Инкуб эмоциональной поддержки

К секте демонов а-Цзю скорее притерпелся, нежели ему там понравилось. Монастырь после тщательных проверок и скрытых перепроверок оказался и правда самым обычным. Никто не устраивал резни, жертвоприношений с сомнительными целями или человеческой фермы. Тут просто… жили и работали суккубы. Без злого умысла. Шок и трепет! Среди демонов есть гражданское население! (И если группа инкубов Цзянь поколениями ошивались наложницами на ложе императора — это детали. Кто-то должен представлять интересы демонического населения при дворе). К тому же в монастыре-секте было много человеческого персонала. Обычных людей, которые выросли при секте и были тут воспитаны, как это обычно бывает. Интересным было то, как их культивация была заточена на работу с суккубами и ставила во главу угла тонкость контроля и мягкость воздействия. Это давало хорошие, потрясающие способности в исцелении и мельчайшей, филигранной работе с артефактами. Здесь выращивали сугубо целителей и спиритических совершенствующихся. Однако, вся здешняя школа была заточена и направлена на сотрудничество двух видов так плотно, что культивируя по методикам Чжэньдин можно было создать ядро только с помощью суккубов. Ци просто настолько смягчалась, что ее становилось невозможно разогнать, чтобы закрутить вихрь очага, достаточный по скорости. У Цанцюн был ритуал обретения меча на Ванцзянь, здесь же был ритуал «танца между двумя драконами» (ничего приличного). Он проводился для всех учеников по завершении обучения, и все обретали свое бессмертие. Ха! В лучшей секте мира процент успешно ставших бессмертными не был и пятьдесят на пятьдесят. Здесь же это было гарантировано. Впрочем, все это неофициально: местная культивация давала бессмертие, но не возможность вознесения. Вознесение суккубы не то еще не осилили, не то просто не видели смысла исполнять. Местные культиваторы также не стремились отправляться в неизвестные дали, когда все их близкие уже имелись здесь. В этом плане они были здоровее всех, кто слепо гнался за силой. Так что культиваторы Чжэньдин жили свои жизни подобно демонам, часто находя постоянных партнеров по культивации среди суккубов. И не в любовном смысле, а в сугубо практическом. Боевые смешанные двойки и тройки были обычным делом. Секта славилась своими бродячими целителями-чудотворцами, которые помогали даже низам. Шень Цзю, кажется, едва мог поверить, что такое место существует, мало кто о нем знает, и никто здесь не хочет никому зла. И что это все не коварный план древних демонов по порабощению человечества. Всю неделю диди пытался найти подвох: перековырял библиотеку, въедливо расспрашивал людей и «гостей». Шокировался и испугался, когда одна пациентка, с виду абсолютно адекватная, внезапно на него набросилась без всякого предисловия, хотя Юань предупреждал, какой тут содержится контингент. В этом мире, где о заведениях для душевно больных даже не слышали, лечь в такое было уже показателем. Сю-эр уделила знакомству со вторым членом их гнезда минимум внимания. Что взять с подростка! Первый год жизни — она хотела найти свое место как можно скорее. Занялась наработкой их искусства, желая заработать на инкубскую степень срочно. Смерть оставила на ней такой отпечаток. Юань был вполне уверен, оставляя ее на Цзянь. Мэймэй хвалили и обещали присмотреть — почти родная ведь! Ей даже церемонию рождения устроили по всем правилам! Признаться, Хэ не думал, что такая огромная и занятая секта устроит традиционный праздник для них. Цзянь действительно не стали закатывать большое торжество для всех, как обычное гнездо. Они все банально в комнате не поместились бы. Но внутренний круг и присутствующая в монастыре суккубская часть собрались на оргию вполне себе душевно. Даже люди были! Воспитанные в секте многие тут обладали весьма свободными нравами и более широкими взглядами на парную культивацию. Шень