Инкуб эмоциональной поддержки

Признаться честно, Юань не надеялся на благоразумное отступление. Шанс, что а-Цзю передумает и найдет себе кого-то еще для экспериментирования, был мизерным. Не Юэ Цинъюаня же брать! Говнюк до сих пор не вытащил голову из задницы и кормил Шень Цинцю отмазками вместо объяснений. До сих пор! А больше у Шень Цзю доверенных лиц-то и не было. Му Цинфан оставался на уровне приятеля. А-Цзю крутился вокруг него, но никак не мог наскрести храбрости преодолеть порог коллег, которые хорошо ладят. Только регулярно приносил ему в зубах интересные книжки и за это распивал вкусный чайный сбор. Дальше безопасной вежливой дистанции оба не двигались, опасаясь напороться на мину и помереть от осколков. Ну, продолжайте в том же духе и через двадцать лет регулярных посиделок, станете друзьями просто за счет привычки! Словом, тупик. Еще был, на удивление, Лю Цингэ… А-Цзю признавал, что его можно о чем-то попросить в разумных пределах. При своем невыносимом характере лорд Байджан был довольно исполнительным малым и благородным человеком, поэтому если сразу не развернет, то сделает на совесть. Но не заклятого же соперника! И на этом все положительные знакомства а-Цзю заканчивались. Дальше только дети и подчиненные, а бывший раб дома Цю сполна хлебнул, что такое неравные отношения с властьимущим. Он не собирался рисковать стать подобием Цзяньло снова. Он уже однажды побыл, потом они несколько лет пытались наскрести для него причины жить. Мысль выдать такого рода аванс хоть кому-нибудь наполняла Шень Цинцю ужасом и отвращением. Вернувшись из отпуска, они, как и договаривались, отступили от переосмысления отношений а-Цзю с коллегами в пользу вспыхнувшего интереса к плотским утехам. Трудности начались мгновенно и внезапно: Шень Цзю, вроде как научившийся говорить словами через рот, свернул язык в узел и засунул его в задницу. Из него посыпались метафоры, причем такие метафорические и поэтические, что сразу выдавали утонченное образование двух жизней и нулевой опыт. (А-Цзю признался, что даже желтых страниц не разглядывал, отвращенный тем, что может там встретить. Честно, Хэ Юань его понимал.) Но как же странна бывает человеческая психика… Они уже касались темы сексуального насилия, разгребая дом Цю, пусть и не в подробностях. И на том этапе у диди не было проблемы воспользоваться наиболее простыми метафорами. Юань это счел нормальным: местным людям в целом говорить об этом действе прямо казалось вульгарностью и лютой безвкусицей. Возможно, он мог, потому что тогда именно сексуальное насилие не было в фокусе? Весь этот пласт как-то проскользнул, точно контрабандой, мимо внимания. Юань действительно упустил этот момент и очень сожалел сейчас, что у него не хватило ума учесть это тогда. Разве это было не очевидно?! А может, ди был тогда просто не готов трогать самую нежную часть, что вообще существовала у людей. Иначе с чего бы сейчас инкубу приходится насильно разворачивать клубок стыда, в который превратился его весьма повзрослевший подопечный? Черт возьми, а он полагал, что они почти закончили с большими больными вопросами! Да тут же поле непаханное! Для начала Юань договорился, что они будут стараться использовать на встречах прямую терминологию и называть вещи своими именами. А-Цзю попытался в смущении восстать против бесстыдства, но инкуб быстро привел ему пару примеров, как метафоры могли быть истрактованы совершенно по-разному. Случались с ним казусы на практике. К тому же, мистификация явления очень серьезно затрудняла возможность обсуждать его, испытывать. То, что с трудом удается увидеть, трудно и описать, трудно узнать и понять. А неизвестность, как известно, страшит больше, чем любая неприглядная отталкивающая определенность. А-Цзю полностью соглашался с доводами, но мог вести обмен мыслями о таком смущающем предмете как се-е-екс только чуть ли не из-под покрывала, потому что без метафор не мог толком говорить. Веера вернулись в моду. Они обсудили в частности его мнение о «звериности», что сексуальность никак не является показателем низости, грязи или чего-то отрицательного в человеке. Даже осмотрели опыт с Цзяньло с точки зрения влияния на сексуальность сяо Цзю. Обсуждение было исключительно тяжелым и эмоциональным. Шень Цзю заюлил с новой силой. Та же проблема, что и с Юэ Цинъюанем: а-Цзю боялся того, что найдет. А еще банально больше не хотел нырять в этот бассейн стекла и дерьма сломя голову, как сделал это прежде. Тогда он был в отчаянии. Это был буквально вопрос жизни и смерти для его психики. Ему было больно все. Вот только его