*****
Темное полотно звёздного неба растелилось от края до края. Он смотрел на этот холодный свет звёзд, что манил к себе. Точно такое же небо было и тогда, когда демон спас его и взамен попросил душу. Он придёт за ним, когда Ируке исполнится восемнадцатая весна. Поёрзав на лежанке из грубого лапника, укрытого плащом, он всё не мог удобно устроиться. Мальчик часто бывал в походах, и отец с детства приучал сыновей терпеть и жить в таких непростых условиях. Однако, это была уже четвёртая ночь подряд, и здесь было намного холоднее, чем у них на побережье, где за солнечный день земля прогревалась, а ветер с моря был практически всегда ласковым. Дитя юга, солнца и моря, Ирука не привык к сумраку лесов и холодным ветрам, что спускались с гор. Рядом похрапывал Джирайя. Дозорные сидели у костра и тихо переговаривались, чтоб не провалиться в сон, и поддерживали огонь, изредка подкидывая поленья. От лапника, на котором лежал Ирука, приятно пахло хвоей и смолой. Спать хотелось, но сон никак не шёл к мальчику. Он долго думал о том, что сказал учитель. О сомнениях, и что нужно их избегать. Если на словах урок для Ируки показался простым и незамысловатым, то, если как следует вдуматься, всё уже не казалось столь однозначным в его случае. Ирука прикрыл глаза, повернулся на бок, свернувшись, притянув колени к животу, и натянул тёплый плащ повыше, почти полностью укрывшись под ним. Но даже так он не мог заснуть. Потихоньку тревожная дрёма накатывала на мальчика, он немного поерзал, снова устраиваясь поудобнее. В лагере стояла тишина. Где-то недалеко фырчали лошади, ночная птица разрезала своим криком темноту и разбавляла шум ветра меж деревьев. Мягкий шелест листьев и перекаты горного ручья убаюкивали. Но вот снова послышался вскрик филина, уже где-то вдали. Наконец Ирука глубоко вздохнул и провалился в пучину сна без сновидений. Переливы хрустальных колокольчиков и смех слышались сквозь сон. Смех детский или женский… его отголоски вперемешку с хрустальными перезвонами разбудили мальчика. — Ирука…, — мальчишеский голосок позвал откуда-то из мрака чащи. — Ирука, иди сюда, у нас весело! Приходи поиграть с нами! — голоса казались разными, но в то же время похожими. Орочимару-сама предупредил, что это может быть кицунэ, и ёкая не стоило боятся. Ирука приподнял голову и посмотрел заспанными глазами во тьму. Сев на лежанке, он поежился после тепла своего плаща. Костёр почти догорел. — Хороши дозорные, уснули…, — пробормотал недовольно мальчишка. Он нащупал в потемках меч. Металл гарды обжег пальцы приятным холодком. Крадучись, он спустился к ручью. Вышедшая из-за облаков луна осветила низину стремительного горного ручейка. Там, на ветке дерева, что склонилась к воде, сидел парень примерно шестнадцати лет. Он улыбался. На щеках подобно лучикам расходились шрамы в виде усиков. Волосы в лунном свете отливали невероятным золотистым цветом, но ещё больше приковывали взгляд его глаза. Подобно драгоценным сапфирам, они сияли и поблескивали в темноте, и, казалось, сам лунный свет зажигал огни в глубине этих невероятных глаз. Парень, все так же улыбаясь, кувырком назад спустился с ветки, и вот уже внизу под деревом стоит паренёк не старше Ируки, примерно его возраста. Точно такой же, только почему-то на вид младше, чем до этого. Мальчик склонил голову набок, внимательно посмотрел на Умино и снова рассмеялся переливами колокольчиков. Обошел широкий ствол дерева, и из-за него уже вышла статная красавица-девушка, в ципао и накидке из дорогого шёлка, по которому рассыпался водопад золотых волос. — Ирука…, — девушка улыбнулась, обнажив ровный ряд белоснежных зубов с острыми клычками. Не прошло и пары секунд, и вот перед ним стоит девочка