***
Погода стала жаркой, а воздух невероятно влажным. Шум цикад хорошо сочетался с пением птиц. Сад за их домом был очищен и обустроен в соответствии с советами Орочи, так что стал по-настоящему красивым местом для наблюдения. Конечно, в нем нашлась и небольшая зона, в которой змея полюбила бездельничать и проводить свои ленивые утра. Сусаноо счел невероятно ироничным, что бог, который так стремился уничтожить солнце и погрузить мир в абсолютную тьму, ныне полностью наслаждается им. Кто здесь лицемер?! Госпожа Аматэрасу, этот Змеиный Бог прямо сейчас использует ваше величие, чтобы согреть свои кости! Сусаноо только что закончил готовить еду на более позднее время и сел на террасу. Несколько прядей волос прилипли ко лбу, поэтому он смахнул их, но неприятное ощущение пота все еще сохранялось. При дальнейшем исследовании дома он обнаружил в шкафу несколько комплектов мантий, но размер оказался немного сомнительным, поэтому Сусаноо пришлось импровизировать. После стольких лет, проведенных в одиночестве, он научился не только охотиться и готовить, но также шить и возводить небольшие постройки вокруг хижины — все, что нужно для выживания в дикой природе. Прямо сейчас он просто позволил верхней части своей мантии соскользнуть с плеч, чтобы она не прилипала к коже. Он потянулся в спине, надеясь немного расслабить мышцы. Он заметил, что фиолетовые глаза Орочи смотрят прямо на него. — Что-то не так? — Нет, — ответил тот, — смотрю, жара доставляет тебе неудобства. «Поздравляю с констатацией очевидного», — хотел сказать Сусаноо, но прикусил язык. — Все не так уж плохо. Хотя я не отказался бы пойти куда-нибудь поплавать. На этом острове много прудов и рек, ну и море тоже есть. — Как мило. Большая собака хочет поиграть в луже. — Что в этом плохого? Немного холодной воды в такой день — звучит неплохо. Может быть, я действительно схожу. — Тогда позволь мне сопровождать тебя. Я с удовольствием смою грязь со своего тела, но также есть кое-что, с чем тебе, возможно, придется мне помочь. Приподняв бровь, Сусаноо задумался, чего от него хочет змея. Является ли это еще одним проявлением его странных пристрастий или необычного поведения? Когда Орочи встал и стряхнул траву со своей одежды, то посмотрел на свою руку и вздохнул. — И так? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Мне нужно сбросить кожу. Обычно мои наги помогают мне в этот период, но теперь, когда я не могу призвать их, мне будет сложно стянуть ее со спины… — Орочи прервался, увидев удивление на лице Сусаноо. — Что? Никогда не видел, как линяет змея? — Видел, я просто не ожидал, что ты делаешь то же самое. Ты «человек». — Змея, которая может принимать человеческий облик, помнишь? Конечно, я могу вернуться в свою истинную форму и потратить на линьку неделю, но зачем, когда у меня есть ты? Сусаноо в тот момент понял, что у него нет выбора, поэтому просто молча согласился. — Возможно, во мраке Божественной Тюрьмы ты не разглядел, но как только мы доберемся до пруда, я обязательно покажу тебе кое-что, что ты должен был увидеть давным-давно. — И что же?.. — Мое тело при свете дня. Тебя это не возбуждает?***
Орочи был прав: Сусаноо определенно не обращал особого внимания на его тело, когда они находились в Божественной Тюрьме, и даже когда покинули ее. Орочи почти всегда был одет в несколько слоев одежды, прикрывающей все возможные участки кожи. Как он сказал ранее, Божественная Тюрьме отличалась отсутствием света, а зрение Сусаноо никогда не отличалось особой остротой, поэтому, как только он увидел, что Орочи без всякого стыда сбросил халат, его взгляд сразу же остановился на блестящих пятнах на белой коже. У Орочи в самом деле была чешуя! Почему Сусаноо вообще сомневался в этом? В конце концов, Ямата-но Орочи — змея! Как Сусаноо мог не осознать этого, хотя они трахались столько раз? Теперь, когда он мог ясно рассмотреть все тело Орочи, Сусаноо не мог ответить на вопрос, покраснели его щеки из-за жары вокруг или от зрелища перед ним. Кожа Орочи, несмотря на ежедневные солнечные ванны, не получила ни единого ожога, по-прежнему практически белоснежная. Без своих роскошных одежд он также казался намного более худым. Увидев его реакцию, Змеиный Бог рассмеялся и вошел в пруд. — Чего ты ждешь, Сусаноо? Неужели мой вид настолько потряс тебя, что ты потерял дар речи? Иди сюда. Не дожидаясь дальнейших язвительных комментариев, Сусаноо развязал свой халат, позволив ему упасть на землю. Теперь они оба были полностью обнажены, и младший бог присоединился к Орочи в его «ванне». Он нырнул в воду, чтобы охладить голову, позволив себе побыть под поверхностью несколько секунд, прежде чем вынырнуть. Конечно, в глазах Змеиного Бога он выглядел как мокрая собака, пока не откинул волосы назад, позволив воде стекать по мышцам. — Что случилось, Орочи? Тебя так сильно потряс мой вид, что ты потерял дал речи? — бросил он, заметив, как змея в считанные секунды притихла, просто разглядывая его. — Не будь слишком самоуверенным, сопляк. — Хах. Ладно, итак… как ты вообще линяешь? — Легко. Вот, смотри, — подняв руку, Орочи ущипнул кожу на запястье и осторожно потянул ее. Через мгновение на руке Змеиного Бога стал заметен участок полупрозрачной кожи. Тот взглянул на него и вздохнул: — Она снимается не так гладко, как обычно, так что процесс может немного затянуться. В любом случае, мне нужно, чтобы ты снял ее с моей спины, — Орочи повернулся и, собрав волосы рукой, поднял их, давая возможность приступить к делу. По какой-то причине Сусаноо не мог перестать смотреть на зрелище перед собой, полностью загипнотизированный. Что с ним такое, почему вдруг стало так жарко? — Сусаноо? — Орочи окликнул его, заставив блондина нервно сглотнуть и положить руку на чужое плечо. Для него