Потянулись странные надрывные дни. Абсолютно одинокие и потерянные. Ноэль ходила на занятия, делала домашнюю работу и пыталась подготовиться к С.О.В. самостоятельно. Сердце щемило и билось о грудную клетку, подобно запертой дикой птице. Каждый день она видела мальчиков. Каждый день они ее видели. Но после той ночи никто так и не заговорил первым.
— Ты какая-то поникшая, Ноэль. Что-то случилось? — спросила Поппи, когда они вместе сели на Травологии.
— Да так, — девушка махнула рукой неопределенно, бросая украдчивый взгляд в сторону мальчиков. Они расселись по разные стороны теплицы. Молчаливые и хмурые. Себастьян выглядел очень злым, сильно осунулся и сгорбился за столом. Все в его поведении выдавало что-то нездоровое. Оминис смотрелся не лучше. Он стал еще бледнее, круги под глазами четко отливали синевой, что в сочетании с угловатым лицом и пустыми глазами делало его похожим на мертвеца. Технически, Мракс с ней разговаривал. Пару раз? Или он просто кивнул в приветствие? Она точно не могла сказать. Но сердце в груди так больно заныло, что захотелось выдрать его вон. С каждым днем она начинала чувствовать себя все хуже.
— Вы поругались, да? — осторожно заметила Добринг и сокрушенно вздохнула. — Знаешь, не обращай внимания. Это же мальчишки…
— Там все куда серьезнее простой ссоры, Поппи…
Профессор Чесноук, все такая же цветущая и радостная, помотала перед ними указательным пальцем, намекая, что разговоры ей на занятии не нужны. Ноэль тяжело вздохнула, перебирая в руках листья Любистока. Поппи слегка сжала ее ладонь в поддерживающем жесте.
На самом деле, Травология претила Сакристан во всех смыслах. Она легко могла назвать себя слегка избалованной, ведь ненавидела копаться в земле. До дрожи боялась насекомых, которых могла обнаружить в растительности. Особенно терпеть не могла запах удобрений и прелый тягучий воздух школьной теплицы. Переносила все это исключительно из уважения к профессору Чесноук, которая просто заражала всех вокруг своим «зеленым» позитивом.
Она снова бросила мельком взгляд на друзей. Сэллоу даже не пытался что-то делать, хмуро дергая бедный цветок за листья. Оминис копался в цветочном горшке, но голова его смотрела ровно перед собой.
— Знаешь, какая бы ни была ссора, обычная или не очень, если дружба, действительно, настоящая, то вы обязательно помиритесь. Вот увидишь, — Добринг нежно ей улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов. Она так органично вписывалась в атмосферу теплицы, словно сама была недавно раскрывшимся маленьким летним цветком.
—
Merci. Что бы я без тебя делала…
— Нежному ландышу и пышному бархатцу в одной клумбе не расти, девочки, — рыжеволосая волшебница возникла буквально за спиной. Ноэль вздрогнула. — Мисс Сакристан, этот чудесный цветок не заслужил такого небрежного отношения. И вы, мисс Добринг, тоже, возьмите ваш горшок.
— Пожалуйста, профессор! — хотело было воскликнуть она, но прикусила язык. Главное, чтобы посадили не к Пламли. Хотя место рядом с ним уже было занято Грейс. Молодая учительница растянула губы в мягкой улыбке.
— Да-да, ландышу* нужно что-то более ограничивающее, — она энергично закивала. Ноэль едва подавила порыв закатить глаза. Не любила она все эти цветочные аллегории. Ведьма указала рукой на дальний стол. — Сядьте к мистеру Мраксу. Он покажет, как нужно обращаться с Любистоком.
— Профессор!
— Идите-идите, милая. Мистер Мракс, подвиньте стул, — она небрежно махнула юноше рукой, второй подталкивая обнимающую горшок Ноэль. Захотелось грязно выругаться, чтобы все эти растения как можно быстрее завяли. — Мисс Добринг, сядьте к мистеру Сэллоу. Он сегодня совершенно не с нами.
Бросив быстрый взгляд на смущенную подругу, девушка со стуком поставила горшок на стол, раздраженно взбираясь на высокий табурет. Тонкие девичьи пальцы нервно дергали испачканные оборки на школьной рубашке.
