Скелет в шкафу

      «Дневник 1. Запись 7»       7 декабря 18?       «Утро выдалось мрачным и холодным. Возможно время было уже не утреннее, а близилось к полудню или может полдень уже был. Из гостей мы вернулись ближе к трем часам ночи или утра. Ясное дело Оля и тетушка Анна уже спали.       На мое удивление, я была бодра, даже несмотря на позднее возвращение и еще как минимум час рассуждений о Константине. Я думала о том, что Константин очень веселый и на мое счастье не интересуется политикой. Удивительным мне казалось то, что Рома и Покровский подружились, ибо Рома обожает обсуждать политику (когда-нибудь он на обсуждается и его сошлют в ссылку), а Константин считает ее скукой скучной.       Я быстренько привела себя в порядок и выглянув в коридор, прислушиваясь к звукам в доме, но все было тихо. Возможно, все еще спали или тихо сидели по своим комнатам. Я вздохнула и снова закрылась в своей комнате. Решив, что до завтрака времени еще предостаточно, я занялась чтением милого французского романчика. Мама называет такие книги глупыми и запрещает мне их читать, но я продолжаю их покупать в книжной лавке, которая, к слову, находится достаточно далеко от нашего дома. Со временем я научилась хорошо их прятать, но в день приезда Оли допустила досадную ошибку. Ту книжечку мне уже не суждено дочитать, а сюжет там был волнующий. Я тяжело вздохнула.       Почитать мне не удалось. Стоило мне прочесть всего лишь десять страниц, как дверь моей комнаты приоткрылась, и я быстро сунула книгу под подушку. Вдруг это мама? Но в проеме появился Рома, он увидел, что я не сплю и быстренько юркнул ко мне в комнату, заперев дверь изнутри. Вид у него был встревоженный, удивленный и может даже расстроенный. А еще у него были красными нос щеки, что говорит о том, что он долго был на морозе.       — Ты вчера весь вечер танцевала с Константином! Он тебе понравился? — не очень уверенно произнес Рома. Нет, точно нет. В Покровского я точно, не влюблена, тем более у мамы уже есть для меня жених.       — Не вежливо так спрашивать. Ты забыл?       — Ты нагло украла у меня друга на весь вечер! Я имею право знать! — шутливо сказал брат.       — Он сам меня «нагло украл»! И ты же пришел не об этом поговорить?       — Да, не об этом. — Рома сразу стал серьезным — я хочу поговорить о Тане и о всей этой преужасной истории.       Я нервно сжала руки в кулаки. Разговор намечался не из приятных. Рома сел на кровать и ожидающе посмотрел на меня. Я села рядом.       — Мама все еще ругается с почтальоном. Уже больше месяца прошло. — Тихо сказала я.       — Да, но мне сложно поверить в мамину виновность.       — Мне тоже.       Мы замолчали на несколько минут. Это молчание было тяжелым и грустным. Мне хотелось сказать, что-нибудь одобряющие, но нужных слов не нашлось. Да и не понадобилось, Рома продолжил сам       — Если, Тана умерла… — На этом моменте он тяжело сглотнул. — погибла в волнении, то о нем должны быть заметки в газетах.       — Тогда нам нужно посетить типографию.       — Уже не нужно. Я уже сходил туда, очень боялся, что не успею к завтраку, но достал несколько газет, за нужное нам время. — Рома заговорщицки мне подмигнул, и вынул из-под одежды стопку из пяти газет.       Я удивления широко открыла глаза и ахнула. Боже мой! А если бы он действительно не успел к завтраку!       — Рома! Это лишнее геройство! Ты мог рассказать о своих планах мне! Но в этот момент раздался звук колокольчика, зовущего к завтраку и Рома засунув номера (они же газеты) мне под кровать и тихо сказал:       — После завтрака, вместе с Олей и номерами у меня.       После завтрака я спешно рассказала Оле обо всем том, что с утра узнала я сама. Оля удивленно повздыхала и сказала, что нет смысла в газетах, если и так ясно кто виновен. И мне страсть, как захотелось на нее разозлиться, но я сдержалась. Как и было говорено, мы собрались в спальне Ромы и закрыли дверь на ключ.       — Рома, то, что ты сделал это безрассудство! Самая настоящая глупость!       — Оля, не утруждайся, я уже сказала ему, что это глупо.       — Девочки, не важно, глупо это или нет. Главное, что мы можем поискать хоть какие-то следы.       — Зачем, ты бегал в типографию, если эти номера наверняка есть у вас дома? Новости-то читали. — Спросила Оля.       — Оленька, мама газет не читает, она велит растопить ими камин. А новости, ей соседка, пожилая женщина, пересказывает во всех подробностях. Она, конечно, иногда, фантазирует и может, что придумать, но мама ее уважает.       Я взяла первую газету из стопки — это был «Русские Ведомости». Она публиковалась каждый день, но Рома взял только понедельничные выпуски, там всегда была сводка новостей за последнюю неделю и самые свежие новости.       — Давайте быстрее. Мама и Анна Петровна могут что-то заподозрить.       Мы приступили к чтению газет, но кроме статей о новых запретах, жизни людей, журналистский высказываний известных поэтов, писателей и литературных критиках, ну и конечно же объявления о продаже чего-нибудь. Ничего нужного нам. Все мирно и спокойно.       — Странно, о Кавказских волнениях всегда писали. Это теперь все из-за жестокой цензуры. — Грустно сказал Рома. И не ясно из-за чего он расстроился больше: жесткой цензуры или от того, что мы ничего не нашли.       — Я слышала, что завтра вечером моя мама уйдет на примерку платья, а заодно зайдет в гости к ее давней знакомой, так что ее не будет целый вечер.       — Тихо сказала Оля, может мы успеем, сбегать еще в типографию.       — А наша мама завтра будет весь день в своей лавке! -Радостно воскликнула я. -Мы сможем поискать, что-нибудь в кабинете и комнате мамы! От радости, что эту прекрасную идею придумала именно я, сердце бешено забилось.       -Точно. Это так странно, обыскивать свою же маму.       Меня как будто окатили холодной водой. Я сама предложила обыскать свою маму! Это так мерзко и низко. Я почувствовала, как бешено заколотилось сердце, но не от радостного волнения, а от ужаса. Сейчас я хочу ее обыскать, а потом? Сдам частному приставу? Мне стало не по себе, а руки стали настолько холодными, что я могла бы ими кого-нибудь заморозить.       «Рита, прошу тебя успокойся!»