Стеклянное сердце

      Кабинет профессора Уизли мог многое сказать о ее характере. Идеальный порядок. Четкая классификация книг на полках позади учительского стола. Начищенный до блеска фарфоровый сервиз. И гора пергаментов и свитков. Но, тем не менее, в помещении царил уют. Оно было до дрожи теплым в своих слегка оранжевых деревянных цветах. Ноэль была здесь впервые, но почувствовала четкое сродство с той заброшенной комнатой, в которой они с Себастьяном провели один из выходных за чтением сказок. Яркий зеленый взгляд остановился на друзьях, стоящих по разные руки от нее. Оминис нервно вертел в руках палочку, пристыженно сгорбившись. Себастьян держался отстраненно, не так близко к подруге, опустив кофейный взгляд в пол. Осунувшиеся и уставшие, они не разговаривали друг с другом с той сцены в крипте. Ноэль ощущала себя куском металла между молотом и наковальней, ведь между мальчишками стояло такое обжигающее чувство обиды и горечи, что впору было расплавиться. Сэллоу отдалился, замкнулся и исчезал из поля зрения каждый раз, когда слизеринка пыталась поймать его на разговор. Большой синяк на веснушчатой щеке побледнел, но никуда не исчез. — Мисс Сакристан, мистер Сэллоу, мистер Мракс. Вы догадываетесь, почему я вызвала Вас троих на эту беседу? — строго начала профессор Уизли, поправляя на носу очки-половинки. «Изумрудное трио» отвели взгляд, что в случае с Оминисом выглядело даже слегка комично. Не дожидаясь ответа, заместитель директора продолжила. — Находиться за пределами школы во время комендантского часа категорически запрещено. Мало того, вы ввязались в конфронтацию с бандитами! Просто уму непостижимо. Мистер Сэллоу, я еще могу понять, что Вы могли такое вытворить. Но Вы, мистер Мракс… — Прошу прощения, профессор, — тихо и неуверенно подал мягкий голос Оминис, мучительно краснея. Себастьян ничего не ответил, лишь запихал сжатые в кулаках ладони в карманы мантии. — Извинений не достаточно, мистер Мракс. Двое юношей вместе с юной леди ночью сражались со взрослыми и опасными волшебниками. И чем это закончилось? Мисс Сакристан угодила в Больничное крыло! — не унималась рыжая ведьма, гневно сверкая карими глазами. Она встала из-за стола. Казалось, в глазах троицы профессор выглядела еще выше, чем была. — Вы могли погибнуть. Я вынуждена назначить Вам наказание по всей строгости. Что с вашим лицом, мистер Сэллоу? — Упал с лестницы, мэм, — сдавленно буркнул Себастьян, отворачивая пострадавшую щеку. Оминис медленно отнял правую кисть с лихорадочно вертящейся палочки и засунул ее в карман мантии. Матильда Уизли недоверчиво подняла бровь, но лишь покачала головой. — Чтобы немедленно обратились к мадам Блейни в больничное крыло. Не нужно смущать других студентов подобным внешним видом. — она потрясла указательным пальцем и прокашлялась. — С этого дня вы оба, молодые люди, будете отрабатывать свое наказание в моем кабинете на протяжении месяца. Какое точно, я сообщу Вам позже. А вы, мисс Сакристан… Ноэль вздрогнула и захотела моментально провалиться сквозь пол, чтобы просто не выслушивать это все. О, Мерлин, какой кошмар. — Вам запрещено покидать территорию школы до конца учебного года. Вам так же назначены дополнительные эссе по всем взятым предметам. Вот список тем. — женщина протянула ей лист пергамента с внушительным списком. Захотелось взвыть. — Если я узнаю, что ваша нога ступила за пределы Хогвартса хоть на дюйм, то буду вынуждена сообщить Вашим родителям. Можете поблагодарить, что я до сих пор этого не сделала в связи с… вашими