Инкуб эмоциональной поддержки

— Юань-Юань, — кокетливым колокольчиком позвала его сестра. — Ты уходил на две недели, я уже думала, ты насовсем ушел! Ты принес мне что-нибудь вкусное? Принес? Вот что за бесстыдная паразитка. Инкуб встретил ее губы своими, втягивая в игру, где наградой была капля чистой энергии. Его хитрая мэймэй была не столько голодной, сколько любила клянчить внимание, и он из раза в раз находил себя бессильным ей отказать. Да и к чему отказывать? Это здоровое поведение как раз. Его мэймэй была прекрасным ребенком, родительской гордостью и вообще! Ей было меньше года, она по развитию напоминала шестнадцатилетку и даже не имела пока разрешения старших покидать гнездо. Сейчас она сяомэй и гуайгуай семьи — маленькая жемчужинка у всех на ладони. Клянчить подачки и внимание у домашних было наиболее естественным, что мог делать здоровый ребенок их вида. (Ха-ха, посмотрите на этого горе-конспиратора, который свое второе детство провел в шкафу, опасаясь лишний раз подходить к старшим братьям и сестрам!) У него в этой жизни было столько прекрасных мэймэй, столько заботливых гэгэ и цзецзе, что он чувствовал временами, что вот-вот взорвется от переполняющей его любви к семье! Его гнездо было самым лучшим местом во всем мире, и даже желая исследовать мир снаружи, он не находил в себе сил покинуть безопасный оазис надолго. — Ладно-ладно, все, — отстранился он от Юнхуа со смехом, пожамкал ее и оставил еще пяток щекотных поцелуев-укусов на ее шее. — Остальное для Шанга. Ему ведь нужнее. Напоминание о брате, который пострадал от рук культиваторов, заставило их обоих помрачнеть и оставить смех. Их вид не мог вырабатывать жизненную энергию самостоятельно, поэтому им постоянно приходилось добывать ее у других. Суккубы, будучи не какими-то там бескультурными паразитами, приспособились за посильную порцию энергии доставлять удовольствие, равного которому не было, а также помогать с застоями в духовных венах. Видите? Симбиоз! Который, отчего-то никто не ценил. Люди, как назло, больше, чем демоны. Самое обидное конечно было в том, что остальные расы драгоценной энергией плескали как надутые пузыри, не испытывая ни малейшего стеснения в ресурсе. Они были источниками, ключами родниковой воды, и судили их, погибающих от жажды. Иногда так и хотелось слететь с катушек и удариться во все тяжкие. И вот честно, с точки зрения практикующего десятый год инкуба, Юань вообще не понимал, в чем проблема. Секс не вредит, им не больно, им наоборот приятно настолько, что на это можно подсесть. Люди делятся ци в любом случае, даже когда спят с другими людьми — даже когда просто дышат! Суккубы же всего лишь собирают излишки энергии и гарантировано доставляют удовольствие в ответ. Но стоило культиваторам заподозрить суккуба, как начинались скандал и попытки немотивированной агрессии, где бедняге можно только бежать и надеяться, что не добьют. Вообще без какого-то разбирательства! Расизм чистой воды! Да-гэ так сильно потратился, убегая и заметая следы, что дополз до гнезда полуживой и уже несколько месяцев только и мог делать, что дремать, сохраняя опустошенные резервы. Его вены были повреждены и требовали тщательного ухода. Все обитающие сейчас в гнезде родственники переживали и отдавали ему долю добычи. Юань, как ученик гэгэ и крупный инкуб их семейства в наличии, который ходит на охоту, вызвался собрать достаточно, чтобы откачать брата. Инкуб тяжело вздохнул. Их гнездо было довольно тихим и безопасным, но далековато от города, от охотничьих угодий. В этих пещерах появлялись на свет дети, он сам в том числе, но тут не выхаживали больных и раненых, как в городских норах. Шанг-гэ был одним из старейшин, которые как раз обеспечивали пропитание и защиту дома. Без него многим стало голодно и не совсем безопасно. Юаню пришлось пойти охотиться, причем далеко от дома, чтобы не привлекать