> Sext me

Тёмные джинсы, чёрный лонгслив, мрачные мысли — прекрасный комплект в тон утра ужаснейшего из дней недели. Проклятый богами четверг, который мало того, что ещё не пятница, так ещё и совершенно не суббота. Эррор не любил четверг. Особенно этот конкретный четверг в эту конкретную неделю, ведь только вчера из его нервов одна творческая личность со всей возможной увлечённостью плела макраме, а сегодня все четыре пары были у них общими. А Эр был ни к встречам, ни к разговорам совершенно не готов — извиняться ни за что не хотелось, да и собственная обида грызла душу похлеще фыркающей гордости. Инк думал, что Эррор запостил тот снимок в их чат, он решил, что Эр таким образом удовлетворяет свои больные наклонности, он высказал свою уверенность в том, что нужен ему совсем не как друг, в том, что Эру нравятся их препирательства и ссоры, в том, что он получает удовольствие от созерцания фыркающего и злящегося Инка. Он ошибся. Эр получал удовольствие от созерцания Инка в любом из его состояний, каким бы оно ни было, злиться художнику было совсем не обязательно — он это понял не так давно, лишь вчера, когда ввалился в свою комнату, перепсиховал, упал на кровать и стал анализировать всё с ним произошедшее за последнее время. Картинка получалась тревожная — Инк, по его мнению, был идеальным: он красиво чертил на практических, красиво играл пирсингом, красиво закусывал губы, когда волновался, откидывал светлую прядь чтобы не мешала смотреть, он красиво краснел от злости и красиво щурил глаза, когда язвил, прикусывал ручку, сплетал пальцы от скуки, перекидывал ногу на ногу, Инк, мать его, даже просто сидел красиво! А Эррор только вчера понял, что, оказывается, всё это время на него неотрывно смотрел. Он, чёрт возьми, знал теперь точно, где именно на щеке возле странной кляксы-родинки появляется притягивающая взгляд ямочка, помнил, что правый резец у художника немного сильнее выступает вперёд, чем левый, мог с уверенностью сказать, что прежде, чем открыть конспект, Инк лизнёт подушечку большого пальца на правой руке, что зажмурит правый глаз и наклонит голову к плечу, когда к нему подлетит с приветствиями Блуберри, знал, что он расправляет плечи и прогибается немного больше в спине каждый раз, когда Эррор проходит мимо… — Можешь даже не надеяться, наглая ты скотина, я не собираюсь просить у тебя прощения за то, чего не совершал, даже несмотря на то, какой ты цепляющий… — ворчал Эр, открывая дверь в аудиторию и застывая сразу за ней, так как эта белокурая зараза вместо того, чтобы расположиться на своём законном месте на пятом ряду, почему-то отсиживала свою стройную подтянутую задницу на парте Эррора: — Блять… Эр поправил немного пожамканный лонгслив, взбил на голове шухер, который давным-давно пора бы было уже упорядочить, почесал веко немного зудящего не то от нервов, не то от постоянного ношения линз глаза, взглянул на экран мобильника, отмечая до начала пары несчастных пять минут и с угрюмым выражением направился к столу преподавателя — отличное решение со всех сторон — сделать вид, что тебе интересна тема следующего семинара, изобразить озабоченность поточными оценками по предмету и заодно гарантировать себе неприкосновенность до самого начала пары. Кто позволит себе прервать умную серьёзную беседу с профессором, рискуя хорошим к себе отношением? Да правильно — никто. Так что хрен тебе сегодня, художник, а не пообщаться! Обида ещё слишком свежа, чтобы позволить снова вить африканские косы из своих нервных окончаний. Обойдёшься без такой радости. Тем более Эррор и сам не знает что хотел бы услышать или сказать. Инк отступает на своё место, оценив ситуацию. Почти полтора часа морального спокойствия, и снова нависшая опасность психологической атаки, как только прозвенел звонок. И опять Эр умудрился выскользнуть из аудитории раньше, чем до него добралось это чудо. Скрыться в туалете, переждать там и явиться только спустя пять минут после начала очередной лекции. Сесть на своё место