особенными обстоятельствами. Это понятно? — Да, профессор Уизли, — прохрипела блондинка, сжимая в руке пергамент. — И минус семьдесят пять очков Слизерину. По двадцать пять с каждого. Я искренне надеюсь, что более такого вопиющего поведения не повторится. Вы меня услышали? — Да, профессор. — синхронно тихо ответили друзья. — Можете быть свободны. Молодые люди, жду вас вечером у себя в кабинете. — заместитель директора махнула рукой и опустилась за свой стол, давая понять, что разговор окончен. Троица, опустив головы, поспешила покинуть помещение. — Merde… — прошипела девушка, стоило двери класса закрыться за их спинами. — Не ругайся. Все могло быть гораздо хуже, — вздохнул Оминис. Сакристан бросила на него неловкий взгляд и повернула голову туда, где стоял Себастьян. Но того уже и след простыл. — Он опять!.. — в сердцах бросила она, громко топнув каблуком по каменному полу. От резкого звука Мракс вздрогнул и покачал головой. Он поднял палочку и пошел в сторону Большого Зала. Ноэль спешно поравнялась с другом, пытаясь идти в ногу. Склонив голову, уставилась прямо на аристократичный профиль и поджатые тонкие губы. — Может, ты сможешь с ним поговорить? — Мне не о чем с ним говорить, мадмуазель. — холодно отрезал юноша, адуляровым взглядом устремляясь в пустоту. Но обращение к ней звучало куда теплее основного тона, что радовало. Мракс хоть и стал выглядеть еще более уставшим и исхудавшим, догоняя по мертвенности вида Себастьяна, но хотя бы не избегал ее, даже с благодарностью принимая ее присутствие рядом. Любому дураку понятно, что юноша явственно не хотел оставаться наедине с самим собой, потому отчаянно цеплялся за общество подруги, но тщательно скрывал это. О, Мерлин, как же она ждала этих спокойных и размеренных дней. Когда тебя не дергают все подряд с желанием о чем-нибудь попросить. И никаких гоблинов и бандитов. Только замок и учеба. Друзья. Пусть и не сказать, что их было так уж много. Но общества Оминиса и Поппи ей вполне хватало. Пусть миниатюрная барсучья девочка редко когда могла с ней провести время, но тем не менее. И все же, мыслями Сакристан постоянно возвращалась к Себастьяну. Душа за него болела. Ноэль несколько раз пыталась инициировать разговор с Оминисом о его лучшем друге, но тот пресекал любые попытки, моментально леденея от раздражения. Ну, и пусть. Она-то все прекрасно видела. Видела яростную переписку с Анной, в которой Мракс слезно просил ее не предпринимать ничего против брата-близнеца, дать себе время и инфери знает, что еще. Замечала, как при звуке приближающихся стремительных шагов темноволосого юноша весь подбирается, замирая. Ребячество и упрямство одним словом. С.О.В. нависли над пятым курсом дамокловым мечом, заполняя тревогой голову каждого студента. Ноэль все чаще начинала думать о том, что ей грозит остаться на второй год. Информации было слишком много, от нее пухла голова и трещали глаза, насколько спешно она пыталась нагнать программу. Спасибо Оминису, который как мог, подтягивал ее по теории. А вот с практикой была беда. Ведь слепой юноша мыслил другими категориями, и даже движения палочкой у него были несколько иными, размашистыми и странноватыми, но укладывающимися в формулы заклинаний. Такое взаимодействие зрячего и незрячего больших плодов не приносило. В конце концов, ей больше не к кому было обратиться. Поппи была настоящим экспертом в Уходе за магическими тварями, да только Ноэль быстро отказалась от этого предмета в угоду нумерологии. На животных приятно смотреть, но не трогать, вот что она думала.       