внимание людских стражей к этой местности. Мэймэй переживала, что и его поймают культиваторы, всякий раз когда он долго не возвращался. Она всегда трогательно встречала его на пороге, прикрываясь попрошайничеством вкусняшек. Он на секунду поймал ее лохматую голову и поцеловал ее макушку. Шанг спал у себя, накрытый алыми шелковыми простынями. Сладко пахло домом от его кожи. Юань лизнул его плечо и пожевал под хихиканье мэймэй. Потом только взялся за дело: разогрел тело и энергетику ладонями, давая знать о своих планах. Гэгэ быстро и доверчиво раскрылся во сне, расправился точно кот на солнечном луче. В этот раз Юань подловил учеников дворца Хуаньхуа, и этой энергии должно было хватить, чтобы выправить повреждение достаточно, чтобы тот пришел в себя. Внутри брат совершенно занят делом и не в состоянии толком содействовать, как и все последние несколько месяцев. Было важнее не допустить внутреннего распада. Культиваторы проломили его «панцирь», который защищал их нежную энергетику от мучительного растворения в природной ци этого мира. То, что Шанг был вообще жив после такого, было лишь признаком его опыта и мастерства. Юань раскрыл спящее тело, убеждаясь, что смазки достаточно, привычно вызвал эрекцию и легко вошел целиком. Брат довольно застонал и разжался. Юань начал двигаться, разгоняя собранную ци по венам. Гэ благодарно подхватил, стремительно латая трещины. Все еще не приходил в себя в реальности. Они оба катали энергию по внутренностям Шанга еще довольно приличное время, и лишь на своем пике гэгэ открыл глаза, сделав первый глубокий вздох. Его рука схватила Юаня за бок. Он излился со сдавленным звуком, застрявшим в горле. Семя стремительно слизала меймей, собирая излишки энергии в нем. Инкубы могли только опешить: ушлость Юнхуа была уже наследственной в третьем поколении. Ее мать и бабушка были такими же. Но откуда дочь Мадам получила такое качество — оставалось загадкой, что всех до сих пор изумляла. Мэймэй солнечно оскалилась и пискнула от восторга, осознав, наконец, что гэгэ пришел в себя. Они обтерлись носами и обменялись пятком беспорядочных мелких поцелуев, после чего мэймэй зарылась в плечо да-гэ и стихла. Юань с облегчением поцеловал брата следующим и глубже, смакуя вкус его яда, расцветающий здоровыми нотками. Гэгэ застонал с облегчением, обхватил лицо Юаня, жадно лакая вливаемую энергию. Юань бережно разорвал поцелуй. Гэ будет проще прийти в себя, имей он резерв, но у Юаня не бесконечные запасы. Отдай он больше — и свалится рядом. Они раскрылись в урчании и впустили мэймэй, которая тоже захотела присоединиться. Их энергии сплелись в спокойное трехголосие. Юань наконец-то ощутил, что может расслабиться, и прижался к членам семьи крепче. Да-гэ обхватил их сильными руками, целуя макушки, и обмяк, сменяя обличие на женское. Его внутренний голос все еще был очень слабым. Вероятно, он следующие несколько лет проведет женщиной, чтобы восстановиться. Юань подгреб цзецзе под свое крыло и оставил тревожный поцелуй на лбу. Шанг-цзе была жива, и это самое главное. Она доверчиво свернулась в его руках. Радостная мэймэй убежала рассказать всем новость, что первая старейшина проснулась. Юань остался заслуженно отдыхать и обмениваться поцелуями с сестрой. Боже, сейчас он даже был старше своего шифу по силе. — Скольких ты выпил, чтобы столько принести? — полюбопытствовала инкуба. Ее голос звучал хрипло от долгого сна. — Слишком вкусная ци для простых смертных. Юань застенчиво спрятался у нее в волосах, кружа по собранному соску когтем. Шанг в виде женщины был весьма непривычным зрелищем. Эта ипостась была у него совершенно невзрачной и имела очень мало общего с удалой мужской. Гэ мог бы монашкой прикидываться с таким обычным лицом, никто бы не разглядел подвоха. — Ученики Хуаньхуа на задании на севере у дальнего леса. Трое. Они даже не поняли, что за прекрасную