Цинцю вздохнул с облегчением, когда Юань сдал свою пилюлю финального экзамена и сообщил, что готов отправляться. Совершенствующийся неплохо проводил время, но, как говорится, дома все равно лучше. Сюя их проводила рано утром, обняла Юаня и была такова. Шень Цзю ее тоже невзлюбил и попросил перестать говорить о ней… Возможно, инкуб и правда немного перегнул, пытаясь их подружить. Но что ему теперь, о мэймэй молчать?! У него одна только дочь! С мечом вышел небольшой казус. Юань вернулся к бытию мужчиной и разницы между двумя своими состояниями не видел. Но для а-Цзю это превратилось в большой камень преткновения. Обе ипостаси вдруг стали некомфортны: мужчин он никогда не любил, но женская ипостась теперь казалась ему не совсем женской. Он же знал, что где-то там у нее припрятан член! Так что все стало очень неловко, а стоять в обнимку несколько дней кряду грозилось стать весьма нетривиальным испытанием. Пока что у них образовалось своего рода соглашение: Юань менялся по требованию, когда внутренний стрессометр а-Цзю зашкаливал. Всю неделю они не спали вообще, не ложились в одну постель. В остальное время инкуб сократил прикосновения до минимума. Но с постоянным плотным контактом во время перелета бедный приборчик угрожало разорвать к чертям. — Как тебе удобнее, — вздохнул культиватор, не сумев скрыть содрогание. Кажется, он и сам не знал, что хуже. Юань смерил его взглядом и стал мужчиной. Надо было как-то начинать. Они загрузились на артефакт и все же покинули гостеприимный юг. Спустя несколько часов а-Цзю забылся и прекратил зажиматься в прикосновениях. Хэ привычно трещал обо всем, что видел, или что приходило в голову, и был привычным дурачком. За несколько часов пути они успели поспорить о ерунде, как в старые-добрые времена. Тем же вечером они остановились на ночлег в непритязательной дорожной гостинице и обсудили возникшую проблему. Точнее, мужчина отказался ее пока обсуждать. Юань вздохнул и пригласил друга в постель. А-Цзю снова споткнулся. — Я не трону тебя только потому, что мужчина, — печально сказал Юань, не сдержав расстройства. — Я все еще я. — Я знаю, — напряженно не-огрызнулся а-Цзю и залез в постель. Улегся, точно подушка — его враг, и деревянно замер. Юань устроился, как когда-то, и пригласил диди обняться. Тот отказался и нелюдимо съежился. Инкуб не стал заставлять. В полной темноте, где осталось только два голоса, оказалось куда проще разговорить Шень Цзю о том, что с ним происходило все эти месяцы. Что он открыл в себе. Что новенького случилось. Диди, наконец-то, прорвало. Он с удовольствием, практически взахлеб поделился тем, что работа на пике закипела, он расширил свою инициативу с заменой наказаний на копирование книг и переманил мастеров Аньдин, которые прежде этим занимались. У него в планах было создание печатного издательства, как у смертных. Сколько можно переписывать вручную! Кто должен устроить первый печатный пресс, если не крупнейшая секта мира! Ученики обучались по его обновленным планам. Программа претерпела большое количество нововведений. Появилось много нового и интересного на пике, образовывая более крепкую связь между поколениями в секте. Только потом а-Цзю, наконец, опомнился и вспомнил, что прежде не вдавался так подробно в дела секты, и неловко закруглился. Мин Фань и Нин Иньин прогрессировали, как никогда не могли в предыдущей жизни! Нин Иньин в свои двенадцать показывала прекрасную усидчивость для игры на цине и нашла себя в математике! Это что-то, чего в прошлой жизни вовсе не было! Мин Фань взялся присматривать за младшими учениками и показывал себя очень хорошо на занятиях конной езды. Эти достижения заставляли отца лопаться от гордости. Хоть а-Цзю и не употреблял таких храбрых слов, Юань считал его отношения с конкретно этими двумя скорее семейными, нежели формальными. Бывший злодей просто изливался открытиями, которые