Потянулись дни, утягивая за собой раннюю весну. Туманная территория школы все чаще стала ознаменовываться слабыми скромными лучами холодного солнца, что только больше поднимало настроение. Ноэлль плотнее укуталась в факультетский шарф, сидя на лавочке под раскидистой рябиной во внутреннем дворе. Утром за завтраком она ожесточенно спорила с соседками по комнате о шинуазри*. Руки в теплых перчатках листали страницы «Oracle de la mode», иногда останавливаясь на особенно интересных статьях. Ей нравилась эстетика Восточной Азии, но почему-то у ее подруг по интересам в этот раз сложилось иное мнение. Вот, какой смысл во входящем в новый виток Ориентализме*, если есть более изящные мотивы, чем плотная дорогая бахрома или узор бута? В ее беседу с девочками вмешался даже обычно остающийся в стороне от общения Мракс, который вкинул весьма обидную шпильку к ее аргументу о дешевизне китайского шелка. " — Ты неплохо оправдываешь Опиумные войны* подешевевшими ресурсами, но не стоит забывать, что ради шелка и фарфора, территорий и рабочей силы погибли сотни тысяч людей. — вкрадчиво произнес юноша с невозмутимым лицом и сделал глоток чая из чашки. — Это, если уж не говорить о самом опиуме. Почем он нынче? * — Да ну тебя…»       Намертво надувшись, Сакристан покинула поле сражения и ушла во внутренний двор рядом с классом Трансфигурации, надеясь тихо насладиться чтением. Немноголюдная полуденная улица полнилась запахом талого снега и тихим пением птиц. Большая часть учеников ушла в Хогсмид, куда ей теперь путь был заказан. Наказание от профессора Уизли никуда не делось. Оминис и Себастьян в будни ходили к рыжей волшебнице отрабатывать свое наказание, но попыток примириться не предпринимали. По крайней мере, слепой слизеринец вообще не желал делиться тем, как эти самые отработки проходят. Сам же Себастьян кидал какие-то невнятные отговорки, избегал разговора с ней и редко появлялся в поле зрения. Забросил окончательно дуэльный клуб и, по словам Мракса, появлялся в спальне мальчиков только чтобы поспать. Она не могла поймать его в Крипте или в библиотеке. Казалось, что юноша просто растворяется в пространстве, стоит появиться хоть одной свободной минутке. Невооруженным взглядом было понятно, что Сэллоу утопает во внутренних противоречиях, да только принимать помощи не хочет. — Все любуешься на свои будущие покупки? — мягкий насмешливый голос над самым ухом. Ноэль вздрогнула и обернулась на Оминиса, который вырос за ней словно из-под земли. — Возможно… — уклончиво ответила блондинка, двигаясь, чтобы юноше было место присесть рядом. — А что? Тоже хочешь себе что-нибудь новенькое приобрести? Модную мантию? Костюм? Рубашку? — Предпочитаю более аскетичный образ жизни, мадмуазель. — он хмыкнул, склоняя светлую голову вбок. Мутные голубые глаза красиво блестели в свете полуденного солнца. — А жаль, я бы помогла выбрать, — она улыбнулась, наблюдая за другом, который настолько редко появлялся на улице в дневное время, что казалось, стал частью замка. Вообще, ей очень нравилось с ним вести подобные несодержательные беседы. Мракс был начитанным и мудрым человеком, но не проходил мимо слухов, которыми полнилась вся школа и с удовольствием поддерживал любой диалог со своей новой подругой. Будь то ее увлечение красивой одеждой или, допустим, вышивание. Казалось, ему вообще не было разницы о чем с ней говорить, у него всегда было свое мнение. — Не сомневаюсь, что главная модница пятого курса сделала бы все в лучшем виде, — он снова хмыкнул и поднял