незнакомку повстречали, я подкинул им в костер пучок еловых лап темного заката и кошельки обчистил. — проворчал Юань. — Возвращался через три города, спал еще с десятью смертными, чтобы сбить запах и след. Цзе, я не дурак, я не приведу их в дом, когда половина наших с ног сбивается. Старшая инкуба тепло выдохнула и погладила успокаивающе, то прижимаясь щекой к груди, то целуя ее. Они продолжали урчать вдвоем, лениво обволакивая друг друга в ласковой манере. — Я знаю, милый, — демоница подставила локоть под голову и знакомо, лукаво улыбнулась. — Просто, кажется, еще только вчера ты боялся нос высунуть из угла в гнезде демонов-извращенцев да задавал глупые вопросы, вроде, а почему нельзя просто попросить культиваторов пожертвовать нам немного их ци… А теперь ты уже такой взрослый, заботишься о гнезде, пока эта старушка прохлаждается в постели дни напролет. Ах, время-время, как летит!.. Юань покрылся румянцем и громко засмеялся, чтобы замаскировать стыд. Его прошлое всплыло в ходе терапии: цзецзе Сяомин помогла ему поделиться своей историей с семьей, и та никого из старых инкубов откровенно не впечатлила. Ну был человеком, теперь суккуб Хэ. В их хаотичном зверинце те, кто помнил свое прошлое воплощение, не были даже экзотикой. Только и неожиданно, что человеком себя считал. А так — мэймэй как прочие. У старших была одна лишь забота: как бы дети не убились слишком уж быстро по дурости. А кем мелкие там себя считают — дело десятое. Время от времени остатки его воспитания из прошлой жизни или играющая в заднице вторая молодость до сих пор заставляли его совершать глупости, но никогда такие опасные как в детстве. В детстве он столько неприятностей клану доставил — как никто другой в этом поколении… Нынче он был куда лучше приспособлен к жизни снаружи! — Прекрати напоминать это! Я уже восемь лет как вышел из гнезда! — заныл Юань разбаловано. — И ты не прохлаждалась, ты!.. Он перекатился на постели, чтобы цзе оказалась сверху в позе наездницы. Шанг-цзе…Боже, это просто неестественно. Умом Юань понимал, что брат был не хуже остальных инкубов и в первую очередь был женщиной. Но он был слишком молод, чтобы спокойно выносить такое попрание привычного образа. У Шанга был потрясающий торс с кубиками! Где его божественные грудные мышцы? Г д е они-и-и?! Демоница засмеялась, поняв в чем дело. Юань смутился и позволил румянцу залить щеки в проявлении откровенной уязвимости. Он просто предпочитал мужчин. В этом не было ничего такого. Он вполне мог работать с женщинами, если по делу, но лично для себя он просто не мог наскрести именно сексуального вожделения к женским формам. Шанг наклонилась и мягко, чувственно его поцеловала. Юань с коротким чмоком отстранился и сердито ткнул пальцем: сестрица определенно пыталась по-детски выпросить себе вкусняшку. Все суккубы любых возрастов одинаковые. — Как думаешь, ты успеешь выправиться до тех пор, как мэймэй будет пора вылетать? — спросил Юань тихо, когда старейшина со смехом плюхнулась на него и скатилась в постель. Цзе сделала досадное ворчание горлом и встряхнулась всем телом, будто собака, отряхивающаяся от воды. Ее энергетика была настолько нестабильна, что тряслась как напряженные гудящие провода. Шанг расстроенно моргнула и вздохнула. Ее лицо стянулось от разочарования в ситуации и решительности. — Нет, — ожидаемо сообщила демоница, как Юань и предполагал. — Следующие несколько лет я проведу, сводя шрамы. Тц! Говнюки! — И не говори, — поддакнул Юань. — Мадам уже сходила за их шкурами. Цзе довольно растянула губы в чеширской ухмылке. Ее рука рассеяно погладила один из укусов-меток на плече — бабушкин. — Ах, диди, — заглянула к ним без стука старейшина Бийю, по виду вернувшаяся с охоты. Юань обернулся, приветливо сощурившись и приглашающе сопнул. Он уже аккуратно вытаскивался из переплетения энергий. Бийю легко поменялась с ним