с ним случились. Юань мягко поддакивал в нужных местах и с улыбкой слушал рассказ. А-Цзю в какой-то момент заполз к нему на плечо, чтобы быть ближе, и слово за слово уснул. Он уже забыл, что должен был опасаться мужской ипостаси и сдался поглаживаниям по голове. На следующий день они уже были в Павильоне. Ах, живут же люди! Путь до Шуаньсу, который отнял практически месяц на лошадях, занял всего пару дней на мече! Девочки встретили нового Юаня не менее настороженно, остро напомнив о разнице в человеческом восприятии. Люди ориентировались на внешность, потому что она была фиксированной константой для них. Инкуб же за год практически полностью отвык от такого подхода. Одна и та же суккуба могла за несколько часов преобразиться до неузнаваемости. Настроение такое стукнуло! Цзянь были весьма зажиточным, сытым семейством в этом плане и могли позволить себе подобные излишества. Самым маленьким достаточно было состроить глазки человеческим гэгэ — и готово. Мэймэй же оробели, как будто встретили незнакомца, который кинулся их по-родственному обнимать, хотя ипостаси были похожи как разнополые близнецы. Глаза только острее теперь. Лоб чуть уже, не такой девчачий. Оттаяли, правда, быстро, стоило Юаню клоунски пожалиться, как быстро его забыли и больше не любят. Его с восхищенным аханьем и оханьем признали и обняли. Но нотка неуверенности осталась… До момента, как Юаню какое-то перышко не пощекотало нос, и он с оглушительным чихом не сменил ипостась на женскую… Тут же покраснел до корней волос и сменил обратно под шокированные смешки окружающих. — Вы этого не видели! — вскрикнул он, тыча пальцем в притворной сердитости. Мэймэй уже хохотали в открытую. — Не-ет, мэймэй! Этого не было! — Ты до сих пор не вылечился? — любопытно уточнила У Фэй. Юань закатил глаза: — Я просто так долго был в женской ипостаси, что это как привычка теперь. И среди других суккубов я не видел особенной нужды брать ее под контроль. — Ты теперь планируешь мужчиной работать? — осведомилась мадам Ли с предпринимательской жилкой. — Ага, — довольно растянул губы инкуб. — Разнообразие не повредит. Или вы тоже боитесь, что я зверски нападу на вас во сне? Ведь теперь… у меня есть янское орудие! И я могу им воспользоваться!!! Мэймэй вовсю хохотали, убегая от его щекотки и клоунады. Юань с удовольствием пережамкал всех подруг… Взрослые девицы хохотали, вися на нем, точно дети. Для демона они вообще почти ничего не весили. И благодаря мужскому облику они не боялись сломать его пополам. А-Цзю наблюдал за этим бесстыдным безобразием, точно нахохлившийся филин, гордый и осуждающий дурость молодежи. Инкуб счастливо засмеялся. — Сяо Сюли! — притормозил он, поймав подругу. Обнюхал ее тщательно. Та робко поджалась, как бывает, когда большая страшная зверюга внезапно пристально тобой интересуется. Даже если дружелюбная, мало ли что стукнет. — У тебя запах изменился, — моргнул Юань, вычленив, в чем дело. — Мэймэй, ты забыла выпить настойку, которую я выдавал? Срок уже месяц. Только потом осознал, что такое надо было тихо на ушко сообщать, а не в общем зале при всех объявлять. Девушка нерешительно застыла под ним, да и все остальные тоже. Беременность не была редкостью в их заведении. Но у людей было множество средств в виде экзотических травок для борьбы с большинством последствий половой жизни. Юань предложил свои средства, которые помогали с решением этих вопросов более щадяще, будучи обогащенными ци. А-Сюли неловко засмеялась, бегая глазами. — Я бы хотела его оставить! — выпалила она и испуганно замолчала, будто ожидая возражений. — Ав-в, мэймэй решила размножиться на двух мэймэй! — первым воскликнул Юань, с оживлением побарабанив по животу будущей матери. — Нет, стой, у людей есть мальчики! Тогда мэймэй и диди! Это разрядило атмосферу и послужило толчком к началу поздравлений. Сюли воспряла духом, осознав, что ее не будут