около пяти лет с огромными голубыми глазами. — Ирука…, — и снова этот хрустальный смех. — Ирука, какой ты смелый! — девочка оббежала его по кругу, и вот уже перед ним остановилась пожилая женщина в простенькой юкате. И снова ёкай так быстро переместился, что Ирука не заметил, как тот появился в другой стороне и стоит напротив в виде рослого крепкого мужчины в красивом праздничном ханьфу. — Да остановись ты…, — спокойно проговорил Ирука. — Кицунэ, что тебе надо от меня? Я давно тебя заметил, мы знаем, что ты следишь… Так чего ты хочешь, ёкай? Оборотень снова обернулся мальчиком его возраста и присел на камень. Он смотрел, наклонив голову, своими невероятными глазищами на Ируку. Кицуне растянул свои губы в приветливой улыбке. — Ирука…, — ночной воздух снова разрезал приятный голосок мальчика, облака скрывали луну, и свет её попеременно падал на них, то скрывая, то показывая удивительное существо. Его золотистые волосы поблескивали в холодном сиянии ночного светила. — Ирука, а я только тебе показался, ну и лорд Великий Змей увидел меня, оно и понятно. Увидеть подобного себе не сложно, я особо и не скрывался, — снова весело хихикнув, лис-оборотень спрыгнул с камня и уже обычным шагом шёл к Ируке, все так же внимательно рассматривая юного воина. — А ты смелый мальчик. Мне нравится твоя реакция на меня, — серьёзно проговорил кицунэ. — Пойдём присядем и поговорим, сам, видимо, уже понял, что не просто так я преследовал вас от самого юго-западного побережья Великого моря. Умино посмотрел на мальчишку. Немного подумав и вспомнив, что говорил его учитель, Ирука без опасений пошёл следом. Они спустились к ручью, к дереву, на ветке которого сидел ёкай при встрече. Плюхнувшись тут же под ним прямо на траву и опершись на широкий ствол, кицунэ посмотрел на Ируку снизу вверх, не отводя глаз. — Присаживайся, думаю, быстрый разговор у нас не получится, — он похлопал рядом с собой, и Ирука опустился рядом, вытянув одну ногу, а вторую согнув в колене и положив на неё руку. Он всем своим видом показывал, что готов выслушать ёкая. — Таааак… с чего бы начать, — кицунэ почесал лохматую шевелюру и задумался на минутку, что-то решая. — Начни с главного, наверное…, — неуверенно предложил Ирука. — И ты прав, юный воин! — подхватил с энтузиазмом лисий оборотень. — Начнём с главного: я хочу, чтоб ты передал послание от меня одному очень важному для меня человеку, Учиха Саске… — Так, а почему я должен передавать что-то человеку, которого не знаю…? — начал было Ирука. Начать с главного уже казалось не такой уж и хорошей идеей. — Ну вот не перебивай, Ирука-кун, — лис поставил палец поперёк губ, показав этим самым замолкнуть. — Я ещё не договорил, а ты горазд вопросами сыпать. Так вот, хочу, чтоб ты Саске послание передал от меня. Это друг мой лучший, и он сейчас, как и ты, на обучении в ордене Кагараси. Он уже находится в благословенных обителях горы Цуруги. К моему большому сожалению, я попасть туда не могу. Великий адепт и его последователи наложили мощные барьерные печати. Не каждое магическое создание способно проникнуть туда. А если и способно, то адепты всегда на страже безопасности, а мне моя шкурка дорога, — он хитро улыбнулся, прищурив сапфировые глаза. — Саске — твой друг? — с сомнением проговорил Ирука, глядя на мальчика. — Такое впервые слышу, чтоб кицунэ дружили с кем-то, — он продолжал с интересом рассматривать оборотня-мальчишку, а тот нарочно делал немного беззаботный вид. Отклонился на ствол, прислонился головой и посмотрел куда-то в крону дерева. — Да, он мой друг…, — тихо, даже как-то мечтательно проговорил оборотень. — Кстати, можешь звать меня Наруто, это имя дала мне мать при рождении, и, будучи человеком, я носил