полубоком, прикрыть чёлкой глаза, щёлкая ручкой, и залипнуть на строчащего что-то в конспект художника… и выматериться себе под нос, когда он поднял свои серые глаза и посмотрел прямо на Эррора в ответ, приоткрывая губы и намереваясь что-то сказать. Спрятаться вовремя, развернуться и проклясть тут же себя, потому что Эр уже слишком хорошо угадывал его действия, читал язык тела, слишком хорошо знал, чего ожидать в следующую секунду, практически выучил его на память. И это нервировало. Чёрт! Разве так знают своего просто бесящего приятеля? О, не хотелось признаваться себе, но, уделяя тому слишком много своего внимания, он узнал его явно лучше. Настолько лучше, что сейчас мог со стопроцентной уверенностью перечислить, в какие вещи он сегодня одет, какого цвета резинкой стянуты сзади пепельные волосы и даже что за серёжки красуются сегодня в его ушах. — Да чтоб тебя! — чертыхается Эррор и сгребает свои пожитки в портфель, злясь на себя самого, хотя, честно сказать, злиться бы положено было как раз на Инка. Это же он довёл его вчера до белого каления, он не доверяет, он обвиняет и наседает, он… чёрт возьми, так пристально смотрит, будто раздевая глазами, пока Эр наблюдает за ним из-под отросшей, падающей на глаза чёлки, нервно скривив нижнюю губу. И почему он не может заставить себя злиться правильно? Нет, ему явно не стоило сегодня идти сюда, лучше было остаться дома — заняться чем-то другим, прогулять, забить на муляющие потом НБ и просто не прийти на пары. И это прямо отличная идея — спрятаться и переждать, пока нервы улягутся полностью, пока Эр не перестанет представлять в любой подходящий момент зажимающего его в углу художника: «Не держи в себе, покажи, какой ты на самом деле! Давай!» — так он говорил, вот как просил себя повести. Ох, Эррор сомневается, что ему бы понравилось, сделай Эр на самом деле то, чего ему хотелось. Хотелось вообще и сегодня в частности. Эррор сегодня во многом сомневался — в своей адекватности в первую очередь. — Надо убираться, — проворчал он, и едва дождавшись конца пары, вскочил на ноги и рванул на выход — в раздевалку, накинуть пальто, обмотать шею шарфом ручной вязки, хлопнуть дверью университета и, хрустя примороженной по-осеннему почвой, устремиться домой, закрыться ото всех в своём маленьком кусочке пространства и отдохнуть от вида Инка, который, казалось, практически повсюду. А ещё было бы неплохо о нём не думать. Вычистить голову. Вымести чисто физически мысли и всполохи воспоминаний, как Эр сейчас, сбросив с себя мешающую лишнюю одежду и оставшись в одних штанах, выметает мусор из комнаты. Да, уборка — это лучшее, чем можно отвлечься, чем можно полностью и качественно занять руки и глаза, отвлечь мысли, выгребая кучки пыли из различных труднодоступных мест, откуда её не доставали, наверное, никогда. Перебрать шкаф, конспекты отсортировать чуть ли не по цвету, книги расставить ровными рядами, поправить кровать… и зарычать от раздражения, потому что не помогает. Потому что даже в клоках пыли Эр видит собранные пучком волосы, а в бесформенном заломе подушки сложенные на груди руки. — Да ебись оно всё! — он бросает со злостью веник, зализывает назад волосы, шипя через зубы ругательства, а потом стонет и качает головой: — Но что поделаешь? Мусор собран, вещи убраны, комната блестит чистотой. Эр вздохнул, приваливаясь за стол, ткнул в кнопку включения ноутбука и загрузил плейлист в смешанном режиме, потянул с тумбы остатки заказанных и купленных ранее продуктов: оливки, сыр… эклеры, чёрт бы их побрал… Проверил воду в чайнике, клацнул выключателем, дождался шипения закипевшей воды, залил себе кофе и нарезал камамбер. Взял кусочек, скривился — почти безвкусное, даже привычной любимой лёгкой горечи не чувствуется, нервничать надо меньше, а ещё не думать о всяких… Лаптоп переключил композицию, радуя ритмичным «I wanna be your slave…» группы Måneskin, и Эр перестал жевать, а следом так и вообще уронил голову на руки. Плечи зашлись мелкими колебаниями