ругать. Изгнанная из семьи, она подспудно этого ожидала. Юань сдвинулся, начиная прикидывать, что понадобится подруге для выращивания потомства. Надо будет обговорить «приданное» с диди детальнее. В тот вечер устроили большой двойной праздник. Со следующей недели жизнь вернулась в свое русло. Инкуб заново устроил дебютное представление и произвел фурор. Большинство в этом мире были не прочь сыграть за обе команды при удобном случае, а мужская форма Юаня была ему более комфортна и, соответственно, более отработана в плане поведения и пластики. Если его женская половина была прекрасна в глазах смертных, то что уж говорить о, буквально, Хэ Юань 2.0 версии? Инкубская форма всегда являлась результатом труда и совершенствования суккубы. Пик ее сути. Разумеется, он был роскошен. Очередь на него выстроилась такая, что мадам Ли расписала следующий месяц. И вот бы бывший злодей впитал хоть немного этого соблазнительного вайба! Их первая терапевтическая встреча проходила ни шатко, ни валко. А-Цзю спотыкался о его пол просто нещадно и заново недоверчиво закрывался. При этом отказывался возвращать женскую ипостась. Злился. — А-Цзю, я суккуб, это вид демонов, меняющих облик, — указал Юань. — Мне удобно быть любого пола и внешности, которые я принимаю. Если тебе будет комфортнее говорить с женщиной, я не против быть ею. Культиватор только помотал головой. — Я хочу привыкнуть, — заверил он. — Не надо ничего менять. — Хочешь обсудить это? — предложил жестом Юань, принимая просьбу диди без переспрашивания. — Спросить что-нибудь? А-Цзю посмотрел на него непонятно. За время их разлуки он изменился, и были моменты, когда Юань больше не мог читать его столь же свободно, как прежде. Он стал более открытым к миру, несомненно, но и более сложным. Более взрослым и при этом помолодевшим. Прежде диди был весьма прост в своих реакциях и предсказуем, пребывая в мире черного и белого, где основным критерием оценки была его безопасность. Теперь же он пробовал более сложные подходы, чем «бей-или-беги», а в его жизни добавлялись неоднозначные цвета. Хэ был весьма заинтригован тем, как калейдоскоп изменил грани преломления. Ему не терпелось узнать больше. — Я знаю, что ты остаешься собой даже в мужском облике, и я хочу привыкнуть к нему, — ответственно признал Шень Цзю. — Но мне потребуется время и терпение. Ты знаешь, у меня не было… истории положительных отношений с мужчинами. Безопасных. Мужчины всегда несли для меня угрозу, и мне трудно изменить понимание быстро. Поэтому я прошу тебя оставаться мужчиной. Я приду к своему миру с этим. — Конечно, а-Цзю, — Юань мягко улыбнулся. Тот вдруг покраснел. — У тебя ее улыбка! — воскликнул заклинатель, вообще, такое чувство, не соединяя мозг с языком. Тут же скрыл щеки за широким рукавом. — Потому что это моя улыбка, — пожал плечами на человеческие глупости Юань. — А теперь, расскажи мне, как ты видишь свое психологическое развитие за этот год. Я уже вижу, что ты подрос значительно, но хочу услышать от тебя, что нового. И они снова принялись кружиться вокруг деликатных тем, поскольку а-Цзю не доверял мужчине-Юаню ни в малейшей степени. Он поджимался от маленьких жестов. Пугливо и обидчиво реагировал. Воспринимал все в штыки и стал куда более чувствителен к каждому слову Хэ. Однако, это потихоньку проходило. Юань приручал его так же, как и в прошлый раз. Предсказуемые движения, добрые слова, сладости и всяческое положительное подкрепление инициативы. Люди — довольно простые существа, которые тянутся к ласке и теплу. И вот а-Цзю уже вскоре не чурался его касаний и рассказывал то, что на сердце. За отпуск он смог отойти от своего конфликта с главой секты. Признался даже, что как если бы глаза однажды открыл и впервые увидел, что Юэ Цинъюань также пострадал от своего поступка. Почему не пришел, брат до сих пор не признал, но это также сильно ранило его. То, что не