демоны не обещали когда-нибудь с ним закончить, а Юань пообещал облегчение страданий. Конечно же он прыгнул и погреб как чемпион. А теперь у диди все было более-менее стабильно. Впервые жизнь стала сносной. Острая боль сошла на нет. Он впервые попробовал вкус радости и свободы. Разворошить осиное гнездо снова?.. Спасибо, дайте отдышаться после первых трех! Но а-Цзю был очень храбрым человеком… Юань каждый раз удивлялся, когда видел незаметные примеры его героизма. Его маленькая упорная тихоходка хотел быть здоровым, а потому честно старался преодолеть свое смущение, разжаться и заговорить. Три месяца они заново вспоминали, как ворочать валуны больше себя ростом. Очень много проработали. Как и в прошлые разы, Шень Цинцю нуждался в большом количестве информации, практичной и правдивой, чтобы самостоятельно найти верную дорожку… В постель к инкубу, конечно. Эх, что же, не он первый на самом деле. В Павильоне уже образовалась отдельная услуга — первый раз с ним. Первой к нему пришла расцветшая сяо Ба, которой было так страшно начинать работу в зале, что она попросила Юаня забрать ее первый раз и даже собрала денег, чтобы купить у него вечер. А ведь он недешево брал, будучи лучшим в их заведении! Бывшая рабыня только и просила сделать ее опыт особенным и научить премудростям, чтобы она стала хорошей куртизанкой. Инкуб с тяжелым сердцем согласился, сделав огромную «семейную» скидку. Это не было лучшим решением, но сам выбор был говно. Он предпочитал, чтобы мэймэй хотя бы знала, что бывает иначе. И если ей случится найти партнера, с которым она решит связаться, она знала, на что ориентироваться. После этого Ба-эр действительно пошла на взлет, утверждая, что он научил ее сути любовной науки. Такая нескромная реклама заставила потянуться за «первыми разами» других молодых девушек. Особенно тех, у кого были проблемы по этой части. Его отрекомендовали всем, кому к слову приходилось. Так что за мужской ипостасью Юаня надежно закрепилась репутация, что он дает отличные первые разы. К нему даже, как паломники, повалили юноши, ищущие не столько секса, сколько приобретения опыта для последующей жизни в браке. Он и там обрел репутацию надежного умельца, который действительно может научить постельной науке, какую все девушки обожают. В общем, было понятно, откуда а-Цзю взял эту идею про «первый раз». И пока а-Цзю раскапывал своих демонов и искал, с чего ему вообще понадобился секс и чего он на самом деле хочет, Юань решал свою часть вопроса: а надо ли оно ему. Им. Он был старшим в их отношениях — это было именно его обязанностью как Мадам заботиться о диди. Шепчась по секрету сам с собой, Юань счел, что практический опыт сильно поможет мужчине на пути к выздоровлению. Можно было язык стесывать о том, как он любим и ценим, а чувственные касания, действия говорили громче. А-Цзю лучше всего понимал именно поступки, нежели красивые слова. Юань помнил, как это было захватывающе с матерью и да-гэ. Они с Сяомин-цзе ведь тоже много занимались — это было еще лучше. Цзецзе позволила ему полностью раскрыться, направила на пути самоизучения, дала… фактически построила заново правильное понимание его сексуальности. Сяомин сделала для него исключительно много. Хэ Юань даже считал для себя, что именно это и было самым важным для него. Да, она помогла отмыть его от кучи страхов, позволила наладить отношения с семьей, примирила с новой расовой принадлежностью, но именно чувственное образование, которое она ему дала, было решающим. И ни разу он не счел, что они теперь как-то стали особенной парой с любовью до гроба. Сяомин была его самым доверенным лицом, вперед матери и да-гэ, но романтически приглядываться к ней Юаню и в голову не пришла мысль… Не то чтобы он не умел, ведь не был асексуален как множество суккуб. Юань вполне себе по-человечески ловил краши романтического толка в обеих жизнях. Он знал, как это ощущается. Просто терапия у местных не была человеческой и вполне включала прикладные направления, оставаясь здоровой. А он еще думал, отчего Цзянь так фаршировала его знаниями о том, как правильно начинать, вести, поддерживать и завершать отношения с подопечными мирно и без осложнений… Воистину, после пяти столетий душевные порывы пятидесятилетних детей становятся совершенно очевидны! Через три месяца а-Цзю снова пришел к нему с предложением, но теперь и с глубоким пониманием, что устал быть ущербным и ограниченным своими страхами. Он до сих пор сражался с тем, чтобы увидеть секс — как что-то не постыдное или даже просто безопасное. Но хотел снять с сердца еще одного демона, и