прикосновение, по сравнению с прохладной кожей Орочи, показалось почти обжигающим. Он провел пальцами по мышцам спины, и звук, который издала змея, заставил Сусаноо осечься. — …что-то не так? — Нет. Продолжай, — хрипло звучащим голосом, который вызвал у Сусаноо еще больше колебаний. Не обманывал ли Орочи его? Сусаноо не мог найти место, чтобы ухватиться за омертвевшую кожу, вместо этого его пальцы просто продолжали путешествовать по спине старшего бога. Он даже не заметил, когда его тело оказалось так близко, что почти прижалось к Орочи, кожа к коже. Кровь Сусаноо определенно прилила туда, куда не должна была, и заставила Орочи рассмеяться, как только он безошибочно почувствовал изменения. — Сусаноо ~ О чем ты думаешь? — его тон звучал немного кокетливо. Пытаясь восстановить хотя бы немного достоинства, Сусаноо ответил ему: — Я не могу найти… — Ты неправильно ищешь. Хотя сейчас я бы предположил, что ты вообще не ищешь, — рука старшего бога протянулась через плечо назад, к щеке Сусаноо, и притянула его ближе, чтобы они могли посмотреть друг на друга. — Орочи… — Линька может подождать, чего, похоже, не скажешь о тебе. Такой нетерпеливый бог. Так что, как и приказала Всемогущая, позволь мне служить тебе для твоего удовольствия.***
Сусаноо снова попал в ловушку Орочи, каким же глупым он был! Ему следовало ожидать, что эта авантюра с линькой окажется всего лишь прикрытием для истинных намерений Орочи, но сейчас было неподходящее настроение, чтобы размышлять над этим. Прямо сейчас Сусаноо повалили на спину, он лежал на траве, а над ним с улыбкой нависал некий небезызвестный бог. Белые волосы Орочи нежно щекотали лицо и кожу Сусаноо, а его пальцы двигались повсюду. — Ты хочешь сделать это здесь? — По сравнению с нашей предыдущей «спальней» это место похоже на рай. Что может быть лучше, чем получать удовольствие, пока вокруг нас расцветает природа? Мы просто станем единым целым с ней, ты и я. Если только ты не боишься, что твоя Всемогущая Богиня может наблюдать за нами… От мысли об Аматэрасу, которая наблюдает за тем, как они делают подобные вещи среди бела дня, у Сусаноо пересохло во рту. Она… она ведь не станет, верно? У нее есть дела поважнее, чем подсматривать, как ее бывший Бог Казни и лидер Злых Богов участвуют в подобном «природном акте»? Верно? — Пожалуйста, не шути так. — Я не шучу. Сусаноо, на самом деле я хочу, чтобы она смотрела, — Орочи положил руки на щеки Сусаноо, чтобы удержать его на месте, и улыбнулся ему, фиолетовые глаза смотрели глубоко в золотые. — Я хочу, чтобы Аматэрасу увидела, что свобода позволяет нам делать. Я хочу, чтобы она увидела, что даже в Царстве, которым она управляет, мы все еще можем делать то, что хотим, и нам не нужно соблюдать ее скучные правила, запрещающие богам заниматься сексом. Если она дала нам место, где никто не сможет нас побеспокоить, то почему мы должны останавливаться, Сусаноо? — его последнее предложение было произнесено почти шепотом. — Кроме того, я получу огромное удовольствие от волнения, которое испытает Богиня-Императрица, когда увидит, как ты теряешь голову от удовольствия, подаренного мной. Ты боишься выпустить того зверя, которого я увидел глубоко в недрах Божественной Тюрьмы? Или ты вдруг испугался, что можешь сломать меня на кусочки? Сусаноо несильно оттолкнул его, бормоча о том, что Орочи слишком много болтает. Его рука, легшая на грудь Орочи, переместилась ниже, на мгновение остановившись, прежде чем коснуться чужого живота. Ах. Он выглядел намного больше, когда его не скрывала одежда. Поначалу Сусаноо даже не обратил на это внимания, но теперь ему стало еще любопытнее. — Тебе снова не терпится потрогать мой живот? — спросил Орочи, немного ерзая бедрами, чтобы устроиться поудобнее. — Глупый Сусаноо, жизнь тебя ничему не учит. Хорошо, я позволю тебе потрогать его, раз ты такой любопытный мальчик, — он схватил руку Сусаноо и разрешил ей скользнуть по своему животу. Это выглядело довольно мило, когда в ответ глаза блондина буквально загорелись. — Ты… что-нибудь чувствуешь? — Что ты имеешь в виду? — Ты чувствуешь, как оно двигается? Орочи тихонько рассмеялся и покачал головой, щелкнув Сусаноо по лбу. — Сусаноо, похоже мне опять придется заняться твоим образованием, в этот раз рассказав о самых примечательных фактах о змеях. Только позволь сначала спросить кое о чем. Если ты угадаешь, я тебя вознагражу. Подобное отношение очевидно раздражало блондина, но в их нынешнем положении он не мог возразить. Проведя пальцем по подбородку Сусаноо, Орочи спросил его: — Змеи могут производить на свет потомство двумя способами в зависимости от их вида. Они либо рожают напрямую, либо откладывают яйца. Итак, позволь спросить, как ты думаешь, к какому типу змей отношусь я? В этот момент Сусаноо ощутил глубокий ужас. Ему не хотелось ввязываться в глупые игры Орочи, но с другой стороны в нем вспыхнуло неподдельное любопытство. Поскольку Орочи имеет человеческую форму, Сусаноо с большей уверенностью выбрал бы первый вариант, но, возможно, именно в этом и заключается ловушка. Наконец, он ответил: — Я предполагаю, что ты… отложишь яйцо? Змея издала довольное мурлыканье и позволила своим пальцам скользнуть ниже, к шее, затем к груди Сусаноо, щекоча его кожу. — Верно. Что лично меня удивляет, так это тот факт, что во мне присутствует лишь две божественности: моя собственная и ребенка. Ты знаешь, сколько яиц змеи могут отложить за период размножения? Я скажу тебе, — он немного наклонился, настолько, чтобы не давить на живот, — много. Представь, тебе пришлось бы пытаться уследить за множеством маленьких змеят, бегающих вокруг. Смог бы могучий Палач Такамагахары удержать их всех в узде? Они были бы не такими могущественными, как Злые Боги, но наверняка намного