Инкуб эмоциональной поддержки

Бытие лорда Цинцзин состояло не только из увлекательнейших дней на горе с крутейшей библиотекой мира, борьбы с неумирающей бюрократией бессмертных и регулярных планерок с людьми, которые пытаются переплюнуть друг друга в презрении. Иногда Шень Цинцю посылали на миссии. За годы их знакомства, Юань накрепко выучил, что его драгоценного диди отправляли на самые опасные, заковыристые задания да практически в одиночку. Казалось бы, у вас всего один лорд Цинцзин! Зачем посылать его рисковать головой? Да в такой ужасной манере! Это потому что он злодей?! На самом деле, тут сложилась хитрая комбинация факторов. Если коротко: перфекционизм, драматичность, экстремальная цундерешность, тонна острой тревожности и нежелание выслушивать от знатных родителей про трупы наследников. В произвольных комбинациях это варилось в котелке Шень Цинцю на протяжении двух жизней и выдавало свои сомнительные изыски мыслительного труда. Вкус со временем закономерно портился. К счастью, они вправили а-Цзю суицидальные привычки, так что Шень Цинцю теперь отправлялся на миссии только с сопровождением. По большей части. Ему до сих пор иногда случалось лихо взять миссию в неведомые дали за неведомой зверушкой и отправиться на нее в одиночку. Видите ли, какой порядок в Цанцюн... Если по донесениям известно, что это какой-то зверь, то направляли либо звериный пик на укрощение и возможное приручение, либо сразу зачистку от Байджан. Если совсем хреново, то спускали Лю Цингэ. Если призрак, проклятие или волшебный предмет — это к соответствующим пикам. Если неведомо, что за угроза и как прекратить безобразие, если требовался особый подход, то предпочитали отправить исследователей Цинцзин. Если и они не справились, то выступал лорд Цинцзин собственной персоной. К тому же Шень Цзю работал тихо и внушительно, отчего был любимой кандидатурой на миссии Цюндин в среду аристократов. На те, где требовалось особо высокопоставленное помпезное лицо, а глава был занят… Оказывается, если знати дать доступ к целому миру ядовитых, заковыристых гадостей, они будут это использовать, чтобы извести соседей! Пикачу-жипег, что сказать. И далеко не у всех из них ЧСВ могло стерпеть помощь от каких-то там учеников и даже мастеров секты. Им целого лорда подавай! И не простого, а самого первого. Второй и далее… ну, если в качестве большого одолжения… Вот и приходилось горным владыкам лично бегать, подтирать сопли смертным чиновникам на подконтрольных землях секты. За это много денег давали. Словом, после очередной встречи а-Цзю объявил, что следующую неделю его не будет. Юань с интересом озаботился. Задания на стороне были тем, чем а-Цзю не стеснялся делиться. Он жмотился даже порнуху из-под пера своих учеников принести, считая, что это подкосит репутацию Цанцюн или выдаст какие-то особые сведения между строк. А вне секты готов был сдать все вплоть до того, сколько золота отвалили за его турне. Миссия же была обычной для лорда Цинцзин: в городе орудовал некий водяной демон, однако, действовал совершенно не характерно для себя. То бишь, не топил, а домушничал. Причем в особенно крупных масштабах в самых богатых домах. Чтоб вы понимали размеры хищений: зажиточные господа собрались, посчитали и решили, что вызвать цельного лорда лучшей секты дешевле, нежели терпеть этот произвол. — Цзаотунь, говоришь? — заинтересовался Юань и почесал бровь. — Слыхал я про тамошние бани! Говорят, потрясающе место с уникальным колоритом! Курортный городок для традиционного японского омака про горячие источники, где однажды останавливался Бинхэ ученических времен и подцепил жену, которая потом вошла в гарем под номером восемьдесят девять или типа того. Вот там что. Юань действительно о нем только слышал и пока не посещал. Мир все-таки большой и интересный, а он тут всего лишь десяток лет прожил. Диди в последнее время был весьма напряжен, так что Хэ легко предложил устроить отдых: закончить ловлю неизвестного монстра вдвоем и отдохнуть лишние несколько дней на источнике. Облазить город и посетить достопримечательности. А-Цзю со скрипом согласился и на присутствие Юаня во время миссии, и на посещение бань. Инкуб выспросил — проблема была не в миссии, а в банях. Он не желал плескаться голым с незнакомцами. — Да ладно тебе, просто выкупишь на вечер все! Я слышал там про отличную малоизвестную гостиницу, где источники чистые, и людей мало. Не должно выйти дороже твоего обычного кутежа. На том и условились. Если дело не требовало бежать и срочно спасать смертников, то а-Цзю предпочитал путешествовать с комфортом — экономить силы, а заодно чистить дороги от проходимцев разбойничьей наружности. С его тяжелой энергетикой, тяготеющей к огненной стихии, долгий полет вообще должен был быть травматичным занятием. А-Цзю подобрал его на рассвете за городом, и инкуб легко запрыгнул к нему на козлы. Поскольку магнитол тут не водилось, они быстро разговорились обо всем на свете. Шень Цинцю остался просто шокирован тем, что Хэ даже не знал, как происходит управление человеческими землями. То есть, про императора смертных тот знал, а про то, что жаньмен-шисюн ему лично отчитывается о проделанной работе — нет. — Как будто обычные люди вникают в такие тонкости! — всплеснул руками Юань несчастно. — Есть люди, а есть культиваторы. Культиваторов надо слушаться и уважать. Они защитники от нелюдей и нечисти. Все! Кто там, куда и зачем — это лишняя информация. Шень Цзю страдальчески вздохнул и принялся ответственно читать лекцию. В общем, секты были своеобразными «параллельными» государствами. У людей были царства земные, которые были на таких-то территориях. Обычные страны, то есть. А были секты, которые защищали и патрулировали свои земли, чьи границы не обязательно совпадали с земными. Исторически сложилось, что так было всем удобнее... Бессмертным просто-напросто не всралось следить за конфликтами смертных, которые могли радикально менять вид границ хоть каждый год. Чтобы толковые маршруты патрулирования наладить, уходили годы наблюдений за местностью, и двигать их согласно последним завоеваниям туда-сюда... Проще было отделиться и не прислушиваться к земным теркам вовсе. Соответственно, законы смертных также распространялись на бессмертных не полностью или по-особенному. С временными ограничениями там и