его. Саске — это реинкарнация моего лучшего друга, которого давно, очень - очень давно, я спас. Если тебе интересно, я могу рассказать, — совсем по-простому предложил Наруто Ируке. — Хорошо, давай, я готов выслушать, — сам Ирука не понимал, к чему ему все это, но решил дать оборотню шанс. Было видно, что тому не терпится поделиться своей историей. — Это было очень давно, — начал ёкай. — Больше тысячи лет назад, а, может, и ещё больше. Счёт времени после моего тысячелетия потерял смысл, — мальчик вздохнул. — Мы жили с моим другом Сатоши в одной деревне на берегу широкой реки. Наши кланы вели добрососедскую, размеренную жизнь. Занимались вместе охотой и рыбалкой. Мужчины клана плечом к плечу охраняли поселение от набегов врагов. Всё было прекрасно. Мы, как дети предводителей кланов, дружили, — Наруто остановился, было непонятно, приятно или наоборот, больно это вспоминать, или же он подзабыл что-то за прошедшие столетия. — Продолжим… Я и мой друг очень любили играть у реки. Как любые мальчишки нашего возраста, мы пускали камешки, кто больше выбьет блинчиков, ловили рыбу, собирали семена и чашечки лотоса в заводях, сплавлялись на лодках и плотах вниз по реке, ловили цапель… развлечений было море каждый свободный от работы день, — Наруто вздохнул, сорвал травинку и прикусил её. — Это случилось в самом начале лета, после весенних разливов река была полна воды. Мы как обычно соорудили плот из бамбука, который рос в достатке вдоль берега. Уже спустили его и отплыли. Мы не собирались далеко, так, на мелководье половить рыбы. Но так заигрались, что не заметили, как плот ушел с мелководья, да и это не беда… Беда случилась позже, когда наш плотик посыпался на глазах. Мы слабо скрепили бамбук. Оба оказались в воде. Сатоши перепугался, он не очень хорошо плавал, а моё единственное желание было спасти его. Он вцепился в меня, оставаясь на поверхности, барахтаясь и крича о помощи, а я лишь как мог подталкивал его навверх, чтобы он не захлебнулся. Просил сил себе, чтобы спасти друга. Река услышала меня, он остался жив, но меня вода забрала, я захлебнулся и пошел ко дну, не добрался до мелководья. Помню только холод, воду, затекающую мне в нос и рот, как она наполняла и разрывала мои лёгкие и не давала вздохнуть. И чем больше я хотел дышать, тем далее погружался во тьму,… пока не оказался в Светлом мире. Там были Ками и, поскольку моя душа была душой ребёнка, меня забрала к себе богиня Инари. Первое, что спросил её я, это жив ли мой лучший друг Сатоши. Она успокоила меня, сказав, что с ним все в порядке. Значит, было всё не зря, — Наруто шмыгнул носом, делая вид что в него что-то попало. — Моя богиня, повелительница Инари, отправила меня обратно на землю, дала шанс быть рядом с Сатоши, потому что душа моя осталась неупокоенной, и все время я переживал, как он там, мой друг. В свою очередь Сатоши винил себя в моей смерти. И вот я оказался в образе лиса на земле. Задачей моей стало охранять рисовые поля нашей деревни и саму деревню от пожаров и других бедствий. Я верой и правдой исполнял возложенные на меня обязанности. И, конечно, у меня была возможность следить за жизнью моего друга, оберегать его покой и после своей смерти, — Наруто улыбнулся. — После моего первого же появления Сатоши стало намного лучше, он стал приходить в себя. На Обон* Сатоши приходил на реку, где я погиб и зажигал фонарик, пуская на реку в поминовение меня. На мой день рождения он приходил ко мне на могилу, приносил сладости и зажигал благовония. Он помнил обо мне всю жизнь, рассказывал обо мне сначала своим детям, а позже внукам. Умер он глубоким стариком, и душа его ушла в другие миры. Как сказала богиня Инари, однажды друг мой вновь может вернуться