только Шень Цзю было больно, стало невероятным облегчением. Это было такое большое озарение, что а-Цзю смеясь рассказал, что почти простил его там и тогда на волне эйфории. Потом, правда, дятел открыл свой рот, и все высокие чувства загнулись в корчах. Но это был старт. Шень Цинцю вырос достаточно и перестал болеть так сильно, что увидел кого-то, кроме себя. Посмотрел с высоты взрослого человека на боль подростка. Он достаточно отошел от конфликта с Ци-гэ, чтобы начать его распутывать. В отличие от прошлых кластеров, которые были закопаны глубоко в прошлом, эта проблема нитью проходила через две жизни и тянулась по сей день. Осложненная их общими обязанностями в секте и текущим поведением Юэ Цинъюаня. Тем еще, к тому же, что а-Цзю был к брату неравнодушен. И остро боялся перестать таковым быть. Цю Хайтан, он считал, он тоже любил. А потом они раскопали, что он любил в ней отсутствие боли и только, и все нежные чувства издохли. И теперь мужчина боялся, что нечто подобное произойдет с братом, с которым он побратался в голодном босоногом детстве. Но они копали. Заново сражаясь за доверие. А-Цзю до кучи стало некомфортно говорить о своей привязанности к другому. Он был довольно моногамен и лоялен в своих привязанностях. У него никогда не было больше одного любимого человека. И говорить о другом брате с Юанем оказалось ему трудно. Словом, ворох и ворох актуальных проблем, через который они медленно пробирались месяц за месяцем с переменным успехом. А потом случилось оно! Самолетное классическое дерьмо! А-Цзю, вернувшись с миссии, прокрался в Павильон почти незаметно и миновал всех девочек быстрой тенью. Сегодня не был день посещений. Ну да ладно, бывало и такое (в самые острые дни их терапии). Но и поведение тоже было нехарактерно. Он даже не поздоровался. Юань успокоил мэймэй и бросил своего клиента, наплевав на репутацию. Запах а-Цзю в личной комнате инкуба напоминал сладкую пережженную карамель. Возбуждение и дистресс одновременно. Юань всплеснул руками. Ну конечно это произошло! Странно, что столько лет без таких забот прожили. Хотя, вероятно, тут надо отдать должное опыту и эрудиции а-Цзю, который знал о флоре и фауне мира очень многое и параноидально боялся именно такого исхода. Но от случайностей никто не застрахован. Инкуб вздохнул. Согласно нетленке Самолета, бравые защитники человечества постоянно вляпывались в афродизиаки, и им было нисколько не зазорно просить помощи у своих братьев по секте. В частности протагонисту — кустарно помогать своим боевым сестричкам. В реальности же очень малое количество этих состояний обязывало именно на парную культивацию до последнего предела. Иначе с зашкаливающим уровнем нравственности профессия целителя у местных равнялась бы к «шлюхе», а такого в повествовании замечено не было. Большинство афродизиаков не требовали секса вовсе, а снимались в основном медицинскими сборами да массажами ци. Надо было только предстать перед осуждающим оком врача. Поэтому большинство предпочитали сначала попробовать «кустарные методы», если было к кому обратиться, и только потом, когда не проходило — шли спасаться к профессионалу. Юань прекрасно помнил недельные и месячные оргии в гареме, где выносливость Небесного демона вывозила, а девицы падали без сил штабелями. Мало у какого человека хватило бы сил член себе не стереть. У а-Цзю же продолжались проблемы с доверием к коллегам, даже с Му Цинфаном, с которым он пытался подружиться в рамках их лечения. Идти туда и рисковать получить ответ: «А такое мы не лечим», или гарантировано получить лечение у инкуба тем или иным способом — вопрос и для Юаня очевидный. Он специалист получше и может обладать более щадящими средствами в этом случае. — А-Цзю? — позвал инкуб издалека. Мужчина, окопавшийся в его постели, только сжался тугим клубком и закрыл голову. Он тяжело, со всхлипами дышал. И, кажется, мало что