Часть 8
30 августа 2023 г. в 14:29
«Дневник 1. Запись 8»
8 декабря 18?
За завтраком мы сидели молча. В воздухе так и пахло напряжением и волнением или может быть это только я волновалась. Только мама и тетушка Анна мило беседовали о цветах, которые сейчас в моде и о том, какую ужасную ткань начали продавать на рынках. Мама и сама владела лавкой, где продавали одежду из пушнины и шелка. Лавкой она заведовала не сама, а ее приближенный Юрьев Григорий Васильевич, мама же ходила туда два раза в неделю для контроля дел. В основном, мама работала дома, даже адрес на рабочих письмах указывала домашний, и только потом переносила все бумаги на работу. Она получила эту контору по наследству от ее отца, то есть от нашего с Ромой дедушки. Может быть скоро и Рома будет ей управлять, но в таком случае сам, а не через «рабочего посредника» как называла это мама. Но Рома, наверное, не хочет управлять семейным бизнесом, он никогда не поднимал эту тему, да и мамиными бумагами не увлекался. Хотела ли я управлять лавкой? Не знаю.
Мама была спокойна до того момента, пока не пришел почтальон. Из прихожей доносились только отголоски их разговора, но было понятно, что мама снова злилась из-за неизвестного письма, а почтальон, что-то тихо отвечал про «не знаю и не было». В столовую она вернулась злой.
— Ах, Машенька, не уж-то письма еще не было? Сколько же его еще ждать? — Со вздохом сказала тетушка Анна.
— И правда, Аня, уж нет моего терпения более. Скоро месяц будет как письмеца нет.
— Как можно быть такими! Такими бездарными разносчиками писем! Вот и не понимают, что ли, что люди дела важные делают! — Продолжила простодушно возмущаться тетя Анна.
Рома бросил косой взгляд в ее сторону и недоверчиво изогнул бровь. Мне показалось, что где-то он почувствовал ложь, но где именно я распознать не смогла. Может мне вообще, показалось и он подумал о другом.
Мама тем временем перебирала стопку писем в руках и тут сказала:
— Маргарита, почему тебе пишет Покровский? — Она сказала это тихо, но достаточно грозно.
— Мы общались у Николаевых. — Я попыталась придать голосу побольше безразличия, но не смогла сдержать робкой улыбки.
— Общались? Ты же помнишь, что у меня есть для тебя жених?
— Да, мама, я помню.
— Рита, детка, как же так можно? Где же все приличия? Ты же знала, что у тебя есть жених, но при этом заигрывать с другими! Боже, Боже… — Снова застонала тетя.
Я пристыжено опустила голову и подумала о том, что не с кем я не заигрываю и вообще, нельзя всерьез думать о свадьбе с человеком, которого ты не видела и имени, которого не знаешь.
После завтрака, я как можно быстрее удалилась в свои покои и с любопытством вскрыла письмо. Письма мне писали крайне редко и каждый раз я испытывала радостное волнение, и даже если содержание было неприятным или грустным, я все равно оставалась в приподнятом настроении. Читая письмо Константина, я невольно широко улыбнулась, сердце, кажется забилось медленнее, от нежного волнения. Но не успела я насладиться всеми приятными эмоциями от письма, как в мою комнату прошмыгнули Рома и Оля.
— Кто такой Покровский? — Лукаво прищурившись спросила Оля.
— Это Ромин друг. Он пригласил меня на танец, когда мы были у Николаевых, а потом мы говорили. — Сдержано сказала я.
— Видимо он уже не мой друг, а ее любовник (слово «любовник» тут употребляется в понятии любимого молодого человека или будущего мужа). — Еле сдерживая смех в голосе, сказал Рома. — А, что в письме?
— Ровным счетом ничего, что касалось бы вас. — Холодно и рассержено сказала я. Вот еще, письма им свои читать.
— А я тебе читал любовные письма. — тихо сказал Рома и опустил голову, тяжело вздохнув.
— Только если там не было пошлого
— А, там…? — Тут же оживился братец и Оля приготовилась слушать подробности.
— Можно и так сказать! — Мне пришлось его перебить, ну и пренебречь этикетом. — А теперь прошу вас покинуть мою спальню.
— Как только уйдет мама, сразу к кабинету Марьи Михайловны. — Уходя сказала Оля.
Стоило им уйти, как я села за стол и начала писать ответное письмо Покровскому, в котором объяснила, что мама имеет для меня жениха и что мне безумно приятно с ним общаться. И заодно, предупредила, чтоб в следующий раз он писал письмо на имя Ромы.
В пятом часу вечера Анна Петровна ушла из дома, и я почувствовала ужасное волнение. Мне придется обыскать кабинет собственной матери! Это так низко. Только другого пути назад нет и может быть другого не имеется вовсе.