сям. Все-таки о бессмертных речь. Существовал целый юридический комплекс для мирного взаимодействия. Главы сект должны были регулировать конфликты с теми правителями, чьи земли их секты покрывали. Правители были вынуждены работать с теми главами сект, которые оперировали на их землях. Обычно культиваторы, строя из себя бессмертных и возвышенных, «отбросивших все мирское», показательно не вмешивались в политику между «своими» правителями, но… м, так все и поверили. Хуаньхуа вообще испокон веков совал свой нос в политику, и все об этом знали. Словом, взаимодействие между сектами и царствами было очень сложной системой мер и весов, в которой гуй сломает ноги, руки и хребет. Юань ничего другого и не ожидал от местного замороченного менталитета. Еще в книге он не понимал, как это работает. На практике это политическое мракобесие значило, что секты обеспечивали смертных защитой от разнообразных монстров, за это их снабжали ресурсами и добровольцами. В отличие от классовой системы земных царств, среди совершенствующихся любой имел шанс выбиться, потому что это была среда, ориентированная на способности. Те, кто избирал своим призванием совершенствование, в народе были уважаемы как воины. Фактически, это и были воины, защитники цзянху, поскольку обычным тренированным людям — уличная стража как потолок. Без знаний совершенствования воину не одолеть ни монстра, ни другого культиватора. Кроме прочего секты навострились приторговывать молодостью, здоровьем и могуществом. Смертные стремились отдавать своих детей в секты на обучение. Кто же не пожелает кровинке долгих лет жизни да хороших манер! Большинство потом просто возвращались в семьи и занимали посты. Вот и получалось, что все мало-мальски знатные чиновники и аристократы, и даже зажиточные торговцы в этом мире имели кое-какие навыки культивации. Только учились все спустя рукава и на золотое ядро рассчитывать не могли. Сохранять если не молодость, то здоровье до преклонных лет, им было возможно. Но и все. Даже простенький удар ци не сделают. Юань слушал подробные объяснения с большим интересом. Он примерно замечал, что чем выше положение человека, тем сильнее он бывает, но связывал это с природой энергетики. Ци — это производная души человека. Более глубокие слои — и есть душа и дух. Поэтому когда человек жил с властью и без страха, его энергия крепчала и росла. Это было естественно, поскольку он мог поступать, как ему хочется, мог развернуться со своими интересами, принимал больше волевых решений. Люди также воспитывали свой дух, живя с достоинством, по совести, по призванию. Своего рода естественная культивация. Она была довольно незаметной, но влияла на качество энергии ощутимо. В теории можно было так просвятиться, что без всякого совершенствования отфутболишься на небеса. Но это такая же вероятность, как зарождение жизни из первичного бульона — буквальное чудо! Юань искренне посмеялся, предполагая, что именно так первые культиваторы и обнаружили возможность вознесения. А-Цзю же смеха не поддержал. Он остался неприятно удивлен, поскольку никогда не считал, что обладание определенным моральными качествами может влиять на качество энергии. Инкуб посмотрел на него без выражения. — Что в выражении «ци — это производная твоей души» тебе не понятно? Прямая зависимость от качества твоего духа на твою силу, — указал он рукой. — Самодисциплина, воспитание себя — это то, чем и занимаются культиваторы. У вас в Цанцюн есть целый пик, который построил свою культивацию вокруг самоотказа и воздержания! Так они пестуют в себе качество духа настолько высокое, что их ци может отталкивать низких злых духов одним своим присутствием, как вода — масло. Сарказм неожиданно ударил по больному. А-Цзю втянул голову в плечи и отвернулся, теребя вожжи. Прокачанные духовно лошади бодро неслись по дороге, не зная усталости, и в указке особенно не нуждались, разве что на поворотах. Езда на карете-артефакте также была плавной и комфортной. — Возможно, Лю Цинге был прав, называя меня неучем… — тихо озвучил мужчина. — Я действительно не знаю очевидных вещей о культивации. — Я думаю, это те основы, которые кажутся очевидными для каждого, кто вырос в среде. Как мелочи, которые интуитивно понимают только потомственные местные жители. Но ты создал золотое ядро, — Юань сжал его плечо в ободряющем жесте. — Ты знаешь достаточно, а-Цзю. Ты не самозванец. Тот молча кивнул и остался подавленным. Юань закатил глаза и отсел любоваться природой. Ему нынче редко удавалось сменить виды. С тех пор, как он осел, путешествия стали редким удовольствием, которым с ним делились сестры, принося на себе новые запахи. В урчании они делили впечатления. Им наоборот были интересны комфорт и стабильность. Вот так всегда! Путешествуешь — жалуешься на скуку, усталость и пыль. Оседаешь — тоже жалуешься на скуку, усталость и пыль! — Ну, теперь ты знаешь больше, — пихнул собеседника инкуб. — Кстати, о пояснениях, можешь мне пояснить, если культиваторов контролируют главы секты, не значит ли это, что они, фактически, контролируют армию и обладают большей силой, чем императоры смертных? Зачем тогда они должны кланяться клопам, возомнившим себя драконьими детьми? — Крестьяне выращивают еду и обеспечивают культиваторов необходимым, — напомнил диди, закатив глаза. — Даже сильные совершенствующиеся нуждаются иногда в пище и предметах обихода. — Захватить их и все! Тоже мне проблема. Как император дает, можно и самим брать! Если можно не слушаться, то зачем слушаться? — Это еще контролировать, регулировать, управлять, — указал а-Цзю рассудительно, — и, откровенно, того не стоит. Ну захватят совершенствующиеся власть — через десять лет сменится поколение смертных, все придется заново расчищать, потому что появятся новые горячие головы. А так смертные контролируют себя сами, бессмертные — только пожинают плоды их труда. Наше дело только прислушиваться к их мнению территориальных правителей по поводу правил да сторожить приграничье. Он широко махнул на приграничье, где они ехали прямо сейчас. — То, что подходит бессмертным — слишком много для смертных и убьет их, — добавил заговорщически заклинатель. — Все, что им позволено — крошки с нашего стола. Все эликсиры и пилюли, что к ним попадают, не более чем дешевое разбавленное пойло и низкодуховная трава, чтобы