— Цветок, действительно, тебе ничего не сделал, — Оминис тихо вздохнул, слепым движением нащупывая ее работу и притягивая ближе к себе. Рукава школьной рубашки были закатаны, показывая жилистые синеватые предплечья.
— С каких пор ты решил со мной разговаривать? — тихо буркнула девушка, устремляя взгляд на осунувшееся лицо юноши. Неестественно бледное. Он вздрогнул, пряча невидящие глаза за длинными светлыми ресницами.
— Я… я просто не знаю, что я должен тебе сказать…
— Да что угодно! — зашипела она, сжимая руками край столешницы. — Ты можешь сколь угодно не разговаривать с Себастьяном, но я-то тебе что сделала?!
C'est juste absurde! Vous agissez comme un enfant offensé! Вместо того, чтобы рассказать мне как себя чувствуешь, ты бегаешь и прячешься в укромных углах, будто в чем-то провинился. Меня обижает такое поведение! Мы же, вроде, друзья. Или что-то изменилось?
— Н-нет, я… — на выраженных скулах выступил едва-заметный румянец. Юноша отвернул голову в противоположную сторону, пытаясь скрыть свою реакцию. Но уши у него горели знатно.
— Ты ничего не ешь, и, видимо, совсем не спишь. Это ненормально, Оминис, — зашептала девушка, осторожно касаясь его предплечья. Мракс вздрогнул. — Ты думаешь, что после той
«чудесной» сцены ночью я буду тебя в чем-то обвинять?
Он дрожащими руками вцепился в керамику, будто от этого жеста зависела его жизнь. Послышалась пара тяжелых глубоких вдохов, прежде чем друг нашел в себе силы заговорить. Он сгорбился над столом, пытаясь шептать как можно тише.
— Я совершенно не представляю, что мне дальше делать… Я еще и на тебя накричал. — он устало потер глаза, оставляя на белой коже несколько грязных разводов.
— В сравнении со сценой у крипты, это была такая ерунда. Нашел из-за чего переживать, — Ноэль легко пожала плечами, наблюдая, как ловко, но осторожно бледные ладони пересаживают ее цветок. Удивительно, что незрячий юноша так умело обращался с растениями. — Тебе нравится Травология?
— Да, — он кивнул, засыпая голый корень Любистока землей. Тонкие губы сложились в легкую горькую усмешку. — У тети Ноктуа был сад. Мне нравилось за ним ухаживать. В детстве я мечтал, что когда вырасту, то буду жить с ней и разведу там несметное количество цветов.
— А сейчас?
— А сейчас… не знаю. Но я хотел бы, наверное. — он вздохнул, придвигая горшок обратно к подруге, и склонил голову, адуляровым взглядом уставившись мимо. — Держи. Кажется, ручки юной мадмуазель совсем не созданы для подобной работы.
— Я просто не люблю…
— Пачкать руки? — он хмыкнул себе под нос.
— Да. Я предпочитаю только любоваться садом, а не… — слизеринка прикусила язык. Вот же глупая, сказать
такое слепому!
— Когда ты лишен возможности чем-либо
любоваться, то остается только
прикоснуться к этому. — На его лице не было и намека на обиду. Прозвенел колокол. Оминис поднялся с табурета, удобнее перехватывая горшок и палочку в руках. — Иди, показывай
свою работу профессору.
Вдруг захотелось отвесить ему такой знатный подзатыльник в ответ на эту подколку. Ноэль закатила глаза. Молодая ведьма оценила пересаженный цветок, хитро улыбаясь. Оставшись довольной своими баллами, Ноэль поспешила покинуть теплицу. Оминис нашелся у бочки с водой, оттирающий руки от земли. Рядом с ним стояла Поппи, что-то вдохновенно ему рассказывающая. Сакристан недоуменно вскинула брови, наблюдая такую оксюмористическую картину.
— Что обсуждаете? — она улыбнулась, когда низенькая подруга вздрогнула от неожиданности.
— Мисс Добринг решила поделиться со мной тем, что вытворяет мой сосед по комнате на Уходе, — ядовито усмехнулся Мракс, опуская и без того иссиня-бледные руки в воду. Мутные голубые глаза его уставились куда-то в сторону Поппи, явно не попадая в цель. — Но, думаю, ей уже пора. С Яксли я позже поговорю.