рябиновую кисть с припорошенной снегом земли. На нем не было перчаток. Ноэль бездумно уставилась на то, как бледные и покрасневшие от холода пальцы отрывают открасна-оранжевые ягоды. — Я думала, что ты постоянно мерзнешь и до первых подснежников на улицу носа не высунешь без большой необходимости. — на этих словах Оминис улыбнулся как-то грустно и повернул к ней лицо. — Если тебя тяготит моя скромная компания, то я могу вернуться обратно в родной серпентарий, — мягко ответил светловолосый, кидая ягоды обратно на землю по одной. — Продолжишь говорить такие глупости, и я тебя стукну. — О, жестоко бить человека, который не может увернуться. — он улыбнулся одними уголками губ и прикрыл стеклянные глаза, пряча их за длинными ресницами. Тихонько вздохнул. — Прости, но я не могу по-другому. Так уж выходит. — Ты знал, что самоуничижение паче гордыни? — Ноэль вздернула светлую бровь, цитируя религиозный парафраз. Оминис заморгал растерянно, забавно приоткрыв рот. — Ты читала Библию? — Я из рода, буквально основанного священнослужителем. Как думаешь? — она рассмеялась наблюдая это премилейшее выражение растерянности на аристократичном лице друга. Глаза сами блуждали по точкам родинок на покрасневших от мороза щеках. — В моей семье приняты многие мотивы, навеянные католической церковью. В том числе и воспитание. Отец считает, что в священном писании есть вещи, которым нужно следовать независимо от того, веришь ли ты в Бога или нет. — Удивительная у тебя семья. — А ты откуда знаешь содержание Библии в таких подробностях? — она сощурила зеленые глаза. — Назло семье читал. — просто пожал плечами Мракс. — Что может быть более расхожим с принципами маглоненавистничества, чем книга, проповедующая постулаты типа «возлюби ближнего своего»? Вот. — Да, ты у нас образцовый праведный человек, сказать нечего. — Ноэль улыбнулась другу, прекрасно понимая, что он этого не увидит. — И именно из-за своей праведности покрываю убийство… — едва слышно прошептал Оминис с силой швыряя в землю очередную ягоду. — Ох… — Ноэль! — женский грудной голос оттолкнулся от тишины внутреннего двора, разносясь ветром. Натсай, инфери возьми, Онай. Сакристан вздохнула и повернула голову в сторону темнокожей пятикурсницы. Та подошла к лавочке, на которой сидели друзья. Вид у нее был какой-то взвинченный. Она стрельнула глазами в сторону юноши и поджала полные губы. — Мне нужно с тобой поговорить. Это важно. Оминис нахмурился, поднимая бледное лицо в направлении гриффиндорки и скрестил руки на груди. — Очередная авантюра? — Я бы хотела поговорить с Ноэль наедине. Извини, — Онай сделала шаг в сторону блондинки, но Мракс поднялся с лавки, и встал почти перед ней, слегка сбоку. Он не пытался повернуть лицо в сторону собеседницы, глядя прямо перед собой отсутствующим взглядом. Девушка нахмурилась, явно растерявшись. — В чем дело? — Послушай, Натсай. Кажется, моя дорогая подруга не настроена ни на какие гриффиндорские сумасбродства… — Ноэль, это очень важно! Сакристан тяжело вздохнула, совершенно растерявшись. Она не знала, что конкретно ее отталкивало в дружелюбной африканке, хоть та была очень приветлива к ней с первого дня знакомства. Может быть, именно это пронизывающее дружелюбие, а может быть, все ее навыки и умения. Те, про которые она упоминала вскользь. Анимагия, колдовство без палочки, хорошие способности и то, как ее хвалили учителя. И вот это упоминание невзначай бесило ее сильнее всего. Смотри, мол, я столько всего умею, а ты что? Зависть — плохое чувство. И ничего она с