не убились. Мы существуем на разных уровнях со смертными. У нас свои ремесленники и мастера. Своя экономика. Только фермеры и общие. И то мы их не объедаем. А-Цзю высокомерно фыркнул и усмехнулся, довольный собственным превосходством. Юань покачал головой. Как причудлив этот мир. Сама миссия прошла гладко. В городе Юань прикинулся прекрасной помощницей фокусника… то есть, культиватора! А Шень Цинцю благополучно отметился, что к работе приступил. На этом официальные наряды скинули и заселились в гостинице, где собирались отдыхать. На все возражения знати, мол, не по чину здесь лорду-культиватору в гостинице столоваться и неужели их совсем не уважают, Шень Цинцю сообщил, что это важный элемент работы господина-культиватора, они будут приманивать чудовище, и никто ведь не хочет, чтобы его дом развалили по камешку в драке, верно? После такого все претензии усохли, и они приступили к работе. Честно? Юань просто взял след по запаху. Ци уже развеялась, а вот запах и не скрывали. — Ни слова о собаках, — приказал он диди, сжимающему губы. — Или поползешь сам. — Нет-нет, я ничего не говорил, — поднял руки а-Цзю, веселясь больше, чем следовало. Инкуб задрал нос и гордо пошел по следу на карачках. Преступник был очень низкой личностью! Оказалось, их негодяем был низший демон. Каппа до полусмерти перепугался, увидев их у себя в домике в потайной заводи в парковой зоне города. Все в норе было забито украденным добром — отнекиваться не имело смысла. А-Цзю его чуть там не прикончил, желая закончить все быстро, инкуб его едва успел притормозить. Вместо драки они сели и поговорили. Хорошо, что так сделали. Выяснилось, что получерепаха жил тут еще шестьдесят лет назад и жил тут мирно потом, когда люди пришли. Занимался выращиванием съедобных водорослей в канализации под городом, лягушек учил петь хором, остепенился лет тридцать назад. Но недавно его ненаглядную жемчужинку выловил разбойник и угрозами заставил демона воровать добро зажиточных жителей, и слабый каппа слушался, пытаясь вернуть свою пару. Что ему еще было делать? Где ее держали, он не знал. Но был готов помогать, лишь бы вернули и дали уйти с миром. Человеческое золото черепахе было чуждо. А-Цзю, зная природу искомого, с помощью хитрого талисмана быстро обнаружил и разбойника, и плененную каппу. На все ушло не больше половины дня. Разбойника-вора сдали на суд. А-Цзю в рассказе выставил его таким аморальным живодером, задирающим редких черепашек, что ему ничего хорошего не светило. Также объявил, что работу по избавлению от демонов провел. Демоны же поклонились спасителям и тихо ушли подальше от города, чтобы история не повторилась. Юань им по корзиночке с огурцами дал за беды. А-Цзю выделил цзянькунь, чтобы они могли с удобством сложить вещи. Остался задумчив. И настало время их долгожданного эпизода с горячими источниками! Юань ведь нашел прямо ту самую гостиницу из книги, где они заняли комнату под видом семейной пары. Если они планировали отдыхать, а-Цзю определенно требовалась наседка. Просто чтобы спокойно поспать. А два мужчины в одном номере были редким зрелищем, которое привлекало нежелательное внимание. — Ты хочешь видеть мужчину или женщину? — спросил Хэ по дороге в «онсен». Купальни были смежными, так что оба варианта были возможны… Если так подумать, то по местным меркам… Ну понятно, отчего здесь было так мало посетителей. Бинхэ-Бинхэ, понятно, конечно, что ты овечка наивная, но тебя твоя жена надула безбожно. Местечко было качественное и приятное, то правда, но а-Цзю вот нисколько не удивился, что именно инкуб его посоветовал. Ничего скандального, просто гости тут были из тех, кто не слишком постесняется обнажиться перед незнакомцами противоположного пола. А вот персонал отзывчивый — всегда готовы протянуть руку помощи. Впрочем они шиковали на средства лорда Цанцюн, так что на несколько часов вся купальня была только в их распоряжении. Над выбором ипостаси а-Цзю думал до самой раздевалки. — Мужчину, — выбрал он хмуро. — Расскажешь? — спросил Юань. Шень Цзю проигнорировал, сосредоточившись на развязывании многочисленных слоев. Какой нормальный человек вообще надевает в баню пять слоев? Инкуб сбросил единственный ханьфу и был таков. Вначале — традиционное умывание до того, как залезть в чистые минеральные воды источника. Намыливаясь, Юань ловил на себе любопытные взгляды человека. — Нравится то, что видишь? — он провокационно изогнулся, проводя по скользкой от мыла коже и вытягивая ноги. Мужчина залился краской и спешно отвернулся. Сам а-Цзю скромно прикрывал бедра полотенчиком. Его запах стал слегка отдавать сексуальным возбуждением. Юань смолчал, поглядев на то, какое лицо состроил диди. — Спинку потереть? — предложил инкуб в полушутку. Раз запаха стресса до сих пор не возникло, то можно было цеплять дальше. Шень Цзю на удивление кивнул и повернулся спиной. Юань с удивлением получил возможность водить мочалкой по спине, для удобства положив вторую руку на плечо мужчины, и ощутил, что белая кожа на самом деле неровная. Вся спина а-Цзю была покрыта полосами от хлыста или кнута. За давностью лет и усилиями совершенствующегося шрамы перестали быть видимы, почти разгладились, цвет рубцов сошел, но следы все еще оставались. Вероятно, они были бы заметны при ярком освещении днем. Или в странном контрастном свете луны? Ах, это был своеобразный рассказ. — Спрашивай, — буркнул а-Цзю. — Тебя же распирает. Юань хотел бы спросить, насколько это было больно или сколько у него шрамов на теле, но решил не лезть. Вот это как раз было блаженное любопытство. Плечи под его руками были достаточно напряженными и без праздных расспросов. — Кто мазал тебе маслом спинку, мхм? — инкуб притерся вплотную к совершенствующемуся, касаясь грудью его лопаток и щекоча дыханием ухо. — Могу ли я занять этот пост? А-Цзю отшатнулся и поджал ноги, где эрекция поднялась практически палаткой. — Дурак, пошел вон, уже дырку у меня в спине протер! — зашипел он злым котом. Хэ Юань с хихиканьем забрался в бассейн и блаженно вздохнул. От комфорта даже разнежился до женского обличия. Он посмотрел на свои ноги с аккуратными пальчиками и пяточками. Его тело суккуба бывало очень кукольным иногда. У него не отслаивалась старая кожа, не пачкались волосы кожным жиром, не росли ногти. От влаги подушечки не размокали. Все