> Sext me

Эррор сглотнул горькую слюну, частым дыханием вторя ошалелому ритму сердца. Заглядывая в глаза стоящего напротив художника и отчаянно не понимая, что же там сейчас видит. Порицание, злость, отчаяние? Разочарование? Усталость? Не может же это быть… ревность: — Инк, ты только не ругайся, я не забыл о тебе, просто… — Эррор подступил ближе, с волнением вглядываясь в светлые, немного прищуренные на бледном, почти белом лице глаза. Почему же такой бледный? Художник попятился назад, лопатками тараня закрытую на ключ дверь, раскрыл рот, чтобы глотнуть немного воздуха, оттянул ворот свитера, судорожно вцепившись в его вязку пальцами, и закрыл лицо дрожащей мелко ладонью, заслоняя ею казавшиеся мутными при таком освещении глаза. — Инк? — зависло испуганное в тишине полутёмного коридора на муторно долгую нескончаемую секунду, пока Эррор собирал себя в кучу, боролся с так не вовремя напавшим на тело нервным параличом и решал судорожно, за что ему хвататься, что делать, что говорить или куда бежать. — Да мать твою… — вот этого ему только и не хватало! Он рванул к медленно оседающему на пол, закатившему глаза Инку и прижал его в процессе падения к груди, подхватывая обмякшее, горячее, словно раскалённый на солнце камешек, тело и ругая себя на чём свет стоит. «Да какая ревность, Эррор? Какая к чёрту ревность?! О чём ты вообще думаешь, ненормальный? Он искал тебя, потому что ему было плохо! Ты не пришёл вчера, хотя должен был зайти в аптеку и принести лекарства, дурья твоя башка! Может, у него кончились жаропонижающие? Как он вообще выполз сюда со своего второго в таком состоянии?!» Эр уложил Инка прямо на пол, закинув себе на колени его ноги, наклоняясь ниже и похлопывая ладонями по бледным, покрытым холодным потом щекам: — Да что?! Да ка-ак? Как можно быть сразу таким горячим и холодным одновременно? Да что делается с твоим организмом, немощь ты ходячая? — смахнул блестящие капельки со лба и провёл подушечкой большого пальца по сухим даже на вид губам, вспоминая, нет ли у него в недрах аптечки нашатырного спирта. Художник застонал глухо. — О-о, вот-вот, давай, вот так вот, приходи в себя, — подул в лицо, через секунду затыкая себе рот рукой, вспоминая о наверняка прекрасном похмельном омбре, которым в обморок скорее сопровождать, а не от него откачивать. Инк закашлялся вяло, и Эррор на чистом автомате приподнял его плечи и уронил голову вниз и набок — ещё откачивать его от того, что тот захлебнулся собственной рвотой или мокротой не хватало! — Ох, И-инк, сейчас-сейчас, дай-ка… — извернулся и выловил из кармана мобильный, кое-как набирая на экранной клавиатуре нужные цифры и с нетерпением вслушиваясь в мерные гудки. Чуть не подпрыгнул, понимая, что телефон спустя несколько гудков подняли, и затараторил возбуждённо в трубку: — Алло, нам бы скорую, человеку плохо! Что? Без сознания. Нет, не эпилептический припадок, нет, не синеет, просто бледный. А? Дыхание? — он прижал пальцы к выгнутой шее, кадык на которой от касания прошёлся вверх-вниз, и наклонился. — Нет, ровное, просто… Да не знаю я, есть ли у него проблемы с сердцем! Да откуда мне знать? Нет, не трусит, нет, спазмов тоже нет вроде бы. Да вы будете ехать, или подождёте, пока он дойдёт тут у меня на руках?! Кто хамит? Я хамлю?! Девушка!.. Нет, не… Да у него температура, он простужен вообще-то! Общежитие в центре возле костёла, пятый этаж. Да одна тут комната, блядь! Вы будете ехать, или как? Инк. Нет, я не знаю его фамилии. Да а моя-то вам нахрена?! Это не я в обмороке тут валяюсь! Так, вот послушайте меня внимательно, если вы сейчас же… — он затих от приступа кашля, что раздался снизу и отбросил телефон на пол, чуть не падая лбом на грудь открывшего только что глаза художника: — Твою мать, Инк, ну ты… напугал. Ты как? — С-скотина… — прошептал художник, подтягивая руки к голове и принимаясь растирать начавшие потихоньку краснеть щёки. Эррор