инкуб виделся ему доступным и надежным вариантом. Совершенствующийся изящным, выверенным жестом положил на стол мешочек с серебряными монетами. Юань не стал кочевряжиться и принял плату, сдвинув на свою сторону стола. — Перед тем как мы начнем, я намерен задать порядок наших новых отношений, — сообщил он тем не менее. А-Цзю, и без того на грани, задергался. Юань протянул ему кисть и позволил за нее схватиться ледяной задрожавшей ручонке диди. Хэ покачал головой. Сколько говорили, а на практике а-Цзю все равно ожидал зверского нападения. Инкуб пересел ближе и взял обе ледяных кисти в свои, разминая и согревая. Постепенно мужчина прекратил труситься. — Для начала я хочу сделать это особенно ясным: это не романтические отношения, и я не намерен поддерживать эту иллюзию, если таковая присутствует. Наши сексуальные и интимные отношения будут являться своего рода продолжением лечения, но не любовной связью. Мужчина кивнул, опустив глаза. — Разумеется, я и не прошу романтических отношений… Или даже отношений. Кто знает, смогу ли я… — он неловко попытался оправдаться и прервал себя сам. — Я хочу попробовать эту сторону жизни с тем, кто, я знаю, имеет опыт и не станет воспринимать нашу связь за большее, чтобы потом полоскать меня на тему долга или любви. Я и не ищу романтики или нежности. Фактически, я покупаю твою стандартную услугу по проведению первого раза. Ничего сверху мне не надо. И культиватор выглядел весьма решительно, озвучивая свои цели. Сразу видно, репетировал. И как обычно притворился куда более непробиваемым, чем был. Юань наклонил голову: — Несколько замечаний, а-Цзю. Во-первых, спасибо, я действительно не намерен, вступая в интимные отношения с тобой, сохранять моногамную верность. Я инкуб, а не человек. И мастер парной культивации, а не просто культивации. Даже будь наши отношения романтическими, я бы обсуждал лишь возможность открытых отношений. А-Цзю снова согнул деревянную шею, не поднимая глаз. — Разумеется, верно и обратное. Если ты найдешь того, с кем захочешь вступить в романтическую или сексуальную связь параллельно со мной или откажешься от наших занятий в их пользу, я не буду иметь ничего против. — Кто согласится… — а-Цзю оборвал себя и поморщился. — Хорошо. — Сердечная привязанность не зависит от близости гениталий партнеров, — уверенно кивнул Юань. — Другое мое замечание было как раз об этом. То, что мы перейдем на новый уровень близости, не изменит наши отношения. Это не значит, что наши отношения лишатся нежности, или я не буду бережен к тебе, а-Цзю. Ты мой младший брат, и я буду так внимателен или нежен, как того потребуется. Шень Цзю сопнул и отвел взгляд, делая вид, что нисколько это его не тронуло. Юань мягко улыбнулся, сжимая тонкие кисти. Мужчина отчего-то испуганно-смущенно завозился еще сильнее. — Да, я думаю, нам это подойдет, — мягко выдохнул Юань, еще раз вспомнив, как это было с матерью и Сяомин-цзе. — Я возьмусь за твое обучение как младшего с поправкой на то, что ты человек, конечно. Мы тебя выправим. А-Цзю дергано кивнул и принялся заново нервничать, ожидая жестокого нападения с сексуальными целями. Юань вздохнул. — Итак, касательно нововведений в наших отношениях. Какой бы формат ты предпочел использовать? — Ф-формат? Как «шоу» и «гун»? — мужчина покраснел и смешался. — Литература, даже созданная отрезанными рукавами, предполагает определенное разделение ролей по разнице в возрасте или власти партнеров… Он читал. Юань сжал губы в улыбке: лорд Цинцзин интересовался BL? И даже провел исследование достоверных источников информации? Какой молодец. — Не совсем. Термин. Понятие, в котором тебе будет удобнее этим заниматься. Любовники, деловые партнеры, партнеры по культивации? Друзья с привилегиями? Диди и гэгэ. Целитель и подопечный. Мне комфортен любой. Касательно ролей «шоу» и «гун», то я предпочитаю «хугун», и не имею в этом предпочтений. Мы можем найти, как тебе будет комфортнее. А-Цзю бросило в краску с новой силой, и он опустил глаза. — Тогда партнеры по культивации. Любовники. Юань кивнул. — Я тоже предпочитаю его. Значит, если что, мы можем ссылаться друг на друга как на партнеров по культивации? Шень Цзю кивнул и сглотнул. — Теперь о, собственно, деле, — улыбнулся Юань, когда а-Цзю пугливо втянул голову в плечи. Совсем немного. — Предлагаю пересесть на кровать для удобства. Мужчина поднялся и принялся деревянными пальцами распутывать завязки… Юань его поймал за локоть. — Не спеши. Сначала просто поговорим и вместе полежим. Я не собираюсь прыгнуть на тебя как изголодавшийся тигр. Я все еще я. Идем. Они