забудь о чувствах.

Лето, 1989 год. Мутное заведение. Я зашла в эту реставрационку и в грудной клетке болезненно кольнуло. Только не эти мерзкие твари, пожалуйста, нет-нет-нет. Я зажмурилась на пару секунд, затем раскрыла глаза и увидела перед собой чёрные тени. Твою мать. Тени шептали, тени рвались на встречу, тени сгущались вокруг меня. Они питаются негативными эмоциями, а их тут очень много, особенно в период поступления. Я же сделала то, что делаю обычно. Убрала эмоции в сторону. Заглушила. Забыла, что я живой человек. В конце концов, мне сейчас подавать документы, так что это на руку. Но всё еще что-то не давало покоя. Мешало. Поправив легкое чёрное платье возле зеркала, я направилась в нужный кабинет. Здание было в относительно нормальном состоянии, однако если учитывать, что это реставрационное училище… Странно, что его не восстанавливают должным образом. Нужны же специальные люди для этого, верно? А ведь говорили, что здесь Виктор Цой учился. Может поэтому тут такая конкуренция на поступление? Я не заметила, что зашла совершенно не туда. Вернувшись в реальность, я сделала вывод, достойный Нобелевской премии: мужской, мать его, туалет. Брезгливо наморщив носик, посмотрела по сторонам и услышала совсем тихий, но довольно мерзкий голос. — Миша-Миша, зачем тебе учеба? Зачем? — Шут, съебись! Если я поступаю, это не значит, что я не панк! — Чего-о-о? Ты сам в это веришь? Сдохнешь на работе! Или на каторге, Горшок! Раздался дикий смех, а затем звук, будто кто-то с огромной высоты плюхнулся в унитаз и сразу же смылся в канализацию. Я удивленно приподняла брови, так как первый голос казался совсем не человеческим, в отличие от второго. Сущность? Тогда почему с ней так спокойно болтает человек? Нахмурившись, я забыла о правилах поведения в обществе и слишком смело пошла к кабинкам. Наверное, я ожидала увидеть некроманта, иначе не совсем понимаю что именно меня привело. Однако в кабинке без дверцы оказался парень с бутылкой пива в руках, взъерошенными волосами и совершенно безумным взглядом. — Ёпта… Ой. По всей видимости незнакомец попытался проявить дружелюбие, но его хватило только на скверные междометия. — Ты тоже? Тоже галлюцинация? — тихо спросил парень, делая щедрый глоток пива. — Если да, то ты мне нравишься больше, чем этот долбоеб. Ведьма? Сердце буквально остановилось на одну секунду. Что? Как? Откуда? Я испуганно подняла на него глаза, но тут же опомнилась и сделала самый серьезный вид. Не мог он узнать. Шутит. Да и какие галлюцинации? Я тоже слышала всё. Он же не один был. — Не ведьма, — слукавила я, заправив кудрявую прядь волос за ухо, — но похожа. Волосы рыжие, глаза зелёные. А еще я не галлюцинация. Я документы пришла подавать. Тебя что, не взяли? — И правда похожа. Может ты фея? — улыбнувшись слабо, ответил незнакомец, встал с крышки унитаза и протянул свободную руку. — Миха. Миха Горшенёв. Меня взяли. Я просто конченный. Сама не знаю почему, я засмеялась и сразу пожала руку. Внимательно посмотрев, я заметила, что у него нет передних зубов и сильно выпирают передние клыки. От этого обстоятельства знакомства становились еще забавнее. — Глафира Панкóва. Не Пáнкова. — отвела взгляд и, не оборачиваясь, пошла в сторону выхода. Попутно бросила. — Этот твой Шут - реально долбоёб. Учись, не слушай его. — Стой! Откуда?.. Я уже не собиралась останавливаться. Я поняла, что мы поладим, потому что почувствовала это. Почувствовала его бешеную энергетику, его пылающую кровь и желание рассказывать всему миру о свободе, о чувствах, о жизни. А он, скорее всего, осознал, что не сможет меня понять н и к о г д а. И отвязаться не сможет. Весна, 1989 год. Глаша возвращается из своих мыслей как раз, когда докуривает сигарету до фильтра. Горький дым заполнил все лёгкие и именно это её приводит в чувства. Она тушит сигарету об урну и в неё же кидает окурок. Хоть она и не отличается хорошими манерами, мусорить никогда не входило в её планы. Зачем портить экологию, если можно просто бросить в специальное место? Зачем портить то, что нам дано с рождения? Нужно восстанавливать и делать свою планету чище для себя. Это причина, по которой её очень быстро затянуло в панк-культуру. Еще одна причина стоит сейчас рядом и с абсолютно терпеливым лицом дожидается Фиру. Нет, терпение всё же кончается. — Граф, еще пять минут и я возьму тебя на руки. Нам надо к Князю, а ты тут кислишь, ё-моё. — с этими словами девушку за руку берёт и на себя тянет. — Возвращайся на Землю, Пáнкова! Девушку это прозвище молниеносно приводит в чувства. Та аж на месте подпрыгнула и в шутку стукнула его по голове ладонью. Ей очень не нравится, когда её фамилию коверкают. Это память об отце, о том, кто её растил и любил. Пока не погиб. Она всё еще не отпустила и это впрямь тянет на дно, до ужаса пугает и ограничивает её мышление. В голове часто проносится: «Папа не одобрил бы», «Папа не сделал бы так». Тем не менее, она крепче берет Миху за руку и смело начинает путь к их общему товарищу - Андрею. Не сказать, что Андрей вызывает у неё такие чувства как Миша, но с