раны заживали без шрамов. Во всяком случае, без его на то осознанной команды и постоянного внимания к этому моменту. При детальном рассмотрении он не был человеком на самом коренном уровне. Но это было его тело. Он потянулся, ощущая, как край воды плещет у собранных сосков. Позади него послышался заполошный шорох, будто что-то судорожно ловили. Инкуб вернул мужское обличие и повернулся. А-Цзю посмотрел на него широкими глазами и отставил традиционный тазик с банными принадлежностями. Красный как рак. — Не меняй формы просто так! — возмутился он, потом застыл. — Как ты вообще их меняешь? На что это похоже? — Ни на что? — повернул голову Юань. — Обе формы для меня естественны, и я чувствую себя одинаково и когда у меня грудь, и когда член. Хочешь посмотреть? Человек сменил несколько цветов, но не в плохом смысле. Скорее, мужчина был очень заинтригован. В конце концов, он был ученым. И художником. Но он был воспитан в древнем Китае, а просить такое показать постеснялся бы и современный. Точно подманенный дикий зверь, он приблизился и забрался в водоем у другого бортика. — Если это не смутит тебя, — неловко согласился мужчина и отвел глаза. На его щеках расцвел легкий румянец, который можно было бы отнести и к жару воды. Инкуб улыбнулся и сел на каменный бортик: — Нисколько. Мы не показываем это, только потому что люди плохо реагируют на все, что отличается от них. Ничего ужасного в этом нет. Он легко раскрыл бедра и сменил пол на женский, постаравшись сделать трансформацию медленной. Шень Цзю смотрел так завороженно, что был огромный соблазн обратиться обратно и сделать внушительную эрекцию. Но человек также чувствовал себя некомфортно, точно олень, готовый метнуться в кусты от резкого движения, поэтому демон не стал грубо шутить. Юань подсел поближе к а-Цзю в женском обличии и протянул мужчине ножку. Тот принял ее машинально, сжал сильными пальцами подъем стопы. Он казался лишенным всяких слов напрочь. Инкуб медленно сменил пол обратно, ощутив, как легли между ног мягкие яички и член. А-Цзю вдруг очнулся: бросил взгляд вниз и отпустил ногу, будто она его обожгла. — Мужчины и в самом деле гораздо уродливее, — сделал тяжелый вывод диди. И какое приглашение к беседе! Юань даже оскорбился немного (много), что этот вывод был сделан с его мужской формы. Извините, а не пойти бы вам, господин, в!.. — Тела — это просто тела, — сердито сообщил ему демон. — И ты мужчина. Ты считаешь себя уродливым? Шень Цзю прыснул в чем-то даже истерично: — Пф-ха! ДА? Юань отодвинулся от неожиданного ответа. Всплеск смеха прозвучал эхом в купальне. — Воу, бро. А-Цзю опустился глубже, чтобы даже плечи скрылись в мутной воде. Он обхватил себя руками под водой. Хэ обеспокоенно пересел к нему ближе на бортике. Мужчина нервно покосился на его пах. Но инкуб надежно держал своего змея дохлым и не собирался заигрывать. Он аккуратно положил ладонь на основание шеи и погладил большим пальцем. Мужчина глубоко вздохнул, успокаиваясь. Подался навстречу жесту. — Ты хотел бы быть женщиной? — спросил Юань с искренним интересом. — Ты не ощущаешь себя мужчиной? Это был занимательный поворот. Не то чтобы у местных людей было понятие смены пола. Или даже понимание пола и гендера как таковое. Шень Цзю болезненно задумался, глядя в пустоту и в сторону. — Нет. На оба вопроса. Я мужчина, — с презрением констатировал он факт. — Я знаю, что я мужчина и всегда им буду, как бы мне ни хотелось обратного. Это не меняет того факта, что мужчины уродливые, непропорциональные обезьяны, не слышавшие про личную чистоту. Они неприятно пахнут, выглядят и даже смеются. Все в них отвратительно. Бедные женщины, которым приходится это терпеть! «О чел», — Юань мысленно обмахнулся веером в драматичных целях. А знаете… Он достал из своего тазика тростниковый веер, сплетенный из плотных листьев местного растения, который купил на прилавке гостиницы, и обмахнулся блаженным прохладным ветерком. Без духоты высказанное показалось ему еще более душераздирающим и леденящим. — Ты мужчина, — трезво указал Юань. — Ты тоже уродливая непропорциональная обезьяна? А-Цзю сомкнул губы в тонкую нить. Это были его «я пытаюсь не начать оскорблять тебя матом» молчание и «не собираюсь отвечать» взгляд. Инкуб терпеливо ждал. Такой уровень ненависти к собственному полу — это просто нездорово. Мужчина поник и сдался. — Часть меня, которая никогда не изменится, да. Это тихое признание так расстроило и пристыдило его, что он беззащитно расплакался. Хэ привлек его к себе, принявшись стирать слезы. Они едва ощущались на мокрых руках. А-Цзю был безутешен, оплакивая собственную неисправность, которую не мог изменить. — Ты не уродливый, а-Цзю, — заверил его инкуб. Забывшись, принялся даже сцеловывать капли с лица. — Неужели ты думаешь так про всех мужчин? Даже про других лордов? Неужели они так плохо пахнут? — Нет, — выдавил мужчина, отворачиваясь со взглядом привязанной к забору собаки. — Но я знаю, что они прячут ту же часть, что и остальные. Эту… небезопасность. Я знаю, что они опасны. И если они этого не понимают, то я!.. Если я сам не… Юань прижал замолчавшего человека к себе. Они так и сидели обнаженные в бассейне, прижавшись друг к другу. С кризисом половой идентичности и ненависти к себе. Ах, ностальгия… Где же Юань это уже чувствовал. Когда мужчина стих и начал безжизненно следить за плещущейся водой, Юань решил, что пора вылезать. Культиватор может и не перегреется до обморока, но в изюм свернется. Пальцы музыканта уже трогательно съежились. Инкуб поцеловал а-Цзю в макушку, обняв лицо ладонью: — Пойдем в комнату, обсудим это. На этом этапе мужчина даже не сопротивлялся, зачем, мол, это обсуждать. Они выбрались из воды, стряхнув ее с себя выбросом ци. Юань задержал взгляд на собирающем мыльные принадлежности и надевающем халаты диди. Он ощущался печальным стариком. Что выглядело особенно неуместно при молодом лице. Его хотелось обнять и никогда не отпускать. Мало им было ужасного прошлого, так еще и это вылезло. Инкуб вставил ноги в деревянные шлепанцы а-ля гэта и фыркнул. Чертов современный японский колорит в древнем фэнтези-Китае. Что за анахронизм, прости господи. «Традиционные особенности этих источников», как объяснили ему. «Туристические диковинки, чтобы покупали», — мысленно ответил он. И купил их мерч. В номере