Дневники К'Аджо: Путь Воина

      Закинув в пасть крупинку лунного сахара для бодрого вида, я вышел в народ. У подножия белокаменной лестницы, спускавшейся с Облачного района на Ветреный, меня поджидал смуглый парень в разбойничьих шмотках, устроивший ночью разборки с женой. Как удобно, я ведь как раз хотел потолковать с его пылкой дамой о воинах из Хаммерфелла. На фоне белых чищеных плит он выглядел чёрным, как тень, и лишь накидки из шкур, прикрывавшие ноги редгарда, слегка высветляли его тёмный образ. Мутные глаза с красной сеточкой капилляров и чёрные мешки под ними давали понять, что ссора с женой не прошла для парня бесследно. Вид у него был настолько усталый, что я больше не сомневался в догадках насчёт его спального места. В лучшем случае он провёл эту ночку за кружкой чего-нибудь крепкого в кабаке, но судя по жёлтой траве, прилипшей к сыромятной броне, редгард ночевал в кустах у порога дома. Заметив меня, парень переменился в лице и с напускной радостью обратился:       — Слышал, ты тот храбрец, что защитил город от дракона?       — Ну, не я один, разумеется. Я был со стражей Вайтрана, — я махнул хвостом в сторону дворца, где располагались казармы. — Нечестно, что победу приписали лишь мне.       — Я восхищён твоей доблестью, воин, — парень тоже всё свёл к моей пушистой персоне, оставив подвиги нордов без должной огласки. — Слава о твоей силе уже облетела весь город. Стражники поговаривают, что ты теперь тан, верно? Могу я тебя кое о чём попросить?       Мои усы распушились от радости, и я возбуждённо затараторил:       — Конечно! Тан к вашим услугам! — с улыбкой поклонился я парню. — Как раз думал, что вам нужна помощь. Прости, что так вышло, но я стал свидетелем вашей ссоры с женой. Вы что-то не поделили?       На смуглых щеках пробился тёмный румянец, и редгард потупился, глядя на плещущуюся воду в бассейнах у лестницы.       — Саффир не нравится, что я слишком много времени трачу на поиски отцовского меча, — полным горечи голосом пояснил воин. — Отец кормил всю семью на золото, которое зарабатывал этим клинком. Я не позволю такой реликвии пылиться среди трофеев какого-то вора! — он тяжко вздохнул и провёл ладонью по рядам чёрных кос, уходящим с его высокого лба на затылок. — Но я не опрометчив. Нужно обращаться к страже Вайтрана или к Соратникам, чтобы добыть меч. Не знаю, зачем я это говорю, но если ты найдёшь его, я буду тебе благодарен.       По его надрывному тону я понял, что душа парня рвётся на части. Он не хотел ранить чувства живых, дорогих его сердцу людей, но и не мог расстаться с клинком, напоминавшим ему об отце и бывшим почти что членом семьи. Парень сгорал от неловкости, взывая к помощи, ведь он сам был сильным и храбрым воином, но из-за семейных обязанностей рисковать собою не мог. Он нужен жене с дочерью здесь, а банда разбойников наверняка с миром его не отпустит. Если парень станет калекой или вовсе погибнет, его девицы останутся беззащитны. Что ж, мне уже приходилось возвращать украденное, я знаю, как оно делается. К тому же, если со мной что-нибудь да случится, по мне-то никто долго плакать не станет.       — Если ты мне доверишься, я помогу тебе вернуть меч, — подняв уши торчком и смягчив хрипотцу, подбодрил я молодого отца семейства. — Во всяком случае, я попытаюсь… Ты знаешь, где его искать?       — Я знаю, что он у шайки бандитов, что орудуют поблизости. Разбили лагерь у шахты Чистых Родников, — он указал место на карте чуть северо-западнее Вайтрана у склона горных хребтов.       — Так близко? Отлично! — мой хвост бился, как заведённый, от оказанного мне доверия. — Не сомневайся, твой меч вернётся к тебе уже завтра. Я проворачивал с другом подобную операцию.       — Только сам не помри, — серьёзным тоном убавил мой пыл смуглый воин. — Не думаю, что грязные воры отлично дерутся в открытую, но будь осторожен. Они наверняка расставили там ловушки.       Тут мои уши настороженно дёрнулись: а ведь в самом деле, как я один буду с ними сражаться? Лидию я почти не знаю, вновь тянуть Фендала в сумрак пещер неудобно, тем более в этот раз у него личного интереса не будет. Наверняка сейчас эльф милуется дома с Камиллой. Коль я ему истинный друг, не нарушу идиллию. А больше мне звать-то и некого… Но раз пообещал — назад пути уже нет. Хитрость мне в помощь, но на ней одной далеко не уедешь. Такую реликвию должны хорошо охранять. Судя по рассказу парня, отец его превосходно владел одноручным оружием. Может, тогда и сынишке есть, чем похвастать? Мне бы не помешал в этом деле наставник, да и друг заодно в новом городе…       — Сегодня на церемонии посвящения в должность мне вручили топор, но я почти не умею сражаться подобным оружием. Я также ношу с собой меч, но драться могу им не лучше, чем бабка метлой. Ты бы не мог научить меня паре ударам?       — Ты что, совсем не умеешь сражаться? — растерянно вытаращился на меня парень.       — Ну, не совсем… Я умею стрелять из лука и драться когтями, — поспешил я похвастаться с широкой улыбкой для пущей уверенности, прежде чем воин списал бы меня со счетов.       — Я мог бы тебя кое-чему научить, — оценивающе поглядел редгард на меня, потирая щетинистый подбородок.       — За определённую плату?.. — вспомнив про нравы каджитов, пошёл на опережение я, прижав уши.       — Нет-нет, — замахал руками смуглый воитель. — В качестве платы ты принесёшь мой клинок. Вот тебе и гарантия в качестве обучения. В моих интересах хорошо подготовить тебя. Посмотрим, на что ты способен.       Приободрившись, я потянулся за топором, но редгард снова взмахнул руками.       — Только не здесь. Во дворе Соратников есть тренировочная площадка, там и займёмся. Пойдём ко мне в дом, я захвачу свой клинок. Стражники не любят, когда чужаки разгуливают по улицам города во всеоружии. Думаю, ты это знаешь по собственному горькому опыту. А… Ты же у нас теперь тан… — печально, но не завистливо окончил он, глядя на мой инкрустированный топор владений Вайтрана. — Меня, кстати, Амрен зовут.       — Рад познакомиться. Меня можно просто каджитом, — уходя с главной площади вслед за воином, представился я, пуша хвост. — Ты не из Скайрима, не так ли?       — Нет. Как и ты, не правда ли? — дружелюбно ответил Амрен, подражая весёлой манере моего разговора. — Нет, я редгард. А моя семья вообще из Сиродила. Но я из дома ушёл совсем молодым. Вот с тех пор странствую.       Но нашу беседу бесцеремонно прервал белобрысый имперец, перекрыв своим крепким телом проход в переулке:       — Серые Гривы или Сыны Битвы? — обескуражил меня патлатый солдат, впиваясь глазами, будто бы метил из лука мне в череп.       Я совершенно не понимал, что он имел в виду под этими терминами, однако всмотревшись в его дерзкую рожу, вспомнил ночную всклоку у кузницы. Он требовал поставки мечей для воинов Империи, и кажется, этот вопрос тоже был связан с войной.       — Что? — переспросил я блондина и склонил голову в бок, недоумённо поджимая драное ухо.       — Не слушай его, просто пошли, — одёрнул меня редгард, но я не мог так легко игнорировать горожан, за которых теперь чувствовал долю ответственности. Я смотрел на просящего моего ответа имперца с чуткостью доброго тана, заботящегося даже об убогих представителях своего народа, но он на меня — как охранник дворца на драную псину, пытаясь определить, домашняя она или нет, и решая, не вышвырнуть ли её за ворота.       — Вынь камни-то из ушей! — грубо разбил мои светлые чувства бородач, отвесив мне подзатыльник, будто тупому котёнку. — Я спрашиваю, за кого ты — за Серых Грив или Сынов Битвы?       До него вообще дошла новость, что я теперь тан? Мог бы проявить капельку уважения… Интересно, при отборе солдат в Легион у них есть особое требование на хамское поведение?       — На тебе же ещё вчера броня Империи красовалась, вон и имперский меч на боку болтается! Чего репу-то чешешь? — накатил на меня грудью имперец, без грамма усилий отпихивая стоявшего между нами Амрена, как надоедливого мальчишку, и тыча мне в нос своей бородой. Солдату Империи лучше не знать, как я получил этот меч… Я фыркнул и отшатнулся. Растительность на его роже воняла бульоном капустного супа.       — Не понимаю, о чём ты, — пригладив мех своей брони, сердито поджал уши я, с усилием не давая хвосту скрыться меж задних лап. Не нравился мне взгляд этих холодных серебряных глаз, смотрящих с явной угрозой, как наконечники вложенных на тетиву стрел.       — Недавно в городе, да? — чутка смягчился имперец, но поза его оставалась воинственной. — В Вайтране есть два старых и уважаемых клана. Разница в том, что Серые Гривы предали Империю, а мы, Сыны Битвы, остались ей верны. Так что я спрашиваю ещё раз — Серые Гривы или Сыны Битвы?       Да что ж он всё никак от меня не отвяжется с этой междоусобицей? Дабы не портить ни с кем отношений, я ответил размыто, памятуя позицию Балгруфа.       — Как представитель нашего ярла, я ни на чьей стороне, — распушившись от важности, красноречиво довёл я до сведения этого гражданина позицию торговой столицы Скайрима. — Вайтран предпочитает не марать золотой его облик брызгами братской крови, а потому извольте откланяться.       Однако, как и на большинство местных жителей, мой высокопарный отчёт не произвёл на него впечатления.       — Рано или поздно нам всем придётся выбирать сторону. Да здравствует Империя! — фанатично крикнул имперец, прежде чем выйти на площадь Ветреного района.       Да уж, из-за этой войны спокойствия сейчас нигде не найти…       — Это Идолаф Сын Битвы. Мерзкий он тип… — прошептал Амрен, когда наглый норд затерялся в толпе. — Но помни, с ним лучше не связываться. Я как-то раз видел, как он махал кулаками в таверне, а после схватился за меч, меряясь силой с Утгерд Несломленной — жуткое было зрелище.       — Спасибо, что предупредил. Но я — котик неконфликтный. Когти держу всегда в лапках, — с милой улыбкой помахал я парню ладонью, и мы свернули за угол, огибая особняк с быком во дворе. По пути нам попалась цветущая клумба с лавандой, с которой я мимоходом цапнул парочку веточек для зелий сопротивления магии на случай встречи с хозяином. В паре шагах от неё теснился двухэтажный, но низкий, скромный по здешним понятиям домик семьи редгарда. Дверь со скрипом открылась, и моё зрение не сразу подстроилось с ясного дня на сумрак домашнего очага.       — Саффир, я привёл в домой гостя. Прошу познакомиться, это наш новый тан, — копаясь на полках, представил меня Амрен.       — Добрый денёк, — неловко махнул лапкой я в темноту.       В полумраке их деревянного дома, заросшего стопками книг, шкафами и книжными полками мне не сразу удалось обнаружить редгардку, сидящую на стуле у края камина. Саффир увлечённо скользила глазами по строчкам текста, бормоча себе что-то под нос. Я счёл, что мой бурый мех тоже сливается с мебелью из тёмного дерева, поэтому меня ей банально не видно. Осторожно ступая, я подошёл к её стулу.       — Здрасьте?! — чуть громче мявкнул я, наклоняясь вперёд.        Взвизгнув, женщина бросила в меня книгу, попав прямо по глазу у опалённой щеки.       — Ауч! — от удара тьма стала ещё непрогляднее, а перед глазами замельтешили красные мошки. Обиженно уркнув, я встряхнул головой и, когда эффект спал, я с облегчением понял, что не ослеп целиком. Однако лицо Амреновой жёнушки виделось мне не чётче зелёно-бурого узора из пятен, какой можно увидеть на скорлупе яйца соснового дрозда. Собственно, её раскрытые от изумления ясные очи походили на те же яйца, только варёные и очищенные.       — Эт-то же… Саблезууб! — в ужасе заорала редгардка, хватаясь за раскалённую кочергу, собираясь меня ею прихлопнуть. От этого пламенного приветствия я кинулся за спину Амрена, вжимаясь в один из книжных шкафов.       — Спаси меня! — хором проорали мы с ней, обращаясь к воителю, держась по разные стороны храброго мужа.       — Эх, а я ведь тебе говорил, что привёл в наш дом гостя… — устало выдохнул парень, буднично забирая у жены кочергу. — Ты не хотела, чтобы я шёл к ворам за мечом. Он согласился помочь мне.       Некоторое время женщина вглядывалась в меня настороженно, и когда отошла от первичного шока, вновь принялась пилить мужа, деловито поправляя задравшиеся полы бирюзового платья.       — Ты снова об этом? Хочешь последние деньги ему пересыпать? — важной походкой Саффир вернулась к камину. — И так на свечах экономим.       — Нет, я только дам ему пару уроков по фехтованию, — терпеливо пояснил Амрен, протирая клинок стального меча.       — Ну вот, страницу теперь потеряла… — даже не думая предо мной извиняться, проворчала редгардка. — Надо же было отвлечь в такой кульминационный момент! Саблезуб готовился прыгнуть на воина… М… Да где же оно?       — Кхм-кхм, простите за беспокойство, — проглотил я обиду, снова переходя на вежливый тон. — Но это касается вашей же безопасности. Сегодня в город ломились воины из Хаммерфелла, сказали, что ищут редгардку. Это случайно не вы?       — Такой был накал страстей… — игнорируя мой вопрос, причитала Саффир, как ни в чём ни бывало листая страницы. Ну и жёнушку Амрен себе подыскал… Любовь к книгам была мне знакома, и мы бы наверняка нашли дюжину общих тем, но после приветственного замаха дымящийся кочергой я не был предрасположен к лёгкому разговору.       — Саффир! — громким шёпотом привлёк я беззаботную женщину, вынужденный положить лапу на разворот её книги. — По вашу душу явились аликр’цы?       — Кто? — без малейшего интереса спросила редгардка, лениво поднимая на меня глаза цвета тёмного леса. — Извини. Я понятия не имею, о ком ты вообще говоришь. Позволь мне продолжить читать.       Она выдернула из-под моих когтей книгу и загородила ею лицо, давая понять, что тема закрыта. Отмахнулась, как от назойливой мухи… Её поведение посеяло в моём сердце долю сомнения. Воины предупреждали, что женщина может скрываться под чужим именем, а значит, под другой жизнью.       — Что-то случилось? — обеспокоенно посмотрел на меня её муж. — Моя жена рассеянна, вся в фантазиях. Кто-то желает ей навредить?       Эх, жаль, что Саффир не ценит его. Она так жестока, а он, несмотря ни на что, продолжает о ней заботиться. Не у каждого нервы выдержат терпеть изо дня в день эту холодность от своей благоверной.       — Да… Нет, ничего такого, — не стал я нагнетать ситуацию. — Просто слухи ходили. Пойдём на площадку.       Выйдя на свет, я вновь, как послушный телёнок, поплёлся по солнечным улицам за провожатым, украдкой поглядывая на хмурые лица граждан. До меня не сразу дошло, что причиной их подавленного настояния является не мой тёмно-бурый мех, шерстинками разлетевшийся по площади города, а одинокий монах в оранжевой мантии под статуей Талоса, фанатично восхвалявший на все лады своего горячо любимого бога.       — Талос Всемогущий! Талос Непогрешимый! Талос Неоспоримый! Восславляем тебя! Мы жалкие черви, ползающие в грязи нашего разврата! А ты преодолел рок смертных и теперь обитаешь среди звёзд! Наши слова во славу тебе, ибо мы такие же, каким был ты! До того как ты вознёсся и Восемь стали Девятью, ты был среди нас, великий Талос, не бог — человек!       — А, не обращай внимания, — заметив мою настороженность, невесело буркнул Амрен. — Это Хеймскр, жрец сам видишь кого. Он тут каждый день выступает. В тёплые времена года и каждую ночь…       — Так вот, почему мой надзиратель обходил эту часть площади стороной, когда вёл меня к ярлу, — тихо пояснил я сам себе. — Избегал внимания этого говоруна.       — Но ты был когда-то человеком! — надорвался ещё пуще жрец, поймав мой пристальный взгляд. — Воистину! И человеком сказал ты: Покажу теперь вам силу Талоса Коронованного Бурей, рождённого Севером, даровавшем мне дыхание нескончаемой зимы. И вздохом своим, властью облечённый, изменю я эту землю, ставшею моею. Я делаю это для вас, Красные Легионы, ибо люблю вас!       Амрен дёрнул меня за рюкзак, призывая идти ко двору Йоррваскра, но я остановился, привлечённый ораторским даром чудного жреца. Я смотрел на него с любопытством, как на причудливого зверька, размахивающего лапками, забавно прыгающего у пьедестала, выпрашивая крохи внимания. Но сам жрец, мою улыбку воспринял, как знак поддержки и одобрения. Восклицая, он изо всех сил надрывал голосовые связки, погружаясь в религиозное исступление:       — Воистину, любовь. Любовь! Даже будучи человеком, великий Талос заботился о нас. Ибо видел он в нас, в каждом из нас, будущее Скайрима! Будущее Тамриэля!       Неугомонный проповедник привлёк не только меня. Парочка старых дам встала неподалёку и принялась озадаченно поглаживать подбородки, но не размышляя над речью жреца, а скорее гадая, чем бы ему заткнуть рот, да покрепче, судя по мрачному взгляду, опущенному ими на горшки ядовитых паслёнов. За спиной Хеймскра на пьедестале возвышалась освещённая солнечными лучами статуя бога, упомянутая в таверне Ралофом. Чудо, что её не снесли. В Ривервуде кузнец сказал мне, что поклонение Талосу жёстко преследовалось отрядами талморцев, но вот Талос тут, стоит никем не потревоженный и смотрит на своего проповедника так же сурово, как и на змея, которого пронзает мечом. Теперь я не только увидел этого бога, с которым нас связывала особая Сила Голоса, но и услышал море информации от его восторженного поклонника. Слушать его историю впервые было искренне интересно, но понурые лица прохожих говорили о том, что местные жители знали её наизусть.       — И вот в чём суть, друзья! — поднял руки к небу оратор. — Вот она, суровая правда! Мы дети человеческие, а Талос — бог человеческий! Вознёсшийся из плоти, дабы повелевать духом! Для наших остроухих хозяев такое просто немыслимо! Делить небеса? С человеком? Ха! Они едва-то терпят наше присутствие на земле!       Слова про остроухих хозяев не могли оставить меня равнодушным, и я подошёл к проповеднику ближе одобрительно пуша хвост. Амрен тяжело вздохнул, но не стал мешать моему культурному просвещению. Оранжевые рукава рясы Хеймскра метались из стороны в сторону в такт его громким словам.       — Сегодня они отнимают у нас нашу веру. А что завтра? Что? Эльфы займут ваши дома? Лишат вас достатка? Отнимут ваших детей? Вашу жизнь? А что делает Империя? Ничего! Нет, хуже, чем ничего! Имперская машина пляшет под дудку Талмора! Она воюет против своих же граждан! — заметив, как распушился мой мех от проникновения его речью, жрец распалился ещё больше и перешёл на оглушающий крик, впадая в экстаз: — Так восстань те же! Восстаньте, дети Империи! Восстаньте, Братья Бури! Примите слова могучего Талоса, богочеловека, единого в двух обличьях! Ибо мы — дети человеческие! И мы унаследуем землю и небо! И мы, не эльфы, не их прихлебатели, будем править Скайримом! Во веки веков! — Хеймскр победно взметнул руки к солнечным небесам, изливающим свет на статую его бога. — Ужасный и могущественный Талос! Мы, твои никчёмные слуги, славим тебя! Только твоей милостью и щедростью достигнем мы просветления! Мы жалкие черви, ползающие…       — Нет! — вынесся из толпы Идолаф Сын Битвы, не выдержав трепета боголепного проповедника. — Только не снова!       Хеймскр замолк и опустил на имперца ледяные, почти белые, как холодное солнце, глаза, сверкающие праведным блеском в тени капюшона. Старушка в оранжевом фартуке облегчённо вздохнула и похлопала по плечу белобрысого солдата Империи, прервавшего речь возбуждённого проповедника. Направляясь к домам ковыляющей походкой усталой дамы в годах, она прокряхтела имперцу:       — Да благословят Боги твоё доброе сердце! Пойду-ка вздремну хоть полчасика…       Да, попробуй тут выспись, когда круглосуточно на весь город так рьяно орут оды Талосу… Хеймскр говорил правильные слова, но из-за навязчивой интонации и излишне нравоучительного тона вникать в смысл речи желали немногие.       — Эм, уважаемый жрец, — с улыбкой придвинул усатую морду я к проповеднику и закрыл торчащими ушами озлобленную рожу имперца, пытаясь замять их конфликт. — Этот воитель хотел сказать, что у меня к вам есть пара вопросов, а в переплетении вашей речи невозможно найти подходящего места, чтобы прервать столь волшебный поток мудрых мыслей, — нагородил словесную околесицу я, в доказательство своей искренности, выуживая из под меховой подкладки брони позолоченный амулет Талоса в виде маленького меча.       — Проклятый изменник! — рявкнул мне на ухо белобрысый Сын Битвы, брезгливо отшатываясь. — Ты променял броню Империи на религиозные безделушки? Ярл Балгруф, видать, совсем из ума выжил, раз назначил таном города бесчестного перевёртыша.       Я прижал уши, когда заметил, что наши разборки привлекли толпу. Многие жители недобро шушукались, с осуждением тыкали пальцем в мой хвост, и одобрительно кивали в сторону Идолафа. Сын Битвы с гордостью натирал платочком символ Империи в виде дракона, раскрывшего крылья, на клёпках красно-коричневой брони и мече, совсем как моём. Хеймскр же, увидев мой амулет, расплылся в улыбке, забыв про циничного солдафона.       — Приветствую! Ты здесь, чтобы услышать слово Талоса, — в личном разговоре проповедник говорил спокойнее. Авось и мой мех кто-то благословит за дарование городу полчаса спокойствия.       — Не совсем… — я почесал лапкой шею, глядя на грозную статую, возвышавшуюся над нами. — Мой интерес скорее исследовательский… Личностный. Расскажи для начала о Талосе в общих чертах.       Поняв, что я серьёзно настроен, Хеймскр преобразился. Возможно, он устал орать хвалебные оды, а может быть, вышел из роли рьяного агитатора. Это уже не были крики безумного фанатика. Сейчас он рассказывал о боге ровно, будто историк, читающий лекцию ученикам.       — Раз ты ищешь знаний о могущественном Талосе, я с радостью тебе помогу, — он повернулся лицом к своему божеству и, с гордостью глядя на статую, начал рассказ. — В своей смертной жизни Талос был нордом и славился как великий тактик, мудрец и человек, что мог читать в сердцах людей. Талос смог овладеть силой Голоса и с помощью его объединил все земли людей в единую империю. В южных землях он был известен под именем Тайбер Септим. Здесь, в Скайриме, мы зовём его истинным, нордским именем, — Хеймскр подошёл к алтарю, достал из рукава платок и принялся бережно протирать резную фигуру вонзённого в камень меча. — Он был столь велик, что когда оказался на небесах, сами боги избрали его правителем. Если хочешь узнать больше, то можешь найти множество книг по этой теме. Или же можешь ему помолиться.       