— Спасибо! — мягко и немного смущенно улыбнулась хаффлпаффка, разворачиваясь на пятках. — До встречи, Ноэль!
— Странно, что она решила обратиться именно к тебе… — задумчиво произнесла блондинка, тоже опуская ладони в воду. И вздрогнула от того, насколько ледяной она была. Руки моментально зажгло холодом.
—
Не вижу ничего странного. Моя фамилия, к сожалению, идет впереди меня, — юноша горько усмехнулся.
— Мне казалось, что все несколько наоборот…
— Что ж, людям свойственно бояться того, о чем они не знают. Мне нравится, что на меня просто стараются не обращать внимания. Ох! — Мракс зачерпнул из бочки воды, плеснув себе на лицо. Фыркая от холода, он вздрогнул всем телом. — Бодрит.
— Тебе не бодриться надо, а пойти поспать, глупый. — наблюдая за ярко-красными от холода юношескими руками, произнесла Ноэль и скрестила руки на груди.
— Я не могу уснуть. — Оминис пожал плечами, нащупывая и подхватывая свою мантию с ограды. На палочке загорелся едва видимый в светлой теплице красный огонек. — Да и как тут уснешь, когда столько всего в голове.
— Знаешь, своими внутренними терзаниями ты Себастьяну не поможешь.
— Кто сказал, что я хочу ему как-то помочь? Он выразил свою позицию весьма ясно, — нахмурился юноша, стараясь ступать в один шаг с подругой.
— Ты вообще не умеешь врать.
On y va! — она схватила ледяную руку, уводя слепого слизеринца в сторону Астрономической башни. — До вечера достаточно времени.
Мракс лишь сокрушенно вздохнул, послушно следуя за Сакристан, настойчиво тянущей его за руку. Она почти втолкнула его внутрь открывшегося часового механизма, предварительно убедившись, что никто их не видит. В крипте, как и всегда, стояли тишина и безветрие.
— Что ты задумала? — устало произнес юноша, когда его силой усадили на диван.
— Ложись! — приказала Ноэль, садясь на самый краешек сидения. Иногда она и сама толком не могла понять, почему вообще так себя ведет. Ей ведь, как правило, было свойственно более сдержанное и тактичное поведение. Но Мракс так взбесил ее своими страданиями, что сил сдерживать раздражение уже не осталось. Оминис округлил слепые глаза недоуменно, но приказание исполнил, роняя светлую голову на старую подушку.
— Допустим, лег. — Заворчал он, уставившись мутными глазами перед собой, и ерзая.
— И не говори ничего. Вот. — фыркая, она снова схватила холодную ладонь, переплетая пальцы в замок. Ей почему-то очень захотелось это сделать. Друг часто задышал, прикрыв невидящие глаза. — Представь… представь что-нибудь приятное. Что угодно. Попробуй вспомнить сад твоей тети или еще что-нибудь, что делало тебя счастливым. Только сильно представь!
Он медленно кивнул, совершенно сбитый с толку. Ноэль выждала пару мгновений, прежде чем убедиться, что друг, действительно, выполняет ее указания. Она вдохнула глубоко, сетуя, что не взяла с собой ничего, что могло бы помочь ей наиграть простую мелодию. Прочистила горло и тихо запела, пытаясь не брать слишком высокие ноты:
S’il chante, qu’il chante,
Ce n’est pas pour moi,
Il chante pour ma mie
Qui est loin de moi.*
Она улыбнулась, вспоминая, как отцу нравится эта песня. И что когда матушка слышит его пение под хмельным, то обязательно ругается, ведь эти слова, по легенде, были написаны, чтобы задобрить жену перед долгим походом. И скрыть наличие любовниц. Светло-зеленые глаза скосились в сторону друга, который продолжал лежать на диване. Морщинка меж бровями слегка разгладилась.
Et sous ma fenêtre
Il y a un petit oiseau,
Toute la nuit il chante,
Chante sa chanson.
À la fontaine de Nîmes
Il y a un amandier
Qui fait des fleurs blanches
Comme du papier.
Она осторожно вытащила руку из-под расслабившейся бледной ладони, внимательно всматриваясь в лицо слепого слизеринца. Тот все же уснул, обняв второй рукой подушку. На воцарившуюся тишину брови его снова нахмурились, потому Ноэль почти шепотом продолжила. Допев до конца, девушка принялась перебирать свой скромный репертуар.