они устроились в нормальной постели (ну хоть не напольный футон!) и свернулись в один клубок. Комната отеля имела простую, непритязательную обстановку, но матрас был ровный и без комков. Белье свежее. Подушки пуховые. Через открытое окно было видно искристое синее небо и задувало свежестью ночных цветов. Шень Цзю выглядел разморенным теплом и переживаниями. Юань держал его близко и мягко и гладил ласково. — У тебя, кажется, есть некоторые предубеждения против мужчин, — мужчина в его руках застыл в камень и распахнул глаза. — Я не прошу сейчас говорить о причинах, если не хочешь. Но я хочу высказать свое мнение. И уж поверь этому старому инкубу, она знает о полах поболее твоего. Люди рождаются определенного пола и со способностью вынашивать или зачинать детей. Это тело. И оно влияет на человеческую жизнь весьма ощутимо. Но разум, который стоит над телом, может контролировать это влияние. — Не всегда. Женщины больше, чем мужчины. — Нисколько, — поднял брови инкуб. — Ты когда-нибудь думал, как мало человеческие женщины имеют контроля над своей беременностью? Она просто случается с ними, и все что они могут это или найти яд, чтобы вытравить плод, либо носить дитя девять месяцев, пока оно с болью не вырвется из них. Тело изменяется без всякого контроля с их стороны. Это влияет на их настроение, пристрастия в еде и привычки. На то, как они выглядят и что чувствуют. А когда нет беременности, они каждый месяц истекают кровью из промежности. Тоже без контроля со своей стороны. Шень Цзю от неприглядных физиологических подробностей скорчил вредную рожицу. — Из-за этого они не бросаются на людей! Тело не делает из них похотливых опасных хищников, которые выбирают в жертву самых слабых и уязвимых, — отвернул он нос. — И если мужчин не контролировать и не держать в узде, они как волки перегрызут всю отару. Сколько раз ты, как женщина, ощущал это на себе? Стоит только задержаться, отбиться от стада, как они уже тянут к тебе свои загребущие грязные лапы! А-Цзю спрятал скрюченные в когти пальцы под мышки. Выглядя на каждый миллиметр разочарованным в себе и отвращенным. Юань печально вздохнул: — Да, есть такие опасные мужчины. Но есть и хорошие мальчики, которые уважают женщин, слушают их мнение и поступают по чести и совести. Которые знают, что женщины — тоже личности и люди. — Я это знаю. Я так делаю. Но я также знаю, что глубоко внутри я тоже смотрю на женщин как хищник. Я выискиваю их слабости и знаю, как ударить их, чтобы они стали моими. Я хочу владеть ими. Беречь их как зверь, защищающий свою территорию. Это не человек, защищающий человека. Это пес, защищающий свою кость. И это мне отвратительно! Эта часть моей природы, которая никогда не исчезнет и не изменится. Юань не знал, что на такое можно ответить. Он тяжело вздохнул. Это было неправильно на стольких уровнях… Они молчали и дышали. Мужчина робко прижался к нему ближе. Он часто терял уверенность, что будет принят обратно, стоило ему громко в чем-то воспротивиться Юаню. Спустя годы терапии, правда, это была скорее легкая неуверенность, позволено ли ему именно в эту самую минуту, а не глобальное «а будет ли позволено ему вообще когда-нибудь снова». Инкуб спрятал его в своих руках, не отказывая в комфорте. — Значит, ты думаешь то же самое обо мне? — каверзно спросил инкуб. — Что? Нет! Ты не мужчина… Ты выглядишь!.. Ты не… — Я мужчина, который может иногда выглядеть женщиной, — не стал щадить Юань. — Если бы мне пришлось выбирать один пол, как человеку, я бы стал мужчиной без сомнений. Я мужчина сейчас. А-Цзю сжался, будто это четкое признание оттолкнуло его, но разжался обратно. Он уже привык к природе инкуба. — Мужчины тоже могут быть нежными и ранимыми. Они испытывают те же чувства, что и женщины. Они могут плакать и сожалеть, быть уязвимыми и жертвами. Все, что ты можешь, что с тобой случалось, с другими тоже может быть, — и Юань виновато прижмурился: — И жаль лопать твой пузырек, но женщины могут быть небезопасными хищницами. Ты ведь не отрицаешь, что женщины могут быть опасными противниками? — Нет, — малоинформативно ответил Шень Цзю. Он насупился на что-то. Юань вздохнул. — Мужчины и женщины — существа одной природы и, как и все в природе, не являются урожденным злом, а-Цзю. Люди выбирают стать хищниками. Выбирают, станут ли вредить людям. Каждый это имеет, но не каждый выбирает потакание этому аспекту своей натуры. Это и отличает людей от животных. — Я мужчина и чувствую иначе. — И ты поэтому когда-нибудь нападал на женщин? — повернул голову Хэ. — Нет, никогда! — То есть, быть мужчиной, который чувствует подобным образом, не достаточно, чтобы действительно нападать на других, — вывел итог инкуб. — Надо еще внутренне разрешить себе вести себя подобным образом. А это, дорогой, уже не зависит от формы твоих половых органов. — По моему опыту зависит, — заупрямился а-Цзю. «Тебе нужно больше положительного опыта с мужчинами», — не сказал Юань. — Айя-айя, это что же, мой лучший друг считает, что я делаю ужасные вещи с девочками в Павильоне, и ничего с этим не делает! — запричитал на публику демон. Шень Цзю застыл, точно пойманный светом фар олень, и прекратил теребить края банного халата у инкуба на груди. Он побледнел. — Ты делаешь? — спросил мужчина бескровными губами. — А я делаю? По-твоему? — переспросил Юань спокойно и выжидательно. Бывший злодей фыркнул и обмяк. Его взгляд опять приклеился к рельефной груди инкуба. — Нет. Я подозревал тебя, но девочки очень тепло о тебе отзывались. Каждая из них сказала, что ты был внимателен, добр и ласков…. Тот раз с тобой «перевернул все, что они знали о весенних играх прежде», цитата. Я не понимаю. Битва цветов же… Я вообще не понимаю, как люди соглашаются делать это с другими и чтобы с ними это делали. А потом могут встречаться каждый день, будто ничего не случилось. Хотят повторить даже! А-Цзю передернулся всем телом и зарылся к шею Юаня. — Мерзость. — Хм. А что по-твоему секс? Как он выглядит? — полюбопытствовал инкуб, рассеянно почесывая диди между лопаток. — Мужчина делает с женщиной, что хочет. Она это принимает, — объявил уверенно Шень Цзю. — Или мужчина делает это с более слабым мужчиной. Он не может дать отпор. Что там еще? — О-хо-хо-хо, дорогой, — покровительственно похлопал его по спине Юань. — Ты ж мое летнее дитя. Все! В сексе