осознавал уже. Бросил меч в середине комнаты вообще. Инкуб тяжело вздохнул и положил пальцы на шею, ощупывая бьющуюся энергию центральной дуги. Немедленно побледнел. А-Цзю где-то умудрился подобрать смертельную дрянь, которая весьма резво его добивала! Еще полчаса, и он в себя приходить перестанет! Энергия по венам дергалась и металась, не находя понятного выхода. Больше не заботясь о высоких чувствах, инкуб развернул мужчину из клубка. Сам раздербанил одежду и протиснул кисть между ног и ягодиц. Там между яичками и анусом было множество акупунктурных точек, которые не имели природных защит. Задний дворик, как он есть. Разминая мостик парой пальцев, инкуб направил свои щупы на разжимание каналов и фильтрацию духовного яда. Мало соображая, что происходит, но осознавая достаточно, а-Цзю слабо заизвивался, пытаясь отпихнуть нападку. Юань его придержал. Человек был слаб без функционирующей ци как смертный. При освобождении энергетики на а-Цзю обрушился ослепляющий оргазм. С сознанием к человеку пришли осознание произошедшего и отвращение. Юань легко его отпустил и отошел, подняв руки. В такой ситуации могло и лезвием прилететь. — Вон, — приказал Шень Цинцю холодно. Он дрожал, как опороченная дева, хватаясь за распахнутые до середины живота халаты, и едва держался, чтобы не сорваться в приступе паники. На его злом выражении застыли слезы ярости. Запах окончательно окрасился расстройством и отторжением. Юань немедленно послушался, прекрасно понимая, насколько переступил черту. Он обещал, что не коснется а-Цзю в таком плане. Выйдя за дверь и закрыв ее за собой, он твердо обратился: — Мы можем поговорить об этом? — Нет. Хэ дернулся от тона. Как будто капкан захлопнулся. — Тогда ты можешь послушать меня? — попробовал он с другой стороны, все еще держа тон невозмутимым. — Мне не нужны твои извинения! Если есть, что еще сказать, то говори и проваливай, — рявкнул мужчина. Кажется, он в приступе ярости шуршал одеждами. Что он там делал?! Инкуб выдохнул с облегчением тем не менее: а-Цзю не звучал умирающим. — Хорошо, потому что я не собирался извиняться за свои действия, — объявил он. Шуршание прекратилось от шока. — Я знаю, что поступил в какой-то степени неправильно. И грубо. Ты имеешь право злиться. Но я не сожалею, что сделал это. Потому что твоя жизнь для меня дороже! Юань глубоко вздохнул и понизил тон. Он почти начал злиться и защищаться, а это недопустимо. — Когда ты успокоишься, мы обсудим произошедшее и договоримся, как я теперь должен себя вести. И оговорим протокол действий на случай повторения ситуации. Только пожалуйста… не закрывайся снова. Не от меня. Могу я зайти? Под конец голос Юаня не выдержал и сломался. Вся эта ситуация была отвратительной и без невозможности утешить а-Цзю. — Нет. Я… я не могу сейчас тебя видеть, — сдавленно признался тот за дверью. — А если женщиной? Я могу… — Да. Да, Юань, пожалуйста! Инкуб так и сделал и поспешил вернуться в комнату. Схожесть форм или резкость приближения сыграли свою роль, потому что Шень Цзю застыл от страха и забился в изголовье кровати плотнее. Он зачем-то перекопал всю свою одежду. Выбросил самый нижний и верхний слои и кутался в ворох остальных. Меньше одежды не стало, но теперь все было колом и ворохом. Хэ медленно приблизился, как к испуганному животному: показывая ладони и на полусогнутых ногах. Диди позволил себя подобрать, беззащитно расплакавшись в объятиях инкуба и вцепившись в воротник его нарядного «рабочего» халата. Мужчина мокро шмыгал, как ребенок, абсолютно безутешный, при этом давая себя держать и гладить. Юань позволил ему отплакать глубокий испуг и горе. Инкуб не знал точно, по чему именно диди так горевал, но то была именно скорбь. Глубокая и приводящая в отчаяние. Хэ чувствовал необходимость заверить, что если ему теперь придется спать на коврике, то так и будет, но молчал. Что ему еще было делать? Пытаться