вздохнул облегчённо, схватил телефон обратно: — Очнулся. Угу. Да, хорошо. Дышит нормально. Говорить может. Нет, не заплетается. Что значит проветрить, напоить и уложить? Как это всё? Ну и что, что вызовов много? У… нет, но… Я понял, что если подобное повторится — тогда и звонить, но может тогда уже сразу после смерти, а?! Чтоб наверняка! Нет, я не хамлю, блядь, я выражаю благодарность! Да вы… — Эри… заткнись, а… — прошептали снизу, и Эр перестал наконец орать в трубку, выплюнул язвительное «Спасибо. До свидания» и, отложив окончательно телефон в сторону, уставился в светлые с чуть расширившимися зрачками глаза. Инк поджимал обиженно тонкие губы. — Извини, что не пришёл вчера вечером, как обещал, — опустил Эррор голову виновато. — Я это… задержался немного у… Снизу разозлённо фыркнули: — Да вижу я где ты задержался, и чем вы там заним-кха-кх-х… — кашель не позволил выразить мысль полностью, срывая хрипящий севший голос в оглушающие взрывы надрывного бухыкания. Закрывающийся обеими руками Инк перекатился на бок, скукожился, сотрясаемый накатывающими друг за другом приступами, а когда наконец отпустило — вытер с глаз выступившие слёзы и стал потихоньку подниматься на ноги. Эр поспешил придержать того под локоть: — Я провожу в комнату, — его одарили обиженным взглядом, но говорить больше не стали ничего. Видимо, художник теперь боялся даже рот раскрыть лишний раз, потому что, судя по тому, что творилось сейчас у него в глазах, — сказать Эррору хотели много, и, как он подозревал, совсем не лестных слов. — Поговорить бы… — Вот да, — пырхнул Инк в кулак, снова сдерживаясь, чтобы не закашляться и не согнуться пополам, рукой прижимая першащее горло. — Идём. Вот попьёшь, тебе полегчает, и поговорим. Подожди только тут минутку, я продукты и лекарства из комнаты возьму, купил тебе вчера. И это… не дуйся так уж сильно, я же не думал, что тебе настолько плохо станет, что ты меня искать пойдёшь… — Эр оставил Инка одного шататься возле лестничной и нырнул на секунду в комнату, схватил пакет, хлебанул воды прямиком из чайника и припустил обратно, не желая заставлять себя ждать. Приобнял слабо отбивающегося шатающегося художника и потащил практически на себе по лестничной вниз. — Пойдём-пойдём, чего ты так заглядываешь? Да купил я всё, что ты просил, купил. Так что извиняться мне только за то, что меня ждать пришлось до сегодняшнего утра, а не за свой склероз или безразличие, — Инк поджал недовольно губы, Эррор нахмурился. — Что? Не только за это? Но а за что ещё-то, Инк? Ты же о том, что я вчера не пришёл хотел поговорить? — М-мг, — мотнули несогласно лохматой головой. И Эррор завис перед дверью чужой комнаты, задумавшись о других возможных причинах и ожидая, пока Инк выловит ключи из переднего кармана спортивок и откроет. Художник повозился немного с замком и толкнул полотно вовнутрь собой, отступил с прохода в сторону и кивнул, приглашая взглядом войти. — Поговорить о Найтмере. Эр завис на полушаге, незаметным глотком смачивая пересохшее почему-то горло: — О Найтмере? — запнулся, так и не переступив через порог. На закорках сознания мелькнуло малодушное желание сбежать. Говорить с Инком о Кошмаре ему совершенно не хотелось. Ну почему? Почему из всех возможных тем, надо было зацепиться именно за эту? Эррор скривился в недовольстве. Он же совершенно не умел лгать, играть в детектива, выдавать правду порционно, фильтровать и обходить острые углы. Лучше было вообще даже не пытаться, не начинать, если он хотел, чтобы его маленькая инициатива по поискам обидчика Инка осталась секретом. — Ой-й, да что там о нём говорить вообще? М? Да нечего и рассказывать! Чем это он таким заслужил к себе такое внимание? Мне вот к примеру совсем не интересно о нём сейчас даже думать! Давай как-то потом его с тобой обсудим, не сейчас, да и тебе сказали — нужно лежать спокойно и желательно спать, а не третировать усталый