сбитого в неглубокие выдохи дыхания, комнату прорезали не то всхлипы, не то, скорее, бульканье истерического нездорового смеха, он выпрямился резко и припечатал кулаком по столу, заставляя крошки подпрыгнуть и разлететься шире, потом закрыл лицо ладонями, стирая резким движением выступившие слёзы, и рассмеялся громко, в голос. Он сам себя пугал сегодня. — Сука ты, Инк, какая же ты всё-таки сука… Золотистые глаза пробежалась по своим покрытым мелкими шрамиками рукам, по пальцам с короткими изгрызенными ногтями, по столу, по открытой тумбе, в недрах которой блестела коричневым бочком бутылка красного полусладкого… — А я ведь и правда надеялся, что выпьем его с тобой вместе. Чего ж ты такой бесяще-дикий и непонятный? Ну и пусть… Катись колбаской, художник, со своими нервами и недоверием. Не хочешь — не доверяй, и вообще… — что «вообще», Эр додумать не успел, мысли вдруг оформились в конкретное несогласие и возмущение, в желание доказать, что он на самом деле не хуже. Что он так же, как и эпатажный и яркий Инк, может стопорить на себе взгляд и привлекать внимание, что он достоин. Да что это, чёрт подери?! Это он, в конце концов, всегда притягивал взгляды молоденьких сотрудниц на фирме, а тут какой-то Инк смеет включать игнор и делать вид, что ему абсолютно побоку? Какой-то Инк, мнение которого о себе ему почему-то стало так важно… Он вспомнил, как выглядел на самом деле последними даже не днями — неделями, и потупил глаза. Непонятный, не следящий за собой чудик, вот в кого он превратился от мучающих неуверенности, психов и нервов… И ему вдруг захотелось поменяться, доказать, показать, каким он бывает в минуты своего морального спокойствия, зайти в аудиторию так, чтобы некоторые индивиды от его вида потеряли челюсть, чтобы взвыли от своей глупости — какого красавца на самом деле выводили своими пошлыми шутками и намёками без желания продолжить. Почему нет? А вдруг бы помогло? А вдруг Инк не обращает на него внимания только потому, что Эр почти всегда ходит лохматый и невыглаженный, потому что запустил от постоянных нервов себя, потому что позволил себе расслабиться сверх меры и не следить за внешним видом, а стоит показать того «идеального», которого так любит делать из него его стилист и любят видеть все остальные… может, и художнику он мог бы приглянуться. Он же мог попробовать создать эту красивую картинку и за один день, если немного постараться. В голове сразу взвилась предательская мысль о том, что его могут продолжать игнорировать, как бы он ни вырядился, и что Инку вообще на него по барабану; так зачем тратить усилия и деньги. Но денег было достаточно, а усилия… а разве не стоила их возможность наконец узнать, есть эта чёртова симпатия или это просто глупая манера художника бесить? И раз уж этот вопрос так важен для него сейчас и не даёт покоя уже не первый день… — Вот и узнаем! — улыбнулся он, падая на кровать, стягивая с себя джинсы и выискивая в телефонной книге нужный номер. — Да, добрый вечер. Давно не виделись… правда? Ну что же, я тоже буду рад снова встретиться… Ага, именно, пора бы уже, потому и звоню. На завтра. Да, утром. Угу, на девять, было бы замечательно… Нет, ничего нового или необычного, всё как всегда… ну, и ещё, может, укладка. Да, спасибо, до свидания. Телефон полетел на тумбу, смуглые руки зарылись в путаные отросшие волосы, Эррор потянулся, выгибаясь на кровати и вспоминая адреса бутиков, которые находились в том же районе, где ждал его завтра доставшийся ему «по наследству» цирюльник, и потихоньку засыпал, уже со спокойным сердцем и совершенно не нервничая. Будь что будет, зачем мучать себя? Он сделает всё, что в его силах, чтобы вызвать реакцию, и узнает… совсем скоро, завтрашним утром. И утро, будто поддерживая такой позитивный настрой, встретило ярким высоким солнцем и перистыми редкими облаками, улучшая и так отличное расположение духа Эррора. Он собрался быстро, приведя себя в относительный порядок и, вынырнув из общежития, поспешил в противоположном