собой поделать не могла. Раздражало. Но отказать ей не могла. Да, никому отказать не могла, что уж тут. — Она не твоя собственность, Оминис. — Боюсь, что мадмуазель Сакристан просто не может сказать тебе «нет» исключительно из своей тактичности. Я лишь транслирую эту идею, Онай. — голос друга звучал тихо, мягко и вежливо. Он не показывал ни капли враждебности или раздражения. — Ей решать. Ноэль, послушай, это насчет Харлоу… — Да, разумеется, две пятикурсницы превосходно справятся со взрослым темным волшебником, которому отправить Аваду, как щелкнуть пальцами. — голос светловолосого вдруг стал сочиться таким ядовитым сарказмом, что впору было отравиться. — Две пятикурсницы справятся куда лучше авроров, констебля или других взрослых волшебников, я верно понимаю? — В чем твоя проблема? Отойди. — возмутилась девушка и сощурила черные глаза. — Или, может быть, ты и твоя семья тоже как-то замешаны в делах «Пепламб»? Я бы не удивилась! Оминис замер, когда африканка бросила эту фразу. Ноэль успела лишь заметить, как кисть рябины в правой руке юноши сминается в кулаке с противным чавканьем. Она вскочила и взяла друга за рукав. — Натсай! — возмущенно подалась вперед блондинка, устремляя зеленые глаза на однокурсницу. — Как ты можешь? — А что я не так сказала? — грудным голосом ответила гриффиндорка, хмуря темные густые брови. — Вся волшебная Британия знает Мраксов. И знает, чем они знамениты. Сакристан было открыла рот, чтобы высказать все, что она думает, да только помешала крупная веснушчатая рука, опустившаяся на плечо Онай. Себастьян. Темноволосый юноша поджал губы в тонкую нить, но затем улыбнулся одними уголками, обращаясь к африканке. В его низком хрипловатом голосе смешалась сталь и наигранное дружелюбие. — Отойдем в сторонку, Натти. Пожалуйста. — тихо с нажимом произнес Сэллоу и, не дав той возразить, повел куда-то в сторону крытой части двора, подальше от друзей. Или уже бывших друзей? Тяжело сказать Африканка фыркнула, но послушно последовала за слизеринцем. Ноэль проводила их сощуренным взглядом и повернулась к Оминису. Тот стоял недвижимо, словно кто-то наложил на него проклятие окаменения. Казалось, что он даже не дышал. Через несколько мгновений он хмыкнул горько и опустился обратно на скамью. — Ничего не говори. Прошу тебя. — он покачал головой и достал палочку, очищая испачканную в рябине руку заклинанием. Юноша повел светлой головой в воздухе, ловя шум вокруг. Никак, пытался услышать, что говорила пара, яростно жестикулирующая вдали? — Но это отвратительно! Это несправедливо! — Жизнь вообще довольно несправедлива, тебе так не кажется? — тихо ответил слизеринец, устремляя взгляд мутных голубых глаз в сторону. Девушка оставила этот вопрос без ответа, поймав боковым зрением, как ругаются однокурсники. В конце концов, Натсай толкнула Себастьяна в грудь и быстрым, можно сказать, злым шагом, скрылась в дверях внутреннего двора. Сэллоу повернулся к ним, хмурый и все еще поникший, но слабо улыбнулся и… кивнул. Сердце пропустило удар. Сидящий рядом Оминис усмехнулся еще раз, вызывая в ней такое нечеловеческое недоумение. Да, что происходит вообще?! Пока она пыталась понять происходящее, Себастьян снова испарился, будто и не было его во дворе. Девушка нахмурила светлые брови, преисполнившись решимостью. Уж она-то его найдет и поговорит. Надоел бегать. Почему они оба все время пытаются скрыться из виду, когда чувствуют себя виноватыми? Что за дурная привычка?!       