симпатичнее их. В любом случае… Внезапно Сусаноо схватил Орочи за запястья и сел, а затем поменял их местами, змея безропотно легла под него. Ах, Змеиный Бог и забыл: пока Орочи наслаждался разговором, этот бедняга ждал продолжения определенной деятельности между ними. — Ты действительно слишком много болтаешь. — Я? Как насчет того, чтобы заставить меня издавать другие звуки? Дорогой Сусаноо… — приблизив губы к уху своего бывшего Палача, Орочи прошептал с придыханием. — Покажи мне еще раз, каким богом ты можешь стать, когда тебя переполняет желание. Этого оказалось достаточно, чтобы сломать контроль Сусаноо. Его руки опустились на бедра Орочи, раздвигая их. Он был готов еще раз ощутить «вкус» этой восхитительной тесноты, полностью раствориться в удовольствии… Затем он услышал шорох в кустах, и оба участника любовной сцены замерли. Когда они перевели взгляды в конкретном направлении, то увидели очень-очень недовольного… кота. Очень круглого кота, если говорить точнее. — Вы двое ужасны, клянусь другими богами Такамагахары. Прямо средь бела дня?! Я знаю, что вы узники здесь или что-то в этом роде, но по крайней мере имейте хоть какую-то порядочность! Сначала Сусаноо удивленно моргнул. Затем он обменялся взглядами с Орочи. Наконец, осознание поразило его, когда он узнал голос, который разговаривал с ними. — …Страж Гробницы? — Ммм. И я тоже «очень» рад снова видеть тебя, Бог Грома, — насмешливо бросил кот и лизнул лапу. — Похоже, в твоей жизни все идет хорошо, раз ты общаешься с природой в столь примечательном месте. Хочешь, я подожду, пока ты закончишь, или тебе интересно, что я прихватил с собой?***
Ибуки — так как именно так на самом деле звали Стража Гробницы — очевидно не захотел, чтобы Орочи гладил его, пока тот не оденется. Сусаноо настолько смутился из-за ситуации, что в конечном итоге упал обратно в пруд и практически полностью погрузился под воду. Конечно, он совершил ошибку, потому что, когда Орочи начал высмеивать его за поведение «смущенной девицы», Сусаноо огрызнулся, что не так давно сам Змеиный Бог мечтал заняться близостью на глазах у Аматэрасу. В результате Орочи бросил на него невозмутимый взгляд, собрал всю одежду Сусаноо и убежал домой, оставив другого бога без возможности чем-либо прикрыться. — Твоя жена, безусловно, интересная личность. Это тот бог, с которым ты дрался после того, как покинул остров? — Он мне не жена. — Тогда кто? — Я… не уверен. Друг? — Ммм. Друзья в наши дни, несомненно, именно так и лежат друг на друге. Сусаноо мечтал просто раствориться в воде от смущения. Мало того, что Орочи возбудил его и оставил в таком состоянии, так еще чертов кот наткнулся НА НИХ, и теперь у Сусаноо даже нет одежды, чтобы прикрыться и вернуться домой. Разумеется, как только он спросил Ибуки, будет ли тот достаточно любезен, чтобы принести ему украденную одежду, он получил ответ, что это слишком хлопотно, и кот исчез между деревьями. Так что, в конце концов, Сусаноо пришлось прикрыться ворохом листьев, надеясь, что госпожа Аматэрасу не заглянет в свое Царство именно сейчас и не увидит, как он без всякой причины бегает с голой задницей. «Ямата-но Орочи, ты заплатишь за это!» К тому моменту, как он вернулся домой, казалось, Змеиный Бог и Страж Гробницы уже подружились. Если судить по тому, что Орочи позволил коту лечь рядом со своим животом. Сусаноо нашел свою одежду на кухне под явный самодовольный вид Орочи за спиной. Одевшись, он сел вместе с остальными на террасе, и только тогда заметил несколько довольно объемных мешков. При ближайшем рассмотрении они оказались наполнены рисом и другими злаками, которых Сусаноо не видел на этом острове. — Кто принес их сюда? — Твоя Всемогущая Богиня. На самом деле кое-кто другой проявил настойчивое беспокойство о твоем благополучии. Я увязался следом только потому, что меня попросил тот маленький эмиссар из Лунного моря! — Сусаби попросил тебя?.. Подожди, значит, госпожа Аматэрасу просто впустила тебя сюда? Зачем ей потакать просьбе Сусаби? Разве Аматэрасу не хотела изолировать их в этом месте ото всех? Мысли Сусаноо крутились безостановочно. — Значит, ты наш… надсмотрщик или что-то в этом роде? — В таком облике? Сусаноо, я помню, как ты рассказывал мне, что Страж Гробницы, которого ты вырастил, был кровожадным животным с во-от такими длинными когтями и во-от такими острыми зубами… Этот зверь выглядит совсем не так. Он довольно круглый и пушистый. — Ты!.. Как ты смеешь! Это моя «человеческая» форма, такая же, как и у тебя! — «Человеческая»? Хм, дай-ка посмотреть. Что именно в тебе «человеческого»? Этот хвост? Хм, нет… Может быть, этот мех? — Орочи осмотрел кота со всех возможных сторон, заработав кучу гневных шипений, которые заставили его хихикать. Хотя его форма и правда была странной, может быть, Царство Аматэрасу в том числе подавляло и истинную форму Ибуки? Тогда какой в нем толк здесь? Для чего он сгодится, кроме как ловить мышей, которые бегают по дому? Хотя, возможно, смысл появления здесь Ибуки намного проще, чем Сусаноо пытался себе придумать, на его лице появилась легкая улыбка. В их доме поселится еще один житель, так что им с Орочи не будет так скучно. Мысленно поблагодарив Сусаби за его маленький поступок, Сусаноо принялся перетаскивать мешки с зерном и прочим содержимым на кухню. Теперь он сможет готовить гораздо более разнообразные и сытные блюда, так что это хороший повод для празднования. Каким-то образом его гнев по поводу того, что Орочи украл его одежду, утих, и все трое провели спокойный вечер вместе. — Ты солгал мне ранее о линьке? — спросил Сусаноо, когда они улеглись в своей спальне наверху. Орочи был полностью сыт, все, чего он хотел, это задремать, поэтому в ответ на вопрос Сусаноо лишь лениво пробормотал: — Мм, нет… Мне все еще нужно сбросить… Слабый зевок сорвался с губ Орочи, после чего он обнял Сусаноо за талию и положил голову ему на плечо. В такую погоду младший бог очень ценил холодную кожу Орочи, по крайней мере, она защищала от перегрева. Сусаноо сам почти задремал, когда Орочи внезапно издал болезненный стон и сжал халат Сусаноо в руке. — Орочи? Что… — …Ты спрашивал, как я себя чувствую. Обычно, кроме тошноты, меня ничего не беспокоит. Но иногда бывают странные судороги, как будто меня бьет током… или что-то в этом роде… Сусаноо не стал развивать эту тему дальше, но не смог остановить странную волну нахлынувшего на него беспокойства. Разве Аматэрасу не сказала, что никто из них не сможет использовать свои духовные силы здесь? — Что происходит?.. — пробормотал он, прежде чем, наконец, позволить себе погрузиться в объятия сна.***