в этот мир, и я в это верил очень и надеялся. С этой верой я прожил сначала сто лет, после которых у меня появился второй хвост, и я пережил свою первую метаморфозу. Я смог обращаться в человека. Эхх... но Сатоши этого не застал, хотя по меркам людей он прожил достаточно долго. Потом столетия понеслись одно за другим. С каждым хвостом я приобретал новые силы и возможности. Вера во встречу с моим другом, с душой моего Сатоши, горела во мне и не давала сдаваться. Каждая новая метаморфоза и новый хвост давались с огромным трудом, через невероятные муки, которые порой вводили меня в безумие. Казалось, бесы вселялись в меня, благо в такие моменты я уходил далеко в горы. Моё тысячелетие ознаменовалось появлением девятого хвоста и перерождением в высшую форму золотого лиса-кицунэ. Это означало, что мне больше не будет больно. Настал покой. И мне оставалось только ждать, когда душа моего друга вернётся. Инари сказала, что я почувствую его появление. Он мой кармический должник и мы будем вместе, обязаны быть вместе, я очень ждал встречи. И это свершилось. В великом клане Учиха родился мальчик. Я почувствовал за сотни километров, что душа Сатоши вновь со мной на этой Земле. И с этого момента я был рядом. Пока он рос. Впервые явился, когда ему исполнилось шесть лет. Он чуть старше тебя. Ему сейчас исполнилось двенадцатое лето. Мне так хорошо было с ним. Мы снова играли вместе, я пробирался к нему в покои в образе лиса и засыпал в его кровати, охраняя сон. Я был нашей тайной ото всех. Ирука, это было самое счастливое время, оно стоило всех страданий, что я перенёс за тысячелетия боли и мук перерождения. — счастливая улыбка померкла совсем неожиданно, и глаза Наруто потемнели. — Пока не явился он… Я его сразу почувствовал. — Кто — он? — шёпотом, почти одними губами спросил Ирука, хотя в глубине души уже понимал, о ком идёт речь. — Демон красной луны, Хатаке, — боль отразилась на лице Наруто. — Первый раз он явился к Итачи, и я видел это сам. Я не могу вмешиваться в дела богов, демонов и адептов. Не то чтобы они сильнее меня... Хотя да, они сильнее меня. Мы в плане магии разные, это трудно объяснить. Мы, ёкаи — помощники богов, их посланники в поднебесный мир, и должны выполнять роль их божественных представителей, защитников интересов, но не людей. Мы делаем так от имени Ками и по их воле, улучшаем их репутацию, чтобы последователи сильнее верили в них, возжигали благовония в их храмах, делая божества сильнее своей верой. Но мы отошли от моей истории... Я укрылся, и стал следить за ними. Демон хорошо маскировался и своими речами околдовал Итачи, поселив в его душе зерно тщеславия. Мальчик изменился. Я думал, он просто уйдёт из клана, примкнув к демону, став его правой рукой, глазами и руками в поднебесном мире, через него он собирался творить своё зло, пока не вернёт полную силу. Многого я не знаю о нём, но понимаю: этот демон страшен, опасен и коварен. Почти пятьсот лет назад твой учитель и его советники общими усилиями в очередной раз запечатали его и тем уберегли мир. Сейчас он хочет вернутися и…, — Наруто впился в шрам Ируки. Протянул руку с острым коготком, — и я понимаю, что означает этот шрам, Ирука. Он пометил тебя, я чувствую его через тебя, — печаль отобразилась на лице лиса. — Но я верю, знаю, твоя чистая, добрая душа сильнее зла, что несёт этот демон. Ты справишься, учитель поможет тебе. — Мы отвлеклись, Наруто… Что было дальше с Итачи? — Ирука своим вопросом как будто вывел из транса кицунэ. — Итачи…, — Наруто сделал паузу, видно, было горько говорить ему о том, что совершил старший брат Саске. — Итачи вырезал почти весь клан, устроил кровавую бойню, всех Учиха, кто находился в столице, убил. Мадара-сама