вырубающийся мозг глупыми обсуждениями. Так что, ты ложись, отдыхай, а я… я к тебе потом зайду как-то… — помялся он у входа и, немного поразмыслив, повесил пакет на ручку двери, не рискуя подходить к Инку близко, чтобы обезопасить себя от физического контакта. Проверять, является ли его хватка во время болезни такой же железной, как и в обычном состоянии, не хотелось. — Э-эр? — протянул хрипло художник поджимая губы и подступил к дверям ближе. Эррор отступил на шаг назад: — Что? — улыбнулся нервно и невинно похлопал глазами. — Эри, зайди, — протянул Инк к нему руку. Ещё несколько трусливых шагов назад ради удачного побега и масляная улыбка для отвлечения внимания: — Конечно, Инк, зайду обязательно. Как скажешь. Вечером. Завтра. Инк прищурил глаза: — Ты же поговорить хотел. Эррор помотал головой: — Что? Я? Не-ет. Тебе показалось. Я хотел не поговорить, а извиниться: «Прости, что не зашёл вечером». Вот. Всё. Больше я ничего и не хотел. Совсем. Так что ложись отдыхать спокойно, не засиживайся допоздна, и если что — звони. Я кинул тебе в пакет с продуктами бумажку со своим номером телефона. Ну всё, пока, я пошёл, увидимся завтра! — выпалил практически на одном дыхании Эррор, усиленно потея, развернулся на пятках, не дожидаясь несогласных возмущений, которые, он уверен, должны были быть озвучены вот прямо сейчас, и спешно ускакал по лестничной вверх. К себе. Было не особо правильно, конечно, бросать Инка сразу после обморока, но на умирающего он не походил, скорее на разозлённого, да и от собственного малодушия никуда так просто не деться. Спрятаться бы и переждать его эту эмоциональную бурю. Закрыться на ключ и упасть на кровать с гулким стоном. И пригладить стоячие торчком волосы: — Да что со мной такое? Что за детское поведение? Что за глупости я творю? — Эр собрался с решительностью и медленно выдохнул несколько раз, постепенно успокаиваясь. Настырным длительным созерцанием комнаты нагоняя на себя желанную сейчас апатию и спокойствие, тормозящие наконец непослушное сердце, что каждый раз кидалось в галоп, стоило Инку что-то необычное или волнующее сказать. Решительность повести себя наконец по-взрослому, вернуться и объясниться стёрлась как и не было под давлением нахлынувшего вместе со спокойствием прагматизмом. «Успокоиться — вот, что ему действительно надо. Успокоиться и пока забыть о нём. Пока болезнь не отступила, пока он ещё слаб и ему ничего не хочется. А там видно будет.» В который раз Эр себе это повторяет? Не важно. Важно то, что это помогает унять предательскую дрожь в груди и желание пойти и прижать к стене, невзирая на хриплые несогласные возмущения. «Да что за эмоциональные качели?! Определись уже наконец! Нельзя же так, Эр, успокойся.» Он выдохнул, наверное, раз двадцатый, как учили когда-то давно на практикумах по самоконтролю, медленно сосчитал до десяти и улыбнулся. Всё. В смуглые пальцы лёг мобильный — проверить, что там в общем чате, и поперечитывать неинтересные смс-ки, удалить ненужный спам, хлам, бред и рекламные предложения от оператора связи и уставиться на горящую красным кружком цифру пять на значке телеграмма: — Ого… *Два пропущенных вызова от Kiss the Rainbow. В 22:38 и 01:00 «Почему не отвечаешь?» 01:10 «Где ты сейчас?» 01:49 «Чёрт!» Эр уставился на последние сообщения, сомневаясь. Почему вдруг после стольких дней о нём снова вспомнили? И что он должен написать в ответ, и вообще, должен ли, на по сути наглое требование Радуги сдать своё местоположение просто так? Скривился недовольно, отмечая про себя время, когда были написаны сообщения: — Тоже пил вчера, что ли… — другого объяснения неожиданной активности после длительного молчания не находилось. Да и оправдания такой наглости тоже — Радуга обычно не отлынивал от зрелищных фото и видео, когда того просили заснять и прислать что-то подобное; и в этот раз видеть простое «Где ты?», когда он должен был показать