френсис вздохнул; кажется, эти два слова начали уже немного того утомлять, хотя Ковальски уже начинало мерещиться, что у того это были просто слова-паразиты. – Часто перезагружать вас не слишком хорошо – как по ряду технических причин, так и ввиду психологического состояния всех вовлечённых в симуляцию субъектов. Поэтому Коллектор при нужде устраивает вам небольшой пробел в памяти. Естественно, для этого нужно читать ситуацию – поэтому он «ридер», – и располагать определёнными возможностями.       – У него особенная взрывчатка, – мрачно констатировал Ковальски. – Запашок от неё... он с таким же иногда возвращается.       – Ты чувствуешь это как запах? Любопытно, – кажется, Френсис сделал себе какую-то пометочку в памяти. – Уточнять не буду, можешь даже не спрашивать. Скажем, у него в боеприпасе есть небольшой секрет. А получает он это всё...       – У сомнительных типов в парочке кварталов от нас, – закончил Ковальски. – Понятно.       – Не совсем у них, – Френсис тонко улыбнулся. – Ему это всё передаёт Ганс, и устраивает ему самому пробел. Всё довольно просто.       – Ганс?! Ты... – Ковальски устало прикрыл глаза ладонью. Вот почему от самого Рико так пахло, когда тот возвращался от «братаканов». – «Guns», да, Френсис?       – Я рад, что ты оценил всю изящность названия, – теперь Френсис открыто хохотнул. – Но его и впрямь так зовут, что довольно-таки забавно.       – Забавно ему... – буркнул Ковальски, потирая висок. У него было такое впечатление, что седативные помаленьку переставали действовать, что было немного странно. Или это было слишком много переживаний для мозга даже так? – Ты мне вот что скажи: зачем нужно было регулярно подтирать мне память, если тебе нужно было, чтобы я пришёл в себя?       Френсис протяжно вздохнул.       – Тебе правда объяснить?.. Сначала мне было весело, так что я всё устроил так, чтобы ты ещё долго ничего не вспоминал, потому что ожидалось, что ты вернёшься первым. Где бы я ещё с этим поигрался? Мне такие вычислительные мощности в пользование передали – тебе и не снилось...       – Как ты Блау всё это объяснил?       – Да как два пальца, – Френсис осклабился. – Ей нужно было, чтобы ты вернулся со своей прежней памятью, а не вынырнул с тем, что образовалось в симуляции. Конечно, есть большой шанс, что со временем ты и так вернёшься к себе прежнему, а то и довольно быстро, но конкретную информацию, которая ей нужна, ты вряд ли вспомнишь сразу. Я ей просто в уши надул. Сказал, что ты ни черта уже не вспомнишь, если тебя просто выдернуть из комы. По-научному, конечно, лапшу оформил, что, дескать, ты можешь пребывать в одном из трёх состояний – кома, старая память, новая память, – и тебя нужно аккуратно провести в тройную точку, чтобы получить тебя в сознании и со всеми нужными сведениями.       Ковальски уставился на того.       – Ты действительно представил меня как однородную однокомпонентную термодинамическую систему? – неверяще вопросил он. Френсис захохотал. – Однокомпонентную? Как тебе только совести хватило...       – Ох, да будет тебе... уф... Мне было главное, чтобы это красиво звучало. К тому же, в какой-то мере, если возможно выразиться метафорически, так оно и есть – ты сейчас как раз около грани двух состояний. Осталось только вспомнить всё нормально и вернуться в овощ, который у меня там в креселке лежит. Обрисовал себе в общих чертах?       – Более чем, – мрачно буркнул Ковальски, обидевшийся на подобное упрощение.       Затем он снова замолчал, укладывая всё в голове. Френсис, зараза, хорошо устроился... если бы не поджимавшие того обстоятельства (среди которых не слишком убедительное «хочу на свободу побыстрее», для дока, впрочем, бывшее весомым аргументом), тот мог бы тянуть это всё годами, пока у кого-нибудь из участников крыша не поедет.       – У меня всё ещё кое-что не укладывается в голове насчёт Рико. Откуда ему знать, когда я нарушаю симуляцию, а когда просто эмоционален? Почему он сам не нарушает симуляцию, если он в принципе об этом знает?       – А ему нет разницы, где он находится, – Френсис отхлебнул из кружки и поморщился. – Остыло... Чтобы он мог тебя корректировать, я в него кое-что вложил, и теперь он соблюдает парочку установок целиком бессознательно. Как ты можешь понимать, его для этого пришлось слегка... затереть. И как ты теперь можешь видеть, его личность пострадала. Серьёзно так пострадала. Терапия могла бы прилично ему помочь, однако её нельзя начать, пока ты ещё здесь. Да он и сам не согласится – он, в конце концов, добровольно на это подписался, чтобы тебя вытащить.       Ковальски немигающе уставился Френсису в родной глаз, испытывая желание его выдавить, чтобы не болтал так беззаботно о таких вещах.       – Что ты так смотришь? Учитывая, что он тебя любит – это идеальный инструмент, чтобы контролировать ситуацию изнутри. Не вижу, почему мне не было им не воспользоваться.       – Что, прости? – переспросил Ковальски, решив, что ослышался.       – Хм? – Френсис воззрился на него с удивлением. – Ты разве ещё не ощутил? Надо же, а он делает свою часть работы ещё лучше, чем я предполагал...       – Разве он может?..       – А почему нет? – Френсис отпил из кружки, довольно щурясь. – Скорее всего, он всю дорогу об этом думал, так что это из него не стёрлось. Возможно, теперь у него фиксация на тебе. Кто знает...       В памяти Ковальски калейдоскопом начали проноситься картинки: вот Рико приходит выгонять его из лаборатории спать, чтобы он выспался; вот Рико даёт ему свою арафатку, чтобы он не мёрз, сам пытаясь спрятаться от ветра просто за воротом куртки; вот Рико угощает его чищеной рыбкой, с которой сам до этого возился, чтобы нехитро его порадовать; вот – совершенно непонятно, откуда это взялось, – Рико нависает над ним... чтобы...       Последний кусочек памяти ввёл его в ступор. Когда такое происходило? Неужели это уже было? Как у него удалось такое забыть?       – Эй-эй, – потормошил его Френсис. – Ну-ка выйди из прострации. Я рад, что лёд тронулся, но мы с тобой ещё не закончили. А растягивать разговор на два раза мне не улыбается.       – Знаешь, что... – Ковальски уже собирался было присоветовать тому сходить куда-нибудь подальше, однако он зацепился за собственные слова. – А откуда ты знаешь?       – Хм? – Френсис приподнял брови, глядя на него со специфическим интересом. – Видишь ли, перед тем, как проводить с ним такую сложную и – согласись – опасную процедуру, я составил с ним подробнейший психологический портрет. Я бы даже сказал, слепок личности, потому что мы неслабо так провели инвентаризацию его внутреннего мира, ныне ставшего, увы, довольно скудным. Потому так уж случилось, что я довольно много о вас знаю.       Ковальски слегка прищурился. Если Френсис так открыто об этом говорил, то где-то там, в реальности, эти данные были очень ему нужны.       – Хочешь меня шантажировать? Или купить?       – Зачем же? – взгляд Френсиса смеялся. – Может быть, я хочу договориться. Вероятно, ещё парочка воспоминаний – и ты окажешь мне услугу за собранную мной папку. Тебе её скоро захочется.       Ковальски прищурился ещё сильнее. Такое ощущение, что тот точно знал, о чём говорил...       – Играешь, Френсис? Ты думаешь, я буду с тобой играть? Сомневаюсь, что я хоть единожды и впрямь играл как послушный мальчик.       – Обычно ты играешь как непослушный мальчик, – парировал тот, осклабившись.       Откинувшись на спинку стула, Ковальски сложил руки на груди, ненадолго кое о чём задумавшись. Судя по всему, Френсис не блефовал, и такая папка действительно существовала...       Действие седативных определённо проходило. Почему так быстро? Только из-за его понимания того, что это всё – ненастоящее?       – Френсис? Ты обещал мне имя. Рико. Как... – здесь впору было бы передумать и спросить о своём, но он почувствовал, что ему нужно было это знать. – Как его зовут на самом деле?       – О, очень просто. Его зовут Джон.       