и его младший брат Изуна-сан находились в походе вместе с императором Хаширамой-доно, их не было в тот момент. Я спрятал своего друга, укрыл своей магией, создал иллюзию, нарушил правила на свой страх и риск. Во имя моих чувств и глубокой привязанности к Саске. Он даже не проснулся. Саске оставался в глубоком сне вплоть до прихода императорской стражи в квартал Учиха. Что пришлось испытать мальчику… мне сложно передать это. А еще большим шоком стало то, что я рассказал, кто всё это совершил. Да и так это стало понятно, трупа Итачи нигде не было, да и сам юный воин исчез. А еще я не смог удержать в тайне, кто надоумил его совершить кровавое преступление. Саске поклялся отомстить за родителей и свой клан. Он многое узнал, его одзи-сан рассказал ему про великий клан заклинателей Кагараси, и мой друг принял решение идти к ним в ученики. С той поры он стал холоден со мной, — лицо лиса покрыла пелена печали. — Винил меня в том, что я мог спасти его родителей, как и его самого, но не сделал этого. Но я не могу вмешиваться, не имею права…, — как будто оправдываясь, Наруто смотрел в глаза Ируки, ища поддержки и понимания. — Я не мог помочь им всем, Ирука...! — Я понимаю тебя, Наруто, но что ты от меня ждёшь? — этот вопрос волновал сейчас больше, чем разборки, кто прав, а кто виноват. Он понял, сколько горя и зла принёс в его мир демон Хатаке, и от этой мысли холодело внутри. — Хочу, чтоб ты поговорил с Саске, передал ему, что я буду ждать встречи с ним. Где — позже скажу, ближе к твоему прибытию в Благословенную Обитель, — Наруто оглянулся на шорох. Из зарослей осоки и камыша вылетела стрелой цапля. Небо на востоке светлело. Заря занималась, последние звезды меркли на небосклоне. — Помоги мне, Ирука, и в моем лице ты найдёшь вечного должника и хорошего друга. Я не могу снова потерять своего друга, — кицунэ ухватился теплыми руками за подол ханьфу Ируки, пока тот поднимался. Пора было возвращаться в лагерь. — Я попробую, Наруто, но обещать ничего не могу, — Ирука ободряюще улыбнулся лисенку, тот, кивнув, слабо улыбнулся в ответ. Ирука пробрался тихо в лагерь, ещё раз оглянувшись, он заметил, как в кустах мелькнуло юркое животное с золотистой шкуркой. Горе-караульные дремали, облокотившись друг на друга. Мальчик вновь улегся на неудобную лежанку. У него было ещё чуть больше часа, чтоб вздремнуть, а сон перед рассветом... он всегда самый крепкий.Часть 5
7 октября 2023 г. в 12:39
Они были в пути уже четвертый день. Первое время мальчик был тих и задумчив. Он внимательно следил за членами великого Ордена. После дня совместного путешествия, ещё до вечернего привала, Ирука понял: члены ордена — это одна большая семья. Когда их не видел никто посторонний, и не приходилось держать маску холодной отрешенности и безэмоциональности, младшие адепты ордена, юноши постарше Ируки, весело шутили, рассказывали истории о своих приключениях и случаи из обучения. Ирука большей частью молчал, отвечал только на вопросы, что задавали советники и братья адепты. Ещё, отметил про себя Ирука, женщин, кроме Цунадэ, больше не было. Ни девушек, ни девочек. Впереди него двигались Советники. Джирайя ехал, совсем не управляя своим скакуном, практически не держа поводья, но, между тем, конь послушно шёл под седлом наездника. А в это время сам всадник умудрялся записывать что-то в небольшую походную книжку карандашом, изредка зачитывая негромко то, что написал. После чего получал смачный удар по голове, или же Цунадэ угрожающе замахивалась на мужчину и злобно шипела угрозы сквозь зубы. Ирука искренне желал понять, о чём речь, и каждый раз пытался прислушаться к тому, что такого Джирайя зачитывал своей подруге, но ни слова так и не разобрал.