Я осторожно коснулся каменного оружия на алтаре, думая о связывающей нас Силе Голоса, и ощутил приятное покалывание, охватившее меня от ушей до хвоста. Бодрость и силы разлились по венам, несмотря на то, что лунный сахар я не грыз последние десять минут, а это добрая половина рекорда моего воздержания. Я так обрадовался этому чувству, что даже уверовал с помощью благословения божества избавиться от своей зависимости. В поклонении герою Скайрима я не видел никакого вреда, за исключением шумного проповедника.       — Почему поклонение Талосу вне закона? — поинтересовался я у собравшегося вновь надрывать глотку норда.       — Потому что так называемый император — трус! — громко заявил проповедник.       — Что это ты там вякнул? — имперский солдат выпятил светлую острую бороду, направляя её на Хеймскра, будто клинок. — Ты… Переносчик разжижения мозга!       Но жрец лишь обрадовался возможности доказать свою преданность богу.       — Да-да, трус! — смело выступил норд, откидывая с лица жёлтый капюшон монашеской рясы. — Он запретил поклонение Талосу, убоявшись альдмерского меча. Они называют это Конкордат Белого Золота… А я называю это богохульством! Нет такой цены, за которую истинный сын империи отвернулся бы от своего величайшего героя. Я кое-что тебе скажу. Сиродил отсюда очень далеко, а в Скайриме мы никогда не забудем великого Талоса!       Имперец презрительно плюнул нам под ноги, скрипя зубами в бессильной злобе. Он был готов порвать Хеймскра на части, но стража Вайтрана, патрулирующая улицы города, отправила бы его за такое в тюрьму. Возможно, солдат на него бы и кинулся, но тут Амрен отвёл его в сторону, пытаясь отвлечь разговором.       — Ты не боишься, что тебя схватят? — с опаской спросил жреца я, всё ещё настороженно глядя на напыщенного Сына Битвы.       — Ха! Пусть попробуют! — в противовес скрюченному мне вызывающе распрямил спину Хеймскр и упёр руки в бока. — Я никого не боюсь — Талос мой союзник, а я его пророк. Его слова в моих устах, а голос в моём горле.       Услышав вызывающий тон проповедника, вновь переходящего на агитаторский крик, Идолаф таки бросился прямо к монаху, сминая ткань оранжевой рясы у его ворота.       — Каджит, нам пора, — спас меня от разборок и религиозной вербовки Амрен. — Не переживай, они не перейдут грань. Я вижу такое чуть ли не каждый день. Пойдём потренируемся, пока площадка никем не занята. Позже придут Соратники.       Я глянул на Талоса, поделившегося со мной своей силой, кротко кивнул и поспешил за редгардом, поднимавшимся по невысокой каменной лестнице к залу воителей. Перевёрнутый корабль Соратников вблизи казался ещё величественнее. Служившее ныне крышей дно судна украшали резные коньки и яркие красно-жёлтые щиты на боках его сходов. Но мы пришли сюда не на экскурсию, а потому разглядеть это чудное здание во всех деталях мне не удалось. Зайдя за другой бок Йоррваскра, мы вышли на тренировочную площадку, оснащённую расписными мишенями и манекенами в виде мешков на двух палках с вёдрами вместо голов. Амрен сразу же приступил к делу.       — Для разминки проведём пробный бой. Посмотрим, что ты умеешь.       Демонстрируя серьёзность своих намерений, я выхватил правой лапой имперский меч, а левой — топор владений Вайтрана, и занял боевую стойку в полуприсяде, копируя позу учителя, от себя добавляя бойко закрученный хвост. Амрен на меня озадаченно посмотрел, потёр рукой большой смуглый нос, хмыкнул и молча кивнул.       Начался бой. Я взмахнул одновременно двумя клинками, но, перенервничав, не смог быстро скоординировать действия обеих лап. Клинок вонзился в древко топора, разрезая оплётку, и с этим сросшимся оружейным гибридом я неуклюже напёр на редгарда. Амрен сдержанно усмехнулся, уходя от моей непутёвой атаки, и ради приличия подставил свой меч под мой в верхний блок. Смуглая рука провернулась, Амрен ушёл в сторону и полоснул клинком мне по пластине на левом боку. Услышав скрежет металла, я отскочил, по-прежнему прикрываясь скреплённым оружием. Вырвав имперский клинок из древка топора, я впился испуганным взглядом в глубокую засечку на рукояти подаренного ярлом оружия. Повреждение не было столь серьёзным, чтобы топор пришёл в негодность, но будто дурное знамение, портило мой настрой и облик оружия. Оплётка его растрепалась и жалко свисала с моей кисти. Как ледяной шип, мне в чуткое ухо врезались насмешливые слова:       — Это всё, на что способен тан города? — долетел едкий комментарий белобрысого имперца, пришедшего посмотреть на наш бой. — И ярл надеется, что ты нас спасёшь?       Хвост раздражённо метнулся. Честно говоря, на этом я уже счёл, что как нельзя краше показал воину свой уровень владения одноручным оружием, но Амрен не сдавался, ожидая более успешной атаки. Я же растерял весь энтузиазм, особенно когда боковым зрением уловил, как у площадки, благодаря крикам белобрысого Сына Битвы, начинает стягиваться народ. Отличный способ представить меня своим гражданам… Некоторое время мы просто ходили кругами по полю, топорща друг в дуга мечи. Амрен ждал моей новой атаки, а я не знал, как ударить, чтобы не опозориться перед жителями и в то же время не убить расслабленного мужа Саффир. Если бы я воспринял его как угрозу, то инстинкты меня бы не подвели, и я бы прикончил его, пускай не изящно, но хладнокровно, как воров на Ветреном пике. Но тут была важна техника. Моя цель — отучиться от зверских замашек и начать держать меч, как положено храброму воину. Путаясь в буре противоречий, я дёргался на каждое микродвижение смуглой руки Амрена, готовясь увиливать от взмаха его меча, но он лишь припугивал. Подобная тренировка воспринималась мной как игра, и я психологически не мог сражаться в полную силу. Игра? Хах… Жаль, что хозяин так мило никогда со мной не дурачился. Его тренировки были жестокими.       Хозяин пытался натаскать меня на убийства на подпольной арене, но я вечно оттягивал финальный момент, уклоняясь от атак разъярённых противников, ослеплённых всепоглощающей ненавистью, введённой в них данмером через иглу. Я помнил, что они были простыми, в большинстве своём одинокими и отзывчивыми людьми до того, как попали в обманчиво нежные руки тёмного эльфа. Каждый мой бой превращался в кровавые догонялки, где я стремился продлить жертве жизнь, не теряя надежды на милость хозяина. Некоторых противников я не мог одолеть физически. Данмер нашёл моё поведение интересным и с исследовательским любопытством наблюдал, как долго мои лапы пробегают, спасаясь от механических челюстей его двемерских изваяний, какой разряд молнии грозового атронаха вынесет моя шкура прежде, чем я отключусь, и сколько раз мой хвост успеет увернуться от молота бывалого воина, в чьих венах бурлила от яда бешенства кровь. Каждый раз он повышал планку, пичкая меня зельями и накладывая чары иллюзии. Когда же я убивал — не помнил себя самого, действуя, как машина, без оков морали и рамок приличия. Совсем не то, что сейчас.       Походкой беспокойного грязекраба, зажав оружие в неумелых «клешнях», я попытался уйти от редгарда вдоль городской стены, загораживающей одну из границ площадки. Не в силах больше ждать от меня инициативу, Амрен замахнулся. Из тактики «бей или беги» я выбрал второе. Удар меча обрушился мне на спину, и я со всей силы грохнулся наземь, вздымая клубы песка и закашливаясь. Благо, броня, подаренная мне Балгруфом, была выкована на славу и спасла мою шкуру.       — Так не пойдёт, — покачав головой, мягко отчитал меня воин, как ребёнка, и протянул крепкую руку, помогая встать. — Ты хорошо уворачиваешься, но я пришёл обучить тебя бою. Нападай и защищайся, а не прыгай, как заяц, зигзагами.       Поднявшись на лапы и оттерев от песка глаза, я с ужасом обнаружил, что не только в переулках у кормы и носа Йоррваскра столпился народ. Из зала на крыльцо высыпали Соратники, но не спешили гнать нас с площадки. Они уселись за столики на веранде, сочтя наш поединок достойным зрелищем под обед. От этого сборища мысль, посеянная в моей душе Кейлой, что меня оставили в городе как игрушку, укоренилась сильнее. Шерсть вздыбилась, как от холодного ветра.       — На самом деле я хотел нанести удар с разворота, а не бежать, но затянул с отступлением… — прокряхтел я в оправдание своей чести, отплёвываясь от пыли.       — Подставишь спину врагу — лишишься инициативы. В реальном бою — это смерть, — серьёзно сказал Амрен, по чьему тёмному взгляду я понял, что он был свидетелем подобных ошибок с близкими ему людьми на войне. — Лучше выстави блок, или же увернись, но всегда смотри на противника — это самое главное. Давай по порядку. Для начала освоим одно оружие. Не хватайся за всё одновременно, ведь если ты не умеешь им пользоваться, второй клинок будет тебе только мешать. Лучше возьми щит или ножны.       Я покорно отложил к рюкзаку подаренный ярлом топор, на прощание погладив его по рубцу. Мельком взглянув, среди новоприбывших я узнал тех Соратников, с которыми встретился на подходе к Вайтрану в битве с великаном — крепкого Фаркаса, самодовольную Рию и пламенную Эйлу Охотницу. Взгляд последней был самым сосредоточенным. Рия смотрела надменно, открыто смеясь надо мной, а во взгляде Фаркаса, прямом и уверенном, я старался найти крупицы поддержки. Вернувшись к Амрену, я занял боевую позицию, ожидая его указаний.       — Стойка у тебя верная, только поменьше сутулься, — редгард обошёл меня с боку, приложил меч мне к спине, ровняя осанку, толкнул в плечо, проверяя устойчивость, а после нанёс пробный удар по клинку от чего оружие, жалобно лязгнув, дрогнуло в моей лапе. — А вот хват слабоват. Возьми меч ближе к гарде. Так оружие будет крепче держаться в руке и не вылетит во время блока.       Людей вокруг нас столпилось так много, что мне показалось, жрец Талоса надрывается исключительно перед статуей своего божества. Десятки внимательных глаз неотрывно следили за нами в ожидании кровопролития из моего вспоротого живота. Но Амрен продолжал разочаровывать публику добрым настроем. Когда я с размаху ударил его по мечу, вложив всю свою силу в единственное оружие, он мягко парировал мой удар и поднял ладонь, делая новое замечание:       — Не откидывайся так сильно за заднюю ногу во время замаха. Если по тебе ударят в этот момент, сразу же грохнут. Ещё… — вдруг он на замолк, растерянно глядя перед собой, потом нахмурился и тряхнул головой, виляя короткими косами. — Прости. Хеймскр с толку сбивает. Своих мыслей не слышно. Так вот, не целься мне в меч. Бей, как бандита! Толку от тренировки, если ты на ней не сражаешься, а делаешь вид? Смотри мне в глаза и целься по черепу.       Шумно сглотнув слюну, я расфокусировал зрение и с выпадом взмахнул мечом. Уловив свист рассечённого воздуха, я почувствовал точность удара, остановленного тусклым клинком Амрена, замершего над его головой.       — Другое дело, — одобрительно кивнул редгард, возвращая дистанцию в два вытянутых клинка. — А теперь повторим. Не бойся по мне сильно бить. Я всё выдержу. И следи за моими движениями.       Мы двигались в ритме «удар-блок-удар-блок», постепенно ускоряя темп, пока я не сбился, отвлёкшись на кислую рожу имперца, меняя атаку на боковую. После резкой защиты редгард сделал решительный выпад, я грюкнул имперским клинком по стальному, пытаясь смягчить удар, но мои слабые мышцы не выдержали натиска воина. Я отлетел к краю площадки и вмазался в манекен. Вдруг свет погас. Издалека, как из-под толщи воды до меня долетели размытые вопли, напоминавшие гоготание воронов. Я уже было решил, что мой дух покинул бренную тушку, и на запах крови слетелись стервятники, но окружившая меня тьма обрела контуры древесных прожилок и сколоченных плотно дощечек. Сквозь щель между ними пробился солнечный свет и пыльный воздух площадки для боя. Я громко чихнул и с моей морды слетело ведро. По толпе прокатился гром хохота — люди увидели то, ради чего собрались. Вот тебе и знакомство тана с народом… Для толпы зевак я мало чем отличался от деревянного болванчика, в которого врезался, — тоже мог лишь стоять с ведром на балде, молча сжимать оружие в лапке и ждать, когда меня отмутузят. От волнения вздыбилась шерсть на хвосте. Ну, я хотя бы пушистый…       — Хорошо, — опустив меч, кивнул мне Амрен, когда я поднялся. — Что ты заметил во время этого боя?       — Что я никчёмный боец? — выдавил я улыбку, возвращая ведро манекену.       — Хах, это всё дело времени, — по-доброму усмехнулся редгард. — Я о технике боя. Каждый участок клинка служит для своей цели. Часть, находящаяся ближе к гарде используется для блока, средняя — универсальная, а последняя для колотых ран. Основная мощь взмаха приходится на последнюю треть, она же самая острая, поэтому старайся бить ей. Я смог пробить твою защиту, потому что ты принял удар на слабую часть оружия.       Затянувшаяся пауза в действиях вызвала скучающий рокот толпы, из которого резко вырвался девичий голосок, заставивший встрепенуться редгарда:       — Бей его, папа! — прыгнула к краю площадки загорелая девочка лет десяти, воинственно суча кулаками. Амрен тепло посмотрел на неё и покачал головой, улыбаясь. Эта озорная девчушка в красном изодранном платье была его дочерью.       — Касательно блоков, — вернулся редгард к объяснениям. — Самый простой способ защиты — отбить удар, но учитывая состояние твоих мышц, я бы так рисковать не советовал. Лучше уйди с линии атаки, у тебя это отлично выходит, или прими удар на сильную часть клинка у основания гарды и отведи его в сторону. Отточим оба сценария.       Отблески заходящего солнца сверкали в наших клинках. Я продолжал наносить удар за ударом, блокировать и снова переходить в наступление, чувствуя прилив сил. Причиной тому были пламенные реплики Хеймскра, звучащие на весь город, заглушавшие даже вопли толпы.       — Талос Всемогущий! — звон скрещённых мечей. — Талос Непогрешимый! — я отвёл клинок в бок. — Талос Неоспоримый! — колющий выпад в сердце противника.       То ли от раздражения, то ли от проникновения надрывными криками проповедника, я бил сильнее, и очередной мой удар разбился о твёрдый блок Амрена. Оглушённый, я рухнул на пыльную землю. С крыльца Йоррваскра послышались одобрительные завывания в поддержку редгарда и разочарованный вой, предназначенный мне.       Опираясь на меч, я обессиленно выдохнул:       — Фу… — и едва удержался от «с» на конце, чтобы не сдуть с моих глаз, скопившихся у площадки зевак, среди которых ярче всех выделялась надменная рожа белобрысого солдата Империи, с насмешкой уставившегося на меня.       Сражаться без допинга с живым опытным воином совершенно не то, что пинать неповоротливых сонных драугров в пещере. Несмотря на то, что я сам почувствовал в лапах некоторую уверенность и искренне наслаждался сражением, Амрен вынудил мой хвост поникнуть:       — Не сочти это за оскорбление, но постарайся избежать драки. Говорят, ты обладаешь какой-то особенной силой. Используй её или стрелы и лук. Я вижу, как ты стараешься, но одного дня не хватит на подготовку бойца против банды разбойников. Для такой цели не хватило бы даже года. Надеюсь, ты понимаешь. Не хочу, чтобы ты умер, доставая мой меч.       — Благодарю за уроки, учитель, — по старой привычке я поклонился, соглашаясь с замечаниями редгарда.       Выйдя с площадки, Амрен первым делом направился к дочери.       — Брейт, сколько раз мама просила тебя быть более женственной? Опять вся испачкалась, — он ерошил её тёмные волосы, ругая за дерзкие выходки, но всё равно отцовская нежность рушила его напускной грозный вид.       Я почувствовал себя лишним. Тренировка закончилась, зрители разошлись по делам. Не желая мешать общению отца с дочерью, я ждал освобождения Амрена в стороне. Менее тактичным оказался белобрысый имперец.       — Я знаю, ты бывший военный, но теперь ржавеешь, как старый клинок. Не желаешь вступить в войско Империи? — спросил редгарда Сын Битвы, тыча в него бородкой, золотящейся в свете костровых чаш.       Близость с дочуркой смягчила характер Амрена, и он с улыбкой ответил имперцу, не сводя глаз с бойкой девчушки:       — Иногда я скучаю по солдатской жизни, но когда беру на руки дочь, то понимаю, что сделал правильный выбор.       Наблюдая за его нежным общением с непослушной девчонкой и вежливым поведением с окружающими, даже такими мерзкими, как Идолаф, и бестолковыми, вроде меня, я понял, что скрывать его семье нечего. Он должен знать об опасности, возможно, грозящей его жене по ошибке. Тут ветер донёс до меня ядрёный аромат нордского мёда. Важно качая широкими бёдрами, плотно обтянутыми песчаными шкурами саблезубов, ко мне подошла Рия.       — Если желаешь вступить в Соратники, не обольщайся. Они только что приняли меня, так что, вероятно, мест больше нет, — глядя на отражение в широком клинке меча, девушка подтёрла красный боевой раскрас в виде тонких полосок у глаз, похожих на слёзы, стекающие к вискам, и одного штришка под нижней губой, на которой ещё сверкали капельки мёда.       — Да я и не собирался… — поджав хвост, посторонился я резкой воительницы.       — Тогда тем более уйди с поля. Уступи место настоящим бойцам, — она ловко взмахнула мечом, демонстрируя свою силу, и, развернувшись ко мне спиной, призвала с ней сразиться какого-то тёмного эльфа из ряда Соратников.       Поникнув ушами, я отошёл к краю площадки, накинул на плечи рюкзак и молчаливо следил за боем Соратников, пока ждал Амрена. На плечо мне легла широкая ладонь, жар от которой я ощутил даже сквозь меховую подкладку брони. В ожидании новых издёвок, я замер, как кролик под когтями волка, но простодушная, немного топорная манера речи выдала прямолинейного Фаркаса.       — Не слушай её. У нас полно коек. Если надумаешь прийти к нам, поговори с Кодлаком, — свет его серебряных глаз, сверкавших как снег, пролил в моё сердце лучик надежды.       — Спасибо… — выдохнул я в след воителю, ободрённо вздымая уши. Я хотел понаблюдать, как тренируется Фаркас, но тут ко мне вернулся Амрен, наласкавшийся с дочерью и избавившийся от общества белобрысого агента Империи.       — Если найдёшь меч, принеси его мне, пожалуйста, — мягко напомнил редгард, ради чего он возился со мной, и собрался уже попрощаться.       — Амрен, погоди! — успел я ухватить его локоть и отвёл в тихое место за корму перевёрнутого корабля. — Утром стража выставила за ворота воинов, разыскивающих редгардгу. Твоя жена отмахнулась от моих слов, но…       — Вряд ли нас кто-нибудь стал бы искать, — уверенно защитил воин свою непутёвую половинку. — Саффир конечно бывает жестока и холодна, но она редко ругается с окружающими, да и вообще не выходит из дома. Не думаю, что это она.       — Да, я тоже думаю, что это её не касается, — поняв, что грубовато выразил мысль, переступил я с лапы а лапу. — Но всё равно будьте настороже, мало ли что случится.       — Ладно, тан. Спасибо за помощь. С твоего позволения я отправлюсь домой, иначе Саффир опять разозлится, — неловко почесал затылок Амрен. — Удачи тебе.       От его слов на душе полегчало, как от попутного тёплого ветра. Как минимум один воин уже признал за мной новый статус и верил, что я способен помочь. Небо окрасилось пурпуром, как отвар из лилового горноцвета. Я пришёл помогать Амрену искать его меч, но всё обернулось тем, что бедный редгард весь день обучал меня базовым боевым навыкам. Он вложил в это мероприятие больше времени, сил и стараний, чем если бы пошёл сам или нанял наёмников. Самое грустное, что это может оказаться напрасным. Я всё ещё слаб и не обрету нужной силы, даже если протренируюсь всю ночь. Но дополнительная практика будет не лишней. Раз поле Соратников занято, я отыщу другое место для тренировок, уединённое, тихое, но в то же время приближенное к реальным условиям.       Скрываясь в тени дворов, я вышел в Равнинный район и спрыгнул с дозорной площадки за стену города, чтоб лишний раз не мелькать хвостом перед сородичами, разбившими лагерь у главных ворот. Прорываясь сквозь кусты и заросли полевых цветов, я добежал до развалин Западной сторожевой башни, где остывал огромный скелет дракона. Все мишени спалил этот ящер при жизни и разломал рогатой башкой, потому жертвой для отбивной практики я выбрал останки виновника происшествия. В сгущавшихся сумерках я видел прекрасно, а вот двуногие гладкокожие меня — нет, так что я мог больше не бояться позора и отрабатывать то, что считал нужным. Задав цель наносить удары по костям древнего чудища, пока не измельчу его в щепки, я принялся колошматить огромный скелет. Надолго меня не хватило. На удивление, многие кости оказались довольно крепкими, и я побоялся испортить клинок, так что переключился на стрельбу из древнего лука.       Разрушение моего дальнего родича перешло в очередной акт самоненависти. Я моргнул. Крепкие рёбра чудовища исказились под рябью больного воображения и отразились как прутья решётки, где сжался комком тощий котёнок с реденьким тёмным пухом, трепещущий перед хозяином, но из-за животного желания жить, готовый тереться о серокожие руки. Жалкий подлиза. Проваливай из моей головы! Стрела влетела в ребро дракона, и то осыпалось прахом, уносясь по ветру с образом перепуганного шерстяного комка.       Я отступил. Обугленные кости хвоста — кучка сгоревших останков собратьев, убитых огнём, пущенным из моих же лап. Безвольный трус. Я больше не допущу подобного. Клянусь сделать всё, чтобы принести моему роду пользу! Стрела врезалась в позвонки, обращая их в пепел, удобряющий землю.       Ещё шаг назад. Топорщащиеся кости крыла торчали, как острые колья, пронзившие тёмного ящера. Мой коготь не должен был касаться той кнопки, я мог бы ослушаться… Тупая марионетка. Думай, прежде чем исполнять приказ! От удара стрелы, крыло рассыпалось в прах с наваждением.       Спина упёрлась в холодный валун. Тридцать пять ярдов. Стальной наконечник метил в рогатый череп дракона, но я видел в нём в бессилии скалившуюся драную морду каджита, с отведёнными назад ушами. Проклятый гибрид… Тетива натужно скрипела. Последний выстрел. Я попал монстру ровно промеж глазниц, но стрела отлетела, не оставив на оскаленном черепе даже царапины. От себя не уйдёшь… Я опустил древний лук и закрыл глаза, прислушиваясь к звукам в ночи.       