местами. Пострадавших суккубов не следовало оставлять одних, и их с бабушкой третья была хорошим кандидатом на няньку. Они втроем на долгую минуту замерли, обмениваясь новостями, а потом Юань легко вышел прочь, накинув домашний халат. Пахло домом. Пещера была полна пения, смеха и знакомых запахов. Мэймэй уже с кем-то щебетала и танцевала. Чужая энергетика тут и там распускалась экзотическими цветами. С развитием навыков его способность ощущать энергетику окружающих и ориентироваться в ней выросла колоссально. Сейчас инкуб даже не мог представить, как жил без этого. Восприятие ци стало таким же неотъемлемым чувством как зрение. Юань прикрыл глаза в безопасном пространстве. Ло Бинхэ должно было быть около шести, если Хэ ничего не спутал. В мире было не так много чистокровных небесных демонов, когда Юань родился, но вдвое больше, чем трансмигратор рассчитывал. А именно двое: вечно отсутствующий император Тяньлян-цзюнь, которого больше занимали диковинки разных царств, и его сестра Тянь Суань. Вторая лет десять назад сбежала с неким змеедемоном из самой Бездны и породила весьма неудачный по слухам гибрид, который был так уродлив и слаб, что никто с ним (кроме эксцентричного дядюшки) якшаться не спешил. Где-то там вскоре после рождения Юаня и померла, оставив отца Бинхэ последним в роду. Как бы, других претендентов на титул не осталось. На четвертом году новой жизни Юаня случилась Охота, возглавляемая четырьмя сектами. В результате которой императора заточили под горой Байлу. Рассуждая логически, что из-под горы детей особо не заделаешь, Ло Бинхэ уже должен был существовать. При этом Су Сиянь также уже торжественно умерла, дабы стать символом объединения сект на борьбу. Это объясняло, почему Бинхэ рос без матери, но нихрена не вкладывалось в официальный таймлайн событий, где дети не фигурировали вообще. Очень темная история! И чем дольше Юань думал, тем больше не складывалось. Даже с учетом его знания книжного канона, который Юань решил воспринимать как своего рода пророчество, не складывалась картина. В книге корни Бинхэ упоминались смутно. Лишь старый глава дворца любил произвольно проехаться по тому, как протагонист похож на его ученицу. Как он любил свою золотую девочку Сиянь! Ну точно дочку, только не как свою родную, а лучше, потому что молодая госпожа дворца, если судить по ее любви к шипастым кнутам и психанутому характеру, в жизни не получала от отца и слова наставления. Культиватор в своих пространных речах всегда следовал официальной версии, что гадкий демон невинную мать — его любимую ученицу! — снасиловал, а потом прикончил. А ее ведь просто послали спросить, чего демоническому императору надобно… Но вот, а девять месяцев человеческой беременности как туда помещаются? Где была дева Сиянь, нося ребенка? Чем она думала? Почему она, как женщина-культиватор, не избавилась от ребенка, если это было насилие? Как ребенок остался жив, если его легендарный отец не хотел его существования настолько, что пытался прикончить мать? Словом, непонятные мутки. Когда все это произошло, Юань даже прошелся по всей длине реки Ло, тщетно выискивая подозрительных младенцев, но ничего не нашел. Разумеется. Чтобы главному герою и повезло в чем-то реальном? Его удача не так работала. Бедняге все хорошее в жизни доставалось с горкой соли. К нынешнему моменту мальчика уже должна была, вероятно, подобрать мать-прачка, поэтому инкуб решил дождаться фиксированной точки повествования: в одиннадцать лет Ло Бинхэ поступает в Цанцюн, придя в последний день испытаний. Через шесть лет, бишь, Юаню надо будет покараулить у ступенек секты культиваторов — делов-то! В прошлом году как раз сменилось поколение Мин на Цин, так что новые, знакомые лорды и леди осваивались на своих позициях… Юань откровенно не ожидал, что это случилось настолько недавно. Гребаный Самолет! У тебя сянься с бессмертными