Второй день прошёл почти ровно так же, за исключением того, что в Ируке проснулось его природное врождённое любопытство. Печаль по дому и грустные мысли немного развеялись. Он осматривал окружающий пейзаж, который заметно стал меняться. Они двигались все дальше от моря на северо-запад. Вдали появились заснеженные пики высоких гор. Ирука все чаще поднимал на них взгляд. Он впервые видел настолько высокие горы, покрытые белоснежными шапками снегов и ледников. Путники стали часто пересекать бурные студеные ручьи, что несли свои кристальные чистые воды к морю. Двигались аккуратно, узкими лесными тропами, неумолимо приближаясь к горной гряде. Здесь становилось заметно прохладнее. К вечеру третьего дня они вышли в широкую долину, что располагалась у подножия гор. Ирука вскинул карие глаза на величественных седовласых исполинов, какими представились ему эти вершины.
— Да, Ирука, скоро мы будем дома. Обители уже близко, — мальчик почувствовал, как на плечо легла изящная рука в перчатке из тонкой кожи.
Ирука заметил, что лорд Орочимару стал все чаще кутаться в тёплый плащ, подбитый мехом. Хотя мальчик ещё не чувствовал особого холода, ему, в отличие от наставника, было вполне комфортно. Он поднял голову и его карие глаза встретились с янтарными глазами верховного адепта. Черные, словно крыло ворона, волосы окутывали высокую фигуру ореолом и составляли яркий контраст с бледной кожей этого загадочного человека. Умино присмотрелся к учителю и увидел явно проступающие сиреневые полосы над глазом, которые плавно спускались к носу. Они становились всё ярче. Или от того, что кожа становилась бледнее, они теперь выделялись на лице прекрасного существа. То, что он не человек, Ирука понял еще там, у себя дома. Не могут быть люди такими, он больше был похож на Змея или даже Дракона? Эти плавные движения, тихий вкрадчивый шелестящий голос. В нем совсем не было эмоций, лорд Орочимару был холоден и безэмоционален, отрешен от мирской суеты, и, казалось, мог часами замирать в одной позе даже при поездке верхом, лишь слегка покачиваясь в такт поступи коня. Пугал ли его этот «Змей», как про себя он назвал учителя? Нет, он его не боялся, а просто пока не понимал, как следует. Не знал, чего ожидать, и вот это приводило мальчика в состояние напряженного беспокойства.
А еще Ирука буквально спиной, затылком чувствовал, что за ним следят. Он несколько раз оборачивался, вглядывался в густую поросль кустов перед чащей, но ничего подозрительного так и не заметил. Однако навязчивое чувство преследования не отпускало его. Он, то и дело ерзая в седле, оборачивался назад и вглядывался во тьму непроглядной чащи. Они спускались вдоль леса ниже в долину, чтобы разбить там лагерь для привала.
— Ты тоже его чувствуешь? — Орочимару говорил тихо, едва слышно, и со стороны могло показаться, что он совсем не произнес ни единого слова. Не обернувшись на мальчика и не посмотрев на своего ученика. — Да, Ирука, ты его чувствуешь. Он хочет, чтобы ты заметил его. А это очень интересно…, — задумчиво произнес учитель.
— Кого я чувствую, Орочимару-сама? Кто хочет, чтоб я его заметил? — встревоженно проговорил Ирука, поворачиваясь и вопросительно заглядывая Змею в глаза.