свернулись в постели лицом к лицу, тесно обнявшись. Инкуб решил выбрать обычную их позицию с головой ди на своем плече. В ней было легко переговариваться часами, и это ощущалось безопасным и доверительным. А-Цзю сейчас не стал переплетать их ноги, видимо, для большей свободы действий. А-Цзю ощущался слегка зажато поначалу, но быстро размяк, когда Юань начал гладить его по спине. — А теперь давай поговорим об Этом, — инкуб съехал, чтобы быть на одном уровне с мужчиной. Тот оцепенел. — Что ты любишь? Как ты любишь? Что доставляет тебе удовольствие? Диди покраснел до бордового оттенка и онемел от страха. При этом его запах стал жутким миксом стресса и возбуждения. — Я… Я не… — силился он выдавить. Юань терпеливо ждал результата. Цзю зыркнул, когда понял, что никто не собирается ему подсобить и за него сказать. Потом, вспомнив что-то, угас. Упрямо замолчал, не собираясь признаваться, и агрессивно вжался щекой в плечо инкуба. — Хорошо, — Юань зашел с другой стороны: — Есть ли у тебя какой-то добровольный опыт в этой сфере? А-Цзю сосредоточенно мял пальцы и прятал глаза, словно виноватый. — У меня было однажды с… — он покраснел и закусил губу. О!!! Юань мысленно раскрыл рот от шока! Ничего себе новости! И он не знает?! И он не слышал?! — Не столь критично с кем, только то, что это был добровольный опыт, — подбодрил он. Шень Цзю продолжил некомфортно бродить в себе, пытаясь вытащить признание. — Юэ Цинъюань, — наконец раскаялся он и втянул воздух, как всегда, когда думал, что за этот «прокол» Юань встанет и уйдет к чертям. Инкуб поднял брови, поощряя продолжать, а внутри прищурился: этот мудак и здесь наследить успел? Если он испортил диди первый раз, он его уроет. И почему Юань до сих пор не слышал о таком важном аспекте их отношений с Юэ Цинъюанем?! С каких пор парное совершенствование стало событием, недостойным даже упоминания? Диди! А-Цзю поджал губы. — Это был… не столько опыт, которого я бы хотел, — признался он виновато, потирая глаз, — сколько тот, в котором, я остро чувствовал тогда, нуждался. Из-за плотности ци у меня не получалось самостоятельно разогнать поток для формации золотого ядра, и мне требовалась помощь. У многих из поколения оно уже было, а я, как второй по старшинству, не мог показать себя хуже всех. Мужчина и сам устало разочарованно вздохнул, вытер лицо. Нынче он обладал куда лучшим пониманием того, что не являлось примером здорового поведения. — В первой жизни он предложил мне помощь через несколько лет после того, как мы приняли короны, — сказал Цзю-эр по-деловому отстраненно. — Я не хотел остаться последним слабаком и принял его предложение. Это была именно техника парного культивирования; все прошло очень корректно и не… эмоционально. Мы не особенно говорили, только по делу, сделали, что надо, как надо с первого раза. Едва Ци-гэ закончил, а я ощутил ядро… Я дал ему одеться, поблагодарил, как положено, за помощь и выставил его за дверь. Юань, должно быть, выдал печаль, которую чувствовал, потому что диди заторопился добавить: — Он был полностью корректен в том, что делал, и все сделал правильно, как я просил!.. В этой жизни я смог сформировать ядро сам, и его помощью не пользовался. Так что… Он неловко замолчал. Юань тяжело вздохнул. Его мысленный счетчик безжалостно отсчитывал. Сложность отношений с Юэ Цинъюанем — плюс тысяча поинтов. Дебафф сексуальности — сто миллионов. Продолжение терапии — чек-чек-чек. Ну хотя бы в этом таймлайне он человека не травмировал и себя не поранил еще раз! А-Цзю тревожно ожидал ответа. — Ох, любишь же ты себя на ровном месте истязать… Что же мне с тобой делать? — посетовал тяжело инкуб, обхватывая вредное лицо диди и целуя в висок. — Хорошо. Могу я узнать технику, которую вы использовали? — «Первый полет стаи весенних птиц», — мужчина пожал плечами. На недоумевающий взгляд Юаня он пояснил: — Он укрепил ци мои каналы, я циркулировал поток на максимальной скорости. Когда он пролился в меня дождем, его цзин прошел по моим меридианам, и тем мое ядро получило необходимый первичный толчок. Юань как наяву представил этот ужасный эпизод, где двое себя изнасиловали ради благой цели. Он прекрасно мог представить, насколько некомфортным секс может стать, когда пытаешься отстраниться от процесса максимально. — Было ли что-то, что тебе понравилось в этом опыте? Что принесло удовольствие? — все же попытался он, но не выдержал и схватился за переносицу. Гуаньинь всемилостивая, сжалься над ним, брось в голову диди хоть немного заботы, любви и уважения к себе. — Ничего. Я сделал, что было необходимо, дал себя