— Перестань издавать такие звуки. — Ты слишком груб с моей кожей, господин генерал! Ты должен обращаться с ней, как с девой под звездным небом. Сусаноо чуть не хлопнул Орочи по плечу за этот комментарий. Ирония заключалась в том, что Сусаноо очень смутился, ведь Орочи — единственный, с кем он «тесно общался» за всю свою жизнь. У него возникло искушение грубо содрать следующий кусочек омертвевшей кожи, но Сусаноо отличался от этой змеи, он бы не стал опускаться до подобного. — Почти готово. Хотя мне интересно, сколько раз в год ты линяешь? — Около шести. Ты будешь хорошим мальчиком и поможешь мне. — Ты даже не просишь, просто прямо приказываешь мне сделать это… Ямата-но Орочи, твое эго не знает границ. В ответ он получил лишь искренний смех. Сусаноо мысленно похлопал себя по спине за то огромное терпение, которое требовалось, чтобы иметь дело с этим капризным богом. С последним отложенным в сторону лоскутом сброшенной кожи весь процесс, наконец, завершился. Орочи накинул халат обратно на плечи и вздохнул, откидываясь на подушку. Он нежно похлопал себя по животу и позволил руке так и остаться на нем. Ибуки лежал рядом и тихонько похрапывал, а его миску с едой в этот момент оккупировали… мыши. Целых две. — Разве ты не должен что-то предпринять? — спросила змея и постучала Ибуки по носу пальцем. — Твой ужин съедает твой враг. Какой из тебя кот-воитель? — А? — вместо того, чтобы отреагировать на тот факт, что у него крадут еду, Ибуки больше вздыбился из-за жеста Орочи. — Мыши? Я не люблю есть мышей, у их мяса странный вкус… Ой! — заработав щелчок по лбу, он зашипел на Орочи, лицо которого выражало явное недовольство. — Если бы я мог использовать свою силу, то призвал бы своих змей не только для того, чтобы они избавились от мышей, но и чтобы они подвергли некоего кота интенсивной тренировке. Думаю, на это зрелище будет очень забавно посмотреть, хм? — Ни за что! Эй, громовержец, скажи своей жене что-нибудь! — Я не… — Сусаноо вздохнул, закрывая крышкой блюдо, которое готовил для более позднего приема пищи. Сколько раз ему нужно сказать Ибуки, что Орочи НЕ является его женой? Сусаноо в самом деле назвал их «друзьями» ранее, но разве друзья занимаются сексом и заводят детей друг с другом? Сусаноо посетило нестерпимое желание просто вытащить свой мозг и бросить его в чан с готовящейся кашей. Вероятно, это не улучшит вкус, но, по крайней мере, избавить Сусаноо от необходимости думать. — Хотя я согласен, что тебе следует заняться ловлей мышей. Это твой долг как домашнего кота. Но упрек ожидаемо не сработал, поэтому вместо споров с настоящим котом, Сусаноо взял метлу и сам приблизился к незваным гостям, быстро спугнув их. За считанные секунды маленькие существа пробежали через всю кухню, чтобы скрыться под полкой в главной комнате. Казалось, кризис предотвращен, но Орочи не мог перестать смотреть на это конкретное место, даже встал на колени и медленно пополз к нему. — Что ты делаешь? Они уже убежали, — сказал ему Сусаноо и вернул метлу на ее законное место. — Хотя было бы неплохо прикрыть чем-нибудь эту дыру, чтобы они не смогли вернуться обратно. — Нет, подожди. Позволь мне только… — Орочи положил руку на левую сторону полки. Сначала надавил, затем потянул, но никакой реакции не последовало. Однако, когда он попытался сдвинуть ее вправо, ему это удалось. Приложив немного больше силы, он начал толкать ее дальше, Сусаноо быстро вмешался и помог. Оказалось, что всю стену за полкой можно сдвинуть, как и другие двери в доме, но эта конкретная «дверь» была замаскирована. За ней оказалась небольшая деревянная лестница. — Вот это да. Кажется, наши маленькие друзья помогли нам найти потайную комнату. Аматэрасу, несомненно, любит такие, да? В конце концов, она так же спрятала Злых Богов глубоко в недрах Такамагахары, — усмехнулся Орочи, но не получил от Сусаноо никакой реакции. — Как насчет того, чтобы спуститься вниз? Однако нам понадобится лампа. — Я пойду первым. Ты останешься здесь. — Как мило. Ты беспокоишься, что я замедлю тебя? — Я беспокоюсь, что ты можешь… Пострадать? Орочи? Это прозвучало невероятно иронично, и змея быстро уловила мысль. — Еще один подобный комментарий, Сусаноо, и я обязательно столкну тебя с лестницы. Принеси лампу. Снарядившись лампой, они оба отправились вниз, оставив Ибуки дома, чтобы тот «хотя бы охранял его, как положено Стражу Гробницы». Внизу они обнаружили что-то вроде пещеры, причем невероятно влажной. — У меня плохое предчувствие. — Мы уже какое-то время живем над этим место. Давай пойдем и исследуем. Может быть, мы найдем еще больше доказательств того, что она лицемерка… Ай, не щипай меня! — Не говори о ней плохо. — Несмотря на то, что она заперла тебя в этом Царстве? Ты не злишься на нее? Сусаноо возобновил ходьбу, полностью игнорируя все, что Орочи говорил об Аматэрасу. Так как насмешки Орочи очевидно не увенчались успехом, тот последовал за