— Это ёкай, кицунэ, и ты знаешь, довольно-таки сильный. Но я не чувствую темной энергии, она не исходит от него или неё. Что ты знаешь о ёкаях кицунэ? — мягко обратился Орочимару к Ируке, наконец поворачивая голову и встречаясь взглядом с учеником.
— Кицунэ…? — мальчик призадумался, пару минут помолчал, вспоминая, где он читал про них и что слышал. — Кицунэ — это посланницы богини Инари, так сказано в древних писаниях. Ещё в библиотеках есть много сказаний о демоне-лисице. В них говорилось, что этот лис охраняет селения и рисовые поля от паразитов. Кормилица рассказывала сказки о красивых девушках-кицунэ, что уводили из деревень юношей. Так, больше ничего, Орочимару-сама…, — он говорил тихо, стараясь не привлекать к их диалогу особого внимания, и по тому, как усмехнулся сенсей, понял, что сказал глупость, и чуть-чуть покраснел от своей неосведомленности.
— Ну, кормилица рассказала тебе сказки, которые распространены среди простого народа, в них есть своя доля правды, но это так, легкий тонкий слой информации, что лежит на поверхности. Но стоит копнуть глубже, и перед нами предстанет очень интересный ёкай. Да, он не злой и не добрый, он сам по себе, делает ровно то, что хочет, — мужчина замолчал и, казалось, подбирал слова, чтобы подать информацию доступно для Ируки и не перегрузить ученика лишним. — Кицунэ — это лисы посланницы богини Инари, твоя кормилица здесь права. Но оборачиваться они могут не только девушкой, но и юношей. У них нет пола как такового. Жить они могут очень долго, возможность оборачиваться в людей приходит после первой сотни лет жизни. Но они не вечны, не каждая кицунэ доживает до девяти хвостов, каждый из которых появляется после очередного столетия пребывания в нашем мире. Девятихвостые — это самые древние из них, долгожители своего рода. И после тысячи лет жизни эти ёкаи-оборотни перерождаются в серебряных или золотых лисиц. Это невероятно красивые, величественные создания, но их не так много в этом мире. Только сильное стремление к перерождению способствует их развитию, просто так такие ёкаи не появляются на свет. У них должна быть веская причина к существованию. Понимаешь меня, Ирука? — мальчик кивнул в ответ Орочимару, и Змей продолжил. — За нами следит кицунэ, очень сильный ёкай, и удивительно то, что он захотел, чтоб ты его почувствовал, очень удивительно. Если он явится тебе — не бойся! — в голосе адепта почувствовалось впервые одобрение.
Это очень удивило мальчика. Он поднял глаза на учителя, непозволительно долго задерживая взгляд на холодном лице сенсея, и заметил едва уловимую улыбку чуть приподнятыми кончиками тонких губ. Ирука кивнул в знак того, что понял посыл учителя. Они продолжили свой путь. Кони медленно ступали по кромке темного леса. Страха совсем не было, скорее, разбирало любопытство. Он только приподнял краешек занавеса того мира, что скрывался в тени. И это заставляло всё внутри застыть от предвкушения невероятных открытий.
Видеть мир не таким, как большинство людей, ощущать то, чего не чувствуют другие. От радостного предвкушения внутри Ируки все замирало. Он смотрел на ребят постарше, на Джирайю-сама, на воинов-адептов из охраны Орочимару и представлял, как вырастет таким же величественным, и какие знания откроются перед ним. А стоило подумать, что за его обучение возьмется сам великий адепт ордена Кагараси, в груди сжималось от волнения и сердце пускалось в галоп.