На него разом навалились воспоминания, но на этот раз не картинки – звук; он словно бы услышал собственный голос, жарко шептавший это имя. И вслед за этим... раскатистый звук «р» в слове, от манеры произношения которого у него сразу слабели колени...       Он вскинулся, перегнувшись через стол и ухватив Френсиса за грудки, отчаянно надеясь, что тот сейчас не солжёт ему. Хотя бы раз. Хотя бы здесь.       – Меня зовут Крис?       – Да.       Под ключицу ему вдруг что-то ткнулось, и он, ужаснувшись – в нём-то уже и так было достаточно препаратов, – попытался вытащить иглу, но силы покинули его пальцы раньше.       – Ещё рано, – услышал он уплывавший от него голос Френсиса.       Придя в себя, он на всякий случай решил не открывать глаза. Мало ли.       Что-то тихо и очень медленно пищало; почти сразу писк немного ускорился. Похоже было на специфический писк больничной аппаратуры...       – Это что? – услышал он знакомый голос. Хенни Блау? – Это так выглядят те всплески, о которых говорил доктор Блоухол?       – Не могу знать, мэм, – глубокий, низкий женский голос. Ему он показался тоже отчасти знакомым.       – В любом случае... помещение уже подготовили?       – Вы действительно собираетесь...       – Конечно. Просто посмотри, что он сумел создать в симуляции! Да его вообще нельзя выпускать наружу!       Сознание куда-то уплыло.       Затем он обнаружил себя навалившимся на стол... и очень вялым. Настолько, что он даже возмутиться толком не сумел.       – Вот же глупая курица... ну кто говорит о планах на человека при нём же...       – А? – переспросил Френсис, и он окончательно вынырнул на эту сторону реальности. Стоило ли... наверное, да. Но чуть позже.       Он не ответил, устало подперев голову ладонью и взглянув в окно. Небо уже начинало окрашиваться в закатные тона. Это он столько времени отвалялся в бессознательном состоянии?       Странно, что Френсис, прежде заметивший, что не собирался растягивать разговор на два раза, не вставил ему шпильку. Вероятно, это значило, что некие цели, которые тот ставил перед собой на сегодня, были достигнуты. Наверное, это и в самом деле было много. Но достиг ли он сам собственных?       Вообще, да, было бы неплохо их очертить для начала.       – Значит, вот эта красота – просто иллюзия... – пространно заметил он, продолжая смотреть на закат. Внутри у него проснулась странная тоска, болезненная оттого, что прямо сейчас он ничего не мог с ней сделать. Отодвинуть её в сторону было сложно.       – Полагаю, твой мозг немного всё приукрашивает.       – О? – он изогнул бровь. – Не думал, что он умеет делать это так хорошо.       – Хм-м... Наверное, я немного тебе завидую. Не вижу ничего, кроме оптики.       А вот это он понимал.       – У меня то же самое с эмоциями, – ответил он, раздумывая кое о чём любопытном. – Я вижу спектр... но я не чувствую никакого сродства с ним. Я не... понимаю.       – Ага... поэтому Коллектор выражает свои чувства через физический комфорт.       Папка действительно существует, ещё раз отметил он. Если бы Френсис не составлял её – не знал бы об этом. Прекрасно.       – Эмоции. Чувства я понимаю. А вот эмоции... – он ненадолго задумался. – Видимо, для меня их приходится переводить на понятный мне язык.       Пауза.       – Видимо? – лениво уточнил Френсис.       – Я полагаю, это слишком большой пласт памяти, чтобы вспомнить его сразу. Думаю, здесь проблем у меня не возникнет. Но у меня есть другая тема, чтобы её поднять... возможно, я галлюцинирую, но пока я был в отключке, я слышал Блау. С ней была ещё женщина.       Френсис уставился на него, отставив кружку на стол.       – Уже? Но почему ты... почему ты вернулся?       – Я, снова-таки, полагаю, что у меня тут ещё остались незавершёные дела, – Крис слегка прищурился. – Не ты ли настаивал на том, чтобы всё вспомнить?       – Я, но, – Френсис озадаченно потёр висок. – Я думал, ты пошлёшь меня к чёрту, раз сумел сам туда выбраться...       – О, я не могу, – Крис подпустил в голос нотку любезности. – Я же ещё не договорил со своим дражайшим сообщником.       