попользовать, а потом вышвырнул его за дверь, — с оттенком гордости признал а-Цзю, сложив руки на груди. Что при лежании на боку выглядело забавным жестом. Если бы вся ситуация не была такой серьезной. «Способ полностью разрушить самоуважение мужчины и травмировать его сексуальность до конца жизни, полный курс от Шень Цинцю!» — мысленно сыронизировал Юань и отпечатал крепкий поцелуй на макушке недоумевающего диди. Что он еще мог сделать? Не мужчина, а убийца потенции. — Прямо совсем ничего? — лукаво подцепил инкуб все же. — Неужели он был настолько плох? Диди залился румянцем и отвел взгляд. — Ну… Было не больно, — предложил он тихо. — Он сделал все не больно и не был груб… Он начинал нервничать. Дыхание изменило ритм, а руки вспотели и стали леденеть. — Я тебя понял, — прервал инкуб и улыбнулся, растирая напряжение. — Это единственный случай? Не было ли с кем-то просто так? Без цели? Шень Цинцю продрала мелкая дрожь отвращения, будто он вляпался беленьким носком в лужу неясного происхождения под мусоркой, и помотал головой: — Я никогда ничего подобного не делал. Все о моем сексуальном опыте тебе известно и так! Инкуб взял мгновение, чтобы пережить сочувствие. И не схватиться за переносицу. — И ты никогда не пытался получить удовольствие сам? — тихо уточнил он. А-Цзю так горячо замотал головой, будто он что-то немыслимое спросил, например, не крал ли он, когда, гусей. Потому что Шень Цинцю никогда не крал гусей. Юань глубоко вздохнул и мягко погладил его по щеке. Мужчина отчаянно подставился под ласковое прикосновение, потом очнулся и принял более подобающий вид. Румяные щечки и заинтересованно заблестевший взгляд его украсили. — Хорошо. Значит, мы начнем эту дорогу вместе сегодня. Думал ли ты, что тебе нравится и хочется попробовать? А-Цзю замер, виновато покраснел, заметался и съежился. — Нет. — Хм. Тогда как ты представлял сегодняшнее занятие, диди? — мягко спросил инкуб. — Что я на тебя запрыгну и сам все сделаю? Силой демонической харизмы, вестимо. Шень Цзю выкипел и пихнул его в живот. Инкуб только громче засмеялся, разворачиваясь на спину. Культиватор больше ничего не делал, застыв над ним. И вскоре Юань успокоился и вздохнул. Ох, диди… — Одним из ключевых элементов наших встреч является и продолжит являться доверие. Мы общаемся и работаем сообща, — Юань тоже сел. — Никакого «напрыгивания» с последующим «харизматичным убеждением» любого рода не предвидится. Только если мы договоримся о такого рода игре, она случится. Мы будем делать только то, на что оба согласны в трезвом уме. Это понятно? А-Цзю румяно закивал. Было даже видно, как он внутри воспрял и стал увереннее. И оробел. — Согласие и установление границ важны, — продолжил Юань. — Все люди разные. Сейчас наше общение проходит в основном в приватной обстановке без свидетелей. И даже здесь важно сохранять уважение друг другу. Поэтому сейчас мы договоримся, по какой схеме мы будем работать. Они обсудили несколько вероятных сценариев, как они будут друг друга касаться, пока не остановились на том, где меньше всего надо говорить. Юань мысленно похихикал — кто бы сомневался! Шень Цинцю скорее захлебнется кровью, чем скажет, что ему надо. Он был из тех, о ком надо «догадываться». — Тебе все равно придется говорить, что ты хочешь попробовать. Я буду лишь вносить новые идеи, — пожурил инкуб. — А теперь можно и начать! Сегодня начнем с малого. Ничего ниже пояса не трогаем и просто знакомимся. — Мы знакомы, идиот! — огрызнулся а-Цзю, покраснев до корней волос. — Это мы с тобой знакомы. А наши тела — пока нет. Хочешь раздеть меня или чтобы я раздел тебя? Штаны сегодня оставляем. Мужчина покраснел, заерзал и задергался. — Нам не по пять лет, — решил он и принялся раздеваться сам. Юань последовал примеру. Он отметил, что сегодня на а-Цзю было только минимальных три слоя, и разве это не очаровательно? Позитивное мышление видно. Он насмешливо сощурился, сбрасывая свой единственный чаншань на пол. — Что дальше? — огрызнулся сердитый Шень Цзю, по виду желая сделать все быстро и закончить с этим. Его глаза оценивающе скользнули по обнаженному торсу инкуба, и он сухо сглотнул. Вздрогнул и поднял глаза. Юань улыбнулся, будто не заметил. Взял ладонь мужчины и поцеловал дрогнувшие пальцы: — Страх неизвестности очень страшный. Поэтому давай ты начнешь с того, что коснешься меня, чтобы убедиться, что я не кусаюсь. Делай, что хочешь, не стесняйся, — он положил ладонь себе на грудь. — Я весь твой. — В-все? Бесстыдник! А-Цзю даже сделал жест, будто хотел спрятать руки в рукава, но за неимением рукавов, растерялся, сменил