Ему теперь не страшен и Демон красной луны Хатаке, хотя если задуматься, он никогда не боялся этого мужчины, тот, скорее, завораживал своим колдовством, аурой силы и власти, что исходила от него. Ирука пытался вспомнить первую встречу и те сны на грани с явью, когда Хатаке являлся ему. Он не делал ничего плохого, просто показывал те бедствия, что должны случиться. А бывало, рассказывал истории, которые были похожи на сказку. Он помнил, как на охоте однажды он видел огромного серебряного волка, но отоо-сан не видел его, как бы Ирука ни показывал всем в чащу. Никто его не замечал, но он прекрасно помнил тот взгляд, который смотрел прямо в душу: алое пламя и серая холодная северная звезда. Эти глаза еще долго преследовали его своим мистическим блеском. И теперь его будут готовить, чтобы сразиться с ним? А хочет ли он сражаться с ним? Почему он должен сразиться с тем, кто его спас и с кем заключен контракт, не честнее было бы выполнить данное слово? Он продлил жизнь Ируки до восемнадцатой весны. Мальчик горько вздохнул… Если ему суждено было умереть, надо было умереть именно тогда, в топи в подлунном мире, остаться в том болоте. Так настроение мальчика сменилось от возвышенного до упадка. Столько хлопот доставить всем, зачем это всё? Из-за него, Ируки Умино, наводить столько суеты? Ради чего это все?
— Это все ради нашего мира, мой юный ученик! — Ирука вздрогнул от холодного вкрадчивого голоса Змея. Он сначала не понял, услышал ли он эти слова, или они прозвучали где-то в его голове, на уровне телепатии. Широко распахнутые карие глаза Ируки в изумлении уставились на сенсея. — Да, Ирука, я вижу твои сомнения, в тебе борется что-то темное, он посадил то, что пытается взрастить. Твоя душа… он хочет завладеть твоей душой, подсадив темное сомнение. Ты не должен сомневаться, и это мой первый урок тебе, мальчик! Прочь сомнения. Если ты начал какое-то дело, а, тем более, наше обучение, то внутри нет места колебаниям, они породят предательство. Ты должен понять: мы, адепты ордена, стоим на страже безопасности нашего мира, против тех темных сил, что пытаются нас сломить, растоптать и уничтожить. Повергнуть в хаос мироустройство и черпать свою силу из боли, ненависти и отчаяния, властвовать над всем этим беспорядком. Они ждут наших сомнений, — Орочимару притормозил своего коня и одарил Ируку долгим взглядом, пытаясь найти в глубине карих глаз отголоски мыслей, что волновали мальчика.
— Да, учитель, я вас понял. Сомнений не должно быть, но мне иногда бывает страшно от того, что мои поступки могут принести кому-то боль. Ведь не может любое существо изначально быть полным злобы? Мы не рождаемся злыми, а становимся, и у каждого на то есть свои причины: месть, обида, потеря, одиночество… всё что угодно может привести к темному чувству, которое селится в душах наших. Не мог же демон изначально быть злым, оно с чего-то да началось? — мальчик вопросительно посмотрел на Орочимару, и, к своему удивлению, увидел, с каким интересом смотрит на него учитель.
— Не ожидал услышать столь глубокие мысли от такого юного создания, как ты. И мысли твои правильные, Ирука-кун. Все мы — существа под этим небом или в других мирах — подвержены влиянию извне. Но каждый волен выбирать свой путь. Одиночества можно избежать, обиды — простить, а потери — отпустить. Всё можно преодолеть, — он пришпорил коня, и они снова двинулись. Все в отряде заметно притихли, наблюдая и прислушиваясь к беседе Ируки и верховного адепта. Змей всё сильнее кутался в меховую накидку. Вечер опускался в долине меж гор быстрее, и солнце совсем скоро скрылось за острыми вершинами.
— Орочи, нам бы на привал, — советник поравнялся с верховным адептом. Он внимательно посмотрел на мальчика и тепло улыбнулся.
— Распорядись, Джирайя, и я не вижу Цунэ? Где она? — Орочимару окинул взглядом строй, не находя стройной фигуры женщины в кожаных доспехах.
— Она с ребятами из охраны на разведку вышла вперед, скоро должны вернуться, — советник пришпорил коня, припустив рысью в голову их большого отряда, чтобы отдать распоряжения разбить лагерь.