напарником. Сам коридор не выглядел особо примечательным, он был полон камней и сырости, под ногами бегали крысы. Наконец, они добрались до деревянной двери, которая явно видала лучшие дни. Прямо сейчас ее покрывал мох, а дерево прогнило, некоторые его части даже отвалились. Обменявшись взглядами, Сусаноо первым взялся за ручку и осторожно потянул ее, надеясь, что та выдержит. То, что они увидели за дверью, мягко говоря, совершенно не впечатлило. Это оказалась небольшая комната, которую заставляли несколько полок и стол, заваленный свитками, различными инструментами для каллиграфии, кривыми деревянными фигурками и драгоценными камнями. Даже в столь тусклом свете глаза Орочи, казалось, заблестели. — Ах, мне не терпится увидеть, какие секреты мы сможет здесь отыскать! — Может быть, нам не стоит трогать… — Если ты собираешься читать мне нотации и морали, то можешь уйти, Сусаноо. Я с удовольствием останусь и обшарю здесь все. Орочи забрал у Сусаноо лампу и поставил ее на пыльный стол, позволив себе осмотреть бумаги. Взяв один из свитков, Орочи рукой смахнул грязь и развернул его, надеясь обнаружить что-нибудь скандальное и компрометирующее Аматэрасу. Сусаноо заметил, что Орочи поднес листок очень близко к лицу, щурясь. — Что там? — Я… не уверен? — Орочи отложил первый свиток и взял другой, открыл его с точно таким же странным выражением лица. Как будто он не мог понять, что там написано. — …Хочешь, я прочитаю его для тебя? — Я умею читать! Просто… почерк немного витиеватый. Мне нужно хорошенько постараться, чтобы разобрать его. Сусаноо на это не купился. Ему хватило одного взгляда на свиток, чтобы убедиться, что штрихи четкие и разборчивые. — Хорошо. Тогда что же здесь написано? — Вот и я спрашиваю! Это… — Орочи вздохнул. — Это… очень слабая попытка в поэзию? Хм… У Сусаноо уже были подозрения, но теперь он окончательно убедился в своих выводах. — У тебя слабое зрение. — Что? — Я заметил это еще в первый день, когда мы прибыли сюда. Ты тщательно выбирал, куда наступить, и иногда смотрел не в ту сторону, когда я говорил с тобой. Я видел, как ты несколько раз показывал мне язык, и сперва решил, что ты просто дурачишься, но… на самом деле ты использовал его, потому что помимо зрения у тебя так же и плохое чувство направления. Твои змеи раньше помогали тебе с ориентированием. Орочи ничего не ответил, вместо этого он просто еще больше уткнулся лицом в свитки. — Я не собираюсь смеяться над тобой. — Мне не нужна твоя жалость. Больше не комментируй это, — в его голосе прозвучала явная угроза, и Сусаноо решил сменить тему. Конечно, он с самого начала знал, что истинная форма Орочи — змея, но чем дольше они жили друг с другом, тем больше вещей он замечал. Наконец, Орочи бросил бумаги и покачал головой. — Какое разочарование. Я думал, что прочту здесь что-нибудь интересное… От этой каллиграфии у меня болят глаза. О чем она вообще пишет? «Пламя гнева продолжает разрывать меня изнутри…» или «…вспыхнувшее пламя желания не покидает мой разум, оно сводит меня с ума». Писала ли она эротические стихи, в то время как запрещала другим вступать в сексуальные отношения? Еще одно доказательство, что она лицемерка! В комнате некуда было сесть, поэтому Орочи прислонился к столу, надеясь, что тот не сломается под его задницей. Его взгляд упал на полку рядом с Сусаноо, полную странных фигурок. — А это что? Если тебя так беспокоит мое зрение, то опиши мне. Для меня они выглядят как черные точки, — прокомментировал он, желая проверить сам, но его остановили ощущения в животе. Сусаноо наклонился и потянулся к полке, но, к сожалению, его палец оказался слишком близко к довольно большой крысе, которая не преминула укусить за него. Ругательство, которое редко можно было услышать от Бога Казни, разлетелось по комнате, Сусаноо отшатнулся назад и затряс рукой. А Орочи прикрыл рот, пытаясь не смеяться слишком громко. Разумеется, как только Сусаноо вновь протянул руку, на этот раз с явным намерением ударить животное, крыса уже исчезла. С полки тот снял еще несколько свитков (некоторые пострадали от зубов грызунов) и несколько деревянных фигурок. А также довольно ржавый нож, который не казался интересным, пока Сусаноо не взглянул на рукоять. На нем была эмблема солнца, которую он знал наизусть. — Хм? Что там? — Этот нож… На нем эмблема госпожи Аматэрасу. Хотя он не в лучшем состоянии. Как и все здесь, он, вероятно, видел лучшие времена. В остальном исследование комнаты не обнаружило ничего примечательного. Им удалось найти больше кистей для каллиграфии, высохшие чернила, набор для шитья и еще больше стихов, которые Орочи даже не захотел комментировать. Среди «хлама» нашлась одна особенно уродливая вещь, которая рассмешила Повелителя Змей. — Сусаноо, посмотри на это. Я думаю, что это плюшевая игрушка, — он поднял очень пыльный кусок ветоши и похлопал по нему рукой. — Не уверен, кого она должна была изображать, но, похоже, Аматэрасу очень старалась сшить эту игрушку. Как смешно. Что за странные увлечения человеческими хобби? — Госпожа Аматэрасу сделала ее? Как ты?.. — Сусаноо, попробуй подумать. Мы находимся внутри Царства, созданного Аматэрасу. Это место, не только подземная пещера, в которой мы сейчас находимся, но и весь дом, выглядит заброшенным. Кто-то явно жил здесь до нас, и я абсолютно уверен, что наша Богиня-Императрица вместо того, чтобы создать совершенно новое Царство, пошла легким путем и заточила нас в уже существующем. Учитывая все, что мы нашли до сих пор, я пришел к выводу, что она жила здесь какое-то время. Не знаю точно, по какой причине, но, если память меня не подводит, это ведь не первый раз, когда она где-то прячется, верно? Он бросил на Сусаноо проницательный взгляд, который заставил последнего почувствовать себя