от университета направлении — по магазинам и в барбершоп, где арендовал кабинет его знакомый и по совместительству чудесный стилист, к которому он ходил ещё за руку с папой. От таких воспоминаний стало тепло и одновременно грустно на душе, и Эр встрепенулся и помотал из стороны в сторону лохматой головой, растрепывая непослушные волны локонов ещё сильнее и со стыдом представляя, с какой укоризненной физиономией его встретит один из лучших цирюльников города. «Ах, как же можно себя настолько не любить! У тебя просто модельная внешность, а ты закрываешь почти пол-лица этим гнездом!» И бесполезные аргументы, что чёлку эту в прошлый раз выстриг длиннее он сам, разбиваются о поднятые нагеленные брови: «Мальчик мой, к парикмахеру положено ходить раз в месяц с такой стрижкой, а ты на сколько пропал? Если хочешь не приходить ко мне по полгода, так давай отращивать! Тебе было бы красиво с длинными волосами! Не хочешь? Нет?» И Эр краснеет и мотает головой. Ну уж нет, хватит с него приколов с очками, страшно даже представить, на какие комплименты он бы нарвался, если бы попался на глаза Инку с чёрными вьющимися локонами по плечи. К покрасневшим щекам добавились ещё и пылающие уши, и он поспешил плюхнуться в кресло и буркнуть быстрое «Стрижём!», отдавая себя наконец в руки смеющегося добродушно специалиста. Вот полчаса жужжания машинки возле уха, цоканья ножниц, шума фена и минус кругленькая сумма на счету — и вот на улицу вместо замученного учёбой студента вышел благоухающий благородным парфюмом с табачными нотками молодой смуглый парень, явно не из простых. Улыбнулся проходящей мимо девушке, получив смущённое хлопанье глазками в ответ, и направился в галерею магазинчиков, по пути собирая на себе сладкие восхищённые взгляды. Ещё полчаса, и Эр вертелся перед зеркалом, выслушивая комплименты, охи и вздохи молодого консультанта одного из бутиков мужской одежды, и упрямо отбивал от себя его ладони, что так и дёргались постоянно то провести по ремню брюк, то поправить на чёрной рубашке портупею, что кожаными полосами, скользя по плечам, ныряла за шею и подмышки, чтобы собраться на спине в двойном плетении и спуститься вниз, крепясь к поясу брюк наподобие подтяжек. — Я похож в ней на папочку, что практикует БДСМ… — заметил Эр с сомнением, поправляя тонкий ремешок, протянутый под грудью. — Только плётки в руках не хватает. Консультант хихикнул и залился едва видимым румянцем, но быстро взяв себя в руки, провёл ладонями по плечам клиента, расправляя складки сатиновой рубашки: — Не беспокойтесь, сейчас так носят. Очень популярная вещь среди молодых господ. Эр улыбнулся криво, через зеркало изучая выражение лица парня, что, судя по заинтересованным взглядам, тоже был явно не натурал: — Но на папочку всё же похож… — Определённо, — закусил губу парень и поспешил тут же отвести глаза. Эр хмыкнул — Инк бы не отвёл. И фыркнул тут же на себя самого — какого хрена он вообще сравнивает всех с Инком? Навязчивое состояние какое-то! Один он в этом мире что ли? Это уже начинало конкретно бесить. Стоило, и правда, раз и навсегда решить для себя этот вопрос — есть там какая-то заинтересованность или нет, а дальше… а что дальше? А что если этой заинтересованности никогда не было и нет? Эр оглядел себя ещё раз в зеркало, расстегнул ещё одну пуговицу, позволив проглянуть и блеснуть на свету серебряной толстой цепочке на шее, развернул немного плечи и вздёрнул подбородок, прищурив глаза — и правда, лишь плётки не хватает. — Беру. Паковать не надо, я пойду так. Расчёт картой. Консультант засуетился сразу, укладывая вещи, в которых Эр пришёл, в пакеты и туда же запихивая визитку, провёл чуть ли не под руку к терминалу, скользнул по бедру рукой и заискивающе улыбнулся на прощание… и Эррор подумал, что даже если его и будет сегодня или завтра ждать «нет» от вредного художника, то жизнь на этом совсем не остановится. Тем более у него всё ещё есть Поцелуй Радугу, который необъяснимо пропал с радаров, наверняка