растолкать отравленного? К Му Цинфану пешком на гору нести, как олимпиец — факел?! Ага, успеть за полчаса и там надеяться на чудо. Закутал диди в свой шелковый халат как в шоковое одеяло, оставшись в одном только изумрудном ципао с рукавами, и продолжал гладить тяжелыми ладонями. Постепенно а-Цзю успокоился и стих, плотно завернувшись в дополнительный слой одежды, как будто своей не было. Когда он пришел в себя достаточно, чтобы взять себя в руки, инкуб вернул мужской облик и опустился на колени у кровати, приготовившись слушать. А-Цзю вытер глаза с неловким румянцем и выдохнул остаточными рыданиями. — Спасибо, что помог с отравлением, — выдохнул он сквозь дрожь. — Ты сделал все правильно. Я-я за тем и пришел. Но я не могу. Все во мне будто… Я не могу. Я… я не знаю, смогу ли я когда-нибудь… я не… если ты надеешься когда-нибудь соблазнить меня, то этого никогда не будет. Лучше сразу уйди. Юань закрыл глаза, чтобы их не закатывать, глубоко вздохнул. Стоило один раз в калитку постучаться в критической ситуации, как теперь он «соблазнитель». — Я понимаю, — тем не менее ответил он. — Понимаешь? — взвился гадюкой Шень Цзю. — Откуда?! Ты просто лжешь, что понимаешь! — Я знаю, — терпеливо не повелся инкуб. Диди тут же дрессировано стих. — Человеческая психика очень сложно устроена. Однажды ты пострадал от насилия и испугался. Тш, ничего плохо в этом нет. Испуг, неприятие и отторжение источника боли — естественная реакция на плохой опыт. Это залог выживания. Для тебя источником боли стали мужчины. Своими действиями, какими бы причинами я не руководствовался, я предал твое доверие. Мужчина крупно вздрогнул и дернулся что-то возразить. — Тш-тш, я знаю, что ты знаешь. Но наши сердца куда более пугливы и недоверчивы, особенно однажды пострадавшие. Требуется большая отвага, чтобы преодолеть этот страх. Ты очень хорошо справляешься. Тш, не возражай, да, ты хорошо справляешься. Ты доверился мне, зная, что я большой опасный хищник, специализирующийся как раз на тех вещах, которых ты боишься. И я полагаю, что сейчас ты меня боишься? Диди виновато помотал головой в отрицании. Поджал при этом ноги, точно ощущал руки там до сих пор. — Это нормально, если да. Нормально, потому что я обидел твое сердце. Умом мы оба знаем, что такова была ситуация, не было другого выхода. Искажение ци было настолько серьезным, что еще немного и твое основание начало бы трескаться! Если бы я не вмешался, ты бы погиб… Но сердцу эти объяснения не предъявишь. Поэтому, если ты почувствуешь дискомфорт в моем присутствии, что-то покажется угрожающим или не понравится, скажи мне. Я перестану. Я докажу твоему сердцу, что мне можно доверять, заново. Хорошо? Дашь мне шанс? Шень Цзю сопнул и неуверенно молча кивнул. Обнял его. — Все уже в порядке, — сказал он, звуча правдиво. — Нет, — Юань просто знал, что мужчина снова примется дергаться в его присутствии. — Но будет. Есть ли у тебя сейчас какие-нибудь определенные страхи, которые я мог бы развеять? Или мы могли бы обсудить? — Что толку это обсуждать, — замкнулся а-Цзю. — О, большой толк, — состроил большие глаза Хэ. — Самое страшное, что может быть — неизвестность. Она состоит из всех страхов одновременно. Поэтому по возможности стоит ее избегать. С определенностью куда проще бороться. Если ты поделишься своими страхами, может оказаться, что ты боишься зря и ничего подобного я не планирую. Я сразу так и скажу. Или я как раз это и планирую, и тогда озвучив все сейчас, мы узнаем, насколько не подходим друг другу! — Болтун! — зачем-то вспыхнул румянцем Шень Цинцю. — Верно, — легко улыбнулся Юань. — Я… Суккубы ведь нуждаются в… телесных возлежаниях? — неуверенно поинтересовался диди, теребя край шелкового халата. — Это правда. Но я никогда не планировал заставлять кого-либо ради своего удовлетворения. Это совершенно не привлекательно. В море много добровольной рыбы. Это