фото или запись, раскрывающие его личность, было странно. Наверняка он просто писал это по пьяни, вспомнив только в синем угаре о недавнем своём увлечении. Ну да, а почему бы ему поступать так ещё? Не потому же, что боялся показать лицо! Эр задумался. А возможным ли был вариант, что парень просто побоялся показать себя онлайн, сомневаясь в своей привлекательности? Он не хотел говорить о своём виде, избегал этой темы как мог. Может, у него просто комплексы? — Да нет, бред какой-то. Радуга и комплексы, пф-ф… Да будь у него мордаха татухами забита или шрамами усеяна, Эррор ни на секунду не сомневался, — он преподнёс бы это как своё достоинство — особенность, которая его выделяет среди серой массы остальных. Но какая к чёрту разница: комплексы или не комплексы, занятость или что-то ещё? Он не прислал ни фото ни имени, и Эррор не собирался так просто идти у него на поводу. Думает, дал выдержку в несколько дней, и теперь Эр от радости, что его всё же не забыли и хотят найти, не требуя никаких усилий взамен, просто так возьмёт и отправит ему адрес? Ну уж нет, он не настолько отчаялся. Тем более, что… вопрос с Инком всё так же считался нерешённым. Глупая не сдающаяся надежда… Эррор вздохнул расстроенно: — Грёбанная простуда… И грёбанный Найтмер. Вот дался ты ему триста лет, чего ж он тобой вдруг заинтересовался? Смуглые пальцы выбили на виртуальной клавиатуре: «Я тебе уже писал, Радуга, если хочешь узнать где я — раскрой мне себя. Желательно красиво и не буквами.» Подумал ещё немного и дописал: «И кто вообще пишет сообщения и звонит в час ночи? Понятное дело, что я был занят и не слышал! Потому и не отвечал.» Уточнять, чем именно он был занят, Эр не стал — врать о том, что он спал как младенец не хотелось, а раскрывать подробности личной жизни в сети отчего-то стало неожиданно противно. Не тогда, когда это личное раскрывается исключительно в одностороннем порядке. Эррор потёр зудящие покрасневшие глаза и ругнулся — от не вытащенных вчера на ночь линз всё резало и чесалось, и он поспешил протереть руки антибактериальными салфетками, встряхнул их, просушивая, кривясь, не без труда добыл маленькие прозрачные полусферы с глаз, поместив их в специальный контейнер с жидкостью, и развалился поудобнее на кровати. Голова гудела от вчерашнего и от сегодняшнего, даже думать ни о чём не хотелось, не говоря уже о том, чтобы что-то читать или начинать смотреть какой-то фильм или сериал. — Да ебитесь вы все конём, у меня сегодня выходной. Всё, в задницу! — фыркнул он в конце-концов, не поднимаясь с мягкой постельки, стянул с себя кое-как свитер, джинсы, носки, зашвырнул это одним большим комом в дальний угол и в одних трусах забрался под одеяло, расправляя пинками скомкавшийся непослушно край, плотно закрывая глаза. Больше он сегодня идти никуда не собирался. *** Утро понедельника встретило Эррора каким-то невменяемо-ярким солнцем и голубым небом для того сезона, что царил сейчас в его ареале обитания, явно разрывая все существующие шаблоны реальности. И где его любимый отвратный противный мелкий дождь когда он так нужен? Он натянул с ворчанием край одеяла на голову, морщась от пищания будильника на телефоне, что вчера выскользнул из-под подушки и улетел куда-то под кровать да так и остался там лежать из-за непереборимой лени — вставать совершенно не хотелось. Проведённые откровенно прокрастинирующим способом выходные совсем не добавили жизненных сил вопреки ожиданиям, а только размазали его и так отсутствующую работоспособность и жизнерадостность тонким слоем по разжиревшей от круглосуточного практически сна апатии. — У-у-у, опять сунуться в этот универ, да за что-о? — чисто риторический вопрос взмыл басовитым хрипловатым со сна нытьём к потолку да так и остался там витать, смешиваясь с надоедливыми трелями стандартной мелодии сигнала. Надо было подниматься и сунуть свою жопу на занятия — отрабатывать незакрытые «энки» потом не хотелось ещё больше, чем переться в надоевшую за столько месяцев беспрерывной науки Альма Матер. Эррор выбрался из плена тёплой постели на прохладу общажного воздуха, упал на колени, отбивая поклон божеству недельной пыли, вылавливая незатыкающийся телефон из-под кровати, с недовольством замечая, что со вчерашнего вечера там появилось аж целых две новых смс, выловил из ящика тумбы футляр, открыл его с небольшим сомнением, гипнотизируя бордовую металлическую оправу, вздохнул и водрузил очки на нос, поправляя их уже почти забытым жестом скользящего вверх пальца по переносице, открывая первое. *От КредитФинанс: «Никак не получается добиться руки своей половинки? «Моя любовь тебе к лицу, дорогая!» Беспроцентный кредит на золотые и серебряные украшения в нашей компании. Отважься и возьми своё счастье.» — Да пошли вы, блядь! — возле синеньких полос на щеках пробился румянец. После прочтения почему-то сразу представился Инк, который, соблазнительно улыбаясь, продевал безымянный палец в золотое кольцо… инкрустированного авантюринами и украшенного золотыми же шипами белого кожаного чокера на тонкой, выгнутой красиво шее. — Да блядь, с вашими кредитами, извращенцы! А потом и второе. *От: Мамка Каракатица: «Вчера говорил с братом. Сегодня встречаемся. Чтобы после пар был у меня» Эррор цокнул языком, отрекаясь от прошлых… пошлых мыслей, одновременно поражаясь чужой активности и желанию делать что-то утром в понедельник и отваге. В отличии от него самого, Кошмар, не откладывая в долгий ящик, просто взял и переступил через свой страх, тупо позвонив и назначив встречу брату. А Эр… Эр так и не нашёл в себе силы за все выходные переступить через себя. И через порог своей комнаты также. Не говоря уже о том, чтобы спуститься на несколько пролётов лестничной вниз и проведать болеющего и явно же обижающегося… Стоять. Встреча с Дримом? Он поморгал в отупении глазами, зависая в процессе расчёсывания и укладывания непослушной волны чёрной чёлки, что постоянно норовила вывернуться и устремиться в небо наподобие коровьего рога. — А что? Он уже вернулся с больничного? Наверное, да… О-оу… тогда может Инк и не обижается на меня вовсе, и я зря тут… — провёл ещё раз массажкой, как бы растирая, пытаясь прилизать непослушную прядь, скривил губы от очередной неудачи, плюнул и просто взъерошил волосы руками, оставляя в виде живописного шухера. Принялся одеваться: — Ну конечно же не обижается, к нему просто вернулся друг, и они были заняты общением, — кивнул, моментально теряя плохое настроение, и с явно облегчённой улыбкой продолжил собираться на пары. Пальто, сумка, шарф, чехол с спрятанными туда и протёртыми начисто очками, что после недолгих сомнений было решено взять сегодня с собой вместо линз. Скрип двери, который слышало, верное, пол общаги… а потом универ, в котором снова не оказалось Инка. «Надо бы всё же зайти к нему и спросить как самочувствие», — подумалось виновато. «Несколько дней же не заглядывал. Его бы должно уже и отпустить, что-то долго он болеет. Вот с Дримом разберёмся, и сразу к нему», — было решено тут же, и Эр погрузился в рутину: ответил на семинаре, заглянул к заму, объяснившись по поводу пропусков и отсутствующих пока дополнительных занятий по математике, поболтал с Хоррором на предпоследней перемене, поссорился со старостой, узнав, что отсутствующего всё ещё на парах Дрима тот прикрыл сегодня, а о Инке в своё время даже не сказал никому и, отсидев английский, повалил в общагу, как и было договорено… ... В комнате Кошмара его застала густая неудобная тишина. Эр замер, отступая от дверей немного в сторону и зависая между сидящими напротив друг друга Найтом и Дримом, в неуверенности переводя с одного на другого глаза — те даже не поздоровались, словно не заметили его появления, и казалось, вообще умудрялись общаться мысленно, с таким вниманием и выражением были сцеплены их