Тихо напевая, слизеринка трансфигурировала вторую подушку в небольшой плед, накрывая юношу, и стащила с него ботинки, молясь, чтобы тот не проснулся. Едва слышно, на носочках, она выскользнула из крипты, порадовавшись, что решетка скрипела не так сильно, как ожидалось.
Астрономия начиналась под ночь. Ноэль сделала про себя зарубку разбудить друга к вечеру, если тот еще не проснется сам.
Направилась в библиотеку, дописать эссе для профессора Шах. Стук каблуков о начищенную плитку перемешался с уже набившим оскомину менуэтом, который все никак не менялся в холле башни. Сакристан потерла виски. Черт возьми, ну сколько можно? Подумав, что совершает непростительную пакость, Ноэль подошла к непрестанно играющим струнным. Несколько взмахов палочкой и инструменты переставили смычки, вступая в
Andante cantabile струнного квартета Чайковского*.
Вообще, она давно уже научилась зачаровывать музыкальные инструменты с помощью магии, да простит ее Оминис за такую наглую трату свободного времени. Мазнув взглядом по распивающим чай собравшимся ученикам, Сакристан гордо удалилась в сторону школьной библиотеки, снедаемая мыслью, что ей точно влетит.
Здесь, как и всегда, было не сказать, что многолюдно. Ноэль уселась за первый попавшийся свободный стол, выкладывая из сумки незаконченное эссе и перо с чернильницей. Ее безумно раздражала необходимость сидеть и вырисовывать линии созвездий, ведь чуть дрогнет рука, то сразу переделывать. Профессор Шах была несгибаемо строга к помаркам и пометкам. И еще эти дурацкие расчеты…
— Привет! — раздался голос рядом с ней. Девушка вздрогнула, поворачивая голову. Рядом стоял Амит. Смуглый юноша приветливо и, как всегда, нервно улыбнулся. — Тоже готовишься к уроку? Могу я… могу я присоединиться?
—
Bien sûr, asseyez-vous — она сделала жест в сторону лавки, совершенно не понимая, зачем ему спрашивать разрешения. Ноэль тяжело вздохнула. — По правде говоря, я дописываю свое домашнее задание.
— Ого! Ты еще его не сделала?! — Таккар вскинул темные брови. В удивленном голосе рейвенкловца сквозил сильный восточный акцент.
— Никак не могу дорисовать февральскую небесную карту… — Сакристан заворчала недовольно, царапая пустым пером столешницу.
— Она совсем не сложная. Созвездий немного, но зато они безумно красивые, — отчего-то покраснев, юноша кинул взгляд на однокурсницу и уткнулся носом в книгу. Ноэль хмыкнула. Еще бы главному отличнику курса говорить, что предмет сложный. Стоп. Она замерла с пустым пером в тонкой руке. Главному отличнику!
Спрятав взгляд за копной волнистых золотящихся волос, девушка взглянула на Таккара. Тот тоже на нее посматривал, краснея, прячась за толстой обложкой учебника по Астрономии. В голове созрел план.
После минуты странных гляделок, Ноэль отложила перо и притворно громко вздохнула, опираясь подбородком о руки. Рейвенкловец вздрогнул. Девушка слегка склонила голову, поворачиваясь к однокурснику, и захлопала густыми ресницами. При этом надеялась, что получается вполне кокетливо.
— Ох, Амит. Это, правда, так сложно. У меня совсем не выходит! — она надула губки и снова громко вздохнула. — Профессор Шах, наверняка, меня отчитает. Но что поделаешь…
C'est la vie.
— Ноэль…
— А звездное небо так прекрасно! Жаль, я не могу по-настоящему запечатлеть его красоту, — она грустно уставилась в лист пергамента.
— П-послушай, не расстраивайся так! В-в конце концов… если… если хочешь, я м-могу, — отчаянно заикаясь, юноша отложил книгу, и подвинулся ближе. — Могу помочь!
—
Oh, non! Не стоит, Амит. Мне, право, неловко просить тебя о такой услуге. Это же такая наглость! — она замахала руками, сохраняя грустное выражение лица.