погрузившись с головой в поиски. Эр надеялся, что он пропал, именно потому что ищет, а не потому что забил. Интересно, как же всё-таки выглядит в реальности это пошлое недоразумение, с которым так приятно общаться… … Инк сидел на своём вечном месте на пятом ряду и хмурился, поправляя заплетённые в низкий колосок волосы. Вчера целый день Эррор скрывался от него, ускальзывал и всячески избегал контакта, чётко давая понять, что Инк нехило лоханулся, решив вместо спокойного разговора налететь на него с наездами прошлого раза. — Какой же я всё-таки дебил… — ворчал художник, поправляя коричневый потяганный свитер в мелкую полоску и потряхивая ногами, одетыми в джинсы с заниженной посадкой, что были вправлены в высокие белые кроссовки с радужными шнурками, в нервной манере стуча блестящими от лака ногтями по поверхности исписанного номерами телефонов стола. — Не надо было напирать позавчера так сильно, он наверняка обиделся или вообще испугался. И вот как к нему подбираться сейчас? А? Вот впадёт в грёбанную депрессию и ищи-свищи, я ж даже не знаю, где он живёт в общаге, так и не нашёл… — Хватит страдать, — толкнул его в бок сидящий рядом с ним Дрим. — Ты, конечно, ещё тот танк, правда, но я сомневаюсь, что ты в состоянии по-настоящему напугать такого упрямца, как Эррор. Инк надул губы и упал подбородком на скрещенные пальцы рук: — А вдруг? Ну почему-то же он сегодня на пары не пришёл! Вот сидит сейчас дома расстроенный и жрёт мороженое, размышляя, как больше не встречаться со мной. Дрим хохотнул: — О да, жрёт мороженое, смотрит сопливый сериал, обязательно мелодраму, весь задутый от слёз, в пижаме, с шухером на голове и… — Дрим закашлялся, захлебнувшись словами и собственной слюной. Вытаращился куда-то в направлении входа: — Мать его за ногу… вот это, блять, депрессия! Инк! Вместе с последним восклицанием по башке художника прилетел щелбан, а потом его вообще принялись тормошить и щипать за плечо: — Та ты только посмотри на это, Инки! Только глянь! Да подними ты уже свою башку с этой парты! Это… это точно Эррор? Его не украли инопланетяне, заменив на этого дядю с обложки журнала Форбс? — Где? Эррор? — оживился тут же художник и привстал из-за парты, чтобы разглядеть среди скопления собравшихся возле входа в аудиторию студентов увиденного Дримом парня, и обомлел. — Ох… Дри-и-им… — проскулил тихо он, опираясь тут же о столешницу руками и облизывая судорожно губы. — Что это на нём? Портупе-е-ея? О, боже, ой, я не могу, ох, держите меня, о-уф-ф-х-х, моё сердце, задыха-аюсь… да что за вид! Да за что?! Да где ж он взялся такой идеальный на мою голову? Эй! — резко переключился на возмущение с пускания слюней художник. — Что? — хмыкнул Дрим, вертя головой. — А-а-а, ты о том, что к нему только что подошли те две симпатичные девчонки? — Я блядь о том, что он с ними разговаривает! — вспыхнул и чуть не зашипел художник. — И улыбается! Дрим! Ты видишь? Видишь или нет? Сделай же что-нибудь, чего ты сидишь! Сделай! — Что сделать, Инк? Я-то тут что должен сделать? — засмеялся тот, подпирая подбородок кулаком и откровенно потешаясь с явно потерявшего над собой контроль друга, отмахиваясь от его рук и пытаясь отодвинуть от себя ногой подальше. — Да что угодно сделай! Ты друг мне или не друг? Отвлеки их на себя, не знаю, пофлиртуй, скажи, что их кто-то искал, убей в конце концов! Дрим не выдержал и хрюкнул в ладони. То, что происходило… это было в высшей мере забавно: бесящийся явно от ревности Инк и вырядившийся вдруг ни с того ни с сего Эррор… Они оба, если говорить начистоту, выглядели сейчас невероятно глупо. Только слепой мог не заметить, что между ними явно что-то происходит, воздух будто загусал, стоило их взглядам встретиться, и только они сами будто бы совсем не замечали этого, продолжая ходить вокруг друг друга кругами. И выбешивая своей голубой романтикой задолбавшегося это всё наблюдать Дрима. Их хотелось стянуть в кучу и приложить хорошенько лбами: одного, что сейчас кипел в прямом и переносном