взгляды. — Ой, Эррор, привет, давно не виделись! — дёрнули слева за рукав, и Эр подпрыгнул от неожиданности, чуть не хватаясь за сердце, от нервов тут же судорожно выдёргивая из чужих ладоней свою руку. — Да ты чего? Я ж поздороваться просто! Давай сюда свою лапку! — улыбнулся на все зубы Блуберри и таки выцарапал себе ладонь Эррора обратно, стиснул ту до синих звёздочек перед глазами в рукопожатии и, не давая вставить ни слова, продолжил: — А мне Дрим вчера позвонил, сказал, что вы с Найтом с ним встретиться хотите. Ой, я так удивился и обрадовался! — он придвинулся ближе, щуря голубые глаза, дёргая невозмутимо Эррора за ворот вниз, чтобы со своим ростом дотянуться и прошептать тому на ухо. — Признайся честно, это ты затеял, чтобы наконец их помирить? Правда же? Ой как круто... Ох, я знал, что ты хороший друг! Эр вспыхнул неожиданным даже для себя смущением — другом его ещё никогда не называли, а хорошим и подавно. Он пожевал губы, игнорируя бухтение, что раздавалось со стороны затеявших тихие переругивания братьев, нехотя признаваясь: — Да… скорее не ради них, а… ради Инка. — О-о-о! — заулыбался Блу ещё сильнее, от возбуждения приподнимая плечи и сжимая кулаки. — Как мило с твоей стороны! Но… но я не понимаю причём тут он… — тут же нахмурился. Эррор фыркнул на такую потешную реакцию: — Мне нужен контакт его бывшего. Это он ему жизни последним временем не даёт, а этот упрямый осёл отказывается мне его давать. Помочь хочу. — А-а-а, так вот для чего Найт просил принести телефон Инка! А Дрим-то! Пф-ф! — прыснул он в ладонь приглушённым смехом и тут же вскинулся, упёр руки в бока, а следом и вовсе ткнул обвинительно указательным в направлении своего друга: — Ну опять вы ссоритесь! Ну сколько можно? Как маленькие, честное слово. Дрим! — Да что?! — возмущённо вскочил тот. — Я не дам ему этот контакт! Он опять возьмётся за старое, я прекрасно помню, что Соль торгует этой всякой гадостью! Опять хочешь подсесть, Мар?! Мало тебе того времени и разрушенных семейных отношений? Хочешь ещё? Добить меня решил? Я ж переживаю! Хочешь снова подсесть?! — ткнул он в свою очередь пальцем в брата. — Да что?! — почти полностью повторяя что интонацию, что движения Дрима сорвался с места Найтмер. — Я в тысячный раз тебе повторяю, я не собираюсь снова употреблять! Я бросил! Когда ты уже научишься доверять мне и не пихать свой нос в мою жизнь? И вообще! Этот контакт нужен не мне, а ему! Скажи этому недоверчивому идиоту, Эр! — на этот раз палец ткнулся в направлении груди Эррора. Тот переступил глупо с ноги на ногу — ссору братьев он видел впервые, как, впрочем, впервые он видел их вместе настолько близко, вместо того, чтобы слушать, поражаясь сейчас их чрезвычайной схожести: мимика, движения, форма носа, даже глаза — всё, кроме цвета волос; они были грёбанными близнецами! В бок прилетело от Блуберри локтём. Ах да, его же спрашивали: — Да, это не ему. — А тебе я вообще не верю, изменщик! — направили на Эррора ещё один палец яростно. — Как тебе можно доверять после твоих манёвров?! Думаешь, все слепые? Думаешь, мне не доложили уже? Ты! Это просто… в уме не укладывается! Раньше вертишься возле моего друга, позволяя ему утонуть в тщетных надеждах, а теперь подбиваешь клинья к моему брату? Что, не удалось пошатнуть его гетеросексуальность в нормальном состоянии, так решил опять присадить его на наркоту, чтобы был сговорчивее?! — Что-о?! — возопили сразу в две глотки Эр и Найтмер, тараща на Дрима круглые от возмущения и шока глаза. — Да никто ко мне ничего не подбивал! — кривя лицо проорал Кошмар. — Да почему все, блядь, записывают меня в геи?! — чуть не взвизгнул Эр от перевозбуждения, похватал немного ртом воздух, переводя бешеный взгляд круглых глаз с одного затихшего брата, на другого. — Да разве я похож?! Да я… — вдохнул шумно, наблюдая усиленно прячущего глаза и чешущего сзади шею Блу. — Да бля! Ну и… ну! И кто тебе вообще