культиваторами, бессмертные демоны, но у всех действующих лиц возраст — как у обычных смертных! Кто вообще назначает лордами величайшей секты двадцатилетних?! Они же все тупые! Юань знает, о чем говорит, он сам такой! С другой стороны, Юань вынужден признать, что это как раз очень логично. Все это дерьмо, которое выкидывали персонажи книги, было именно что молодежным, детским лепетом по меркам настоящих бессмертных. Настоящие старички до такого не опустятся. Их дрязги и проблемы выглядят иначе. Они все реально были просто детсадовцами, которые не знали, что делают, и тем развалили мир… Юань вздохнул. Возможно стоило завести невзначай знакомство с Шень Цинцю, чтобы умыкнуть у него ребенка. Их гнездо вполне могло потесниться для одного маленького Ло Бинхэ, нэ? И уж договориться с одним (1) человеческим культиватором за годы знакомства ему под силу. В крайнем случае, Юань мог попросить совета у признанного мастера своего дела, Сонг-цзе из гнезда Вэй. Кузина была самой искусной в тонких вопросах торговли. За ней успешно бегали четыре демонических старейшины, спеша предложить свои энергию и потроха — а такое, чтобы они друг друга не переубивали, еще уметь устроить надо! Так что спешить было некуда. Все шло согласно кейкаку. — Гэ, чего стоишь, грибы растишь? — обратилась к нему сестричка, высунувшись через дыру в стене, мило занавешенную шторками. — Присоединяйся к нам. Мы тут играть решили. — Ах, может быть в другой раз, мэймэй, я шел к Мадам, — вздохнул Юань, смягчив отказ прикосновением к обнаженному горлу. Девушка задрала голову, подставляясь под ласку. Инкуб засмеялся — они иногда очень напоминали кошек. И вся стратегия выживания суккубов была ровно такой же, какую использовали домашние кошки: подлизывайся, очаровывай, покоряй. Будь настолько милым, что тебя захотят оставить, несмотря на какашки на ковре и сбитые цветочные горшки. Он затолкнул мэймэй Фэйхуа обратно за шторку, и та со смехом свалилась. Тут же раздалось эхо смеха остальных. В пещере вообще не было приватности: шторы только создавали видимость. Вообще, большинство в гнезде и не нуждались в уединении вовсе. Двери были у покоев Мадам, где появлялись на свет все члены гнезда, да в общем зале-классе, чтобы молодежь не отвлекалась от уроков. Купальные омуты и личные норки все имели разве что занавески. Спустя годы Юань находил такую обстановку очень домашней и уже привык, хотя для человека такое отсутствие личного пространства было довольно нервирующим. Для него это было проблемой поначалу. Юань постучался к основательнице и тихо остался ждать ответа. Мимо проходила цзецзе Бай и подарила поцелуй в щеку. Он провел по ее руке, но не стал задерживать кузину. Заветное «входи, дитя» прозвучало, и Юань сунул нос внутрь. Покои мадам были ему хорошо известны, потому что здесь он и появился на свет. — Бабушка, — тихо произнес он, не нарушая тишину. Хэ Ди сидела с гуцинем в постели и невозмутимо прижимала струны худыми сильными пальцами. Ее руки были узловатыми и не совсем изящными, но на их движения хотелось любоваться вечно — настоящее произведение искусства. Вся красота старой инкубы была не чета таковой у молодых и глупых товарок. Кажется, Мадам Ди особенно любила Юаня еще и потому, что он изначально сделал себе не самый идеальный облик. Кхе, тут у перерожденца вышел небольшой казус: стандарты красоты этого мира несколько отличались от тех, что он привык видеть на экранах медиа в двадцать первом веке. Когда он только получил свободу действий, он сделал максимально красиво. Типа, «я, но +100 к внешности». Каково же было его удивление, когда по местным меркам лицо получилось «угловатым» и «слишком узким», и «недружелюбным». Цзецзе даже однажды оговорилась, что он с таким лицом походил на злодея из театральной постановки. «То-то багнутая система хотела меня сначала в злодея завернуть,» — только и мог подумать Юань