Они с Оминисом расстались у гостиной вечером, когда Ноэль, сославшись на свои дела, пошла бродить по замку. В голове мелькали варианты того, где можно найти Себастьяна. Крипта, Астрономическая башня, Часовая башня… холл рядом с Защитой отпадал сразу. Откуда он вообще взялся во дворе Трансфигурации, если явно не выходил из больших массивных дверей? Ноэль ускорила шаг. Каблуки школьных туфель громко звенели о каменную плитку. Вечерний замок в выходной полнился студентами, особенно теми, что помладше. Она пролетела мимо Гаррета Уизли, играющего в плюй-камни прямо в коридоре вместе с тем полноватым рейвенкловцем, Клоптоном, кажется. — Эй, француженка, присоединяйся! — позвал ее Эверетт, но она даже не думала отвечать. В золотоволосую голову пришла идея, и она собиралась проверить свою догадку. За спиной раздалось лишь возмущенное. — Какого Мерлина?! — Ты все сбил, Гаррет! — Клянусь, и пальцем их не трогал! Она дошла до холла Защиты и почти пробежала коридор, быстро свернув во двор Трансфигурации. Поежилась от вечернего холода на улице, оглядываясь. Вот здесь, под крытой частью, недалеко от класса. Рука дернула на себя неприметную старую дверь. Пахло пылью и горящими поленьями. Жаркое тепло обдало тело. Ступени. И вот, она в этой старой комнате с оранжевым витражом. И он тоже здесь. — Ничего не хочешь мне сказать? — тихо спросила девушка. Себастьян, сидящий в эркере, вскинулся, но увидев, кто перед ним, тут же опустился обратно. И спрятал темный взгляд у себя в коленях. Ноэль стремительным шагом сократила расстояние между ними и, обхватив веснушчатое лицо ладонями, с силой заставила посмотреть на нее. Зеленые глаза встретились с карими. — А теперь послушай меня. — твердо начала она. — Прекрати это. Прекрати убегать и прятаться от меня. От нас. Мы переживаем. Может быть, Оминис и делает вид, что не хочет с тобой общаться, но я так не считаю, ясно? — Но… — охрипшим голосом начал юноша, глядя на нее круглыми от шока глазами, но ее просто унесло в эмоциях. Сердце скрутилось в нить, обдавая все тело жгучей болью. — Прекрати, Себастьян. Ты совершил ужасный поступок, которому нет прощения, но мы от тебя не отвернулись, понимаешь? Ты можешь пытаться сколь угодно прятаться от ответственности, но от греха на душе никогда не сбежишь, — губы предательски затряслись от нахлынувшей горечи, Ноэль шмыгнула носом, сгоняя слезы. — Поговори со мной, пожалуйста. Пожалуйста. Юноша молча прикрыл глаза, щекой прислоняясь к узкой девичьей ладони с нажимом. Свет от горящей жаровни бился на веснушчатом лице, обнажая темные круги под глазами и ядовитую горечь. Мерлин подери, как же плохо он выглядит сейчас. Сэллоу вздохнул. — Какое право я имею с вами говорить? Что я должен сказать? Я… — он вздохнул прерывисто и отпрянул, пряча лицо в ладонях. — Я не знаю. Мгновение застыло в теплой оранжевой комнате, как комар в янтаре. Слышался лишь треск горящих поленьев. — Все не должно было так закончиться. Я не знаю, почему это сделал. Я не желал ему смерти, я просто… — Себастьян вжал голову в плечи и безвольно опустил руки. В низком охрипшем голосе звучала агония. — Я растерялся. Все мои попытки уходили в тупик, моя сестра умирала, пока Соломон тратил все деньги на выпивку в каком-то поганом кабаке на окраине деревни! Попрекал меня моими надеждами, не пускал в собственный дом! А я… так хотел помочь. Когда страдают близкие — это невыносимо… — Я понимаю. Но своими поступками ты причинил страдания нам с Оминисом. — Ноэль всхлипнула снова и стерла слезу рукавом с горящей жаром щеки. Сердце болело. — Пусть я — какая-то незнакомка, едва вошедшая в