несколько цветов и установился ладонями на бедрах. — Хм-м. Выше талии, — напомнил Юань. — Но да. Что хочешь. Кусайся, щипай, царапай, гладь, облизывай… — Заткнись! Болтун! — цундере уже пересаживался на постели к нему ближе. Юань только улыбнулся и замолчал. А-Цзю робко коснулся кончиками пальцев его груди, над сердцем. Потом положил всю ладонь и провел по торсу. Одернул руку, задев сосок. Хэ ободряюще ему кивнул. Цзю попробовал провести снова, теперь сбоку, от таза по прессу вверх. Инкуб выгнулся, чтобы дать доступ. Внезапно Цзю с силой ущипнул за сосок, вызывая звук от неожиданности и приятную дрожь, и немедленно убрал руку, испугавшись последствий. Юань снова ему кивнул, поощряя продолжать. Следующие движения снова стали неуверенными, и рука задрожала. Убедившись, что их кожа ничем не отличается, а-Цзю пододвинулся ближе, взял в ладони лицо — поиграл с выражением. Юань завороженно смотрел на исследовательский серьезный интерес в своем отношении. Ловил вспышки веселья, которые появлялись, когда а-Цзю растягивал его щеки или укладывал брови дыбом. Инкуб получил за кооперацию поцелуй. Потом мужчина неуверенно оставил поцелуй, но не на губах — на щеке, на скуле, щекотно и чувственно пососал мочку уха. Юань вздрогнул, ощутив расцветающее внутри желание. Медленные прелюдии всегда были желанной редкостью в череде бордельного однообразия. А-Цзю, уже не так робея, зарылся носом в его волосы за ухом и принялся покусывать хрящик раковины. Обнял голову и поцеловал в макушку. Какое-то время так инкуба держал, и Юаню стало интересно, будет ли продолжение сегодня, или диди хорошо и так. Запах окончательно выровнялся и успокоился. Просто держать любовника кожа к коже было ему комфортно. «Играет как с куклой», — решил инкуб. Массажи пошли на пользу. «Он довольно ласков», — с долей удивления добавил потом. Юань тщательно запоминал жесты, чтобы чаще так делать с а-Цзю, потому что это сейчас были определенно его попытки доставить удовольствие. Лишь через некоторое время, насытившись, мужчина отпустил его голову и уверенно прошел к шее, оставляя поцелуи и укусы на тонкой коже. Юань позволил себе задрожать и сбить дыхательный ритм. Он удерживал руки на коленях, чтобы не отвечать. А-Цзю положил свои руки ему на бока, погладил большими пальцами и вернулся к ласкам шеи, подбородка и челюсти. Юань трепетал под ним вполне ощутимо. Он не помнил, когда последний раз ощущал физическое удовольствие так интимно, будто человек. Знание, что это первый раз а-Цзю, делало этот раз полностью особенным для них обоих. — Не бойся кусать, а-Цзю, — хрипло посоветовал он. — Можешь забраться мне на колени? А-Цзю поколебался, но послушался. Забрался в позе всадника и немедленно покраснел от того, как близки оказались их промежности. Неловко отшатнулся прочь. Юань придержал его за таз, позволив пальцам нажать на низ живота. А-Цзю уперся руками ему в грудь. — Прекрати, я нормально справляюсь, — сглотнул он с беспокойством. Юань непонимающе нахмурился. Что именно прекратить? Он неуверенно прогладил пальцами, как бы уточняя, это ли. — Возбуждающие чары. Прекрати. — Ох, — понял Хэ, — а-Цзю, я бы не стал этого делать, не предупредив тебя! Мы ведь договорились. Взгляд Шень Цинцю стал пустым, как будто он совершенно не мог понять сказанного. — Тогда откуда это возбуждение!.. Я не… Диди задергался и заново расцвел нервами. — Я сейчас ничего не выделяю. Все, что ты чувствуешь, только твое. А-Цзю, это нормально. — Нет! — излишне громко воскликнул тот. — Нет, это не нормально! Я не такой! Я не… — Тш, все хорошо, дыши, — Юань погладил его по бедрам, потому что они были скрыты одеждой. — Все хорошо. — Нет! — Нам прекратить? — Нет! — еще отчаяннее воскликнул ди, звуча совсем тонко. — Тш-тш-тш, поцелуй меня, — Юань притерся лицом к лицу с подопечным. — Мы уже целовались, ты знаешь, как это делать. Хочешь я использую успокоительный яд? — Нет, — всхлипнул а-Цзю, но уже наклоняясь для поцелуя. Они лениво облизывались, пока мужчина не успокоился. Он был хмур и печален. Тут же слез с колен и нашел свою одежду. — А-Цзю… — Со мной все не так. Я думал, что смогу, но… — Иди ко мне, обними меня и поговори со мной, — мягко попросил Хэ, и мужчина нехотя послушался, прячась у него на груди. Он выглядел совершенно раздавленным и уставшим. — Что тебя так испугало? Твое возбуждение? А-Цзю в секунду оказался угрожающе близко к слезам. Он сжался на руках Юаня в комок и закивал. Мокро всхлипнул. Инкуб уложил его на подушки и прижал ближе. Сам он устроился немного ниже, чтобы видеть опущенное лицо и не пугать тем, что «нависает». — Расскажи мне. — Я… я не знаю, что произошло, почему я… такой. Все было хорошо, но потом… Шень Цзю уставился на свои руки в экзистенциальном ужасе, будто только что уронил младенца. Юань смерил его обеспокоенным взглядом. — М-м? — У меня встало. Я… это впервые, когда я почувствовал, что… что могу напасть на тебя, — шепотом признался мужчина. — Ох, а-Цзю… ты не нападал на меня, — утешил инкуб. — Я мог, — бросился доказывать а-Цзю. — Я мог бы зажать тебя, придавить к кровати!.. Юань обнял его крепче. Погладил мокрую щеку, стирая остатки слез. — Желание — это не обязательно нападение на другого человека. Его можно выражать ласками, поцелуями… как ты и делал. — Нет, ты сказал укусить тебя, и я захотел! И еще поц-р-р-пть!.. — мужчина подавился, прячась в собственные руки, будто защищаясь от ударов. Запах с новой силой окислился дистрессом и отторжением. — Хорошо. А-Цзю, в этом нет ничего плохого. Пока оба хотят этого, в этом нет ничего плохого, — поспешил унять спираль Юань тихим уверенным голосом. — Если ты укусишь меня до крови, рана заживет. Если ты ударишь меня, я вылечусь. А-Цзю подавился шоком. — Ты не должен терпеть боль от меня — я не хочу ее причинять! — едва не вскочил он. — Тогда не причиняй, если не хочешь, тш-ш, — Юань обнял его и погладил. — Я обещаю что не буду терпеть то, что мне не нравится. Я скажу тебе, и ты прекратишь. Ты ведь сделаешь это для меня? — Да! — обеспокоился немедленно диди. — Конечно, да, Юань, конечно я остановлюсь, поверь мне, я!.. — Я верю. А-Цзю, не волнуйся, я тебе верю. Смотри, телесная близость — это о взаимном доверии. Оба должны доверять, что один скажет, если что-то не нравится, и второй остановится. Ты доверяешь мне, что я тебя услышу, а я доверяю тебе. Хорошо? Мужчина закивал, разрываясь между сомнением и желанием заверить, что безопасен. Юань вытер его лицо: — Именно поэтому мне важно, чтобы ты говорил со мной. Чтобы я знал, что не делаю ничего плохого тебе. Ты тоже не должен терпеть, потому что это меня счастливее не сделает. — Хорошо, — сопнул остаточным рыданием Шень Цзю и вернул самообладание. — Мы можем попробовать снова. — Да. Как ты хочешь? — Чтобы ты… чтобы ты меня трогал, — выдавил ди сквозь душащее смущение, но с надеждой. — И ты скажешь мне, если я сделаю что-то не так? — уточнил Юань, косвенно напоминая о возможности. — Да. — Тогда давай сядем обратно, Цзю-эр, — Юань вернул их обоих в сидячее положение и расположил друг напротив друга. — Если тебе захочется помедленне, побыстрее, сильнее, слабее, левее, правее или как-то по-другому, скажи мне об этом. — Болтун! — огрызнулся цундере. — Разве ты и сам не знаешь, как надо? — Я могу одним нажатием довести тебя до разрядки, но смысл сейчас не в этом. — А в чем? — буркнул мужчина. — Что мы вообще делаем? Юань снисходительно вытер слезы с сердитого лица. — Мы знакомимся и учимся друг друга чувствовать, — напомнил он. — И это обязательно, чтобы отыметь человека? — психанул а-Цзю. — С каждым клиентом так делаешь? Когда только успеваешь! — А-Цзю, — предупредил инкуб мягко. — Во-первых, ты не всякий клиент, ты особенный мне человек. Во-вторых, я не хочу тебя просто отыметь. — Оно и видно, — обиделся тот. — Не надо меня жалеть. Не стоит — не пытайся. — П-шт. Не вкладывай гадости в мой рот, — строго призвал Юань к порядку. — Мы уже обсуждали это, и я сказал, что не смогу отнестись к тебе как к очередной мэймэй или захожему господинчику. Я хочу узнать тебя и в чувственном смысле. Хочу стать с тобой близко настолько, что часть меня будет у тебя внутри. Или часть тебя во мне? Как ты захочешь. Я хочу выразить тебе нежность, как это делают люди, потому что ты человек. И я знаю, что это важно. — Ты печешься об этом больше меня, — недружелюбно проворчал а-Цзю, метафорически ощутив задницей угол. Демон будто со зверем взглядом мерился, так он прятал глаза. — Ничего важного там уже не осталось. Все разобрали до тебя. Не ты первый, не ты особенный. И никогда не будешь. Это небрежное замечание резануло Юаня неожиданно глубоко. — О, а-Цзю… не говори так, пожалуйста. В наш первый раз мы будем друг с другом впервые. Это важно. Конечно я хочу, чтобы все было особенным. И оно так и будет. Ты заслуживаешь особенного первого раза. Не важно, сколько у тебя было партнеров раньше, сколько тебе лет или насколько ты сильный культиватор. Достаточно того, что ты мой а-Цзю, — голос Юаня задрожал и сорвался от избытка эмоций. — Для меня? Сделай это хотя бы для меня, пожалуйста? Юань вытер выступившие слезы и прижал бросившегося в его объятия культиватора. — Спасибо, — тихо