смысле, краснея и всё порываясь встать с места и побежать в направлении своего краша; и другого, что явно демонстрировал сегодня себя, будто бы совсем не для Инка, но что раз, то разворачиваясь в нужном ракурсе, поигрывая мышцами и бросая из-под чёлки или плеча быстрые оценивающие взгляды «смотрит ли». — Блядь, брачный танец бешеных павлинов… — прохрипел он в ладони, давясь смехом. — Вынесите меня, я не хочу на это смотреть… — Дрим! — продолжал между тем истерить и типать его за руку Инк: — Дрим, он разговаривает! Он взял какую-то записку, Дрим, он наверняка взял у неё номер телефона, Дрим! Дрим, что мне делать? Я не хочу садиться за убийство! Блядь, до чего же он горяч! Дрим! Ну почему она, а не я, Дри-и-им!!! Что же делать? Делать же что?! — Да хватит меня трясти! — слабо отмахивался вышеупомянутый Дрим, задыхаясь от смеха и вытирая выступившие слёзы с карих глаз: — Что делать, что делать… составлять конкуренцию! Оторви свою задницу от меня и шуруй туда. Иди и дай ему… свой номер телефона! — заржал он в голос от того как округлились и заблестели глаза друга на эти слова. — Ой не могу… — застонал снова, падая на свои руки от вида поспешно поправляющего на себе одежду Инка и тут же фыркая разочарованно, потому что этот цирк был прерван звонком на пару и вошедшим с журналом наперевес преподавателем. — А ну, все по местам, посторонних прошу покинуть аудиторию! — огласил препод и проморгался: — Ох, это Вы, Эррор, приятные изменения, я Вас даже не узнал, без очков да ещё в таком… модном костюме. Обожаю видеть, когда студенты на моих глазах превращаются в галантных деловых людей. Ну что же, садитесь. Начнём наше занятие… И часы начали отсчитывать минуты последней на сегодня беспокойной пары. Дрим всё фыркал себе в кулак, бросая на своего друга косые взгляды, а Инк скрипел зубами от ревности каждый раз, как на Эррора кто-либо обращал внимание. А внимания на него сегодня обращали действительно много. Да ещё бы! Ведь он сейчас выглядел как чёртов актёр из какого-то фильма о мафии… или о практике БДСМ. Инк выдохнул шумно, зарывшись пальцами в плетение колоска, не в состоянии отвести от него глаза. Да, Эррор сидел к нему спиной, но это совсем, ни капельки не облегчало ситуацию — уложенные крупными волнами и аккуратно подбритые снизу волосы, широкие плечи, новые, явно дорогие часы с блестящим синим циферблатом на запястье, кожаные ремешки, что сходились между лопаток и спускались вниз по позвоночнику… это всё вкупе будоражило. Ещё как будоражило. Инк никак не мог перестать представлять, как бы выглядели чёрные полосы на голом теле, и глотал слюни. В итоге даже пропустил момент окончания пары, попросту не услышав звонок и очнувшись только, когда Эр поднялся на ноги, скрутил конспект в трубочку, зажав его под мышкой, щёлкнул ручкой и поспешил покинуть аудиторию сразу вслед за преподавателем. Инк тогда получил толчок ногой по лодыжке от что-то спрашивающего Дрима, наскоро сгрёб все свои пожитки в рюкзак и, ни на что не обращая внимания, рванул вслед, лавируя между суетящимися студентами. Сегодня, как назло, все норовили подлезть под ноги, и в процессе выбегания из аудитории Инк умудрился наступить на ногу, кажется, Хоррору и чуть не сбить с ног Даста и ещё парочку студентов. Эррора же ему удалось нагнать лишь в общаге. Он умудрился схватить его за руку на лестничной площадке между вторым и третьим и, невесть чем подталкиваемый, потащил к себе на этаж: — Нужно поговорить! Эр смерил его сомнением во взгляде и не особо жестко, но уверенно вырвал из хватки свою руку: — Опять хочешь обвинить меня в том, чего я не совершал? Или о чём на этот раз ты хочешь поговорить, художник? У меня нет желания выслушивать пустые обвинения, если ты об этом, я ничего плохого тебе не делал. Или, может, ты хотел сказать мне что-то… другое? Так что? — Эр помялся у стены, пытаясь разглядеть хоть что-то в серых глазах. — Чего ты хочешь, Инк? Инк сглотнул и с усилием сдержал свои руки. «Чего ты хочешь?» Хотелось если