неловко. Конечно, подобное случалось не раз, но Аматэрасу всегда возвращалась, когда в ней нуждались. — Жаль, что она не исчезла на более долгое время… или вообще навсегда. В любом случае, думаю, здесь мы больше не найдем ничего стоящего, так что можно вернуться… Хотя я обязательно возьму это с собой, — Орочи начал собирать принадлежности для каллиграфии и кисти. Он не был уверен, что сможет оживить высохшие чернила, но собирался попробовать. Сусаноо же так и не выпустил из рук плюшевую игрушку, которую Орочи нашел ранее. — Хм? Ты хочешь забрать эту мерзость с собой? — Да. Наверное, грустно провести столько лет в заточении здесь. Орочи не смог сдержать смех, хотя в его тоне не прозвучало ни намека на издевку. Он скорее просто развлекался. — Как ты думаешь, Сусаноо, у неодушевленных предметов есть чувства? — Может, не у самих предметов, но… — Сусаноо еще раз взглянул на кривые стежки, возможно, позже у него получится немного подправить их, найденный набор для шитья как раз пригодится. — Если эта игрушка действительно сшита госпожой Аматэрасу, то, наверное, она вложила в нее свои чувства и любовь. Я нахожу это очень милым. Последовало долгое молчание, прежде чем Орочи ответил. Его голос и лицо были полностью лишены каких-либо эмоций. — Вот как. Тогда эта вещь точно для тебя. Я возьму некоторые из этих свитков, чтобы было что почитать позже и над чем посмеяться. Прежде чем Орочи смог пройти мимо, Сусаноо схватил его за руку и остановил. — Что? Думаешь, я споткнусь на обратном пути? — Нет, я просто… Какие слова Сусаноо хотел произнести? Увидев это странное выражение на лице Орочи, Сусаноо почувствовал себя беспокойно. Возможно, ему не стоило комментировать зрение Орочи вслух, но теперь уже слишком поздно. — Я просто помогу тебе отнести эти вещи наверх. Уверен, Ибуки уже стенает, что мы провалились в черную дыру и теперь некому его кормить. В ответ ему молча кивнули, и вскоре они вернулись обратно в дом, и ожидаемо получили нагоняй от орущего кота. Разгрузив вещи, Орочи бросил бумаги на стол и, ничего не говоря, направился прямиком в спальню. Ибуки бросил на Сусаноо взгляд. — В чем ты опять провинился? — Провинился? Я… — Сусаноо ненадолго запнулся. — Кажется, я задел его чувства… если они у него есть. — Хех. Уверен, что ты ляпнул что-то глупое, и поэтому он разозлился на тебя. Кем этот кот себя возомнил?! С другой стороны, в его словах была доля истины: даже если Сусаноо считал подобный комментарий довольно безобидным, он мог догадаться, что Орочи воспримет его негативно. Повелитель Змей — гордый бог, и проявление какой-либо слабости для него неприемлемо. Впрочем, Сусаноо в самом деле не имел в виду никакого осуждения. Также Ибуки спросил Сусаноо о грязной плюшевой штуке, которую они притащили с собой, но замолчал, как только узнал, что игрушка сделана Аматэрасу. Как раз перед тем, как Сусаноо направился в постель, Ибуки сказал ему обязательно поговорить с этой змеей и помириться, кот не хотел видеть, как они ссорятся. Но планы Сусаноо быстро разрушились, потому что Орочи уже спал, повернувшись спиной. Улегшись рядом со Змеиным Богом, Сусаноо поплотнее укрыл его одеялом, чтобы тот не замерз ночью. Однако рука, вместо того чтобы отстраниться, мягко легла на плечо спящего. Рассердился бы Орочи, если бы Сусаноо обнял его? Обычно это Орочи утыкался в одежду Сусаноо, но никогда наоборот. Сусаноо мог воспользоваться шансом и рискнуть быть укушенным, или провести эту ночь без травм… Может быть, если Сусаноо проявит инициативу, это сделает Орочи немного счастливее? Объятия подобного рода совсем не похожи на близость, которую они когда-либо делили раньше. Закрыв глаза, Сусаноо прижался к телу Орочи и наслаждался тихим гулом ветра снаружи, убаюкивающим его. Он и не подозревал, что Орочи не спал, его глаза были открыты все это время. Он взял руки Сусаноо в свои и положил себе на живот. — … Нежно и тепло. Ощущения, которых Орочи стал так сильно жаждать в последнее время. Как будто он полностью лишился рассудка. Что с ним происходило? Царство Аматэрасу начало влиять на его убеждения? Или чувства, на которые он раньше смотрел с презрением, начали расцветать в его груди? Орочи действительно сходил с ума в этом месте. Чем больше времени он проводил с Сусаноо, тем больше ему это нравилось. Его желание обладать другим богом и удержать его рядом с собой не исчезло, оно только усилилось. Пока что он простит тот глупый комментарий ранее, даже если слова серьезно задели его внутреннее спокойствие. Ах, ты древний, но глупый бог, Ямата-но Орочи.***
Время вдруг начало течь невероятно быстро. Летний сезон закончился в мгновение ока, и кругом «расцвела» осень. Трое обитателей острова, не считая других животных, по большей части привыкли к этому месту и наслаждались тем, насколько оно — спокойное и расслабляющее. Однако бывали дни, когда по крайней мере двум из них не хватало активности и хотелось, чтобы хоть что-то произошло. Орочи удалось восстановить набор для каллиграфии Аматэрасу, и вскоре их дом заполнила поэзия. Поскольку каллиграфия была не самой сильной стороной Сусаноо и Ибуки, они просто наслаждались стихами, которые зачитывал им Орочи, и любовались красивыми движениями кисти по бумаге. Однажды даже произошел случай, когда Сусаноо не заметил, что Орочи во время сна разрисовал его лицо, и приступил к своему обычному распорядку дня с милыми кошачьими усами на щеках. Вполне вероятно, что он проходил бы вот так не один день, если бы по чистой случайности не заглянул в лужу возле дома. Змея продолжала хихикать над ним, поэтому Сусаноо отобрал у него кисть и всласть изрисовал его кожу самыми разными узорами. Когда блондин сам попробовал заняться каллиграфией, Ибуки запрыгнул на стол и оставил следы своих лап на