сломало лицо а-Цзю гримасой боли. Юань мысленно взвизгнул и схватился за голову: что он такого сказал?! — Я знаю! — заревел горючими слезами мужчина, вытираясь рукавом. — Я знаю, что я сломанный и испор... — Нет-нет, тш. Я не хочу заниматься с тобой сексом, — а-Цзю издал больной звук. — Тихо, послушай. Ты не испорченный, а-Цзю, тебя определенно можно хотеть. Если бы я был человеком, я бы определенно тебя желал… в человеческом смысле. Но я инкуб, и мы не желаем секса ради близости. Вообще. Но я знаю, что у тебя однажды будут прекрасные отношения с человеком, которого ты любишь. Шень Цзю долго молчал, опустив взгляд. — И ты все равно ожидаешь, что я буду заниматься домашним искусством. — А-Цзю… Я не знаю, как это объяснить, — Юань уже не понимал, куда вести беседу, чтобы все это закончилось миром. Диди продолжал выкидывать колючки в странных местах, которые Хэ не понимал. — Так не мучайс… — тут же ощерился ди. — Тихо, — приказал Юань им обоим и взял себя в руки. — Я надеюсь, что у тебя будет секс, потому что это то, что делает большинство здоровых людей в романтических отношениях. Здоровые люди не боятся интимности и телесной близости. Они свободно выбирают своих партнеров и доверяют им. Нет, ты не сломанный, а-Цзю. Но ты и не здоров. Тебя мучают кошмары, у тебя приступы ужаса от того, что тебя кто-то коснулся больше, чем сугубо необходимо. Не все раны можно увидеть, но оттого они не менее реальны. Так что я надеюсь, потому что надеюсь, что однажды а-Цзю, человек, который мне очень дорог, будет здоров достаточно, что сможет сделать этот выбор. Шень Цинцю печально сник. — А если я и тогда не выберу… весенние утехи? — практически из живота достал он. При этом продолжал поглядывать исподлобья и сразу же опускал взгляд. — Тогда это будет твой выбор, и я приму его, как любой другой. Вкусы у всех разные. Некоторые совершенно здоровые люди тоже не хотят секса и не желают других людей так. Если ты один из таких людей, я не стану любить тебя меньше, диди. Но это будет уже твое решение. Ты понимаешь разницу, а-Цзю? Я хочу, чтобы у тебя был выбор, не ограниченный страхом или ненавистью. Ты можешь выздороветь, если станешь лечиться. И я готов тебе помогать. — Почему? Хэ замер. Это был первый раз за очень долгое время, как Шень Цзю спросил, почему инкуб с ним возится. Когда они начинали, он постоянно допытывался, а потом постепенно перестал. Юань не знал, как толковать это поведение. — Какой глупый вопрос, — расцвел инкуб улыбкой и вытер щеки подопечного. Тот одернулся. — Потому что я очень эгоистичен. Мне очень приятно, когда мой любимый человек здоров душой и телом. А-Цзю сгорбился и спросил глухо: — Даже если я никогда не полюблю ветер и луну? — Разумеется. Кто этот старик такой, чтобы мешать тебе игнорировать дождь и тучи?! Иные просто зовут это дурной погодой и не придают большого значения! Важно лишь понимать, что это твой выбор, и знать, почему ты его сделал. А-Цзю смущенно засмеялся и пихнул его. Потом все равно обнял. Юань обнял его в ответ и с облегчением вдохнул запах, который смягчался, расслаблялся. — А-Цзю, я могу тебя поцеловать в шею, чтобы посмотреть, как прошло отравление? — спросил он. — Нет, — просто ответил тот и отвернул голову. Его холодный нос уткнулся в плечо. — Хорошо. Тогда тебе надо самому помедитировать и посмотреть. Если что-то не так, то сходить к целителю. — Я в порядке, — с досадой отстранился Шень Цзю. — Ты сделал достаточно. — Хорошо, я просто волнуюсь, — мужчина вжал голову в плечи, когда Юань попытался обхватить лицо, чтобы поцеловать макушку. — Все-все, не покушаюсь. Отдыхай. Мне остаться с тобой или уйти? — Уйти, — некомфортно выдавил мужчина. — Хорошо. Если понадоблюсь, я буду в главном зале с гостями. Хочешь какую-нибудь из девочек? Сяо Ба всегда рада с тобой побыть. — Да, позови ее… Спасибо. — Всегда, а-Цзю. Просто говори со мной. Я хочу помочь.