не прижать к стенке и облапать всё, до чего только можно было дотянуться, начиная с груди, заканчивая обтянутой дорогой тканью задницей, то дёрнуть эти ремешки на себя и выдохнуть в губы что-то наподобие: «Хочу сказать о том, какой ты невозможно горячий сегодня», — но обида на смуглом лице останавливала, настораживала, и он лишь подступил немного ближе, заглядывая снизу вверх в эти невозможно красивые глаза: — Я хотел поговорить о том, что, возможно, был слишком резок и… мне, наверное, стоило бы попросить у тебя прощения… Эр на это только прикрыл глаза и улыбнулся криво: — Возможно, наверное… дашь мне знать, когда решишь наверняка, чего хочешь, Инк. Хорошо?.. А пока извини. И ушёл, оставив художника стоять и глупо хлопать глазами в стену. И почему Инку показалось, что в этом ответе скрывалось гораздо больше, нежели предложение решить, нужно ли ему действительно извиняться? Он было дёрнулся вслед в желании догнать и таки поговорить по душам прямо сейчас, но выбежав на лестничную, завис в неуверенности, не зная, куда бежать. Не было даже звуков, Эр успел скрыться из виду, оставляя художника опять ни с чем. Чёрт. Ну почему он не додумался затаиться и увязаться следом? Проследить бы и выяснить, где именно он живёт… А теперь придётся ждать и терпеть к общей паре, или дежурить перед выходом, надеясь подловить под общагой — найти комнату Эррора Инк уже отчаялся. Было непонятно, то ли его прикрывали и прятали соседи, то ли жил он где-то среди персонала, куда так просто не войти… — Но ладно… пусть так. Но я же не смогу просто сидеть и ждать! Я ж с ума сойду, ты ж такой сегодня… у-у-мф-ф, Эррор! А может… если тебя немного растормошить онлайн… всё пройдёт хорошо и тебе понравится, и ты не будешь тогда так бояться близости в реальности и позволишь мне быть немного наглее? Немного ближе… Да и как же тебя хочется, просто сил никаких нет… — недолго думая, решил для себя, что будет делать с этой ситуацией, Инк и отправился к себе в комнату — писать. Чтобы спустя несколько сообщений, получив ответ на предложение сегодняшней видеосвязи, глухо мычать в кулаки и чуть ли не биться лбом об экран телефона. «Извини, Радуга, но нет. Я знаю, что обещал, но я… не могу. Не хочу. Не сейчас.» «У меня появились некоторые нерешённые вопросы с одним человеком в реальности, и пока я не узнаю, что нас с ним связывает… я не стану заниматься с тобой виртом, прости.» «Тем более, что ты, видимо, и не спешишь меня искать.» — Эри-и… — Инк закрыл лицо и рыкнул в ладони, не веря в то, что видел, перечитывая полученные сообщения по второму кругу. Его только что отшили. Отшили онлайн, давая понять, что на самом деле предпочитают отношения пореальнее. И можно было бы радоваться и прыгать от восторга, если бы не одно маленькое сомнительное Но… он улыбался ей сегодня, той девушке, оделся словно для неё и с удовольствием взял записку с тонких пальцев, на которой явно было написано что-то личное. Адрес или номер телефона, не важно. Важно лишь то, что разговоры о появившемся вдруг человеке в реальности поднялись именно сегодня, после того как она была с ним рядом. Она, а совсем не Инк. И от этого потели ладони. — Надо что-то делать… — прошептал художник и снова разблокировал телефон. «А я? Я ведь тоже есть в реальности, Ди!» «И со мной не надо решать никаких вопросов! Ты и так прекрасно знаешь, что ты мне нравишься. Сильно нравишься. Ты мне нужен!» «Напиши мне, где ты живёшь, Дэстрой. Напиши, и я приду к тебе уже сегодня!» — Инк сжимал телефон дрожащими немного руками, смотря, как три точки танцуют, пока по ту сторону набирают сообщение. «Видео, Радуга.» «Помнишь, как ты просил меня прислать тебе фото члена? Так вот, я тоже хочу попросить что-то особенное, Радуга. Покажи мне себя, сделай всё красиво, и я пришлю тебе номер моей комнаты. Уже сегодня. Откровенность за откровенность. Ну что? Постараешься?» «Да» Инк выдохнул шумно: — Сделать тебе красиво, Эррор? Ох, хорошо, милый, как скажешь, сделаю, раз ты отважился и раз готов…