людей еще столько всего. Ты не поверишь! — Не поверю, — надулся цундере. — И что с сексом, где нет мужчин вообще? Когда две женщины раздеваются, они делают… что? Эта простая идея, казалось, лишила а-Цзю слов начисто. Ученый муж запнулся, покраснел, открыл рот, но так ни слова не вышло. Выражения менялись как цвета радуги. В итоге выиграла злость — Шень Цинцю посмотрел на него с яростным возмущением. Как смел он задавать такие возмутительные вопросы! Юань рассмеялся, отпечатывая поцелуй на острой горячей скуле. Голова диди удобно вмещалась в выемке его локтя. — Домашнее искусство не обязательно должно быть о жестокости или подчинении слабого сильному, Цзю-эр. Оно может быть только о нежности и удовольствии. О страсти и обоюдном желании. Оно так разнообразно, ты не поверишь… Я бы хотел, чтобы ты узнал это. Инкуб не удержался и вздохнул с сожалением. Потом только запаниковал, что сказал лишнего в их положении. — Я не имел в виду… — Почему бы нет? — вдруг сказал а-Цзю. Юань остановился. — Что? — Почему бы тебе не показать мне? Ты ведь показал девочкам? Даже сяо Мэйли, которую тошнило. Про Мэйли мужчина добавил особенно горько, поскольку это был действительно жестокий случай, с которым пришлось Юаню иметь дело. К счастью, она выкарабкалась, получив основательный массаж ци, беседу по душам и добровольный фемдом секс. И с тех пор занималась только этим типом клиентов в заведении, собрав с десяток постоянных дорогостоящих посетителей. Юань, осознав, о чем завел разговор а-Цзю, аккуратно выпутал свои конечности. Хотел сесть, но поостерегся нависать над человеком. Вместо этого лег на постели прямо, как бревно. — Мы не можем. Шень Цзю был так шокирован, что не мог сказать ни слова. Он даже приподнялся на локте. — Прости? — едва нашелся он. — Помнишь, когда мы разговаривали про лечение сердечных демонов, и я особенно отметил про опасности этого метода. — Да, что я буду хотеть тебя прикончить. Мы этот этап прошли. — Хм, мы прошли первые стадии, когда ты злился и хотел избавиться от меня, как от источника боли. — Ты до сих пор злишься? — удивился а-Цзю, вскакивая на постели. — Ты же сам сказал, что это нормально! — Да. Но это только начальные стадии. Потом, когда ты начинаешь излечиваться, и боль проходит, я уже не кажусь твоему сердцу угрозой. Я кажусь ему спасителем. И это вторая опасность, которая может подстерегать пациентов. Ты можешь ощущать духовное родство, влюбленность или просто телесное влечение ко мне. — Ты отравил меня? — бывший злодей попытался прозвучать разозлено, но получилось скорее растеряно и расстроено. Будто а-Цзю больше не мог представить предательство со стороны Хэ. Юань ощутил, как немного разбивается его сердце, и мысленно поклялся никогда не подвести диди. — Нет, конечно нет. Никаких веществ, — поспешил заверить инкуб, также садясь, чтобы вытереть мокрые реснички. — Просто ты начал выздоравливать, и у твоего сердца появилось больше свободного времени. Оно теперь не занято выживанием день и ночь, а я случился быть самым сочувствующим и внимательным потенциальным партнером в твоем окружении. — Я просто предложил попробовать секс. Я не чувствую к тебе ничего такого, — сердито заявил а-Цзю, цундере с отличием. — Как скажешь, а-Цзю, — мягко постелил Юань. — Я правда люблю тебя как человека, как друга. Ты отлично шутишь, умеешь приятно удивлять, внимателен, добр, нежен. Я сам удивлен, насколько ты мне нравишься. С тобой можно говорить обо всем, и ты слушаешь. Ты знаешь, сколько людей готовы терпеливо слушать мою болтовню и не подавать признаков усталости или скуки? Только ты. А ты еще и понимаешь, что я говорю. Ты мой лучший друг! Самый мой любимый человек! Шень Цзю от количества комплиментов зарделся, но заломил свои тонкие брови: — Но? — Я не хочу предавать твое доверие, пользуясь твоим уязвимым положением. Ты, возможно, не понимаешь, но наши регулярные встречи, на которых ты открываешься мне, выработали в тебе привычку. Ты практически инстинктивно расслабляешься от моего только вида. Ты для меня уязвим. Это очень хорошо, а-Цзю. Это хорошо, так и должно быть. Мы над этим и работали. Твое сердце меня не боится. Но это также подразумевает, что в данный момент я ведущий в наших отношениях, и я сосредоточиваю на тебе свое внимание в неестественных количествах, которые кажутся сердцу желанными. Ты понимаешь, о чем я? — Не совсем, — честно признал мужчина, не поднимая глаз. — Чтобы твое сердце меня не боялось и не сопротивлялось лечению, мы установили своего рода безопасное пространство, где ты можешь быть собой, — объяснил Юань. — Где ты можешь быть уязвимым. Где тебя всегда понимают и принимают. Но это не совсем естественное положение вещей, а-Цзю. Я не идеальный всепонимающий спаситель. — Ты лжешь мне? — возмутился тот, эмоционально взмахнув руками. — Ты не соглашаешься со мной — ты споришь! Какой к черту идеал! Ты беззащитный идиот в повседневной жизни. У меня на этот счет нет никаких иллюзий. Ты ленивый, наивный, неряха, и образования у тебя нет приличного, и ты ничего с этим не делаешь, потому что читаешь только мусорные весенние страницы! И не дай мне начать о том, как ты эту гадость только ищешь! — Окей, — согласился огорошено инкуб. Это совершенно не звучало, будто он был принцем на белом коне. — Это хорошо. — Я просто попросил тебя разделить со мной постель… чтобы увидеть, как это может быть, как это может быть без насилия, — зажато признался а-Цзю, не переставая хмуриться. — А ты закатил мне лекцию об эмоциональной уязвимости! Как идиот, коим ты и являешься! Юань поднял руку, предупреждая оскорбления. Без этого. Мужчина фыркнул и всплеснул руками. Он выглядел по-настоящему оскорбленным, отвергнутым, хоть и пытался это спрятать. Даже отвернулся, точно вредный подросток, желающий, чтобы его уговорили. — Хорошо, — Юань повернул голову, пытаясь расшифровать подобное поведение и чем оно грозит. — Но выражал ли ты к кому-либо еще подобный интерес? Или только мне повезло? Согласись, если я так удобно оказался единственным объектом у тебя на рассмотрении, это подозрительно. Диди некомфортно облизал губы и недружелюбно покосился на обнявшего его со спины инкуба. — Ты не занимаешься близостью легко, а-Цзю, — вздохнул Юань. — Мы оба это знаем. Пойми и ты меня, пожалуйста. Секс — очень сложное в контроле явление. Оно