с искренним расстройством. И чуть позже, подкопив энергии, скруглил черты и сделал все «как было». Его собственное лицо с круглыми глазами-личи и огромным лбом заимело больший успех. А что грудь небольшая, и попа не подушкой… Бабушка Ди одобрила его вкус. Не станет же семисотлетняя суккуба врать внучке по поводу ее внешности? Нет конечно! Юань взял со стенда эрху и уселся поближе к Мадам на диванчике. Их энергетика открылась друг другу и мягко сплелась. В голосе древней прародительницы звучали глубокие переливы истории их рода, которые задевали в Юане что-то такое же родственное и глубинное, чего не касался никто другой из гнезда. Бабушка особенно любила его и потому, что он терпеливо учился у нее наукам в отличие от остальных, у которых были какие-то дела поважнее, да слушал ее басни о древних временах, которые она рассказывала не словами. — Тебе скоро исполнится десять, — заметила негромко Мадам, дергая струны инструмента. В тишине комнаты и созвучии их единения мелодия звучала особенно чарующе и глубоко. Юань вздохнул поглубже от наслаждения, соглашаясь. — Целых десять лет, как ты пришел в этот мир. Юань вывел игривую мелодию, напомнившую ему о ручейке в летний день. Его урчание наполнилось приподнятым настроением. Да, целых десять лет, как он жил здесь в окружении родных, которым на него не все равно, здоровым и сильным в мире, полном чудес и магии. Бабушка Ди поддержала его игру своими неспешными щипками. Будто молодой щенок дразнил старого сторожевого пса, который только пытался прижать его лапой и унять. — Я подумал… — заговорил порывисто Юань и неуверенно замялся. — Может, мне взять мэймэй на охоту вместо да-гэ? Мне нравится возиться с мелкими, и я знаю, как важно, чтобы они обучились всему для выживания!.. Юань замолчал и продолжил сосредоточенно играть. Сбился на какую-то кривую дорожку почти сразу и досадливо засопел, пытаясь вырулить. Бабушка замычала, направляя его мелодию обратно, и очень скоро он смог выровнять гармонию. Они доиграли, и комната снова погрузилась в молчание. Молодой инкуб почтительно отставил эрху. Ему еще предстояло тренироваться, хотя всеми техническими приемами он уже владел сносно. Также и сам Юань. Он, конечно, был инкубом, старейшиной гнезда. Но он также был придурком, который в детстве задавал опасные вопросы, а в молодости совершал глупости. Бабушка Ди могла сколько угодно на него умиляться, но достойным доверия это его вряд ли делало. Учить молодняк! Пф. Для этого Шанг-гэ обычно есть! Юань сам с ним ходил. Он знал, какой братец крутой наставник. И как сильно он сам косячил. Братец чудом выруливал без скандалов. Просто сейчас он свалился, и Юань подумал… Что может помочь. — Конечно, Юань-ди может взять девочек, если это не будет большим бременем для него. Мадам довольно покивала. Ее отстраненное лицо небожительницы не было выразительным вообще — большую часть времени она проводила в медитациях и не общалась с людьми. Ее выражение казалось принадлежащим статуе. И только ее глаза, не меняя формы, всегда точно говорили о том, что она довольна. Сейчас на дне ее глаз сияющая речная вода журчала между камней, подтрунивая внука. Юань запоздало осознал сказанное и задохнулся. — Правда?! Мне можно?! Спасибо, Мадам, я не подведу вас! Инкуба издала один единственный смешок и погладила его по щеке. — Порой за твоей зрелостью я забываю, насколько ты в сущности юн, сяо Юань. Мадам, как и все древние демоны, была склонна к вот таким вот изречениям, зловеще ни к чему не привязанным. Юань еще раз благодарно поклонился и, вернул эрху на стойку, побежал к мэймэй — рассказывать новости. Он научит ее охотиться лучше всех! У него уже был составлен план занятий на несколько месяцев вперед. Она людей косить пачками будет одним мановением ресничек, его мэймэй! Ему в спину прозвучало еще два смешка бабушки. Он, забывшись, громко хлопнул дверью.