— Я настаиваю! — выпалил Таккар, забирая ее пергамент себе. В нем вдруг загорелся такой энтузиазм, что стало страшно. — Зато… ты грустить не будешь!
— Ой, я так рада!
Merci, Amit! Merci! — Ноэль одарила однокурсника самой милой улыбкой, на которую вообще была способна. Пара взмахов ресницами для натуральности, и юноша, потемневший от румянца, уже чертит ровные лини в ее пергаменте. Не отрывая взгляда от смуглой руки, четкими движениями водящей пером, слизеринка задумалась. Получается, соседки по комнате были правы? Едва подавила смешок, вовремя прикусив губу. На этот жест однокурсник отчаянно покраснел, с еще большим рвением рисуя карту созвездий.
Закралась крамольная мысль провернуть что-то подобное еще пару раз. Что, если попросить таким образом какого-нибудь другого однокурсника помочь с домашней работой? Чем потом это может закончиться, пустая, временами, девичья голова не задумалась. Амит закончил довольно быстро, темно-бордовый от румянца протянул ей завершенную карту.
— В-вот, — он тяжело дышал, на худом лице его расплылась глуповатая улыбка.
—
C'est tellement gentil de ta part! — Ноэль мило улыбнулась, специально коснувшись пальцев юноши, когда забирала пергамент. Таккар вздрогнул. — Теперь, я уверена, профессор Шах не будет меня отчитывать.
— Профессор, может быть, и строгая. Но она ц-ценит неподдельный интерес к звездам! А ты ими так восхищаешься. П-подумаешь, не смогла изобразить это на бумаге, зато как горят т-твои глаза! — затараторил он, нервно бегая взглядом по ее лицу. «Да сдались мне эти звезды!» — подумалось девушке, но она лишь тактично улыбнулась. Может быть, Себастьян был прав, и в ее роду где-то и затесались вейлы?
При мысли о друге сердце больно кольнуло, заставив тихо охнуть. Ноэль бросила быстрый взгляд на Таккара, не убирая своей улыбки.
— Спасибо еще раз, Амит! — она спешно сгребла всю канцелярию в сумку и поднялась с лавки. Юноша тоже подорвался, проделав так же.
— Могу я проводить тебя до класса Астрономии? — Сакристан растерялась. Черт возьми, ей нужно в крипту! Она выдохнула сквозь зубы.
— Прости, но мне нужно в гостиную. Я оставила там свой… — слова ни в какую не хотели лезть в голову. — Свой учебник.
— В таком случае, я могу проводить тебя до твоей гостиной, а потом мы можем пойти на урок! — заискивающе заулыбался смуглый юноша, нервно переминаясь с ноги на ногу.
Ноэль едва остановила себя, чтобы не закатить глаза. Обижать однокурсника страшно не хотелось. Что, инфери подери, вообще происходит? Она подавила усталый вздох.
— Хорошо… пойдем. — Есть ли в этом мире человек, который научит ее говорить «нет»?
Всю дорогу в подземелья Слизерина блондинка любыми способами пыталась заставить Таккара от нее отстать. Но это были такие слабые и вялые попытки, настолько тактичные, что даже смешно. Внутри грыз червячок совести, ведь рейвенкловец написал ей эссе. Тот самый Амит, который никому и никогда не дает списывать свое домашнее задание! В целом, он был хорошим парнем, хоть и показал себя перед ней не в лучшем виде в гоблинских шахтах. Все же, Ноэль была девчонкой, начитавшейся любовных романов о храбрых рыцарях, настойчивых и сильных герцогах и ее представление о сильной половине было весьма… оторванным от реальности. В голове сразу всплыли ее слизеринские мальчишки. Себастьян, который взял вину на себя, когда мадам Пергамм выпытывала имя второго студента, пробравшегося в запретную секцию. Оминис, закрывающий ее собой перед Виктором Руквудом…
От этих мыслей сердце забилось чаще, возвращая в тело легкость, которой она давно не чувствовала. И это было очень странно и не понятно. Что это такое?
Сакристан твердо решила, что друзей надо помирить. Себастьян просто слишком вспыльчив, он легко увлекается. Это и дураку понятно, что он до сих пор ими дорожит. Оминис, не смотря на всю свою хмурость и нежелание говорить о лучшем друге, очень переживает о нем.