приносит людям очень много эмоций. Что если мы сойдемся, а через пару месяцев ты перерастаешь это и будешь очень зол и расстроен, что это вовсе случилось? Или мы займемся весенними играми, но наша связь окажется не такой, как хотелось бы? И мы перестанем быть даже друзьями... Я слышал истории, когда пациенты убивали себя, потому что то единственное безопасное место, где они ощущали себя услышанными, оказалось разрушено, когда подобные отношения устанавливались. Влюбленность в целителя случается, даже влюбленность в пациента, но это не значит, что с этим надо что-то делать. Если мы сойдемся, у тебя должна оставаться надежная система поддержки, кроме меня. — Я понимаю, — после раздумья кивнул мужчина. — И я боюсь со своей стороны тоже, — добавил Хэ неохотно, ради справедливости. — Я не думаю, что смогу… оставить наши отношения прежними, если мы добавим к этому еще и человеческую интимность. — Ты инкуб, ты делаешь «человеческую интимность» каждый божий день, — недоверчиво воскликнул Шень Цзю. — Нет, — рассмеялся инкуб. — Они делают ее со мной. Я не больше, чем умелая рука или прекрасный танцор. Я фантазия под настроение. В этом нет ничего личного, только физическое удовольствие и примитивная похоть. Очень редко с клиентами случается испытать что-то действительно стоящее. С тобой будет по-другому. Это негромкое признание заставило а-Цзю почти испуганно замереть. — Каким образом? — Ты мой дорогой друг, а-Цзю, мой ди, — указал на очевидное Юань. — Есть большая разница, когда исполняешь чайную церемонию для гостей в качестве формального развлечения и когда с дорогим другом вы распиваете чашку в качестве особого случая за сердечной беседой. Особенно если ты знаешь, что твой друг обычно чай не пьет вовсе. — С девочками все было в порядке, — невпопад заметил мужчина, обдумывая сказанное. — Мы не настолько близки, — пожал плечами инкуб. — Я забочусь о них, они мои младшие. Но ты ровня и семья. И ты мой подопечный. Они замолчали. Юань ждал. — То есть, я правильно понял, что ты не был бы против углубить нашу дружбу, но боишься, что я сейчас в уязвимом положении из-за нашего лечения, — конструктивно подытожил а-Цзю. — Да, ты понимаешь правильно, — тепло отозвался Юань. Всегда было приятно, когда результаты тяжелого труда давали о себе знать. Его диди мог трезво рассуждать о чувствах и пересматривать свои без истерики, что на него все нападают. — Тогда я могу повторить свое предложение позже? — посветлел а-Цзю. — Через несколько месяцев, если мое помутнение не пройдет? Теперь была очередь Хэ Юаня открывать и закрывать рот. — Я буду медитировать на эту тему, — добавил диди. — Я буду… отслеживать свои чувства, и если сочту себя в действительно уязвимом и беззащитном состоянии перед тобой, я не заведу разговор на эту тему снова. Достаточно хорошо? Юань неуверенно нахмурился, чувствуя где-то подвох. — Хорошо, а-Цзю, — все же согласился он. — Мы посмотрим через несколько месяцев. Если твое желание после обсуждения не изменится, мы рассмотрим, что с этим делать. — Ты совершенно не рассматриваешь возможность для нас стать партнерами по культивации? — наклонил голову мужчина. Юань озадаченно моргнул и нахмурился. Прежде он никогда не задумывался, что конкретно культиваторы имели в виду под этим заезженным ярлыком. В ПГБД это могло вольно значить от «один разок мы трахнулись под воздействием упомопрачающей дряни десять лет назад» до «мы буквально соулмейты, просто неразлучные лебеди, и если мой мяу-мяу умрет, я убью всех тут, а потом себя». — Я не совсем понимаю термин, я думаю, — честно признал он. — Если партнеры по культивации — просто любовники, то я не вижу особого смысла. Что еще нужно в отношениях? Я могу держать тебя и сейчас. Мои поцелуи не изменятся, как нас не назови, — Юань оставил несколько поцелуев на щеке и виске мужчины. — Ну, в губы ты не целуешь, как минимум, — себе под нос фыркнул цундере и опустил голову, пытаясь поджечь простыни взглядом василиска. Юань поднял бровь Осуждения. — Мы каждую встречу буквально обмениваемся энергией изо рта в рот, — указал он на маленький факт. А-Цзю покраснел. — Это другое! — возмутился он. — Это необходимость. Обязательство, то есть. Что ж. Справедливо. Юань согласно наклонил голову. Шень Цинцю победно нахохлился. — Я не вижу почему нет, — улыбнулся инкуб. Человек шокировано повернул голову. Он так нелепо резко дернул головой, что держащаяся на честном слове заколка вылетела из неаккуратного клубка, и тяжелые волосы рассыпались по плечам. Шень Цзю даже не заметил, глядя на инкуба широкими непонимающими глазами. — Что? Я не целовал тебя в губы потому, что для людей это в основном считается прелюдией и не приветствуется между членами семьи, — фыркнул демон, принимаясь собирать волосы. Мужчина машинально повернулся спиной, продолжая коситься из-за плеча. Юань стянул ленту с тумбочки у кровати, не разбираясь, чья она, и споро заплел косу для сна. Закрепил светло-желтый бантик. — Это абсурдно, но что есть... — пожал он плечами и похлопал мужчине по плечу, что можно оборачиваться. — Сами поцелуи еще ничего плохого никому не делали. И если тебе их не хватает в организме, то я буду счастлив предоставить их своему диди. Не вижу это как сексуальный жест. Честно, в чем отличие от остальных прикосновений губами? А-Цзю неуверенно склонил голову, как бы спрашивая: «В самом деле?», но помотал головой и залился румянцем. Юань поймал и погладил большим пальцем тонкие губы мужчины, который от этого жеста покраснел еще сильнее. Он выглядел лопающимся от желания получить поцелуй. Как за столом иногда делал лицо, желая ту или иную сладость вне доступа. Но, разумеется, ничего не говорил и не делал. Он был истовым адептом цундеризма, так что предпочитал словам отправление зашифрованных мысленных сигналов в космос. — Ты хочешь один или два прямо сейчас? — не особенно скрывая смех, уточнил инкуб. Суровый культиватор покраснел до макового оттенка, прижал подбородок к груди и согласно моргнул, пробормотав что-то невнятное. Застенчиво принялся теребить край рукава на халате. — Что-то я не расслышал, — покачал Юань головой. Он не собирался в таком серьезном деле играть в «намеки». Если а-Цзю хотел получить поцелуй, он должен был использовать рот. Мужчина бросил на него злой взгляд убийцы, который приберегал для всех, кто насмехается