сказал, что я подкатываю к… — Эррор наморщил нос, скривил губы и поиграл желваками на щеках. — …К этому! — ткнул пальцем в Кошмара. — Эй! — возмутился тот на такое обращение. — Так… Инк же, — поморгал Дрим глазами в детской непонятливой наивности и опустил наконец палец. — А что… нет? — Оахр-р-р, записать бы вас всех скопом к моему психоаналитику! — Эр зарылся руками в волосы. — Конечно же нет! — Ты ходишь к психоаналитику? — так же опустил свою руку Кошмар, моментально теряя раздражение из голоса и заменяя его на язвительную мягкость. — Это многое объясняет. — Ой, да заткнись ты, — прошипел раздражённо Эррор и переключил внимание на Дрима. — Я не… ак-х-х… гей. И не заливаю к твоему брату. И не хочу подсадить его не ебучую наркоту! Уяснил? Давай уже сюда, сука, этот телефон! — протянул он ладонь, в несколько шагов сокращая расстояние к отшатнувшемуся от него Дриму. Тот прищурил глаза несогласно и отдёрнул руку с зажатым в ней мобильником назад: — Нет. — Что значит «нет»? — опешил Эррор. — Почему нет? — с интересом поднял бровь, выглядывающую из-под длинной чёлки, Найт. — Потому что, — Дрим замотал головой несогласно. — Вот просто потому что. — Дрим! — снова вспыхнул раздражением его брат. — Не дам! — упрямо отступил тот подальше к кровати. — Если это касается Инка, то у Инка этот контакт надо и просить! А не делать из его друга предателя, заставляя стырить телефон и на нычку слить контакты! Эррор начал медленно закипать, стоя на одном месте: — А я так и сделал! Представляешь себе? Вот взял и попросил! Только вот, эта упрямая задница отказалась мне его давать! Страшно ему, видите ли. А то, что этот хер шантажирует его — это ему, блядь, не страшно! — руки начинали подрагивать в нервном треморе, а лицо, судя по ощущениям, вообще пылало ярким красным. — Он портит ему жизнь, а ты мне отказываешь, боясь предать?! — Не дам… — хмурится Дрим уже не так уверенно, но упрямо. — Я ему обещал. — Ну, раз обещал… — подступил к нему Блу, о котором все уже и позабыть успели в накале страстей, разрывая собой напряжённую обстановку. — Так и не давай, — вытянул быстрым движением телефон из пальцев друга и положил его аккуратно на тумбе. — Ты молодец, Дрим. Хороший друг всегда держит обещания. Хороший друг всегда готов помочь. Ну иди, я обниму тебя за это, — сгрёб, не спрашивая, крякнувшего от неожиданности Мечтателя в объятия, развернулся к Эррору и подмигнул. — А я хороший друг. И я ничего ему не обещал. — Эй! — взвизгнул Дрим, пытаясь вырваться с крепкой хватки, но не тут то было — Блу просто оторвал его от земли, лишая опоры, смешливо фыркая от пшеничных волос, что от дёрганий болтающегося лезли в нос, и подавляя сопротивление в зародыше: — Ну что уставились? Эр! Пароль разблокировки — большая английская «и» по центру. Списывай, пока держу и вали, — прокряхтел он. Держать брыкающегося друга с каждой минутой становилось всё сложнее. Он подкинул притихнувшего на секунду Дрима, перехватывая того удобнее, пытаясь не оглохнуть от раздавшихся тут же возмущённых криков и обвинений и наблюдая заодно одним глазком, как Кошмар с Эррором наскоро шерстят телефонную книгу в чужом смартфоне. Ойкнул, когда Мечтатель извернулся и чуть не вывалился с рук на пол, подмечая победное «Во! Нашёл!» и щелчок затвора камеры, чтобы на скорую руку не переписывать, а просто запечатлеть контакт, и скорые шаги к выходу. Улыбнулся тому, что Найт решил сбежать вместе с Эррором, не смотря на то, что комната эта была его, фыркнул, прижимая уже почти не сопротивляющегося Дрима к стенке, чтобы расслабить ноющие от напряжения руки и крикнул вдогонку: — Эй, Эр! — поймал на себе внимание золотистых радужек, весело щуря голубые глаза. — И сойдитесь вы уже наконец! — засмеялся в голос от количества вспыхнувшего на смуглом лице розового, смущённую яркость которого даже полосы татуировок цвета нэви перекрыть полностью были не способны. Вот так.