свитке, полностью испортив старания Сусаноо. Как ни странно, Орочи решил повесить этот свиток на стену как напоминание о «проигранной войне против кошачьих». С наступлением холодов они в основном проводили время дома, вокруг утопленного посреди комнаты очага. Это был сезон жареного сладкого картофеля, которым Орочи очень любил лакомиться, и каштанов. Чашка чая из высушенных листьев также составляла важную часть атмосферы. Однажды вечером Орочи признался ему: — Я очень скучаю по сакурамоти. Когда его спросили «что это?», он принялся объяснять, что сакурамоти — это величайшее изобретение мира смертных, и как жаль, что ими можно наслаждаться только в весеннюю пору. — Ты знаешь, как их приготовить? — Я помню, как одна пожилая леди делала их для своего киоска. Это выглядело не так уж сложно. Жаль, что я не попробовал ничего из ее сладостей в тот вечер, так как она прогнала меня деревянной ложкой. — И ты просто позволил ей это? — Я предпочел не пугать ее до смерти, а вернуться позже в своей человеческой форме и купить ее сакурамоти. С моей стороны было бы крайне низко украсть их. Она должна получить вознаграждение за свою работу. Так же, как и ты за приготовление вкусного сладкого картофеля. Орочи провел пальцем по подбородку Сусаноо, и их взгляды встретились. Как раз в тот момент, когда они намеревались придвинуться ближе друг к другу, что-то шевельнулось под укрывавшим их одеялом, и Ибуки выскочил наружу. — Что? Ты приготовил только картошку? И ничего для бедного Стража Гробницы? Все понятно. Я работаю даром! — Ты не работаешь! Ты целыми днями бездельничаешь и даже мышей не ловишь. Какой из тебя домашний кот? — Самый лучший, мяу. Как и в любой другой день, эта дискуссия не имела конца. Орочи лишь рассмеялся и бросил на Сусаноо взгляд, в котором читалось «продолжим позже». И они продолжили, как только закрылась дверь спальни. Все началось с поцелуя и продолжилось еще большим их количеством, пока одежды стремительно становилось все меньше и меньше. Из-за нынешнего состояния Орочи они не могли быть настолько интенсивными, как в Божественной Тюрьме, но тем не менее они все равно занялись «греховной деятельностью». Поскольку это место — настолько недосягаемо для всех, они постепенно начали забывать, что когда-то были врагами, «Богом Зла» и Богом Казни. Теперь они — просто странная семья, ожидающая прибавления еще одного члена. Каждый день тело Орочи подавало сигналы о том, что время приближается. Он также стал немного более раздражающим и нуждающимся, что превратилось в испытание для терпения Сусаноо. Однако ничто не длится вечно, поскольку волны реальности снова разбились о берег этого идиллического острова, напомнив им о том, что прошлое никуда не ушло.***
От этого дикого кабана у Сусаноо в самом деле разболелась голова. Зверь все время убегал, прячась в странных местах и уводя за собой все дальше и дальше в лес. Сусаноо лишь терял стрелы и не имел никакой возможности устроить засаду. Может, это было не обычное животное, а какой-то монстр, который мог предугадывать его движения? Как только очередная стрела пролетела мимо, Сусаноо жалобно застонал и сел. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и воздух становился все более прохладным. Пока что одежда Сусаноо достаточно согревала его, но вернуться домой будет сложно. Единственный путь, который он мог выбрать из текущего местоположения — это тропа впереди, которая вела к одному из самых высоких горных утесов. По правде говоря, Сусаноо не хотел туда подниматься. После того как он покинул Морские Равнины, ему стало горько находиться в подобных местах. Ранее, когда он оставался в Такамагахаре, Сусаноо не получал от отца ни вестей, ни писем, что было ожидаемо, ведь тот сам сказал, что после своей предполагаемой «смерти» хочет исчезнуть из виду. Как глупо, они и вправду верили, что Идзанаги умер вот так! Невозможно, речь шла о боге, которому Сусаноо доверял на все сто процентов. Но именно поэтому посещение таких мест, которые хоть немного напоминают ему о доме, вызывало у него легкую боль в сердце. Однако на этот раз выбора не было, поскольку эта тропинка — единственная, которую еще можно разглядеть в последних лучах заходящего солнца. Спустя некоторое время, набрав по пути дров для временного костра, Сусаноо достиг вершины и увидел действительно захватывающий дух вид. Море освещалось тысячами звезд и луной в небе, и выглядело в точности таким, каким он запомнил его в Лунном Море. Возможно, он мог бы посидеть здесь пару минут, насладиться видом и послушать нежные звуки морских волн. — Здесь так красиво… — сказал Сусаноо, словно ожидал, что кто-то ему ответит. Конечно он был здесь совершенно один. Прислонившись к дереву, он продолжил молча наблюдать. — Это место… в самом деле навевает воспоминания. Он задавался вопросом, ждет ли его отец до сих пор на берегу. Наслаждается ли он тем же видом? Он… хорошо себя чувствует, будучи совсем один? Сусаноо совершенно забыл развести костер, вместо этого он почувствовал сильную усталость. Его веки отяжелели, и шум моря убаюкал его и погрузил в сон.***