над ним. Юань встретил его спокойно, вполне привыкший. А-Цзю независимо фыркнул и отвернулся. Мысль не давала ему покоя, и заткнуть ее не получалось. Он дергался и закипал. — Я хочу поцелуй! — выжал он сердито и враз потерялся. Оробел как нежная девица. — Гэ. Ву-ву-ву, инкуб мысленно схватился за сердце. Это «гэ» вышло таким уязвимым и полным просьбы… Диди, за что ты так с этим стариком! Юань кивнул и подтянул его чуть поближе. А-Цзю пахнул возбуждением и страхом одновременно. — Еще раз уточняю. Поцелуи — не сексуальный жест. Ничего сверх касания губ и языков не предвидится. Это ясно? — строго добавил Хэ. Мужчина залился краской снова и кивнул. Запах нервов и возбуждения немного улегся. — Никаких веществ, — исчезающе тихо попросил он. — Разумеется. Все договоренности в силе. А-Цзю пересел поудобнее и поглубже вздохнул. Готов ко всему. — Ты уже с кем-то целовался? — искренне заинтересовался Юань. Конкретно о поцелуях а-Цзю никогда не упоминал. Может, пробовал с Хайтан в детстве или еще с кем? Они прежде не затрагивали вопрос сексуальности в целом, по горло сытые прочими проблемами. Юань знал о насилии в детстве, включающем сексуальное, но считал это больше проблемой классового неравенства и очевидного неприкрытого насилия над рабом. Никакого извращения или прикрытия отговорками не происходило, просто секс без согласия через сопротивление ограниченной в правах жертвы, потому что хозяину так хотелось. Юань считал, что это закрыли, когда закрыли вопрос с насилием Цзяньло в целом. Реально наивно было думать, что хроническое растление со стороны старшего мужчины в четырнадцать не оставит на психике следа. Юань мысленно побил себя палкой и сделал заметку много об этом подумать. То, что они сегодня расчехлили огромный пласт травм и негатива, это чистое совпадение. Юань мысленно неверяще качал головой: сколько у человека должно быть травм, чтобы он перестал функционировать? Диди был живучее радиоактивной тихоходки. У него не было ни одного здорового места, а он продолжал просыпаться каждый день и делать дела вовремя. Это вызывало восхищение. А-Цзю покраснел и сложил губы крошечной возмущенной скобкой. Поднял брови сердитой галочкой. — Конечно, нет, — проворчал он. Юань только пожал плечами. Ну, а вдруг что-то было. — Ты знаком с теорией? — уточнил инкуб. — Что там сложного, — независимо задрал нос мужчина. — Восприму это как «нет», — хохотнул Юань. — Для начала, никакой правильной техники поцелуев нет, поэтому ошибиться невозможно. Попробуй повторять за мной и не бойся. Тут ничего страшного или сложного. Юань наклонился и коснулся губ диди мягкими губами. Тот втянул от неожиданности воздух и выдохнул облачко ци. Инкуб отстранился: — Ты сам жаловался на то, что мы обмениваемся поцелуями только по необходимости. Не пыли. И закрой глаза. Шень Цзю на сухой упрек выпрямился, и в этот раз их поцелуй вышел чистым. Они несколько раз бережно коснулись друг друга. Юань раскрылся и втянул нижнюю губу в свой рот, провел по ней языком, чуть прикусил верхнюю под другим углом, приглашая играть. Это вызвало резкий вздох с той стороны. Сильная рука вцепилась в ханьфу на плече. Мужчина игру не поддержал, но стал чуть смелее в поедании чужого лица. Юань улыбнулся и закрыл глаза. Придерживая лицо человека обеими ладонями, он соскользнул в знакомую гладкость и влажность чужого рта. На вкус Шень Цинцю отдавал горечью своего детства и сладостью уличных танхулу. В буквальном смысле и метафорическом. Он перехватил одну палочку по дороге в номер, не в силах пройти мимо лавки со сладостями. Ощутив чужой язык, лизнувший его зубы, а-Цзю вцепился в одежду инкуба, будто его качнуло волной. Он ахнул, раскрылся и забылся. Обхватил руками, практически повис, чтобы полностью переключиться на бесстыдное участие в поцелуе. У Юаня перехватило дыхание: уже через несколько секунд мужчина начал прикусывать его губы и смело вылизывать. Его рот и правда на чувствительный вкус инкуба напоминал о голодном горьком детстве и сломанных меридианах. Демонической плотности ци. Проблемы с обменом веществ. Юань все это слышал в нем. Но то, как диди собой наслаждался — это была сладость жженого сахара и кислинка фрукта. Интересно, каким на вкус для него был сам Юань? Несмотря на общую оживленность поцелуя и даже нотку агрессивной увлеченности, запаха возбуждения инкуб так и не учуял. Как и напряженного тока ци, который бы смывал возбуждение. Мысленно Юань покивал: а-Цзю все воспринимал правильно. Они вполне могли продолжать с поцелуями теперь. Зря он переживал. И растворился в нежности. Распавшись передохнуть и облизать губы, оба глубоко синхронно вздохнули. Юань рассмеялся и завалился в постель. А-Цзю проследил за ним широкими глазами. Моргнул по-совиному и… так и не придумав себе реакции, тоже забрался под одеяло. Юань там его и прижал за талию. — Еще хочешь? — шепотом спросил он, показав кончик языка. Мужчина сглотнул и завороженно кивнул. Инкуб скомандовал наклониться. И они поцеловались снова. Человек перелег поудобнее, не разнимая губ, и сладко вздохнул носом. Обвил рукой торс. В этот раз они меньше кусались и больше просто наслаждались скольжением и мягкими посасываниями. Цзю-эр начал слегка задыхаться от избытка чувств, и они мягко распались. Пока мужчина восстанавливал дыхание, Юань обцеловывал его скулы и лицо. Они сплелись в теплый и удобный клубок. — Еще или на сегодня хватит? — спросил он. А-Цзю трогательно расчувствовался от чего-то и начал всхлипывать. Еще не слезы, но уже все признаки перегрузки. Инкуб мягко перелег, чтобы тот свернулся клубочком у его шеи и мог пережить волну эмоций без спешки. Он бережно целовал волосы (тихой сапой отмечая запахом их смешанной слюны). Хорошие мягкие штучки, случаясь в первый раз, вполне могли такое с настрадавшимся человеком сделать. Юань даже не стал лезть в душу и допытываться. Он уже распознавал все виды плача у диди, и когда стоит вмешиваться. Его цундере сейчас просто растерялся от того, что не стало внезапно плохо. Да-да, его бывший злодей был маленькой фиалкой с сердцем трепетной девицы. С его-то историей… Этот гап-моэ можно было считать коронным ударом его диди. Боже, если бы он только был суккубом, его поклонники бы штабелями падали. Поверить трудно, что остальной мир, мог считать его хладнокровным ублюдком. Он же котеночек!