твой круг общения. Но он-то чем заслужил? Ближе тебя у него никого нет. А ты обманывал, манипулировал… Это жестоко. То, что ты сотворил… — Я знаю. Я все разрушил. Анна не хочет меня видеть. Перед вами стыдно. Я такой идиот. — Сэллоу поднялся с места и подошел к ней вплотную. В карем взгляде плескалась такая боль, что перекрывала ее заходящееся сердце. Он сжал кулаки и зажмурился. — Этого не должно было произойти. У Соломона должны были быть хотя бы достойные похороны… Да никаких похорон не должно было быть! Почему я это сделал?.. Он мне в кошмарах является каждый сраный день. Вы тоже являетесь… Ноэль вздохнула тяжело, когда на побелевшем лице друга в пламенном свете сверкнула слеза. И крепко обняла, прижимаясь щекой к груди. Юноша замер, словно оглушенный, но тут же крепкие веснушчатые руки крепко обхватили ее за плечи и сжали до хруста. Он щекой прижался к белокурому виску и задрожал. — Я так виноват! — сквозь сцепленные зубы прошептал Сэллоу. — Мне так жаль, что я… Так жаль! Я лишился сестры и разрушил нашу дружбу… Я не должен был так поступать с Соломоном. Я не должен был так поступать с тобой и, тем более, с Оминисом. Никто не заслуживает такого. Почему вы не рассказали все аврорам? Почему я все еще здесь, а не в камере Азкабана? — Потому, что такому идиоту дементоры уже не помогут, — донеслось снизу. Мракс стоял на ступеньках, прислонившись плечом к стене. На тонких бледных губах играла грустная усмешка. Светловолосый слизеринец слепым движением нащупал стену и стал медленно подниматься к друзьям. — Оминис, где твоя палочка? — тихо спросила девушка, все еще сжимающая в объятиях второго друга. Почему она решила спросить именно это, а не то, как он тут вообще оказался? — В кармане. Если я буду «видеть», то снова ему… кхм… втащу. — он выплюнул это слово, будто оно было настолько оскорбительно ругательным, но при этом «идиот» произнес вполне буднично. Странный такой. — О, Мерлин. Оба вздрогнули, когда слепой юноша подошел вплотную и с тяжелыми вздохом обнял друзей. Сердце зашлось с такой оглушительной скоростью, что казалось, будто пульсирующая кровь польется из ушей. Ноэль не смогла сдержать счастливой улыбки и, освободив одну руку, обняла и Мракса в ответ. Себастьян громко шмыгнул носом. Прошло достаточно большое количество времени, прежде чем друзья разняли беспорядочное кольцо рук. Сэллоу слабо улыбнулся и небрежно вытер лицо рукавом. — Спасибо. Спасибо вам, ребята, я… — Кто сказал, что я тебя простил? — строго ответил Оминис и скрестил руки на груди. Он покачал головой сокрушенно и склонил ее вбок. Безжизненный взгляд голубых глаз его был устремлен куда-то в стену за темноволосым юношей. — Но я точно могу сказать… что бы не случилось, мы должны держаться вместе. — Согласна, — Ноэль улыбнулась мягко. Себастьян громко шмыгнул носом и усмехнулся. — Я вас не заслуживаю, вы знаете? — Разумеется, не заслуживаешь, — голос слепого слизеринца вернулся к его высокомерному тону, он гордо вскинул подбородок. — Но я дам тебе скидку за отсутствие здравого смысла в твоей пустой голове. Пойдемте, тут очень душно. Оминис достал палочку, делая быстрый взмах, и пошел вниз по лестнице. Ноэль было собиралась пойти вслед, но Сэллоу поймал ее за руку и притянул в еще одни крепкие объятия. Юноша зарылся носом в белокурые волнистые волосы и прошептал с какой-то нежной интонацией. — Спасибо, — и отпустил, широким шагом огибая застывшую в недоумении подругу. Сакристан сделала пару глубоких вдохов и последовала за своими мальчишками. На душе стало легче.