У кабинета матери, уже стояли Рома и Олей. Оля не выражала никаких эмоций, я даже удивилась ее спокойствию. Рома же был беспокоен, так же как я. Он нервно закусывал нижнюю губу и скреплял пальцы в замок. Рома бросил на меня тяжелый и очень взволнованный взгляд и нерешительно вынул из кармана штанов ключ, тяжело вздохнув, прокрутил его в замочной скважине. Приоткрыв дверь, он юркнул туда первый, за ним Оля, мне не оставалось ничего как воровато оглянуться по сторонам и зайти в кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. В кабинете было холодно и темно. Рома с секунду постоял и зажег керосиновую лампу на письменном столе.
— Даже не знаю, правильно ли мы поступаем, может это все так неправильно — Начала я, ибо совесть замучила меня уже сейчас.
— Ты сама это предложила — Равнодушно сказала Оля.
— Оля, ради всего Святого, сделай хотя бы вид, что волнуешься! — Сказал Рома слишком громко, и я испуганно зажала рот рукой. Быть уличенными в нашем преступлении слугами, совершенно не хотелось.
Оля, проигнорировав замечание Ромы, подошла к шкафу и открыла первый ящик. Мы с Ромой переглянулись и тоже приступили к поискам. Мы втроем перерыли все мамины бумаги, которые не имели отношения ни к Тане, ни к Кавказу и даже к лавке они не были причастны. В ящике стола Рома нашел, письмо к моему будущему мужу.
— Рит, его буду звать Лютиков Святослав Игоревич. — сказал Рома.
— Лютиков? Ужасная фамилия, но давай не будем отвлекаться. — Хладнокровно сказала я.
За книгами великих и знаменитых писателей, поэтов и за журналами про музыку и искусство, я нашла свою книжечку, которую мама у меня не так давно забрала. Я посмотрела на Рому, он аккуратно складывал письменные принадлежности обратно в тумбу.
— Я ничего не нашла — Сказала Оля, выходя из спальни. — Там нет и намека на клочок бумаги.
— Хорошо, то есть плохо, конечно, но ты можешь идти, мы догоним. — Сказал Рома и что бы прибавить большей любезности, улыбнулся одной из тех улыбок, от которой многие знакомые нам молодые дамы, густо краснели.
Оля кивнула и тихонечко вышла.
Мы с Ромой помолчали минутку, и он тихо заговорил:
— Ты заметила, как тетя Анна наигранно возмущалась сегодня за завтраком?
— Заметила, но это верно ничего не значит.
— Вернее всего, она устала слушать про письмо.
-Меня больше пугает хладнокровие Оли.
— Ей все это не зачем, не ее же мать возможная убийца. — Последнее слово Рома почти выдохнул. Мои пальцы тут же похолодели и мне захотелось, тотчас закричать, что никакая она не убийца. Это все бред и клевета и вообще, как он может так думать!
Тут в коридоре послышались шаги и громкий голос мамы.
— Рома! Быстро подойди ко мне! — Крикнула она.
Мы переглянулись и нервно сглотнув Рома сказал:
— Будь пока здесь. Я уведу ее в столовую, и ты сможешь выйти.
Но план наш не сработал. Рома ушел, но через мгновение голос мамы оказался совсем близко к двери. Я не успела спрятаться, дверь распахнулась, а я так и замерла по среди комнаты с ужасом в глазах.
Мама окинула меня грозным взглядом и приметив книжку в моих посиневших от ужаса руках, вскрикнула:
— Ах ты, маленькая воришка! — Она схватила меня за локоть и потащила в гостиную.
— Кто? Кто тебя научил лазить в мой кабинет и сметь брать оттуда вещи! И ведь, что взяла! Французскую дрянь! — Мама разозлилась не на шутку. В глазах ее отчетливо читался гнев, щеки заалели от прилива ярости, а от спокойного и статного тона в голосе не осталось и следа.
Подведя меня к камину в гостиной, она с силой вырвала у меня из рук книгу и швырнула ее в огонь. Я со страхом заглянула ей в глаза, но встретившись с огненной, как самый настоящее пламя, яростью, стыдливо опустила голову и ссутулила плечи.
— Я тебя отучу эту дрянь читать, ты малолетка несчастная! Будешь у меня в комнате сидеть до самой старости! — И ты! Только посмей подойти к ее двери! Выпорю! — крикнула она Роме, показавшемуся из-за угла.
Толкнув меня в комнату, она гневно произнесла:
— Ты мое самое большое разочарование! Жди, завтра обыщу твою комнату и, если я найду, еще хоть, что-то, чего у тебя быть не должно, пощады не жди! — С этими словами она захлопнула дверь и повернула ключ в три оборота.
Я же не смогла сдержать слез, так и расплакалась, облокотившись на стену.