Ярко-красное небо выглядело невероятно зловещим. Мир вокруг Сусаноо лежал в руинах. Бесчисленные демоны теснили отважные силы божественной армии Такамагахары, а истинные враги, Злые Боги, стояли прямо перед ними. Призвав громовое копье, Сусаноо вновь ринулся в бой, чтобы противостоять врагу, в десять раз превосходящему его в размерах. Он не боялся, он знал, что он — единственный, кто может победить их и помешать уничтожить свет, который госпожа Аматэрасу подарила этому миру. Избежав удара огромной руки, Сусаноо вонзил копье прямо в лицо Злого Бога, и его рев был настолько громким, что сотряс землю. Не было времени радоваться этой маленькой победе, новые противники приближались. Едва увернувшись от очередного удара, Сусаноо схватился рукой за рог Злого Бога, надеясь использовать его как рычаг и подпрыгнуть выше в воздух. Но его попытка не удалась, поскольку Злой Бог качнул головой, заставив Сусаноо соскользнуть вниз, а потом отбросил его взмахом хвоста. Сусаноо врезался в скалистую гору позади себя и закашлялся кровью, а потом упал лицом вниз на землю. Он даже не хотел знать, сколько костей в его теле переломалось, бой был далек от завершения. Когда он попытался встать, то увидел, что над ним нависла большая черная рука, готовая раздавить его. Громовое копье откатилось слишком далеко, и он не мог даже попытаться уклониться от атаки. Он приготовился к новой волне боли, но ее не последовало. Вместо этого небо внезапно озарилось ярким светом, который заставил даже остальных Злых Богов отступить. Этот свет не принадлежал ни Сусаноо, ни Аматэрасу, поэтому на краткий миг Сусаноо задумался «чей он?». Все стало ясно, когда новый участник сцены встал перед ним, и до его ушей донесся такой знакомый голос. — Как всегда, мой дорогой сын попал в беду. Твоя храбрость достойна восхищения, но твои боевые навыки нуждаются в значительном улучшении. Встань и подними голову, Сусаноо. Как ему и сказали, молодой бог поднял голову, чтобы посмотреть в лицо тому, кем глубоко восхищался. Его отец, Идзанаги, стоял перед ним с Амэ-но-Нубоко в руке. — Отец… почему ты?.. — Мы можем поговорить об этом позже. Ну же, нам нужно выиграть войну, — помогая Сусаноо подняться, Идзанаги вернул ему потерянное громовое копье. Теперь они вдвоем противостояли Злым Богам и армии демонов. — Ха! Как интересно. Ты уже однажды проиграл нам, генерал Идзанаги. Ты намерен снова выставить себя посмешищем, да еще и на глазах у своего сына? — они заревели так, будто это была самая смешная шутка на свете. Выражение лица Идзанаги осталось непоколебимым. — Злые Боги, нет большего удовольствия, чем стоять рядом с тем, кого я считаю достойным принять мой титул. Сражаться рядом с ним — это то, о чем я мечтал все эти годы, и вы оказались столь добры, что подарили мне этот шанс. Сусаноо вытер кровь с подбородка и посмотрел на Идзанаги. Даже в таких обстоятельствах тот излучал ауру царственности, которая могла заставить всех других подчиниться его воле. — Отец… Спасибо, что помогли мне. — Не нужно меня благодарить. Теперь пойдем, Сусаноо. Кое-кто ждет тебя дома, и я уверен, ты хочешь увидеть их снова, верно? Кто?.. Его никто не ждал. Идзанаги — здесь, прямо перед ним. Он — тот, кого Сусаноо оставил на острове в тот день. Не было времени раздумывать. Улыбнувшись Идзанаги, он открыл в себе второе дыхание, чтобы сражаться. Верно, они должны победить. От них зависела судьба всего мира. — Готов, сын мой? — Всегда! Они вдвоем бросились навстречу Злым Богам. Свет от их объединенных сил заполнил все поле битвы. Вместе они выиграют войну и вернутся домой. Но где их дом?..***
Открыв глаза, Сусаноо сел и посмотрел на свою руку, все еще ощущая тепло громового копья в ней. Все казалось таким реальным, как будто он действительно вернулся на их остров на Морских Равнинах. Нет, это не могло быть правдой, в этом месте нет духовной силы. Он все еще на острове в Царстве Аматэрасу. Но какой же это был удивительный сон. Сусаноо смог выступить против Злых Богов на стороне своего отца, и они сражались в абсолютной синергии, как будто в самом деле стали продолжением друг друга. Это воспоминание наполнило успевшее немного замерзнуть тело Сусаноо новой волной тепла. Оглядевшись вокруг, он заметил, что все еще находится на том же утесе, на котором заснул вчера. Верно, он не смог вернуться домой из-за неудачной охоты, его лук и стрелы все еще лежали рядом с ним. Ему следует вернуться сейчас, он уверен, что Орочи и Ибуки уже беспокоятся о нем… Или нет? — Ты так и собираешься сидеть и пялиться на свое снаряжение, пока солнце вот-вот взойдет? Сын мой, ты должен немного больше ценить красоту природы. Не может быть. Это абсолютно НЕВОЗМОЖНО. Этот прозвучавший только что голос был тем же самым голосом, который Сусаноо слышал во сне. Медленно подняв голову в сторону источника звука, Сусаноо заметил знакомую фигуру, сидящую на камне. Копье, которое недавно на его глазах использовалось в бою, теперь было прислонено к огромному дереву. — Что ты делаешь? Подойди, сядь рядом со мной, Сусаноо. Давай, как и прежде, вместе насладимся восходом солнца. Происходящее потрясло Сусаноо до глубины души. Бог, которого Сусаноо думал, что оставил в одиночестве на другом острове, сидел перед ним с тем же суровым, но мягким взглядом. Идзанаги похлопал по месту рядом с собой, призывая подойти ближе. — Отец… вы вернулись? Нет. Ты… как это возможно? Сусаноо быстро сел рядом с Идзанаги и не смог сдержать уголки губ, которые сами расплылись в улыбке. Он здесь, Идзанаги здесь!!! — Ты оставил меня там одного и даже ничего не сообщил о своих намерениях! Разве можно так поступать со своим отцом, Сусаноо? Мое сердце абсолютно разбито! Теперь, когда я знаю, что ты устроил свою жизнь, тебе лучше рассказать мне все-все-все. Ведь этот старик так долго оставался один. Но перед этим посмотри. Идзанаги указал на открывшийся перед ними вид. Солнце только что показалось из-за горизонта, начав свой ежедневный цикл погони за луной. Чувствуя теплые лучи, Сусаноо не мог перестать улыбаться. Было так много вещей, о которых он хотел бы спросить у Идзанаги, но сначала ему нужно рассказать все, что успело случиться за время их разлуки. Вероятно, ради этого им придется задержаться на утесе, но молодой бог не возражал. Правда, была одна странность, которую Сусаноо не заметил. . . . . . Он был совершенно один, никто не сидел рядом с ним на камне. Все это время он разговаривал сам с собой.