Амит увлеченно рассказывал что-то о созвездии Девы. Но девушка до того погрузилась в свои мысли, что его совершенно не слушала. Пространно махнув ему рукой, она скрылась за дверью в гостиную. По возможности как можно дольше просидела на своей кровати, надеясь, что однокурснику надоест ее ждать. Учебник по Астрономии все это время спокойно лежал в ее сумке.
— Чего, интересно, Таккар забыл возле нашей двери? — хмуро пробурчала Грейс, заходя в комнату. Взгляд светло-карих глаз метнулся к Сакристан. — Ноэль, это твоих рук дело?
— А с чего сразу я? — возмутилась та, мучительно краснея. Какой стыд!
— Да, тут к профессору Онай не ходи. Он на всех наших общих занятиях на тебя пялится, — хихикнула Виолетта, собирающая сумку. Азиатка кинула на подругу хитрый взгляд. — Где твои вечные телохранители? Сходи, да нажалуйся. Уверена, что Сэллоу, что Мракс быстренько его отвадят.
—
Laisse-moi tranquille… — сокрушенно покачала головой Ноэль, покидая спальню. Вот, не хватало ей этих слухов, так теперь вся школа будет думать, что она еще и Таккара в оборот взяла. Технически, так и есть, конечно. Девушка устало потерла виски, остановившись перед дверями из гостиной. Она так и не смогла ускользнуть в крипту. Остается надеяться, что Оминис проснется сам и не опоздает на занятие. Увидев ее, смуглый юноша воссиял, как начищенный галлеон. И снова принялся вещать. Сакристан тактично отказалась от подставленного локтя, проходя мимо.
Они добрались до самого верха Астрономической башни к самому началу урока. Пришлось сделать пару остановок на лестнице, ведь та была до того длинной, что даже обычные студенты не могли спокойно по ней подняться, не запыхавшись.
Нехватка воздуха застала девушку на середине подъема. Сердце сдавило, принуждая побелевшими руками вцепиться в лестницу. Таккар что-то запричитал, но Ноэль лишь отмахнулась, глотая похолодевший воздух. Давно она этого не чувствовала. С самого детства. И это
очень пугало.
Урок прошел вполне спокойно. Ноэль поставили в пару с Асторией Стрекотт. Девушки отчего-то питали друг к другу взаимную неприязнь, но в этот раз обошлось без обмена любезностями, так что обе молча зарисовывали виднеющееся в безоблачном небе созвездие Пегаса.
У слизеринки совершенно не получалось сосредоточиться. Линии выходили кривыми. Ведь среди студентов не было ни Себастьяна, ни Оминиса. Если с последним было все понятно, он, скорее всего, просто спит в крипте, то Сэллоу никогда не прогуливал уроки. На ее памяти точно. Темноволосый юноша мог сколько угодно ночами шататься неизвестно где, но на занятия являлся всегда. Ей снова стало нехорошо на душе. Предчувствие было просто отвратительным. Будто где-то под кожей скребет неведомое животное, вызывая толпу мурашек.
Когда профессор Шах, наконец, их отпустила, Ноэль так быстро, как могла, направилась в крипту. Скрежет решетки, безветрие и тишина.
Оминиса не было. Небрежно валялось на полу одеяло. На сидении нашлись украшенные карманные часы с объемными стрелками. Казалось, Мракс куда-то очень торопился. Ноэль бросила быстрый взгляд на письменный стол. На нем лежало распечатанное письмо. Ей не хотелось лезть в личные дела друга, но любопытство пересилило. Что же заставило педантичного и иногда-слишком-правильного юношу прогулять Астрономию? На куске пергамента плясали сбившиеся буквы, выведенные явно наспех.
«Себастьян прислал письмо с просьбой прийти к катакомбам рядом с деревней.
Без дяди Соломона.
Он говорит, что нашел способ снять с меня проклятие и совершенно не реагирует на заверения, что мне стало лучше.
Я очень волнуюсь за него после Импе убийства гоблина. Меня пугают его странные просьбы в последнее время, я не знаю, что мне делать. Прошу тебя, приходи в Фелдкрофт как можно скорее. Что бы он ни задумал, это плохо закончится.
Анна.»
—
Merde! — в сердцах воскликнула девушка, бросаясь к выходу и надеясь, что Мракс еще не успел уйти слишком далеко.
