Even Angels Will Fall

Эти отношения никогда не были чем-то верным, никогда не были чем-то долгосрочным и способным на выживание – это знали все: его отец, её мать, учителя и одногруппники, он и она. Она – бельмо на глазу, вечный искуситель и потаённый грех, непройденное им испытание. Он ещё докажет себе стойкость воли. Он – луч солнца в беспросветном мире тьмы, алчности и греха; он пленит своей правильностью – и вовсе то не глубокое чувство, лишь азарт и желание показать, кто действительно главный в этом мире. Она покажет. Задание за заданием, сколько бы они ни спускались на землю, каждый раз по счастливой (или несчастливой) случайности оказывались вместе – решение Господа или Иронии. Не узнать хитрую дьяволицу среди средневековых свиней (которых отчего-то смели называть себя людьми) занятием всегда было особо несложным – чертовка всегда любила яркие образы, что не только привлекали ненужное внимание, но и являлись прямым доказательством её принадлежности к ведьминскому сообществу. Дино помнит каждую её шалость, будь то осквернение религии или грубое отношение к священнику – кто же смеет так нагло обрисовывать служителя Господня в позе раком за непристойные действиями? Сатисфакцией против страшной грубости Мими стало объявление Дьявола и демонов обезьянами – люди быстро подхватили идею сходства животного с человеком, обмалёвывая своими смыслами: покуда Дьявол с претензией на равенство с Творцом смеет быть схожим с ним, быть ему его вечной ручной обезьяной – олицетворение идеи подражания, греховного обезьянничества. Не было в том и доли на претензию о розжиге общей ненависти и повторения великой небесной войны меж ангелами и демонами – лишь шалости, брошенные между двумя учениками. Сюжеты становились более грубыми, крики Фенцио за непристойным поведением сына громче, стены сотрясались сильнее от их криков и пылающих ссор – все ведь не ненависть, а искренняя симпатия, не способная найти прочего выхода как задевание эго друг друга. Ведь не в характере ангела, золотого мальчика, срываться без весомого повода и кричать на кого-либо. Ведь нет ничего слаще, чем обсмеять кафтан и галифе Дино, нет ничего слаще, чем обсмеять её нечестивый образ – с натяжкой достойное парирование, не несущее за собой ни лишнего соперничества, ни глубокой ненависти. Их отношения – далеко не что-то страшное или ужасающее в своём обыкновении, вовсе не так. Их отношения сладостное парирование, дружеские шутки, переходящие привычную границу дозволенности. Их отношения – сладкое нравоучение: "нельзя упиваться радостью довольного отца и правильного, ни слова не скажущего против мальчика", "нельзя греть в душе надежду на возвращение даже хотя бы дружеских отношений с тем, кто на тебя плевать уже хотел", "нельзя греть в душе надежду на крепость наших отношений, мало того, что это запретно, таки невозможность полноценно довериться уничтожит нас". Их отношения – падение пред грехом, её довольство падению его крепости. Малышка Мими не стесняясь снимала с него кафтан и с большим наслаждением раздевалась сама, ловя каждый его вздох, каждый его взгляд восхищения. Она загубит его, как бессонница в ночной час, как Дьявол сладко манит в свои сети, как куклою управляет им. – Неугомонная и непослушная, как стихия, как гнев Божий. Пугает и пленит, заставляет встать на колени – говорит он, оглаживая каждое её перышко. – Только я. Никто более не смеет видеть тебя таким. Податливым, ослабленным, нарушившим закон и свои нормы морали. Только я имею право быть единственным зрителем твоей слабости. – шептала она, сжимая его волосы на затылке – требовала, не смотря на то, что находилась под ним. Поцелуи разнятся – его нежные и трепетные, почти эфемерные и во многом восхищенные, словно нет ничего ценнее и дороже, нет ничего возвышеннее, чем она, подстраивается под её дыхание, выцеловывая половые губы, касаясь языком клитора. Всё это – доказательство её исключительности, доказательство его падения в её омуте, его проигрыша. Её же поцелуи резкие, жадные, оставляет засосы на потеху себе и каждому зрячему бессмертному – он, словно её трофей, живое напоминание о том, что и самая крепкая крепость падёт, если толкать под определенным углом. Очередное задание знаменуется анархическим строем: на пиратском судне и активном побеге с корабля от морского чудовища – по слухам кракена. Мими знает, Дино такое не по душе, он терпеть не может флибустьеров, всех грязных преступников, что смеют позволять себе и грабёж, и убийство, и всякое насилие. Малышка Мими чёртом на правом плече девушки настраивает к совместному побегу с капитаном – неограниченные приключения, запах свободы, разгоряченное мужское тело и страсти. Дино, припарковавшись на левом плече, взывает к совести – верный жених совсем недалеко стоит от них, да помогает команде перетащить припасы в шлюпки; да и беда пришла от капитана, что магнитом тянет к себе морских тварей да сделок с дьяволами. Спасение команды – приоритет. Во имя общего блага. Экстравагантная девушка, во многом действительно сильная духом и телом осекается лишь на мгновение – целует капитана, так страстно, так маняще и коварно: заковывает его в кандалы, оставляя его наедине со своим кораблём и со своими проблемами. – Пиратка, – шепчет капитан женщине, которой воистину восхитился в этот момент, которую запомнит до конца своей жизни своей смелостью и наглостью, своей свободной, но подлой пиратской душой. Дино отвлекает чертовку от мгновения её провала – целует требовательно, почти насильно, прижимая её к двери капитанской каюты. Горько жмурит глаза в ожидании страшного деяния – всё давно решено, но так сложно подчиниться одной простой мысли, сложно разорвать сладкий, пленящий поцелуй, сложно отстраниться от её уст, от её объятий, от неё. Руками нежно-нежно оглаживает её щеки, её скулы, а целует действительно жадно – последний поцелуй, которым стоило бы насытиться на всю свою Бессмертную жизнь вперёд. Мими и не сопротивляется, охотно поддаётся неожиданному порыву чистого и невинного ангела, не видит подвоха до самого конца – двери в каюту открываются, она заваливается спиной на пол, а ангел – чистый и невинный (!) наскоро запирает её. – Дино, что за херня?! – верещит, колотит по двери демоница, зная, какая тварь вот-вот настигнет корабль. – Ты знаешь, так будет лучше. Мне искренне жаль, – Дино прикрывает глаза, тоскливо выдыхает, исполняя волю отца – единственно верную, ведь он может желать лишь лучшего. – Дино, ублюдок ты эдакий! – срывает голос, бьётся в двери и пытается выбраться из ловушки, вывести на разговор, – Ты думаешь, ты падешь, если останешься со мной?! Ты уже пал в моих глазах! И ничем не отмолишь грех! Ты, ублюдок, придешься хуже самого Сатаны! Малышка Мими возвращается в школу с проваленным заданием, с редким гневом смотрит на единственного предателя, которому не сможет простить дьявольскую сущность. Малышка Мими простит нацизм, геноцид, убийства и расчленение, но не простит лицедейство, маски и притворства, не простит безукоризненную успешную ангельскую карьеру в Цитадели падшему ангелу.