Дневники К'Аджо: Путь Воина

      Опьянённый счастьем от первого удавшегося благого дела, я прошуровал к таверне с вывеской «Пьяный охотник» прямо у главных ворот. Я смело распахнул дверь и, распушив хвост, вышел на середину зала, взглядом выискивая пригласившего меня надзирателя. Однако в помещении я не обнаружил ни одного человека в жёлтой броне стражи Вайтрана. Напротив вертела у очага в центре зала сидели на двух стульях редгарды в дорогих одеждах. Мужичок помоложе, с горделиво выпрямленной спиной, в богатом оранжевом халате тёмного оттенка в тон его кожи, взглянул на меня недоумённо и с явным высокомерием. Он шумно отпил вина из своего кубка, и когда убрал от губ руку с напитком, забыл закрыть рот. Темнокожий старик с длинными седыми волосами и бородой встретил меня оценивающим взглядом тёмных сосредоточенных глаз. Опираясь локтями на свои колени, он склонялся к огню, от чего его морщинистое лицо, подсвеченное снизу мерцающим пламенем, походило на сморщенную кору старого древа. От его вида по коже моей пробежал лёгкий мороз, вынуждая встопорщиться шерсть. С лестницы, спускавшейся с чердака, бесшумно сошёл лесной эльф с двумя бутылками вина в тонких руках. В сумрачном свете таверны кожа его, казалось, сияла, как жёлтое тельце у светлячка. Никогда прежде я не встречал таких бледнокожих босмеров. По салатовому оттенку его одежды, сравнимому с травой в лесах близ Ривервуда, и мягкой поступи эльфа я разглядел в нём охотника, благо, не пьяного, как в названии заведения. Ловким и аккуратным движением босмер поставил перед редгардами две выпуклые бутыли, откупорил одну и наполнил кубок старику до самых краёв. Багровый, практически чёрный напиток тревожно плескался в сосуде. Седовласый редгард наконец-то отвёл от меня пристальный взгляд, благодарно кивая охотнику. Я улучил момент отойти в сторонку от центра зала, чтобы не привлекать к себе так много внимания.       Надзирателя среди гостей не было. Я волнительно переступил с лапы на лапу. Может быть, он ещё не пришёл? Я ещё раз обвёл глазами таверну, и мои уши в надежде поднялись.       — Айрилет? — тронул я за плечо данмерку, сидевшую в эркере рядом со входом.       — А что, мы похожи? — загадочно улыбаясь, подняла на меня кровавые очи эльфийка. — Или для вас, чужестранцев, все данмеры на одно лицо?       Я присмотрелся и в самом деле заметил, что на её серых щеках, будто росчерки молний среди синих туч, сверкали узоры ярко-жёлтого цвета, тогда как боевой раскрас Айрилет напоминал льющиеся в пылу сражений тёмно-красные слёзы. Волосы гостьи, скреплённые тонкими косами, чёрной копной спадали на спину, в отличие от пламенного хвоста придворной воительницы, переливавшегося оттенками медного с огненно-рыжим. И правда, с чего ей тут взяться? Ярлов телохранитель не мог позволить себе прохлаждаться в таверне. Наверняка Айрилет сейчас сторожила сон Балгруфа или же выполняла его поручения, но точно не позволяла себе отдыхать. В её трудолюбии и жажде служить я успел убедиться в битве с драконом. Она сама себе строгая командирша. В образе же данмерки из таверны улавливалось явное вольнолюбие, свойственное большинству тёмных эльфов.       — Хотя я не в обиде, — снисходительным тоном продолжила незнакомка, поворачиваясь ко мне. — Вы, котофеи, для меня тоже не сильно-то мордами отличаетесь. В лучшем случае, цветом.       — Извините, — запоздало подал я голос, поджав нервный хвост. — Вы правда очень похожи. Тоже воительница с хорошей выправкой и даже броню носите кожаную, как и она.       — Ох, только не думай, что я ей подражаю. Айрилет, конечно, достойный представитель нашего рода, но слишком уж ограничена. Она относится к битве, как к череде действий. Я же воспринимаю бой, как искусство. Как раз из-за этого меня не рассматривали при выборе воинов в дворцовую стражу. Впрочем, не вижу здесь ничего унизительного. Творческим людям всегда нелегко подчиняться.       — По внешности я счёл тебя за наёмницу, а ты, оказывается, творческая натура? — осторожно поинтересовался я, всё ещё не решаясь присесть к ней за столик.       — Я художник, пишущий по холсту жизни кровавыми мазками, — изящными серыми пальцами накручивала прядь своих чёрных волос чудная воительница, отпивая янтарный мёд из тонкого горла бутылки и хитро сверкая глазами цвета густого вина. — Но да, я готова взять твои деньги и сражаться за тебя. В конце концов, кому нужно искусство, если не останется никого, чтобы им любоваться?       — Хм. Звучит обнадёживающе… Раскрой-ка программу и сколько берёшь за свои «представления»? — любопытно помахал я хвостом, подражая изысканной речи эльфийки. Глядя на неё, в сердце поднимались противоречия. Я побаивался её расы, все пороки которой слились в смертоносный яд в крови моего хозяина, сгубившего не только свою тёмную душу, но и сотни чужих. Однако при этом её темперамент походил на нрав Шади, и этим она меня привлекала.       — Клинок и тень, безмолвие и смерть — вот моё искусство. За скромную сумму я готова поставить своё искусство на службу тебе, — серые пальцы скользнули с бутылки к столу, уложенному различными яствами, и огладили приличную кучу мешочков, раздутых от чеканного золота. — Всего пятьсот септимов — и на один день я твоя.       — Кхм, — я сдержанно хмыкнул, прикрывая хвостом обвисший кошель на моём поясе, где звякали одинокие двенадцать монет — остаток моего сбережения после торговли с сородичами.       Но отказался я от неё не только из-за отсутствия денег. Да, я нуждался в боевом напарнике для поиска меча Амрена, но такую особу и брать с собой страшно. Мало того, что всё, что будет её держать рядом со мной — лишь пятьсот септимов, так ещё и подчиняться «творческая натура» легко не будет. А если мы найдём больше золота? Серой лисице не составит никакого труда перерезать мою тонкую шею, бросить бездыханную тушку в пещере разбойников и вернуться в Вайтран со всеми сокровищами и трагической историей гибели моего хвоста, героически павшего в сражении с мародёрами. Силы и красноречия у неё отбавляй… Нет. Не дорос я ещё разгуливать с такими плутовками. Хотя мой хозяин точно бы был от неё без ума. Судя по дневникам старого данмера, его почившая спутница, как раз относилась к этому сорту. В какой-то мере из-за неё он и свихнулся на экспериментах. Тоже творец теперь, чтоб его… Художник…       — Может быть, в другой раз, — мягко отказал я эльфийке, выходя из эркера.       — Если передумаешь, найди меня, — томно протянула наёмница, а после, уже громче, дала мне наставление: — Всегда ступай в тени, чтобы увидеть своих врагов прежде, чем они увидят тебя.       Пф! Нет уж, спасибо, и так всю жизнь, как крыса, в подвале провёл… В заведении я не обнаружил ни барда, характерного для весёлых таверн, ни бара с едой, соблазняющего изголодавшихся путников, ни ряда закрытых дверей в комнаты с койками. Заместо поющего скальда в углу зала молчаливо стоял манекен, а украшениями служили различные охотничьи луки и пучки стрел. Только разгоняющий сумрак очаг, над которым жарились тушки мелких зверей и несколько кусков крупной дичи, хоть как-то оживлял атмосферу и указывал на то, что здесь есть, что поесть.        Решив обождать надзирателя, я осторожно прокрался к пустому столику, зажатому между большой бочкой с мёдом и краем прилавка у левой стены заведения. Угнездив свой мех на край стула, я принялся деловито умывать морду лапкой, стирая с щеки остатки крови от царапка рыжей бестии. Интересно, как она там? Надеюсь, Атабе придётся по вкусу тот сладкий рулетик. Я читал, мои пушистые родичи — те ещё сладкоежки. Представляя, как худышка мурлычет над моим угощением, притупив боль крупинками лунного сахара, я прикрыл глаза и чуть не заснул, погружаясь в сладкие грёзы.       От тусклого света безумно клонило в сон, но было бы крайне невежливо встретить моего стража свернувшейся на столешнице кучкой сопящего меха. Чтобы занять ум делом, не пересекаться глазами с гостями и просто не выглядеть бездельником без заказа, я достал книгу «Владения Скайрима», подаренную мне ярлом в честь нового титула. Однако посидеть в тишине и покое, внимательно изучая земли провинции, часть из которых теперь была под защитой моих когтей и клыков, мне помешал короткобритый редгард из парочки у огня. Он щегольски развернулся ко мне, упираясь локтями на спинку своего стула.       — Часто приходится бывать в Облачном районе? Ох! Что я такое несу? Конечно же, нет, — с кривой ухмылкой закатил глаза мужичонка, брезгливо топорща ноздри короткого, вдавленного в голову, носа. Должно быть, в своё время этот задира нарвался не на такого милого парня, как я, и тот ответил ему кулаком в борзое рыло. Но я, соответствуя своему благородному титулу, соблюдал манеры приличия, и допустив, что у этого гостя действительно имеется важное дело, великодушно представился:       — Вообще-то… — я прочистил горло, чтобы голос не звучал слишком хрипло. — Сегодня ярл Балгруф назначил меня таном этих Владений. Если у вас есть, что ему передать, можете сказать мне.       — Ха! Смешная шутка, кошара. Тоже мне, тан… — пренебрежительно фыркнул редгард, осушая весь бокал залпом.       — Вы-то сам кто такой? — старался сохранить я представительно-вежливый тон, напряжённо виляя хвостом. — Какого рода вам нужна помощь?       — Я?! — вылупился на меня он, словно был самим ярлом или его управителем, которого непременно все должны были знать. — Я — Назим, хозяин фермы Холодная Борозда. У меня годы ушли, чтобы выбиться в люди. И мне не нужна ничья помощь. Дела хорошо идут. Естественно! А собственно, ты-то как здесь оказался? Каджитов же не пускают в пределы ворот.       — Похоже, вы тоже не частый гость при дворе, — снисходительно улыбнулся я.       — Что?! — взвизгнул редгард, ещё пуще выпучивая глаза, и аж потемнел на тон кожей. — Вообще-то, я даю ярлу политические советы. Естественно, моя помощь ему неоценима. Но тебе, наверное, этого не понять. Мы с ярлом очень близки.       — Тогда Балгруф уже рассказал бы вам обо мне, — я отложил книгу к краю стола и показал докопчивому гражданину топор владений Вайтрана, подтверждавший мой статус.       — Не может быть… — выдохнул мужичок, приглядываясь к оружию. — Что же он у тебя такой весь потёртый и сколотый? За дарами ярла нужно ухаживать, не думаю, что ты не знаешь, как надо следить за оружием. Дело в другом — это подделка!       — Это правда, — вмешалась вдруг данмерка, выходя из эркера к очагу. — Он — тан нашего города и герой Скайрима, обладающий Силой Голоса, если стража не врёт.       — Да ну! И как же мы это проверим, Дженасса? — спросил у эльфийки бритый редгард, топорща ноздри. Хм. Дженасса… Имечко такое же вычурное, как и характер. Наверняка бы она и взглядом меня не удостоила, не знай, что я тан. Конечно. Данмеры не любезничают с кем попало. Но в чём бы не крылась причина такого поведения хитрой наёмницы, мысленно я благодарил её за заступничество.       — Доподлинно мне не ясно, но можешь поспрашивать нордов, — Дженасса сняла с вертела зайца и плюхнула в свою миску. — Того же самого ярла. Уверен, он не откажет в твоём визите.       Назим не осмелился пререкаться с наёмницей и только сомнительно пыхнул ноздрями. Авторитет данмерки был настолько велик, что эльф за прилавком в тот же миг встрепенулся, поняв, что в его кабак завернула важная персона в виде меня пушистого.       — Приветствую, друг из Эльсвейра! Чего пожелаете? — запоздало спросил трактирщик, потирая в руках поднос.       — М-мне только кувшин молока, — смутившись его внезапной услужливости, скромно показал я один коготь хозяину.       — Ох-хох! За тёпленьким молочком тебе надо к Хульде. У нас продаётся лишь эль, мёд и лучшая дичь! — с гордостью похвастался босмер, указывая на увешанный стейками вертел. — Так что, закажешь свежее мясо у нас или прикупишь стрел для личной охоты? У тебя интересный лук. Можно взглянуть?       Тут в голове всплыло имя той женщины, которую стражник упоминал, как хозяйку таверны. Точно же, Хульда! Убедившись, что эльф за прилавком хоть и отличался изящными чертами лица и волнистыми длинными волосами, женщиной отнюдь не являлся, мне в голову врезался ужасающий вывод: это не та таверна! Я вскочил со стула и рванул к выходу.       — Постой! Выпей хоть мёд за счёт заведения! — стремился удержать меня босмер, боясь, что я накляузничаю на негостеприимность в его кабаке самому ярлу.       Но я спешил к надзирателю. Меня по-человечески пригласили на ужин в конкретное заведение, а я, как безответственный свин, побрёл к первому корыту, пахнувшему жратвой! Дурачьё неотёсанное! Однако в дверях я замер, осознав, что совсем без понятия, куда конкретно мне мчаться.       — Где таверна Хульды? — вцепился в плечо я трактирщику.       — «Гарцующая кобыла»? — босмер опасливо опустил чёрные глаза на мою лапу. — Э-это около рынка, прямо по дороге.       — Спасибо! — я выпустил эльфа и кинулся выше по мощёной дороге, жмурясь от света костровых чаш и факелов недоумевающих патрульных стражей.       Сегодня на улице к вою собак добавились унылые пьяные вопли, напоминавшие стенания страдающих призраков. Выйдя к рыночной площади, откуда виднелось здоровое дерево Ветреного района, где неподалёку следил за порядком каменный Талос, я понял, что любители выпить были тут ни при чём. То Хеймскр всё ещё продолжал нахваливать своего распрекрасного бога, периодически переходя на зевок от усталости и часто меняя тональность и высоту своей речи.       — Талос Всемо… гущий! Талос Неоспа… римый! Талос Непогре… шимый!       Зачем надрывается, если сил уже нет, как и слушателей? Больной он или действительно преданный — на этот счёт меня терзали сомнения, но я скрылся за дверью таверны, и звуки улицы растворились в знакомом мне шуме. Вот тут-то всё было как надо! Песни во славу Империи, хлопки проникнувшихся гостей, шум разговоров, стук от посуды, гогочущий смех выпивох и треск очага в центре зала. Тем не менее «Гарцующая кобыла» была гораздо оживлённее «Спящего великана» из Ривервуда. Но даже среди праздного шума главной забегаловки торговой столицы Скайрима мои уши без труда уловили суровый отчитывающий голос моего первого знакомого стражника:       — Шоровы кости, каджит! Где ты успел так изварзаться? — изумился мой надзиратель, как только я переступил порог таверны. — Тебя саблезубы подрали?       — Можно и так сказать, — я смущённо потёр разодранный нос, вспоминая взъерошенную каджитку. — Но всё обошлось, не переживай. Я в полном порядке! Ты, кажется, что-то хотел рассказать мне? Я слушаю.       — Хотел, — гулко буркнул стражник, всё ещё не снявший закрытого шлема. — Но сначала поздоровайся со своими друзьями.       В солнечных тонах интерьера таверны, всполохах яркого очага и общем потоке толпы я не сразу заметил, что барным столом у прилавка сидели ещё двое знакомых мне воина в жёлтой броне стражи Вайтрана — восхищённый моей легендарной фигурой юный стрелок и стражник в рогатом ламеллярном шлеме, по видимому, наставник юных новобранцев. Для полной компании не хватало лишь мечника, но он предпочёл гуляньям дозор.       — Привет, Довакин! — поздоровались они со мной хором. Лучник откинулся на спинку стула, причудливым образом балансируя на его задних ножках, и весело помахал мне рукой, а воин постарше кивнул, подняв полную мёда кружку, и почтительно улыбнулся, приглашая к столу.       — Но как вы?.. В смысле, зачем вы пришли? — грубовато прозвучал я. Не то, чтобы я не был рад их увидеть, просто это было для меня неожиданностью. Хотя кое-что меня правда бесило: застолье в чавкающей компании — очередное испытание для моей хрупкой психики.       — Познакомим тебя с парой прекрасных людей, — широко улыбнулся юный стрелок.       — Не стой столбом, садись рядом с нами, — мой провожатый похлопал по пустой табуретке для моего пушистого зада. — Будь вежливым, поздоровайся с Хульдой. Ты что манерам совсем не обучен?       — Добрый вечер, — устыдившись своей растерянности, кротко кивнул я нордке в годах, чьи волосы, собранные в маленький хвост, ещё сохранили рыжий оттенок, но лицо уже охватила сеточка тонких морщин, особенно у бровей. Женщина строго хмурилась, не скрывая сомнений в моей героичности. Однако со стражами она была по-матерински мила:       — Хотите есть, пить или и то, и другое?       — Нам по кружке нордского мёда и фазана на закуску, — пробурчал надзиратель.       — Нордского? Ты же раньше только мёд Хоннинга признавал, — подняла брови трактирщица, округлив на моего стража глаза, жёлтые, как засахаренный мёд. Я неловко поёжился, вспоминая, как окатил надзирателя медовым дождём.       — Захотелось вернуться к традициям… Лей уже, — опустив голову, буркнул он, и Хульда повернула краник, пуская из бочки янтарный напиток для нас двоих. Я вскинул лапу:       — Простите, у меня только двенадцать монет. Если этого не хватает, я могу обойтись.       — Первая кружка тебе за мой счёт. Благодарность за спасение города, — сам смутившись своего внезапного приступа доброты, мой провожатый вздохнул и завёл руки под подбородок, берясь за шлем. — Ну я сегодня и вымотался с этими хаммерфелльцами.       Надзиратель снял шлем, и меня передёрнуло. Неужто прорезалась моя грешная совесть? Серые глаза, тусклые, будто старый клинок, острые черты лица, волевой подбородок, слегка загорелая кожа, напоминавшая больше имперскую, нежели бледную нордов, и тёмно-каштановые вьющиеся жёсткие волосы — всё это присутствовало у моего надзирателя и яркими всполохами пропечатывалось на образе вызывающей капитанши из Хелгена. Внешность своей первой жертвы из наземной жизни я не забуду уже никогда.       Хульда нам подала мёд, но застрявший у горла ком не давал мне притронуться к пище. Я пододвинул кружку к себе и переключил внимание на других гостей. У очага, сияя в отблесках пламени, под игру лютни самозабвенно распевался бард, такой же голубоглазый, блондинистый и самовлюблённый, как Свен в Ривервудской таверне. За прилавком стояла Хульда, нордка по расе, но рыжими волосами и ясным взглядом жёлто-зелёных глаз она могла сравниться с Камиллой Валерией. Хлопающая барду старушка в беленьком платочке и оранжевом фартуке, благодарившая сегодня Идолафа за усмирение Хеймскра, напоминала сварливую мамашу Свена — Хильде. Отоспалась-таки днём и вышла на ночное гулянье в таверну. Во, даёт бабка! Блондинка в самом расцвете сил с шикарной нордической внешностью, но с высокомерным взглядом копировала Дельфину, циничную хозяйку Ривервудской таверны. Босой оборванец в одной лишь рубашке с бутылкой хмельного в руке ничем не отличался от пьяницы Эмбри. Всё хорошо. Все люди схожи, и это нормально, что усталый мозг выискивал в памяти уже знакомые образы, стремясь облегчить себе работу. Но всё же не стоило строго судить о людях только по внешности, тем более, что здесь нашлась парочка нетипичных гостей.       — Чего не пьёшь? — врезался в уши мне голос Хульды. — Не нравится мёд или ты думаешь, что я его отравила?       — Нет, что вы? Мёд превосходный. Простите, что торможу, — стыдливо потёр я кованую ручку кружки, опуская глаза на своё нелепое отражение. — Можете рассказать мне немного о здешних гостях, чтобы я знал, как себя с кем вести? А то наделаю ещё глупостей…       — Да без проблем! — спрыгнул с барного стула юный стрелец и по-дружески обнял меня за шею: — Старушка, подпевающая песне во славу Империи — Бергитта из клана Сынов Битвы, тёща Идолафа. Они настолько сроднились, что та иногда зовёт его своим сыном. Брюзгливая женщина, но при должном подходе с ней можно найти общий язык. Люблю её чувство юмора!       — Не будь подлизой, как Микаэль! — исподлобья глянул на него сослуживец, угрожая рогами шлема. — Норд должен быть честным, а ты льстишь каждой юбке.       — Не правда! Вообще-то Бергитта мне тоже почти как мать, — мечтательно протянул лучник, делая глоток мёда и пьяно краснея. — Вон та блондинка, вытянувшая ножки к костру — Алфильд, её дочь. Лучшая особа их клана… Этот коричневый шнурованный жакет грубого пошива скрывает всю её красоту… Алфильд сказала мне, что не хочет марать дорогое платье за работой на ферме, но всё это бред! — стрелец махом допил остатки мёда и с досадой уставился в опустевшую кружку. — Идолаф слишком суров с ней, не пускает даже в таверну сходить без присмотра мамы, в то время как сам лижет каблуки сумасбродному тестю и вечно твердит об одной лишь войне. Он оборвал её молодость… Если ты вдруг захочешь облегчить ей жизнь или же просто подзаработать, можешь помочь ей собрать урожай. Как раз сейчас самый сезон, а она честно оплатит. Я собирал для неё помидоры и помог выбрать лучшие на продажу. Я говорил ей, что они все спелые и упругие, но Алфильд уверяла в обратном, мол я не так щупаю. Потом она дала отведать мне парочку. Сочные, м-м-м, пальчики оближешь!       — Говори тише! — приструнил юнца стражник, глядя на ученика с отцовской суровостью. — Когда придёт её брат Йон, лучше держи язык за зубами о том, что ты там делал с её помидорами. Не хватало, чтоб Идолаф это узнал. Он из тебя махом дух вышибет.       — Да брось, — отмахнулся молодой лучник. — Ты вечно сгущаешь краски. Йон ведь хороший парень. Я слушал его стихи, и мы с ним почти-что друзья. Он сам говорил, что был бы рад видеть меня в своём доме.       — Ври больше! — снова топорща рога, возразил его наставник. — Я с ним служил. Знаю, как он относится к подобным тебе разгильдяям. И хватит порочить честь Алфильд. Она сама выбрала такого мужа.       Я напряжённо водил хвостом. Ну дела… Не может быть, чтоб этот проказник осмелился замутить с замужней женщиной, к тому же женой Идолафа! А с виду приличный парень… Да и вообще, чего все с ума посходили? Куда ни глянь — каждый по кому-то сохнет! Что за психическое расстройство?.. Вот уж, о чём серьёзно мне стоило б помолиться, чтобы мой твёрдый рассудок не рухнул под чарами какой-то девицы. Не хватало и мне так за юбками бегать, а потом с неистовым восхищением расхваливать их сад-огород… Ужас! До какой это степени надо так помутиться? Просто кошмар! Упаси меня Талос… Я сжал воинский амулет на груди, укрепляющий мою волю.       — Теперь взгляни в тёмный угол таверны, — продолжил весёлый стрелок, получив новую порцию мёда от Хульды. — Видишь девицу, закованную в железные латы? Та рыжая бука с лицом, похожим на конскую морду — Утгерд Несломленная, любительница разжигать драки. Отец её, кстати, разводит лучших скакунов на продажу. Некоторые даже шутят, что мать у неё кобылица, ха-ха! Хотя Скульвар, вроде бы как, её приёмный папаша. Но ты лучше так не шути, а то лягнёт — мало не покажется. Недавно её изгнали Соратники из-за ретивого нрава, вот она и дуется всё сидит.       — Хорош бабам кости перемывать! — впечатал кружку в столешницу мой провожатый и нервно откинул пряди тёмных волос. — Давай к делу.       — А можно ещё вопрос? — я умоляюще расширил зрачки, и надзиратель закатил глаза, что на языке его мимики означало «валяй»: — А кто эта девочка в углу у порога? — меня привлекла тихоня в зелёном запачканном платьице, сиротливо сидящая на краю стула за одиноким столиком у самого входа. Она болтала тонкими ножками и крутила в руках букетик лиловых паслёнов, но не улыбалась. На столе у неё не было даже тянучки, а её личико, выражавшее полную отрешённость, омрачали грязь и царапины.       — А, это… — поникшим голосом откликнулся лучник. — Такая маленькая, и не заметил бедняжку. Это Люсия. Сирота. Говорят, её родители умерли, а с родственниками что-то там не заладилось, вот она и бегает по дворам, попрошайничает. Её вон тот алкаш поучает, Бренуин, — юнец указал мне на пьяного вдрызг оборванца, вяло помахивающего руками в безуспешной попытке попасть в такт песни барда. — Не самая лучшая компания для маленькой девочки, но так она получает хоть что-то.       Заметив наш пристальный взгляд, Люсия спрыгнула со своего стула и юркнула в ночную темень за двери.       — Впрочем, Бренуин далеко тут не самый противный, — скрестив руки, вызывающе глянул лучник на лавку у очага, где развалился широкоплечий вояка с бутылками мёда. — Тот выпивоха в шлеме с рогами коровы, в сто раз хуже будет. Вечно ноет, что стража ленивая, а сам палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то помочь Вайтрану! Целыми днями бухает…       Несмотря на подвыпившее состояние, крепкий норд услышал резкие интонации в словах юного стража порядка и зло на него покосился.       — Вы хотели меня с кем-то ещё познакомить? — невольно напрягся я. Я радовался, что нашлись люди, готовые помочь мне обрести новые связи, но всё же общение меня слишком выматывало, особенно в конце такого длинного дня. Вид мой был далеко не представительный, как и рассеянное сознание. Я рассчитывал провести этот вечер, расслабившись за разговорами с одним надзирателем, а тут собралась такая компания, и это ещё не всё…       — Да, — ответил за всезнайку-лучника его наставник, пока сам юнец рисково играл в гляделки с пьяным громилой. — Они придут позже. У Йона свои дела в доме, а Изольда обсуждает торговлю с Белетором. Но нам с тобой есть, чего обсудить. Ты теперь тоже защитник города, Довакин, и мы считаем, тан должен быть в курсе дел стражи.       От обилия новых лиц, имён и событий у меня голова шла кругом. Я утомился, но не смел упускать шанс обрести круг друзей.       — Да… Я с вами согласен… — устало промямлил я и хлебнул мёда для бодрости. — Я опоздал к вам на встречу, так как случайно сунул свой нос не в ту таверну. Можете рассказать, как у вас всё тут устроенно?       — Ах, всё тебе надо разжёвывать… — пробурчал надзиратель, отставляя тарелку с фазаном. — Давай сюда карту с пером.       Надзиратель перевернул карту пустой стороной и в одной четверти обрисовал контуры города причудливой формы, будто бы мёд растекался в неровную лужицу из опрокинутого кубка на стол. С вершины горы Вайтран спускался укрупняющимися районными дугами, делая небольшой отступ к востоку под тренировочную площадку Соратников.       — Я отмечу главное, что нужно знать. Остальное дополнишь сам, если надо. Нужен клинок? Загляни в кузницу к Адриане, — кряхтя, растолковывал мой провожатый, корявым почерком подписывая на схеме здания в Равнинном районе. — Нужны припасы? Сходи в лавку к Белетору. Он скользкий тип, но выбор у него отменный. В «Гарцующей кобыле» можно остановиться на ночлег. А если нужны зелья, это тебе в «Котелок Аркадии».       — Аркадия, точно! — подскочил я, толкнув надзирателя в локоть, из-за чего на место ярлового дворца шлёпнулась клякса. — Я не отдал ей морозную соль!       — Сидеть! — рявкнул на меня провожатый, больно хватая за локоть. — Куда ты ночью-то ломишься? Сейчас её лавка закрыта. Занесёшь завтра, она не обидится. И съешь хоть крыло от фазана. Кто ж пьёт, не закусывая? Ты с нами так долго не просидишь.       — А, да… — прижал уши я и стыдливо куснул очерствевшую горбушку хлеба, путешествующую со мной ещё с Ривервуда.       — Мясо не ешь или скромничаешь? — прошамкал над моим ухом лучник.       — Я… — у меня вздыбилась холка от близости чавкающего рта, но я подавил животное раздражение. — Не люблю есть из общей тарелки. У меня что-то на подобии пищевой агрессии, как у пса. Неприятно.       — Ну ты и чудик! — юный стрелок шутливо толкнул меня в бок и, вернувшись на своё место с краю, вновь закачался на барном стуле.       — А теперь про то, что снаружи, — надзиратель перевернул карту Скайримом вверх и начал усеивать её небрежными метками. — Если пойдёшь за реку на восток, будь начеку. На Приречной заставе засел старик Хайварр Железная Рука со своей бандой. Если хочешь поохотиться, держись подальше от Ноголомного провала. Это к юго-востоку отсюда.       — К юго-востоку? — выглянул из-за плеча наставника лучник, хлопая зоркими зелёными глазками. — А рисуешь на юго-западе.       — Не учи старших! — осадил ученика его наставник, тыкая юнца в щёку рогами на своём шлеме.       — Агх! Оговорился я, с кем не бывает? — буркнул на них надзиратель, чиркая надпись.       — О! — мои уши взметнулись, когда он выцарапал у длинной горы, северо-западнее Ривервуда маленькую пещерку. — Так я же бродил там недавно! Это почти на Ветреном пике. Я тоже почуял там что-то неладное, столько костей и кровищи…       — Ах да, ты был на Ветреном пике, — в усталом прищуре серых глаз надзирателя мелькнула тень от иронии. — Знаешь там неподалёку круг камней к юго-западу от Вайтрана?       — М… Вроде бы, нет, — я задумчиво отвёл уши.       — Это на северном склоне тех гор, где ты был. Поцелуй Секунды. Для великанов это место священно, так что будь осторожнее, любитель спасать жертвенных коров.       Я мрачно угугнул, оплетая хвостом ножку стула. Он мне теперь до конца дней этот коровий забег поминать будет? Но дуться не дал мне наставник стрелка.       — Так ты уже покорял горные вершины? — с уважением глянул на меня рогатый любитель нордских легенд. — Тогда тебе будет проще совершить паломничество к Седобородым. Слышал, тебя посылают на Высокий Хротгар. Если направишься на восток, обойди гробницу Хилгрунда стороной. Она там совсем рядом. Дай сюда карту, я покажу. Одна беда с этими старыми склепами — вечно покойники не хотят лежать смирно.       Пока воин вырисовывал силуэт гробницы на карте, а двое стражников критиковали его навыки рисования, я разбавил свой мёд зельем восстановления сил, незаметно от Хульды, присоединившейся к обсуждению картографии. Стражники обещали гостей на подходе, и я не хотел перед ними упасть мордой в стол или же огорчить новоприбывших сонным скучающим взглядом. Стоило мне глотнуть, как тут и явился мой потенциальный приятель. В дверях парень столкнулся с брюзгливой мамашей и по-деловому холодной сестрой, которую дома уже поджидал строгий муж. Норд обменялся с роднёй парочкой фраз, по указанию матери завязал кудрявые волосы в низкий хвост, подтянул безрукавный железный нагрудник, открывающий всем на обозрение его накаченные сильные руки, и, попрощавшись с семьёй, бодрым шагом выступил в центр зала.       — Помни, что я тебе говорил насчёт Йона, — буркнул на юного лучника рогатый страж, и с широкой улыбкой замахал рукой норду: — Гляди, кто пожаловал!       — Привет, старина, — парень с ответной улыбкой подошёл к нам, крепко сжимая руку товарища и его подопечного.       — Это Йон Сын Битвы, — гордо представил мне друга страж, поправляя рогатый шлем. — Тебе не помешают друзья из великого клана.       Лучник уступил гостю место, похлопав приятеля по плечу, а сам встал с моей стороны у края прилавка. Я уже прижал уши, памятуя недавнюю встречу с одним представителем этого «великого клана», но парень действительно оказался приятным и без капли презрения пожал мою лапу.       — Рад знакомству, Драконорождённый и наш новый тан. Какими судьбами в Вайтране? — спросил меня норд, садясь между рогатым стражем и надзирателем. Бодрящее зелье подействовало, и в кои-то веки я не замедлил с ответом:       — Я шёл доложить о разорении Хелгена и попросить защитить жителей Ривервуда. Думал, потом пойду искать своё место в мире, но… Кажется, я уже его нашёл. Титул тана Вайтрана помог мне определиться. Я хочу помогать людям всем, чем смогу.       — Неужели? — с улыбкой округлил синие, но тёплые, как у Ралофа, глаза норд. — Ха! Клянусь Шором, побольше бы нам таких благородных. Почаще ходи в Драконий Предел и говори с ярлом. Он заботится о благе народа и придумает, чем тебя занять.       Расслабившись в обществе этого приятного человека, я чувствовал себя почти так же уютно, как со своим первым другом из Ривервуда. Его дружелюбный тон сильно напоминал согревающий, словно мёд, уверенный голос храброго Брата Бури. Мой хвост не дёргался и не жался под стулом, а спокойно свисал, немного пушась от тепла очага за спиной.       — Я был там сегодня, но ярл не дал мне пока никаких поручений, кроме похода к Седобородым. Где ещё я могу найти работу?       Блондин отпил свежего мёда, смакуя его сладкий вкус, пока думал с ответом.       — Я не уверен, что Соратники принимают новичков после недавнего случая с Утгерд, но всё же сходи к ним. Они в своём зале — Йоррваскре, — Йон погладил чудную бородку, перетянутую резинкой на манер хвоста, и с лёгкой усмешкой добавил: — Если под словом «работа» ты подразумеваешь обагрить своё оружие кровью.       — Не думаю, что с моими навыками я им сгожусь… — поник я ушами. — Мне надо набраться опыта. В нынешнем состоянии я не могу предстать ни перед Соратниками, ни перед Седобородыми, ни уж тем более перед Братьями…       — Хватит! — не дал лучник воли моей рвущейся самоненависти. — Ты слишком суров к себе. Да, до мастера меча тебе ещё далеко, но та же Эйла Охотница когда-то была неуклюжей новобранкой!       — Вообще-то Эйла обучалась там с детства, — угробил Йон попытку юнца меня подбодрить. — Она, Фаркас и Вилкас всегда были в Соратниках. Я мальцом на пару с моей сестрой, Алфильд, подглядывал за их тренировками. Эйла отлично сражалась кинжалом и метко стреляла из лука, но топоры и мечи ей никогда не давались. Однако это не помешало ей стать отличной воительницей. Возможно, ты тоже ещё не нашёл свой вид оружия и стиль боя.       — Наверно, ты прав, — приподнял я уши. — Вижу, ты многое знаешь о жителях города. Давно здесь живёшь?       — В Вайтране? — слегка удивился Йон, отстраняясь от кружки. — Ну а то! Всю жизнь тут. Мы, Сыны Битвы, здесь с самого начала. Вместе с Серыми Гривами. Наши семьи не одно поколение были близки. Но восстание Ульфрика поставило нас на разные стороны. Мы теперь чуть что, сразу в драку. Глупости это всё, я скажу. В Скайрим вернулись драконы. Вот это уже серьёзная проблема…       Кажется, этот парень нравился мне даже больше, чем Ралоф. Теперь я прекрасно понимал позицию невмешательства в эту войну, когда сам нашёл друзей с обеих сторон.       — Верно, — поддержал друга рогатый стражник, твёрдо поставив кружку. — Нужно держать ухо востро. Проклятые драконы могут броситься на нас в любой момент!       — Не переживай! — расслабленно протянул неунывающий лучник. — Если мы убили дракона однажды, мы сделаем это снова. С его помощью, конечно, — хитро улыбаясь, юнец указал на меня зубочисткой. — Ты первый сказал, что он — наш герой.       — Да, Вайтран в безопасности, пока Довакин с нами. Но меня беспокоит защита других поселений, — сжал кружку крепче наставник стрелка. — Стен нет, людей мало — лёгкая цель для проклятых драконов.       — Ох, чего ж это мы всё о грустном? — ушёл от проблем юный лучник и зашёл за спину Йону, по-свойски наклоняясь к его плечу: — Скажи-ка, друг, где можно раздобыть лучшую выпивку? А то наш тан в этом полный профан.       — Ха! — поддержал его настрой норд, глядя на меня с чистосердечной улыбкой, как на дитя. — Это самый насущный вопрос. Я считаю, что лучше «Гарцующей кобылы» места не найти, — не упустил шанса Йон уважить лестью трактирщицу в надежде на бесплатное угощение. — Старая Хульда всегда мёдом напоит от души!       — Не такая уж я и старая! — распрямилась горячая нордка, поправляя свои тёмно-рыжие волосы, собранные в высокий хвост, подходящий хозяйке заведения с данным названием как нельзя лучше. — Работа мне не в тягость, хоть я уже подумываю отойти от дел. Может, продам заведение Изольде… Ладно, чего ты хочешь, подлиза?       — Пинту мёда Хоннинга, — добившись своего, улыбнулся Сын Битвы.       Вспомнив разъярённого медовара, я вздрогнул, снова зацепив плечом надзирателя. Все звуки зала для меня пропали на фоне падения мёда на кожу сурового стража. Кап… Пара янтарных капель блестела на руке надзирателя. Натужный вдох… Выдох… Мои уши вжались в затылок от напряжённого дыхания стража. С замиранием сердца, я поднял глаза выше. Лицо надзирателя осталось непробиваемым, будто бы он всё предвидел. Трещиной на его маске спокойствия стало дрогнувшее нижнее веко. Пока надзиратель переводил на меня тяжёлый взгляд серых глаз, мне показалось, что он обнажает клинок.       — Хватит. Трястись. Каджит, — если бы не последнее слово, я бы решил, что он сказал это своему глазу, ведь моё тело оледенело от страха. Но бояться мне было нечего. Взяв у Хульды салфетку, он спокойно продолжил: — Ты оплатил штраф. Никто тебя не винит. Разве что, Сабьорн, владелец медоварни, но он по жизни ворчун, так что не напрягайся.       Краешек моих губ дрогнул в попытке улыбки. Его апатия меня пугала. Я кивнул, благодаря за поддержку, но лапа уже потянулась за самым надёжным «успокоительным» — пузырьком с крупинками лунного сахара. Меня ждало разочарование. Запасы снова кончались, ведь я отдал Атабе половину купленного в её караване. Жизненно важный для меня ингредиент надо бы придержать для похода за мечом Амрена и прочих серьёзных заданий, требующих большой концентрации. Здесь есть алхимическая лавка, а значит, там я смогу прикупить хотя бы ещё одну мисочку. Сварганю парочку сильных зелий и обменяю их на своё «лекарство». Вот ещё один повод наведаться в «Котелок Аркадии», зависимость не даст мне об этом забыть. Страдать от мучительного воздержания мне не позволила распахнувшаяся дверь. На жёлто-голубой коврик ступила изящная девушка, наполнившая таверну весельем.       — О! А вот и пришла будущая хозяйка этой таверны! — задорно объявил лучник, глядя на милую гостью с тёмно-рыжим, скорее алым каре, облачённую в лёгкое голубое платье с жёлтым корсетом, подчёркивающее все прелести её стройной фигурки. — Изольда! Проходи к нам.       Лучник придвинул подруге стул с мягкой обивкой сиденья и резной спинкой. Девушка вежливо улыбнулась ему, но когда увидала меня, трепетно сложила на груди ручки и передумала садиться за стол.       — О, Боги! Это и есть… Всегда мечтала так близко пообщаться с каджитом! — девушка кинулась ко мне так стремительно, что я рефлекторно завалился на надзирателя, чуть не падая с табуретки, но страж с ироничной усмешкой толкнул меня в руки кошатницы. — Можно тебя погладить?       — Ур? — опешив, я склонил голову в бок, прижав рваное ухо. Погладить? Она это серьёзно? Ухоженная красивая девушка хочет приласкать драного худого кота? Я перевёл растерянный взгляд на лучника, будто он мог мне чем-то помочь.       — Оу, милашка! — приняв молчание за согласие, Изольда вплела изящные пальцы в мою отросшую шерсть с боков морды и помассировала. — Какой ты пушистый…       Я напрягся всем телом. Эти её ласки… Они не были льстивыми, как руки хозяина, но страх оплёл меня паутиной. Сердце забилось так, что его отзвуки толкались в горле. Я слегка отстранился.       — Ха-ха! Брось, Изольда, ты его смущаешь, — хихикнул юный стрелок, прикрывая ладонью широкую лыбу, а потом добавил наигранно напыщенным тоном: — И да, прояви уважение. Он ведь наш тан.       — Д-да я как бы не против… — выйдя из оцепенения, я подал осипший голос. — Не хочу выстраивать между нами стену из статусов. Вы можете меня осмотреть, если… не брезгуете…       Я лакнул каплю мёда, чтоб смочить горло.       — Брезгую? Да как можно? Ты просто душка! — заверила нордка и кинулась меня оглаживать любопытными пальцами. Я так и замер с высунутым языком, перепуганный, будто котёнок, вцепившись когтями в сиденье. — Какой шершавенький розовый язычок, и зубы такие большие… Никогда не встречала каджитов с клыками длиннее твоих. Это же совершенство! А глаза… Просто космос! Можно пожать тебе лапку?       — К-конечно, в-воть, — облизнувшись, по-собачьи вытянул я одну лапу, кладя в её тёплую ладонь.       — Выглядит мило, а ведь в ней спрятаны смертоносные когти. Сочетание силы и обаяния всегда привлекло меня в каджитах, — Изольда взяла меня за указательный палец и мягко нажала на подушечку, желая посмотреть на мой коготь во всей красе. — Что-то не так. Почему не выходит? Тебе вырвали когти?       — Нет… — печально выдохнул я. — Я обломал их, когда удирал от погони в горах. Прости, но тут мне пока впечатлить тебя нечем. Они бесформенные и куцые.       — Удирал? — поглаживая мою пушистую лапку, взволнованно подняла брови Изольда. — От кого?       Решив, что могу довериться этой любительнице каджитов, да и скрывать своё прошлое ото всех больше нет моих сил, я тихим голосом произнёс:       — Я сбежал из рабства из Морровинда. Некоторые эльфы там до сих пор держат каджитов и аргониан в качестве рабочей силы, покупая их на чёрном рынке. Мне удалось спастись немалой ценой, — вспомнив о Шади, я сам не заметил, как сдавил лапой пальцы Изольды. — Мои когти и шрамы — меньшее из того, что пришлось заплатить за свободу. Я рассказал вам об этом, как своим друзьям, но попрошу никому больше не говорить о моей истории.       — Бедняжка… — проникшись, вздохнула чуткая девушка, блестя глазами от подступающих слёз. — Но кто разодрал тебе щёку? Рана совсем ещё свежая.       — А это… Да так, пустяки. Сначала в Хелгене ожог получил, потом сегодня с драконом сражался, да ещё и с сородичами не поладил… Всё в норме, само заживёт, — расплылся я в клыкастой улыбке, рассчитывая подбодрить девушку, но та, отнеслась к моей ране серьёзно.       — У меня дома есть целебные травы и обезболивающее. Я сейчас за всем сбегаю. И не говори мне, что это всё ерунда. Если залечим рану как следует, у тебя вырастет прекрасная шерсть! — отбросив ребячество заявила девушка с серьёзностью строгой матери, и решительно направилась к выходу.       Знакомство с этой добрейшей душой стало главным обретением за день, а то и за всю, пока что недолгую, наземную жизнь. Наконец-то нашёлся достойный ценитель моих пушистостей.       — Изольда, — тут же побежал за ней лучник. — Девушке не положено в такой поздний час разгуливать без охраны. Позволь тебя проводить.       — Может, и мне пойти с вами? — приподнялся я, но в моё плечо впились мёртвой хваткой пальцы сурового стража, по сравнению с нежными руками Изольды, казавшиеся мне медвежьим капканом.       — Сидеть! Я тебе пока не всё рассказал. Было ещё одно место, дай только вспомнить. В каком же районе стоял тот лагерь?.. — напряжённо почёсывал патлатую голову мой надзиратель, искоса поглядывая на замерших в дверном проёме Изольду и лучника.       — О, мне Балгруф как раз дарил сегодня путеводитель, в нём и посмотрим, — радостно взметнул уши я, наклоняясь к своему рюкзаку. — Сейчас достану, один момент… Стоп. Где моя книга?.. О не-ет, — я схватился когтями за голову. — Я забыл её в «Пьяном охотнике»! Ярл подарил мне путеводитель из личной библиотеки, а я потерял его в первый же день… М… Что же со мной такое?.. Может, сейчас за ней сбегать?       — Нет, — снова надавил на меня надзиратель. — Зайдёшь завтра утром, ничего не случится. У тебя усталый вид. Оплати сейчас комнату. Вдруг потом ещё кто завалится, придётся спать у порога, — развернул меня к Хульде мой страж и с раздражением шикнул на парочку у дверей: — Ну же, идите! Он остаётся.       Но Изольда вновь подошла к нашему барному столику, озабоченная моими проблемами, чем вызвала тяжёлый вздох надзирателя, в отчаянии зарывшегося пальцами каштановые пряди волос.       — Вот заработаю деньжат на торговле с каджитскими караванами, и выкуплю у Хульды «Гарцующую кобылу»! — кокетливо заправляя красные волосы за уши, заявила Изольда, с шутливой улыбкой поглядывая на хозяйку таверны, сдержанно улыбнувшуюся ей в ответ. — Я бы такому котику за бесплатно лучшую комнату отдала. А что ж это ты ничего не ешь? И кружка пустая… У тебя сегодня был трудный день. Покушай как следует.       — У меня впритык хватит денег на оплату ночлега, — назвал истинную причину я и тут же поспешил добавить ещё аргументы, чтобы не выглядеть прибедняющимся: — Да и не голоден я. Ярл Балгруф от души меня накормил. Всё хорошо. К тому же у меня с собой ещё корочка хлеба и солёный лосось. Я не умру с голодухи.       — Звучит не солидно, — сморщила носик Изольда и скрестила на груди руки. — Не положено герою Вайтрана такими кусками довольствоваться. Я закажу тебе кое-что за свой счёт. Каджиты все ведь сластёны? Хульда, подай ему яблочный пирог и кувшин молока.       Я остолбенел от щедрости этой девицы, без малейшего сожаления выложившей на прилавок пятьдесят септимов за моё угощение. Хульда сгребла монеты в мешочек и крикнула через весь зал, так громко, что я начал подозревать, не учил ли её кто Силе Голоса:       — Садия! Нагрей молока и подай пирог.       — Сейчас, госпожа… — слабый голос кроткой служанки почти растворился в шуме толпы и игре лютни.       Когда она подала нам поднос, мой взгляд зацепился за её трясущиеся при стражниках руки. На смуглых запястьях розовели опоясывающие шрамы от колодок и потёртости от верёвок. Уж я-то их ни с чем не спутаю — хозяин часто удерживал такими средствами жертв. Считав моё напряжение, редгардка поспешно убрала руку и скрылась на кухне таверны. Подобное поведение уже было больше похоже на жертву, скрывавшуюся от алик’рцев. Я не хотел привлекать к ней излишнее внимание посторонних и желал обсудить эту тему лично, что при таком наплыве гостей и моих собеседников было бы невозможно. Встану утром пораньше и подловлю её до начала рабочего дня.       — Спасибо огромное за угощение! — с искренней благодарностью глянул я на кошатницу, растроганный её добротой. — Но госпожа Хульда, можете разделить его на нас всех. Будет некрасиво сожрать всё в одну пасть, да мне такое и не осилить.       — Как скажешь, тан, — хмыкнула хозяйка и сверкнула ножом.       Наблюдая, как Хульда режет круглый пирог на шесть частей по куску на меня, мою спасительницу, лучника, надзирателя, рогатого знатока нордских легенд и Йона, я спросил у Изольды:       — Ты хочешь стать торговкой?       — Перед тем, как мама и папа умерли, я им пообещала, что когда-нибудь стану лучшей торговкой в Скайриме, — понурила голову девушка, и каре красной шторкой прикрыло её лицо. Она тихонько шмыгнула носиком и снова взбодрилась, убирая пряди с лица: — Я встретила одного караванщика Ма’драна. Он сказал, что поможет мне начать своё дело, если я принесу ему бивень мамонта. Вот только попробуй найди этот бивень…       Я посмотрел на шкаф за спиной Хульды и увидел на нём то, что хотела Изольда. Нет. Красть его не хорошо, но можно попробовать выкупить. Было бы чем… Есть способ проще. Мой надзиратель сказал мне сегодня, где находится крупный лагерь великанов. Эти громилы мамонтов держат заместо питомцев, а значит, у них наверняка много бивней разбросано по округе. Я задействую всю свою кошачью скрытность и заберу у них один бивень. Уверен, они на меня не обидятся.       — У меня есть один план. Я постараюсь помочь тебе, — уверенно сжав её руку подушечками на лапе, поднял я хвост.       — Ты это сделаешь? — медовые глаза просияли. — Если найдёшь, я смогу поучить тебя торговаться. Это тебе очень поможет в жизни и в частности в дружбе с сородичами. Уверена, после моих уроков, они начнут тебя уважать, — Изольда мне подмигнула и грациозно вспорхнула из-за стола. — Ну что ж, угощайся. А я пойду за примочками. Надо привести твою щёку в порядок.       Пожав мою лапку перед уходом, её ладонь вынырнула из моей, и девушка побежала на выход, уводя с собой лучника. Я был смущён своей радостью. Мне хотелось верить в искренность её доброты, которую я читал по её тёплому чуткому взгляду, но предупреждения Кейлы не обольщаться не давали сердцу покоя. Ведь нордка интересуется караванами, вдруг ей от меня нужна только помощь в общении с ними? Может быть, она меня бросит, когда мои братья полностью примут её? Я с грустью уставился на манящий кусочек яблочного пирога и кувшин молока, от которого шёл лёгкий пар, щекочущий ноздри.       — Наконец-то свалили... Вижу, и ты недоволен всем этим сборищем. Тебя хвост выдаёт, — говоря в полтона, надзиратель придвинулся ближе ко мне, пока Йон увлечённо обсуждал проблемы Скайрима с товарищем, а Хульда обслуживала гостей. — Я тоже хотел поговорить с тобой с глазу на глаз, но, когда пришёл, эти двое уже здесь сидели. Знали, что ты сюда явишься.       — Да не то, чтобы я был недоволен. Вы все хорошие люди, Изольда вообще замечательная. Просто, ты прав, я устал, — объяснился я, не кривя душой, отламывая ребром вилки кусочек от пирога.       — Ты ведь вернулся из Хелгена? — вдруг спросил меня страж, и взгляд его серых глаз стал тёмный, как дым. — Моя сестра была капитаном имперского лагеря в том районе. Когда я увидел твою броню, сразу узнал её. Под левой грудью на ней остался след от пробоины. В одном сражении проклятый Брат Бури хотел вонзить меч в её сердце. Я просил сестру купить другие доспехи, но она упрямилась. Сказала, что хочет продолжать носить эти, бросая всем вызов: «Вы меня не убьёте, даже если пронзите мне сердце». Когда я увидел тебя в её броне, покрытой копотью, и услышал про Хелген, мне захотелось тебя убить и одновременно… Мне показалось, будто она сама привела тебя мне. Как… она умерла?       У меня дух ушёл в пятки. Его рассказ пронзил моё сердце стрелой, отравленной ядом паралича. Сдерживаемые переживания, одиночество в обществе и потеря семьи помутили ум надзирателя. Он был готов верить в то, что я посланник его сестры, лишь бы не принимать правду, что её больше нет и он остался совсем один. Как я мог развеять эту иллюзию, такую удобную для нас обоих? Как мог сказать ему, что имперка погибла, ослеплённая ударом моих же когтей и униженная небрежным пинком? Я долго держал в пасти кусок пирога, вставшего поперёк горла, прежде, чем громко сглотнуть. Если он узнает, что я был убийцей, то бросит меня в тюремную камеру в виде коврика заключённым. Но как показал недавний опыт с сородичами, врать я умею ужасно.       — Её убило чудовище, — охрипшим голосом проскрежетал я. — Эта броня уже была не нужна ей, а на мне были только обмотки. К слову, меч тоже я взял у неё. Если хочешь, можешь забрать и его. Прости, что так вышло…       — Да ничего, — закрыл глаза страж, вновь надевая маску холодной апатии. — Ты поступил, как должен был выживший. Оставь себе меч и сражайся за благо Вайтрана. Это лучшее, что ты теперь можешь сделать для нас. Спасибо, что отдал доспехи сестры. Учитывая её норов, я знал, что это скоро случится. Не сказать, что мы были близки, но… Она — единственная семья, которая у меня оставалась. Лучше умереть от лап дракона, чем от меча проклятых мятежников, — мрачно протянул он, сильнее сжимая ручку на кружке, от чего та жалко скрипнула.       Будем считать, что Драконорождённым я был в большей степени, чем полурекрутом Братьев Бури. Мой хвост встревоженно прошёлся волной. Теперь я был рад, что лучник прервал моё самобичевание и не дал сказать, перед какими именно Братьями мне пока стыдно показываться. Решение сражаться на их стороне давалось мне всё с возрастающим трудом. Может, я смогу найти другой способ отплатить Ралофу за его помощь? Например, займусь истреблением пауков, которых он так боится? Теперь, когда люди Империи оказали мне тёплый приём, я не представлял, как перережу им глотки…       — Но… — мучимый чувством вины, осмелился я заикнуться о правде. — Разве ты не подумал, что я мог бы её убить?       — Ты себя видел? — полоснул меня надзиратель насмешливым взглядом имперки. — Мало того, что ты неуклюжий, так ещё тощий — соплёй перешибёшь. Чтоб ты убил имперского капитана? В такое я не поверю. Да и ты бросился спасать корову от великана — впервые вижу подобное! Не верю, что такой добряк сумел бы жестоко убить человека. Сегодня ты сослужил городу славную службу. Я верю в твою порядочность, тан.       Его внезапное уважение в голосе и просветлевшие, будто небо после дождя, серо-голубые глаза пугали меня не на шутку. Я не мог на него прямо смотреть. Варенье из яблок и красного снежноягодника, пропитавшее жёлтое запечённое тесто, расплылось у меня перед глазами, сменяясь образом лужи крови имперки, залившей жёлтый ковёр в башне Хелгена. Прижав уши к затылку, я запил едкое чувство вины обжигающей горло жидкостью из оставленной на краю стола кружки лучника, от чего сам обомлел и закашлялся.       — Что-то ты всё плохеешь, — смягчил голос мой надзиратель. — Тебе стоило бы вздремнуть. Как и мне. Уже поздно. Я возвращаюсь в казармы, а ты дождись Изольду и тоже пойди отоспись. Доброй ночи, каджит.       Он допил мёд, отдал кружку Хульде и побрёл к выходу, вновь надевая на голову закрытый шлем, прячущий его лицо и эмоции.       — Знаешь, в чём сейчас проблема Скайрима? Все только и думают, что о смерти… — голос Йона, толковавшего с рогатым стражем, казался мне совершенно далёким.       После ухода моего надзирателя, накинувшего своим откровением мне на шею аркан из мук совести, я, не моргая, смотрел на двери таверны, пока они не открылись вновь. Я встрепенулся, готовясь нацепить дежурную улыбку милого котика к приходу Изольды, но в двери впорхнула беловласая девушка, поправляя рюшки на бело-коричневом платье.        — Ольфина… — выдохнул Йон, заворожённо глядя на гостью, забыв о всех бедах мира. Сама прелестница кинула на него беглый взгляд тёмных лукавых глаз и прошла к столику по другую сторону очага, противоположную нашему барному. Подперев маленький подбородок ладошкой, она заслушивалась игрой местного барда и «Рагнаром Рыжим» в его исполнении. Йон с завистью посмотрел на певца. Мышцы на его открытых плечах напряглись.       Тут дверь распахнулась вновь, и в таверну голубой бабочкой влетела Изольда с корзинкой на локте, пестрящей целебными травами, цветами и сухоцветами. Лучник прикрыл за ней дверь и, подойдя к нам, поднёс к губам свою опустевшую кружку.       — И когда я успел всё допить? — удивился юнец, но вместо долгих раздумий, просто заказал себе новую порцию.       Я прижал уши и перемялся на сиденье стула с лапки на лапку, опустив морду к кувшину. Мой язык взволновал поверхность ещё тёплого молочка.       — Лакаешь, как домашний котик, — девушка наклонилась ко мне, ставя на край прилавка корзинку с лекарствами. Я облизнулся и смущённо потёр усы кулачком, чем вызвал очередной умилённый вздох у Изольды. — Если захочешь добавки — только скажи. Я с радостью тебя угощу. И возьми немного денег на первое время в городе.       Она опустила рядом с моим кувшином дутый мешочек с пятьюдесятью септимами и выложила на край стола бинты, жёлтый и голубой горноцвет, веточку пшеницы и ступку с пестиком.       — Я даже не знаю, чем отплатить за твою доброту… — растроганно повёл я хвостом, пока девушка ловкими движениями толкла травы для компресса мне на ночь. — Одного бивня мамонта будет недостаточно за такую сердечность. Спасибо… Кстати, ты упоминала торговые караваны…       — Да, — девушка сдула с лица алую прядку волос. — Каджиты зарабатывают, путешествуя по миру и торгуя своими товарами. Непросто это, наверное. В Скайриме жить нелегко даже тем, у кого есть крыша над головой. Что печально, никто не хочет видеть их в своём городе. Никто им не доверяет.       Искреннее сочувствие в её голосе, чистом, как горный ручей, тронуло моё дикое сердце и окончательно развеяло все подозрения насчёт дурных намерений этой девушки. Я просто принял для себя то открытие, что даже среди грубых нордов отыщется приятное исключение в виде обаятельной девушки, любящей крупных пушистых котиков. Эх, жаль, Кейла не познала тепла этих заботливых рук. Может, тогда и она бы переменила своё строгое мнение о горожанах?       — Почему норды шугают таких как я? — опечаленный судьбой сородичей, прошептал я риторический вопрос в воздух, но Изольда ответила на него тем же ласкающим тонкий слух голосом:       — В основном, из-за репутации. Многие каджиты зарабатывают на жизнь воровством и контрабандой. В каждом стаде найдётся паршивая овца. Ну, ты понимаешь, — милая нордка выложила травяную кашицу на бинты, готовясь обматывать повязку вокруг моей головы.       — А ты? — махнул хвостом я. — Ты им доверяешь?       — Да, — с улыбкой кивнула она. — Они были честны со мной, насколько я могу судить. А норд обман всегда распознает.       — Похоже, ты тоже им нравишься. Жаль со мной они не были так добры. Хотя честности не отнять. Даже Балгруф меня накормил, в то время, как собственные сородичи прогнали с позором, — от воспоминаний сегодняшнего утра мои усы устало поникли и еле коснулись поверхности молока, пуская по ней растущие кольца. — Из-за необычного воспитания моим хозяином, я не понимаю культурных традиций моего народа. Я так хотел им служить! Но они… Они уже создали свою семью. Чужак им не нужен. Тогда решил помочь городу, но только и здесь меня многие осуждают за расу… Спасибо, что вы не такие. Без вашей поддержки, я вряд ли осмелился бы остаться в Вайтране.       Замерла тишина. Никто из нордов не знал, что сказать, ведь в отличие от моих сородичей, жителям города не были знакомы ни проблемы эксплуатации, ни притеснения. Они были на своей родине и понять мою боль могли лишь, при наличии развитого воображения. Я даже пожалел, что так им открылся и обременил своими печалями. Тяжёлое молчание, повисшее между нами, прервал юный лучник, впечатлённо присвистнув:       — Да, тяжело тебе, друг. Но, как бы там ни было, теперь мы тебе всегда рады. Не хочешь поселиться тут? Дом Тёплых Ветров как раз продаётся. Если интересно, поговори с управителем в крепости.       — Не спрашивай глупостей! — опять боднул юнца рогами наставник. — У него не хватает монет на батон хлеба, а ты его покупкой дома поддразниваешь?       — Если захочешь, я могу стать твоей новой хозяйкой, — шутя, улыбнулась Изольда, прищурив медовые глазки. — Я буду присматривать за тобой, лечить раны, учить торговле и поить молочком. Не бойся просить о помощи.       — Хорошо, — покорно подставил я девушке обожжённую щёку, когда она мягко приподняла мой подбородок. — Тогда… Посоветуй, как мне подружиться с каджитами?       — Думаю, тут всё предельно просто, — девушка приложила к моим ранам компресс из сочащихся трав, и боль притупилась блаженной прохладой. — На самом деле отношения с кем бы то ни было мало чем отличаются от торговли. Покажи, что ты можешь им предложить, и я уверена, они тобой заинтересуются. Я сама так наладила с ними связи.       Сначала суть сказанных ею слов кольнула мне сердце. Корыстное мышление торгаша. Как я могу относиться к сородичам, опираясь на холодный расчёт? Но ласковый голос Изольды, её тёплый взгляд и милая поддерживающая улыбка не позволили мне ощетиниться. Из неё точно выйдет отличный торговец, если она продолжит идти к своей цели, и обаятельная трактирщица, если Хульда уступит таверну. Уверен, стой она здесь за прилавком, посетители не вмещались бы в здание. Она настоящая леди…       — Ну-ка, подними ушки. Мне надо обмотать бинты вокруг твоей головы, чтобы надёжно закрепить повязку.       Я чуть не замурлыкал от мягкости её действий. Она умилялась, как я переступал передними лапками, опирающимися в сидушку стула, пока бинтовала меня и почёсывала за ушком. От рук Изольды пахло мёдом и молоком — горячностью норда и нежностью девушки. Почему-то я вспомнил о маме… Смутные воспоминания детства подсказывали, что от неё пахло так же.       — А что ещё ты знаешь о моих родичах? — осторожно спросил я Изольду, позволяя её лёгким пальчиками врачевать мою рану.       — Да то же, что и все прочие. Что они кошколюди и родом из Эльсвейра. Отличные воины, хорошие торговцы. Говорят, в Эльсвейре всё не так, как в Скайриме. У них там джунгли и пыльные пустыни. Ужас какой!       Отличные воины… Значит, у меня тоже есть шанс таким стать. Её слова ободрили меня сильнее лунного сахара и придали сил больше, чем алтарь Талоса и камень воина. Я продолжу усердно тренироваться, помня её слова.       — Ну, вот и всё! — любуясь своей работой, отшагнула Изольда. — Через неделю таких примочек твоя шерсть будет как новенькая. Ах! Чуть не забыла. Я принесла тебе ещё кое-что. Знаешь, есть общество, которому я всегда рада, — я уже навострил ушки на очередную порцию ласки в свой адрес, пока она рылась в корзинке, но в этот раз её милость досталась не мне: — Тебе, например, доводилось болтать с Микаэлем? Он здесь поёт. В жизни не слышала барда чудесней. Ты потерял свой путеводитель, так что прими от меня это в подарок, — Изольда протянула мне книгу в кожаной оранжевой обложке с заглавием «Вайтран: путеводитель для джентльменов». — Он тебя не разочарует, как раз авторства Микаэля. Если найдёшь минутку поговорить с ним, передай от меня привет.       — Ещё раз спасибо тебе, — продолжая таять от благодарности, с восхищением осмотрел дары я. — Я передам ему, что ты лучшая девушка в мире!       — Ха-ха! И последнее, — Изольда протянула мне большой ярко-розовый пузырёк со сладко пахнущей жидкостью. — Это поможет снять боль и расслабиться ночью. Выпей, когда пойдёшь спать. А теперь мне пора. Удачи тебе.       Она прихватила корзинку и, помахав нам на прощание, ушла в ночь, унося с собой запах трав и домашний уют.       — А… Микаэль, — Йон понизил голос до угрожающего, когда Изольда ушла и он смог со всей ненавистью впиться глазами в златовласого барда со смазливым личиком, воркующего с девушкой из Серых Грив. — Мелкий зазнайка. Только всем прочим бардам репутацию портит. Мы, норды, издавна славимся воинами-поэтами. Я имею честь считать себя таковым. Но Микаэль… Ему нужно только золото и девки! Полное неуважение к нашим традициям. Не могу понять, чего девушки нашли в его громких речах? Так бы и вырвал этот лживый язык… — буркнул Йон, и отвёл раздражённый взгляд от очага. Я не хотел омрачать этот вечер перемыванием чьих-либо костей.       — Не знал, что норды славились поэтичностью, — влился я в разговор, стараясь не думать об истории надзирателя. — Большинство из тех, кого я пока что встречал, признавали только работу меча.       — Люди забыли про веселье, поэзию и романтику. Я не меньше прочих люблю помахать мечом, но жизнь на этом не заканчивается, — замялся Йон, боясь показаться излишне сентиментальным. — Моё тебе наставление: храни в сердце песню, а в сапоге нож.       Тут к выходу направилась Ольфина Серая Грива, размахивая пышными рукавами, прощаясь с другими гостями, и когда она бросила хитрый взгляд на Йона, тот широко улыбнулся и спрыгнул с барного стула.       — Боюсь, мне пора. Всем доброй ночи, — и норд скрылся в дверях заведения вслед за таинственной девушкой.       Из посторонних гостей остались лишь хмурая Утгерд и два забулдыги, один из которых, закованный в железный доспех, уже угрожающе косился на стражников, засидевшихся в таверне непозволительно долго. Юный стрелок снова схлестнулся с ним взглядом, но рогатый стаж его придержал, вставая из-за стола.       — Я ухожу. И ты тоже, — он строго глянул на лучника. — До встречи, каджит. Поглядывай в небо и будь настороже. Завтра мы будем в дозоре у Белой сторожевой башни к северу от Вайтрана. Если что, ищи нас там.       Когда ширма из гостей вокруг меня растворилась, я шкурой почувствовал сверлящие взгляды оставшихся посетителей. Мне захотелось укрыться за одной из спускавшихся в зал четырёх колонн, незамеченных мною ранее из-за наплыва людей. Хульда, заметив мою неловкость, вышла из-за прилавка и махнула рукой.       — Пойдём, наш герой. Я покажу тебе твою комнату, — с лёгкой усмешкой позвала она.       Я думал, что мне достанется коврик где-нибудь у порога или поросшая мхом жёсткая койка в чулане, но женщина, важно качая полными бёдрами под обтягивающим оранжевым платьем, повела меня к лестнице на второй этаж. Поднявшись по скрипучим ступенькам, она показала мне чудесную комнату, украшенную венками на стене, отделявшей её от лестницы, оснащённую двумя тумбочками и умывальником и, самое главное, с огромной двуспальной кроватью, укрытой зелёным бельём.       — Скажи, если ещё будет что-нибудь нужно, — буднично бросила Хульда и, приподняв яркий подол, спустилась по лестнице в зал.       Стянув с плеч рюкзак и ослабив пряжки доспехов, которые я затянул на своей тощей тушке так туго, что казалось, они вросли в мою шкуру, я достал дневник с чернильницей и прошёл на балкон, выходящий на зал таверны. Здесь меня ждало удобное кресло за круглым столиком. На блюдце лежало заварное пирожное, но я не стал наедаться на ночь — и так не спалось из-за всё ещё действующего зелья восстановления сил. Под трели флейты, игравшей для хмурной Утгерд, зевающей Хульды, бодрого меня и двух выпивох, я заполнял пробелы в путевых заметках и составлял планы. Когда я дописывал последние строчки, на свечах уже еле теплилась жизнь уходящего пламени.       По подробности описаний и живости диалогов мои записи скорее походят на мемуарные, особенно с учётом того, что иногда, припомнив что-то уже после завершения записи, я возвращаюсь к старым страницам и мелкими буковками прописываю подробности на полях. Но скучно фиксировать воспоминания о таких ярких днях исключительно с датой-событием, как в летописном своде. Мне нравится подмечать особенности людей, их действия, эмоции, предугадывать мысли… Привычка бывшего лаборанта… Но больше я не смотрю на существ, как на подопытных. Теперь в каждом человеке я вижу уникальную душу, личность, отдельный мир и историю, и мне хочется передать их на страницы в этой естественной живости. В конце концов, не вечно же моя жизнь будет пестреть насыщенностью. Свои первые дни на воле я хочу запечатлеть в мельчайших подробностях. Возможно, когда-нибудь я захочу их перечитать и посмеяться, каким нелепым был в юные годы. А может, и наоборот… Кто знает, что ждёт меня впереди, как долго продлится мой путь и как он меня изменит? Единственный минус такой графомании — на чернилах и новых дневниках я разорюсь.       Я опустошил пузырёк с горько-сладкой настойкой, данный Изольдой и покинул балкон. Путеводитель я решил прочесть уже лёжа в кровати, так что отнёс его в спальню, к сожалению, зря. Строки перед глазами двоились, глаза то и дело закатывались, а разум объял блаженный дурман. Мягкие перины и поющая флейта подействовали на меня как снотворное. Я уснул прямо мордой на книжке.