Френсис вскинул брови, в первые несколько мгновений не находя слов.       – Ты что там слышал? – с подозрением спросил тот.       – А, ничего особенного... Блау не заинтересована в том, чтобы выпускать меня в большой мир.       – ...О. Как удачно.       – Для тебя?       – Для нас обоих. Я видел по ней, но сообщать тебе открыто было бы глупо. Ты бы не поверил, – Френсис вздохнул. – Понимаешь теперь, почему я такой злой?.. Так что мы оба в этом заинтересованы, как я и говорил. Тебя её слова не взбесили?       Крис усмехнулся краешком губ. Френсис сейчас пытался разозлить его самого настолько простой манипуляцией?       – Более чем. И я не в настроении. И я хочу ту папку, о которой мы с тобой недавно говорили. Отдай.       – Как же я тебе её отдам? – Френсис усмехнулся, спокойно поднимая на него взгляд, когда он поднялся.       И следующим, что тот увидел, было дуло пистолета. А следующим, что услышал – щелчок предохранителя.       – Я сказал, что хочу папку уже.       У Френсиса отвисла челюсть.       – Ты... ты как... Ганс же забрал у тебя... – тот бросил взгляд на планшет, уже давно деактивировавший экран.       – Не вздумай, – негромко предупредил того Крис. – Я уже знаю, как вернуться. Я могу отказаться от твоей помощи... и от твоей компании прямо сейчас.       – Тогда скажи мне, сколько времени, – тон у Френсиса сделался просительным. – Мне нужно будет просмотреть сведения за это время. Если у нас начали появляться аномалии...       – Это не аномалия. Это мой пистолет. Не узнаёшь? – Крис изогнул бровь, продолжая держать Френсиса на прицеле. Пусть теперь сам понервничает. – Ты же сам мне всё рассказал. О том, как симуляция дописывает себя. Верно? Ты знаешь, что я должен был прийти с пистолетом, я знаю, что у меня должен быть пистолет. Мы с тобой в замкнутом пространстве... – он очертил пальцем круг, намекая на кухню. – И все, кто находится в этом фрагменте – а это только я и ты, – полагают, что эта вещь должна существовать. Вот она здесь.       Френсис не сводил взгляда с дула, откуда на него в свою очередь смотрела любопытная тьма.       – Я полагаю, что ты можешь отдать мне папку... нас здесь, опять же, двое, – продолжил Крис. – Ты не хочешь мне её отдать?       – Это физически невозможно. Пистолет был здесь всегда, но папка – в реальном мире. Я мог бы оцифровать её, чтобы внести сюда, но для этого мне нужно вернуться. Боюсь, у нас с тобой пат. Пожалуйста, сядь, и давай спокойно ещё раз всё обсудим.       Крис разочарованно вздохнул, поняв, что побледневший Френсис действительно не мог сейчас этого осуществить, и уселся обратно, уложив кисть с пистолетом на стол. Однако пальцы пока что не разжал. Н-да, жаль... в реальном мире такое не провернёшь. В реальном мире Френсис был не только громадным, но и мобильным, и просто попытался бы свернуть ему шею в такой ситуации. Он и сам бы к тому не рискнул подходить столь близко.       – Так могу я?.. – Френсис снова потянулся к планшету.       – Зачем?       – Всё ещё зафиксировать время. Даже если у нас не аномалия... ты, образно выражаясь, только что должен был находиться если не в тройной точке, то в критической. В её окрестностях... ты знаешь, наблюдаются критические явления.       Крис с сомнением прищурился.       – Да ну? Критические?       – Послушай, я сказал, что симуляция дописывает себя, а не кто-то вписывает в неё, придерживаясь правил. Нарушаешь. Нельзя так.       В тоне Френсиса в равной степени смешались возмущение и восхищение.       – А с какой поры ты мне указ? Сам сказал, что я обычно не играю послушно.       – И кто меня за язык тянул... – вздохнул Френсис, всё-таки постучав по экрану планшета; Крис вытянул шею, но не увидел ничего, кроме экрана блокировки с двумя виджетами часов на том и бежавшего в реальном времени графика, разобрать что-то на котором было сложно. Больше Френсис планшета не касался, снова переключив внимание на него. – Хорошо, давай-ка поговорим о том, что будет дальше... Я не буду тебе больше ничего рассказывать. Ты и так парочку всплесков устроил. Попытайся вспомнить сам, оно более плавно получается. Я дам тебе свой номер, конечно, но не думаю, что ты зайдёшь в тупик. Особенно... после вот этого, – тот кивнул на пистолет.       – Понятно. Что потом?       – Деловой какой... – Френсис, к которому начал возвращаться нормальный цвет лица, усмехнулся. – Хорошо. Это хорошо. Смотри-ка, пришёл одним...       – Не заговаривай мне зубы.       – Ладно, ладно, – Френсис почесал лоб возле протеза. – В общем... скоро планируется собрание. Осталось чуть больше двух суток. Я тебя поэтому и дёргал сегодня. Мог бы длительную терапию устроить со столь же длительными разговорами... нет времени.       – Почему именно собрание? – поинтересовался Крис, выуживая всю нужную информацию. Док ведь такой – упомянет, а потом заговорит зубы, и забудешь, что нужно было спросить.       – Разве не лучше всего? – Френсис описал пальцем круг по столешнице. – Это очень закрытая штука, видишь ли, потому что тема деликатная; таким образом, присутствуют там собственно Блау, Китка...       – Китка? – изумлённо переспросил Крис.       – Ага-а... по некоторой иронии судьбы, она остановилась на работе в охране, и теперь она начальник охраны комплекса и телохранитель Блау на время его посещения.       – А почему иронии?       – Спросишь у Объекта-«один». Хотя я бы на твоём месте не спрашивал, – Френсис потянулся к кружке, поглядывая на пистолет. – Либо он не помнит, либо вспомнит и нарычит на тебя, потому что дело... н-да. Я думаю, ты сам поймёшь. Ситуативно выяснится, если всё пойдёт хорошо. Она очень по нему скучает. Думаю... не составит труда убедить её, что Блау занимается очень нехорошими вещами.       – Понял, – Крис поморщился, глядя на попивавшего что-то Френсиса, и ему предложили налить себе самому чего-нибудь, пока чайник ещё не слишком остыл. Он предложением воспользовался. – Что дальше? Кто ещё будет?       – Объект-«один». Блау не смогла избавиться от его присутствия. Упрямейший осёл даже при том, что собраний этих не помнит. Потом, естественно, я и Коллектор. Я не стал предлагать привлекать туда и Ганса, чтобы Блау не брала с собой дополнительную охрану. Смекаешь?       Крис покивал, жадно приложившись после этого к кружке.       – План довольно простой, – продолжил Френсис. – На время собрания у всех свободные сутки, потому что всем нужно размяться, напомнить себе, что такое реальный мир и всё такое, так что ты сможешь заручиться помощью Коллектора. Ганс вам проассистирует в случае чего. Он мне должен, так что никуда не денется.       – Джона, – машинально поправил Крис.       Френсис отпустил долгий взгляд. К его удивлению, он сумел прочесть в этом взгляде жалость.       – Я бы не был так уверен. Учитывая, что его затёрли... это немного не тот Джон, которого ты можешь вскорости вспомнить. Мне жаль.       – Тебе жаль? Да ты сам этим занимался!       – Я знаю, как это... как иметь дело с таким, – глухо ответил Френсис. – Мне правда жаль. Ты можешь воспользоваться им сейчас, потому что он пойдёт за тобой как утёнок, но потом...       Почувствовав, что губы у него попытались скривиться в презрительной гримасе, полной отвращения (пусть даже Френсис что-то там понимал, но лезть не имел права, особенно с таким выбором слов), он едва удержал на лице нейтральное выражение.       – Разберусь как-нибудь. Что дальше?       – По ситуации, – Френсис покачал головой. – Я окажу всю возможную поддержку, но ты дашь мне выбраться. В ином случае... пеняй на себя. Да и папки ты в ином случае не увидишь.       – Вот так, значит? – Крис изогнул бровь.       – Да. Я знаю тебя. Мы с тобой всегда хотим всё контролировать, поэтому иначе никак не выйдет. Кстати, с тебя – удержать твоих, чтобы меня не пристрелили на месте.       Крис устало потёр лоб.       – Не пойдёт. У меня две руки. Как я тебе троих удержу? Придётся разделиться. И какие у меня гарантии?       – У тебя какие гарантии? – светодиод на протезе Френсиса засветился. – Ты понимаешь, что любой охранник комплекса пристрелит меня на месте, и даже Китка не сможет никого удержать? Она на это и не пойдёт. Её авторитет – не шутки, она его ради этого не положит. Мне придётся идти где-то очень близко с вами.       – Боже... – Крис едва подавил желание выругаться. Самым... странным в ситуации было то, что Френсис действительно пытался на него положиться – и ведь ему придётся положиться на того. Потому что если Френсис был уверен в том, что он, выйдя из комы, сможет куда-то нормально передвигаться, – планировал оказать реально существенную поддержку на этом этапе. Мало того, если бы они не уважали друг друга, этого разговора сейчас бы и не было... – Там есть вертолёт?       – Ага. И противовоздушка. Проще выйти к нормальному человеческому выходу. Скорее всего, всё придётся обсуждать непосредственно в зале для собраний.       – При Блау?       – Уложим поспать.       – Годится, – согласился Крис.       Френсис с облегчением выдохнул.       – Прекрасно. А теперь иди. Тебя там обыскались, наверное.       Спустя короткое время он уже был снаружи, прикидывая, как будет добираться обратно. Проще всего было взять такси, но он хотел уложить мысли в голове, прежде чем возвращаться к своим. Мало ли...       Было уже темно, но ещё не столь поздно, и ветер доносил до него отголоски громкой музыки. Такое обычно слушал Джулиан и «братаканы»... первый обычно ошивался неподалёку от их базы, от вторых он уже знал путь. Поэтому он пока что просто пошёл на звук.       Оказалось, что гремело и впрямь у «братаканов» – король вечеринок, похоже, уже вернул тем колонки, и ребята развернулись на полную мощность. Крис просто направился мимо их квартала дальше, а затем, придя в специфическое настроение, остановился в одном из проулков, не заходя, впрочем, в дворы. Длинную тень, без страха остановившуюся покурить в этом месте, никто не побеспокоит со стороны улицы, а чтобы убраться от глаз с другой стороны, достаточно было сделать несколько шагов под свет уличных фонарей.       Он с удовольствием затянулся, пытаясь обрести хотя бы подобие спокойствия в мыслях, не знавших, какой к нему сунуться в первую очередь. Всё стало так сложно...       «Мне просто было весело. Скучно же...»       Почему ему вдруг это вспомнилось?.. Френсису было весело с ними играть... Почему? Ах да, осознал он с неловкостью. Пока он был тут, не задумываясь о вопросах бытия, ему тоже... было весело. Надо же, взрослый мужик, а таким глупостям радоваться...       Он почувствовал, что у него кровь прилила к лицу от стыда. Они занимались пустячными делами, радуясь собственным успехам, и им это нравилось...       Из переулка послышался довольно специфический шум, и он, забыв о том, что куда-то собирался (шумели не слишком-то и громко), только рассеянно повернул голову.       – Ну, кр-р-рысята?! – донеслось оттуда же рычание. В последующие несколько мгновений мимо него пронеслись, чуть не врезавшись в него, двое ли подростков, то ли молоденьких мужчин, от которых пахнуло кровью; лицо у одного из них было разбито, второй сильно хромал. Крис недоуменно опустил взгляд на собственные колени, на секундочку решившие задаться вопросом о том, кому они принадлежали, а потом поднял взгляд.       Из переулка показалась жутковатая тень, при приближении оказавшаяся Рико. Крис ещё по рыку того узнал.       И как теперь о том думать? Рико? Джон?..       Куртка у того была вспорота, но никаких следов крови не было. Нет, Джон не ходил сбрасывать пар таким образом... и уж тем более не улыбался безмятежно, когда случайно натыкался поздним вечером на грабителей.       – Чё ты здесь делаешь?       – Встречный вопрос, – Крис потушил окурок об стену, ища взглядом мусорку, и завернул за угол, щелчком отправив в неё окурок. Рико вышел на улицу вслед за ним.       – Эй... – тот потянулся к его лицу, и он немного наклонился; Рико коснулся его лба тыльной стороной ладони.       – Ты зачем меня испачкал?       