прошелестел а-Цзю в плечо. — Спасибо тебе, Юань-эр, — и шмыгнул носом. — Всегда, — откликнулся без задней мысли инкуб. — Я больше не хочу сегодня, — устало признался мужчина и отстранился. — Конечно. С тобой остаться? — Да, — Шень Цзю продолжил избегать его взглядом и смущенно тер глаза. Они собрали разбросанную вокруг кровати одежду, сходили умыться и заплелись для сна в уже ставшей привычной рутине. Юань погасил ночные жемчужины за исключением самой маленькой, заменяющей ночник. Единственным отличием от обычного вечера стало то, что легли спать они в одних штанах. Это а-Цзю застенчиво предложил «продолжить знакомство». «О, я вижу, что вы тут делаете, дорогой сэр», — состроил лисью мордочку инкуб. Свернул воображаемый хвост колечком. Он ничего не сказал, чтобы не спугнуть диди, но горячо одобрил. Легкая нотка возбуждения всегда была желанным дополнением к любой обстановке. Юань ассоциировал с запахом выпечки или иной кухни. Все «съедобные» ароматы людей были из той же темы. Вкусняшками пахло. Они свернулись в тесный теплый клубок. Инкуб обхватил партнера поперек туловища и ткнулся лицом в грудь. А-Цзю обхватил его талию ногами, а руками — голову. Хэ легко обтерся щекой и облизал широким языком кожу, где пришлось. Мужчина покраснел и шлепнул его по макушке, точно отбивая бантик. Зато возбуждением запах. Юань довольно муркнул и медленно зажмурился проверяя на диди, знает ли он про кошачьи поцелуи. А-Цзю машинально повторил и не споткнулся. Не знает! Инкуб злодейски захихикал. Будут теперь публично «целоваться». Он довольно надулся и размазался по диди тонким слоем, чувствуя себя абсолютно счастливым. Разрешение касаться друг друга абсолютно свободно — лучшее! Не то, чтобы Юань сдерживался прежде, но было огромное множество касаний, которые он не считал приемлемыми для человеческих платонических отношений. — Ты помнишь свой первый раз? — предложил а-Цзю поговорить. — Конечно, — автоматически разулыбался Юань. — Это был мой день рождения. Лучшая оргия в его жизни! Только церемония мэймэй подошла близко. — В смысле? — подозрительно замер диди с ним между ног. — В прямом. Я только появился на свет. Было все гнездо: мама, бабушка, Бай-цзе, Вэй-цзе, Шанг-гэ… — Ох, — только и вздохнул человек со значением. И посмотрел на Юаня, как будто переехал его собаку грузовиком. — М? — инкуб отвлекся от перечисления родных. — Да просто, в первый же день… — неудобно оправдался а-Цзю. — Я тут со своей разорванной задницей в четырнадцать ною, а тебя… — А-Цзю… — Что! Это правда! — Нет, — уверенно прервал самобичевание инкуб и опрокинул мужчину на спину. — Я знаю, как это звучит, но я выглядел на… как сяо Ба. Суккубы появляются на свет довольно зрелыми девушками шестнадцати лет с набором знаний и личностной матрицей матери. И вокруг меня была моя любящая семья. А-Цзю, то, что произошло — это совсем другое. Если бы человеческого младенца кто-то так использовал, я бы первым прикончил того девианта! Но суккубы — другие, диди… Не надо обесценивать свой опыт только потому, что у кого-то это произошло хуже. — Я тебя понял, — глухо отозвался культиватор. — Моя первая физическая близость была как… ну, я всегда сравнивал с семейным застольем. Когда мать приносит младенца на суд родственников и гордо демонстрирует всем, мол, глядите, какую штуку сделала! И все показательно ее хвалят, мол, да-да, впечатляет. Неужели все сама? Впечатляет, вот держи подарки в честь пополнения в семье! Как сама, как жизнь?.. А-Цзю прыснул на его клоунаду и расслабился. Юань бросил на него ласковый взгляд, подкладывая ладони под подбородок. — У людей ведь есть традиция представления младенца семье? В общем, у суккубов есть ритуал принятия нового члена гнезда. Выглядит как большая оргия всех со всеми, если честно. И я не столько участвовал, сколько просто присутствовал и получал удовольствие. Было потрясающе! Настоящие уроки двойного совершенствования проводила со мной мать чуть позже, когда я чуть освоился со всем этим... существованием. — Хм, — неопределенно отозвался мужчина — Да, с тех пор у меня было очень много секса ради еды или денег… А вот телесной близости только и ради, собственно, близости, у меня еще ни с кем не было. — Юань оживился. — А-Цзю, наш с тобой первый раз будет и моим первым разом. Шень Цзю затаил дыхание под ним. — О… — робко отозвался он. — И ты хочешь провести его со мной? — Конечно. С кем же еще? — удивился Хэ. — А теперь — шуш! Хочешь подремать вместе, чтобы успокоиться? — Да, — прошелестел а-Цзю и сжал ноги вокруг Юаня теснее. Инкуб жамкнул его в ответ и довольно вздохнул.