Впервые за время моей условной свободы у меня появилась возможность спокойно обдумать дальнейшие планы. Я улёгся в костяк из рёбер чудовища, как в колыбель, и остывал после боя с тенями из прошлого, глядя на белые звёзды, рассыпанные по чёрному небу. Вид тёмного космоса, бескрайнего и далёкого неизменно напоминал мне о Шади. Единственная живая душа, связывавшая меня раньше с просторами внешнего мира, грезившегося мне во снах. Благодаря ей моя мечта осуществилась. Теперь я свободен, но… Почему же мне кажется, что я мечтал вовсе не об этом чужом, беспокойном мире? Желание вырваться из подвала родилось во мне только благодаря ей. И мы хотели умчаться вдвоём. Бок о бок. Плечом к плечу. В действительности я рвался не на свободу. Я просто хотел быть с ней. Но Шади решила иначе. Она отдала мне свою судьбу. Я не могу подвести её, задушив себя сожалениями. Если умирать, то только сражаясь, храбро, как и положено воину.       В кустах что-то зашелестело, и я вскинулся с натянутой тетивой, готовясь стрелять по разбойникам.       — Когда человек подходит с оружием наготове, немудрено занервничать… — зажёг факел воин, и в его голосе я узнал дерзость юного мечника.       — Ох, это ты… — опустив лук, я поморщился от света его огня, отражение которого плясало на жёлтой броне стража Вайтрана. — Прости, не признал. Этот дракон и всё, что случилось… Я сам не свой от всего навалившегося.       — Да ничего, — с видом бывалого воина, отмахнулся юнец и выдал с иронией: — Поздравляю тебя с новым титулом, тан.       — Разве ярл не давал на сегодня команду «отбой» вашей группе? — пропуская колкость мимо ушей, удивился я.       — Давал, — молодой «сокол» поправил кожаный шлем, сверкнув металлом на переносице, и заговорщически улыбнулся: — Но я решил выйти на сверхурочную. Быть может, и меня повысят до тана. Тебе в хускарлы приставили Лидию. Гордись ей, она примерный боец.       — Да… — нехотя соглашаясь, потупил я взгляд, вспоминая чопорность железной леди. — Я пока дал ей отдых. Честно, меня не прельщают жёсткие отношения господина с покорной слугой.       — А она тебе не слуга! — оскорблённо скрестил на груди руки мечник. — Она твой хускарл — телохранитель и верный помощник. Большая честь, между прочим.       — Прости, — виновато прикрыл глаза я. — Сам не знаю, почему ярл назначил меня одного. Лучше бы Лидия ходила в твоей компании.       — Нет уж, спасибо, — с деланным облегчением фыркнул «соколёнок». — Я с ней на обучении уже наобщался. На всю жизнь с меня хватит её педантичности. По правде сказать, я сам хотел служить при дворе. Это бы принесло столько радости матери…       — Выходит, вы с Лидией вместе росли? — навострил уши я.       — Ага, она всегда была лучшей, — завистливо хмурясь, заявил юный стражник, заметно краснея. — В нашем отряде все ею вдохновлялись. Я всегда пытался её превзойти, но куда там! Потомственная воительница из благородной семьи… Жаль, что её родители умерли при пожаре. Такая трагичная смерть… С тех пор Лидия замкнулась и стала во всём походить на отца. Видимо, таким образом хочет его возродить. Но ты не думай, что она чёрствая. Вовсе не так. Она верная и надёжная спутница. Я это тебе как солдат говорю!       — Так хорошо её знаешь, — я смущённо повёл хвостом, наблюдая, как «соколёнок» безуспешно пытается скрыть тёплые чувства к моей напарнице. — Если захочешь с ней повидаться, всегда можешь прийти в Драконий Предел. Я договорюсь с Балгруфом, чтоб его стража позволила тебе входить.       — Во имя Исмира! — мечник пнул камень, и тот улетел в кусты лаванды через дорогу, откуда раздался жалобный «тяфк» притаившегося волчары, бросившегося в поле. — Не заставляй её томиться в тени. Она воин и должна сражаться. И не злоупотребляй своим положением. Возможно, когда-нибудь тебе оно пригодится для более серьёзного случая, но лимит доверия будет исчерпан.       — Ладненько, как пожелаешь, — я устало потёр переносицу, предчувствуя боль в голове, и кинул в пасть крошку лунного сахара. — Тогда… Спокойного тебе дозора, выходит?       — Ага, бывай, — уходя, он понуро махнул мне рукой и свет его факела скрылся в полуразрушенной башне.       Я вспомнил о встрече в таверне, назначенной мне надзирателем. Как раз шло время смены дозорных, а значит мой стражник уже свободен. Несмотря на сегодняшний бой с Амреном, обесчестившим мой хвост у всех на глазах, я решил привести себя немного в порядок прежде, чем появляться в культурном заведение перед людьми. У стен Вайтрана, недалеко от ворот протекал небольшой ручеёк, переходящий у валунов в водопад, как нельзя лучше подходящий для омовения. Неподалёку от этого места располагался и лагерь каджитов, поэтому я старался вести себя тихо, приближаясь к нему. Их длинные тени на поле, отбрасываемые светом костра, служили мне ориентиром. Я тронул воду и мявкнул, испуганно прикрыв лапами рот, боясь себя выдать, но мой жалкий всхлип слился со скулёжем каджитки:       — Как же долго мы живём здесь! — жалобно взвыла Атаба, тощими лапками обнимая себя за острые плечи. — Ступни каджита совсем забыли, каково это — ступать по тёплому песку.       — Ма’рандру-джо понимает тебя, — сочувственно замурлыкал белохвостый маг совсем рядом. — Почти всё время каджит не чувствует своих пальцев от холода.       — Жалел ли ты когда-нибудь, что приехал сюда? — бесцветным голосом спросила его худышка.       Выдержав недолгую паузу, молодой кот, махнув лапой, ответил:       — Скажу тебе правду — нет, не жалел. Я всегда мечтал увидеть новые земли. К тому же, хорошая выручка не бывает лишней, — со свойственной ему улыбкой, которую я уловил в его голосе, закончил хвостатый волшебник.       — В твоих словах есть доля правды, — как-то отрешённо согласилась Атаба, оседая на землю. — Стоит быть благодарной за возможность побывать в Скайриме.       Когда краешек водопада лизнул мой потрёпанный хвост, я прыгнул и опушился, будто ударенный молнией. Вода была ледяная! Воздух Скайрима и днём пах морозом, а ночью он больно покалывал инеем нос и разбавлял льдинками течение рек и ручьёв. При всём уважении к чистоте, в такую лютую холодрыгу мочить шерсть на всём теле я не отважился. Конечно, я мог нагреть воды над костром, но разжигать его у меня уже не было сил. К тому же я не хотел лишний раз привлекать внимание каравана Ри’сада. Завтра с утра освежусь, а сегодня по минимуму. Пока я наскоро омывал броню, хвост, лапы и морду, тоскливые завывания сородичей о жестокости скайримского климата совершенно не добавляли мне радости плескаться в холодной воде. Но уши мои встрепенулись от звука, заставившего сердце гонять кровь живее. Тело бросило в жар. Чарующий голос охранницы лагеря, пьянящий, как мёд, совершенно не подходил к сказанным ею словам.       — Эти разговоры о том, что драконы вернулись, немного волнуют Кейлу, — обеспокоенно промурчала воительница, отбрасывая на поле безупречную тень изящной фигуры.       — Да защитят нас луны! — воскликнул усатый маг, поднимаясь на задние лапы, расплываясь большой длинной тенью рядом с охранницей. — Ма’рандру-джо надеется, ни один ящер не встретится на нашем пути.       — Но если всё же случится так, что мы повстречаем дракона, проверим, как быстро мы сможем бежать, — не могла успокоиться киса, беспокойно мотая хвостом, но белый кот подбодрил её в своей шутливой манере:       — Мудрость народа гласит: неважно, как быстро летит дракон, важно как быстро бежишь ты.       Тень сильной кисы шутливо ударила мага в бок. Ма’рандру-джо прижал уши, но задорно поднятый хвост выдавал в нём игривый настрой. Тени их уменьшались, голоса затихали. Они уединились в палатке. К сгорбившейся у костра Атабе подошёл старый кот в свободной богатой одежде.       — У нас заканчивается вода, — прохрипел лидерским тоном Ри’сад. — Вскоре придётся пополнить запасы.       — Мы держим наш путь вдоль множества быстрых рек — там мы наполним наши мехи, — вяло отозвалась Атаба, слабо виляя тощим хвостом.       — Наполним, если лёд не сковал воду, — с упрёком уточнил вожак каравана. — Может, мне стоит послать тебя к ручью прямо сейчас?       Моё сердце забилось быстрее, чем от объятий холодной воды. Боги, что они обо мне подумают, если застанут меня в полуголом виде, подслушивающего тайком их мурлыканья? Моя репутация навеки будет погублена! Бежать в поле не было смысла, и я всем телом вжался в скалу, надеясь с ней слиться, когда тень Атабы увеличилась вдвое. Но тут произошло нечто странное. Кошка вцепилась в полы одежды Ри’сада и принялась жалобно шипеть и мяукать:       — Как же давно Атаба не ела лунного сахару… Уже и не помнит, каков он на вкус…       — Ты знаешь, что наш запас ограничен, — отступил от бьющейся в ломке кошки Ри’сад, недовольно махнув пушистым хвостом. — Пройдёт сезон, и не один, прежде, чем придут караваны с юга.       — В твоих словах есть доля правды, и разум Атабы соглашается с ней, но тело каджита жаждет другого… — жалобно зашипела худышка, ласкаясь об лапы торговца.       — У тебя приступ, возьми себя в руки! — всклокоченный кот выдернул из худых лап полы дорогого халата и брезгливо отошёл от Атабы. — Ты отпугиваешь покупателей.       — Ты прав, несомненно, — уши кошки поникли, печально звякнув серьгами, но она, не сдаваясь, вновь подползла к вожаку. — Но Атаба бы многое отдала за пару крупинок лунного сахара…       — Забудь! — оборвал её просьбу Ри’сад, хлестнув хвостом по носу худышки, и направился к большому шатру. — Прогони эту мысль из головы.       Повисло затишье. Все разошлись по лежанкам. Покуда я собирал свои вещи, не переставал думать о бедной Атабе. Теперь я понял, почему эта рыжая кошка так злилась, когда я пришёл скупать у них лунный сахар. Она была так же зависима от него, как и я, но из-за сокращающихся запасов этого ингредиента, Ри’сад не давал ей им лакомиться. От ломки болели виски, дрожали конечности, тускнели глаза, ныли кости, мутился рассудок и вечно тошнило. Измученный вид Атабы и её импульсивное поведение служили верными признаками страданий от сильной зависимости. Вспомнив недавнюю клятву, помогать всем сородичам, я решил действовать.       Убедившись, что Кейла заснула с Ма’рандру-джо, а Ри’сад свернулся клубочком в шатре, я тенью прокрался в их лагерь и юркнул в палатку Атабы. Вынув целебный ингредиент из-за пазухи, я аккуратно поставил миску рядом с её тощей мордочкой, в надежде, что когда рыжая кошка проснётся, непременно заметит кристаллики, избавляющие от боли. Ухо её встрепенулось, тихонько звякнув серьгой, острые плечи мерзляво поёжились, но сама она не проснулась. Простынка, служившая ей одеялом, сползла от беспокойного сна больной кошки. Тонкое платье тоже во сне растрепалось и предательски выдало ветру облизывать её редкую шёрстку. Я скользнул взглядом по открывшимся тощим предплечьям, торчащим, тихонько вздымавшимся рёбрам, болезненно впалому животу и жиденькому хвостику рыжей кисы. Она была совсем плоха. Подопытные в лаборатории и то порой были крепче. Я посмотрел на её измождённое тело ещё немного и решил оставить худышке кое-что из еды. Я полез в рюкзак за сладким рулетом, отданным ярловой дочкой. Положив угощение рядом с сахаром, я потянулся поправить на кошке одежду и укрыть бедную одеялом. Горящие зеленью глаза распахнулись. Она изумлёно уставилась на мою лапу, впившуюся в рукав её платья.       — Атаба, это не…       Она хлёстко царапнула меня по опалённой щеке, вскрывая старые раны.       — Как ты посмел?.. — распыляясь, угрожающим шёпотом прошипела она. — Атаба тебя сейчас…       — Тихо, послушай! — невзирая на жгучую боль в щеке, поспешил успокоить я кошку. — Я не хочу причинять тебе боль, видишь? — я указал ей на плошку с едой. — Я знаю, что ты зависима, но Ри’сад бережёт покупателям сахар, поэтому я принёс тебе своего. Это бесплатно, и если не будешь шуметь, я тихо уйду, и никто не узнает о нашем секрете. Я просто хотел помочь тебе.       Некоторое время рыжая кошка переваривала проснувшимся мозгом мою информацию, посмотрела на лунный сахар, шумно сглотнула слюну, перевела взгляд на меня и вздыбила шерсть.       — Каджит не нуждается в твоих подачках! — будто тигрица, на четырёх лапах двинулась она на меня, угрожающе завывая. — Вон из моего лагеря!       Дикая кошка бросилась на меня и, несмотря на кажущуюся слабость, обрушила на мою шкуру всю злобу, вырывая из меха брони клочья шерсти и стремясь добраться до горла когтями. На шум из палаток бросились остальные коты, обнажая мечи и когти. Огненные шары в лапах Ма’рандру-джо осветили косматый клубок, в который сплелись мы с Атабой. Видя мои отчаянные попытки выползти из-под свирепой кошки и что я не оказывал ей ответного сопротивления, коты сложили оружие, но не рискнули подойти к нам. Лишь Кейла пришла мне на помощь.       — Безмозглые комки шерсти! — рыча, выругалась она и одним рывком сдёрнула с меня Атабу.       — Убери от Атабы свои грязные лапы! — шипя и брыкаясь, выкрикнула худышка то ли мне, то ли Кейле. Её тощий хвост метался, как хлыст.       Я прижал уши, переляпанный весь в траве и грязи, отполз к краю лагеря и уткнулся спиной в булыжник. Я прятался за костром, вспоминая слова хозяина, что все дикие твари смертельно боятся огня, а потому не рискнут к нему подступиться. Но в этой ситуации такой дикой тварью скорее был я.       — Что тут произошло? Объяснись! — рявкнула на меня Кейла, заламывая лапы подруги покрепче.       Но я был слишком напуган, чтобы говорить. Атаба ответила за меня.       — Он! Он… — тяжело дыша, с ненавистью твердила худышка, возмущённо пуша взлохмаченную рыжую шерсть, уже готовая сдать меня с потрохами, но на мгновение её узкая мордочка исказилась от боли, и она замолкла. Я знал, что это была за боль. Она шипела так же, как я, когда сжимал опустевший пузырёк из-под сахара на Ветреном пике. — Аш!.. Этот грязный молокосос приставал к Атабе! — с наигранным оскорблением мявкнула кошка, умалчивая о моих «подарках».       — Это правда? — перевела на меня Кейла пламенный взгляд, и я удивился, что она всерьёз решила узнать моё мнение. Видать, в их лагере тоже всё было не так уж и мирно, как мне показалось. Соплеменники не полностью доверяли мнению обезумевшей от сахара кошки. Я же, простив рыжую худышку за раны и грубость, решился ей подыграть.       — Я просто хотел… Познакомиться с Атабой поближе. Она очень милая и красивая кошечка, вот я и хотел предложить ей… Отправиться на совместную ночную охоту.       Огненные глаза Кейлы метали искры. Она отпустила Атабу и хмуро уставилась на меня. Её пёстрый хвост плавал из стороны в сторону угрожающе, как секиры-маятники в туннеле на Ветреном пике. Я прижал уши и толкнул задними лапами землю, стремясь отползти, но холодный валун за спиной напомнил, что прятаться некуда.       — Ты очень разочаровываешь Кейлу, каджит. Проваливай! И чтобы запаха твоего у нашего лагеря больше не было! — зарычала охранница, и я на четырёх лапах стрелой устремился из лагеря.       Мне оставалось надеяться, что весь этот спектакль прошёл не зря и рыжая бестия, когда успокоится, воспользуется моими дарами. Несмотря на стекавшую по щеке кровь, на сердце мне стало теплее. Лыба блаженного идиота расплылась на моей драной морде.