Рико мимолётно взглянул на разбитые костяшки.       – У тя щёки розовые. Подумал, температуришь. Сколько по улицам шатался?       – Не так долго.       Насупившись, Рико отобрал у него влажную салфетку, пока он искал взглядом ближайшее окно, и вытер ему лоб с виском, взявшись после этого стирать кровь с рук.       – Тебя бы обработать. У тебя машина далеко?       Рико глянул на него исподлобья.       – Чё, уже не обвиняешь? Уже норм со мной ездить?       – Ладно, пешком пойду, – флегматично отозвался Крис, испытывая желание закурить ещё одну сигарету. В общем-то, он бы теперь и от косячка, столь любезно предлагаемого ему вчера, не отказался...       Его крепко взяли за запястье.       – Крысы гуляют. Хочешь нарваться? Поехали.       Крис отправил в ответ долгий взгляд. Любопытно, взбрыкнул бы ли он раньше?       – Поехали.

...где-то в другом месте...

      – Ганс... – позвал его голос Френсиса, сделавшийся почти мягким. – Поди-ка сюда.       Он покосился на приоткрытую дверь. Поздний вечер. Почти ночь. Рыжая не давала спуску охране и ночью, но даже это рыжее огнище не успеет ничего сделать, если ему неожиданно решили припомнить его промашку. Мало ли что у этих злобных гениев на уме; он не знал, до какой поры он тому нужен был. Однако игнорировать – тоже не лучший выход.       Он остановился в дверях.       – Да, доктор?       – Закрой за собой дверь. Да поплотнее.       Он закрыл, щёлкнув язычком замка.       – Хорошо. Подойди ближе.       Ганс мягко ступил вперёд, не слишком-то торопясь. Громадный Френсис (сложно поверить, что голова этого гиганта работала гораздо лучше, чем у остальных крупных людей, будто бы тот украл себе их мыслительные способности) развернулся в кресле ещё немного, поблескивая на него глазом в полутьме. Красная точка на протезе второго сейчас не светилась, и он понятия не имел, что это значило.       – Ну же, – чарующе протянул Френсис. – Я не кусаюсь.       – Ха-ха, – скупо разлепил губы Ганс.       – Ладно-ладно, тот случай не в счёт, – Френсис немного оживился. – Ну... случаи, строго говоря, но я не об этом. Ближе. Я хочу тебе кое-что показать. Тебе понравится.       – А «это» – что?       – Видеозапись. Я сумел кое-что стащить с того раза, как к нам подключалась Блау. Давай-ка, подходи. Я на тебя не злюсь.       – Правда? – Ганс не сумел сдержать подозрительную нотку в голосе.       – Ощущаешь у себя что-то лишнее между рёбрами? – сугубо врачебным тоном поинтересовался Френсис, и он с облегчением вздохнул, приближаясь ещё немного. – Иди, посмотришь. Я просто не могу этим не поделиться, а мне больше не с кем.       Когда он приблизился ещё немного, его поймали за рукав, заставляя немного наклониться, и усадили во второе кресло.       – Только не ори, понял?       Через несколько минут Ганс рыдал, вынужденный смеяться почти беззвучно; столь же тихо хихикавший Френсис в итоге тоже смахнул выступившую от смеха слезинку, хотя смотрел уже не в первый раз. Впрочем, это и впрямь было смешно.       – Ты понял? – риторически вопросил Френсис. – Ты понял, что произошло? Бессознательный Крис обдурил нашего супервайзера! С, по сути, правами админа!       Они оба запрокинули головы, тихо хохоча.       – «Я хочу посмотреть, что будет», сказала она, – пробормотал Френсис, потерев лицо ладонью. Ганс тихонько поднялся, собираясь ускользнуть, пока настроение того не переменилось. – Уф-ф...       Его поймали повыше локтя, притянув к себе, однако на этот раз Френсис уставился на него родным глазом, а не как обычно.       – Шутки шутками, но для кое-кого это закончится плохо, – и на этот раз Френсис говорил тихо и серьёзно, а не игриво мурлыкал. – Если хочешь не попасть в список этих «кое-кого» и хочешь обратно на свободу – ты будешь делать то, что я говорю, когда придёт момент, птичка. Иначе потом от тебя останутся клювик да пёрышки. Ты знаешь, я достану кого угодно где угодно, если захочу. Ты знаешь.       – Знаю, доктор, – подтвердил Ганс, и его отпустили.       – А теперь иди. И думай.