ним всё иначе. Князев фантастически умеет находить общий язык с любым человеком, он спонтанный и игривый, но при этом очень тактичный. И эти качества безусловно нравились не только Глафире. За ним бегала добрая часть реставрационного училища, начиная от ровесниц и заканчивая выпускницами. — Сильно заболел? Чё, простудился? — интересуется девушка, осторожно отпуская руку Мишину. — Или так, прогуливает? — Да творческий кризис, ёпт. Рисует там, пишет чё-то, вот и подзабил на учёбу. А потом ты говоришь с него пример брать! — оживленно отвечает Горшок. Увидел, что девушке полегче стало, обрадовался искренне. — Хотя я думаю скоро бросить. — Лучше бы ты курить бросил, Мих, — ворчит под нос девушка. — Может зубы отрастут, — Ой, да иди ты нахер, колдунья! — ржёт громко, да так, что идущие рядом оборачиваются. Чуть ли пальцем у виска не крутят. *** Андрей живёт на втором этаже. Она быстро поднимается по ступенькам, пропуская каждый раз одну, и стучится в самую крайнюю дверь. Рядом уже стоит Горшок и оголяет оставшиеся зубы. Дверь открывается. — Явились, — сонно протягивает Андрей, запуская друзей к себе в квартиру. — Миха, ты понятно, но… Фирочка, свет очей моих, ты могла предупредить, что вы зайдёте? Я две ночи не спал, я… — Андрюх, ну чё ты, эт самое… Заканчивай истерить. Пойдем кофейку бахнем? — смеётся Горшенёв и разувается в коридоре, пока подруга дверь сзади закрывает. — Вон сзади… Муза твоя пришла. — Да какая я муза, Мих, скажешь тоже. Я проведать вообще шла, думала ты тут изнемогаешь. — слабо улыбнувшись, отмечает Глаша. Снимает быстро пальто. Клечатая юбка еле прикрывает ноги, поэтому девушка быстро оттягивает её вниз и снимает сапоги. — Ну выглядишь как моя муза. Сейчас ещё расскажешь мне что-нибудь интересное и точно попрёт. — практически мурлычет Андрей, оглядывая девушку снизу вверх, потягивается и зевает сладко. Миха брови приподнимает, многозначительно смотрит на друга, а тот рад стараться, бесит специально, передразнивает его, бровями играется. Фира видит, что сейчас это место как минимум заискрится, поэтому специально смех не сдерживает и на кухню топает. — Какие ж вы шуты, мальчики, — с показательным укором говорит девушка, свои короткие волосы взъерошив. — Хотя на шута тут я больше похожа. Как там.. А-ах, А-арлекино, Арлекино! — Граф, замолчи, ты сейчас Миху убьешь своей попсой галимой! — замечает Князев и заходит на кухню. Быстро в ящиках шарится, ищет банку с кофе или хотя бы с цикорием. — Бля, да где ж он… А, вот. Убьешь. И здесь напоминание. Шутка же вроде, а так по-больному проезжает, что рыдать хочется. Фире приходило в голову, что это была просто сумасшедшая, что всё, что она видит, это совпадение, или она правда ведьма, но никто её не проклинал. Но пробовать боится. Не хочет. В глубине души знает, что всё так. Ей нельзя любить. Внутри щиплет всё, сжигается будто кислотой подчистую. И первое на очереди сердце. Не хочется быть холодной, но возможно это единственное, что смогло бы спасти. А правда, есть ли какое-то средство, которое от проклятия освобождает? Обычно девушке становится хорошо, когда она рядом с близкими. Но ведь это не может быть ключом, правильно? — Фира, ты опять за своё? Пей. Она глаза открывает. Так долго думала, что уже кофе подоспел? Интересное кино. Девушка поспешно кивает и кружку берет, щедрый глоток делает. Крепкий. Самое то. — Я предлагаю подумать на счёт песен. Андрюх, чё там вообще? Пишется? У тебя вон какой отпуск назрел, сидишь тут как эта… Как её… Принцесса, во. — закуривая, подает голос Миха и оставляет сигарету дымиться рядом с пепельницей. Из кружки выпивает немного. — Да написал, но чё-то не идёт сильно. Сейчас покажу. Может ты наиграешь что-то? — бросает Князь и уходит в комнату за гитарой. Секунд через пятнадцать возвращается с музыкальным инструментом и интенсивно смятыми листками. Творческие люди такие. Импульсивные, непредсказуемые. Девушка с первых дней знакомства питала дикий интерес к его стихам. Вот и сейчас даже шевелиться боялась. Миха, с сигаретой во рту, гитару забирает из рук, хмурится, вспоминает из недавнего что-то. На лице появляется тень улыбки. Аккорды умело зажимает и слышится довольно подвижная мелодия. Андрюха тут же копается в исписанных листках, судорожно ищет то, что может подойти. На столе остаётся один набросок. — Вот это, пробуй спеть. — выдает Княже и тихо напевает слова под гитарный бой. Глафира оживилась. Сердце так торопливо стучит, что кажется, скоро вырвется наружу. Она с неподдельным и даже детским восторгом смотрит на Андрея. Тот улыбается, но в глазах читается удивленное «Что я сделал?». Девушка стучит пальцами по столу в ритм музыки, не отрывая взгляда от молодого поэта. Миха отдал сигарету другу и начал петь. Внутри сначала теплеет. А потом будто керосин разливается и всё это поджигают. Но это вовсе не больно, а наоборот, приятно до жути, до костей пробирает. Фира улыбается. На кончиках пальцев будто магия появляется, каждое касание лёгким и воздушным становится. Возможно, это тот самый огонь, который трудно потушить? Который вылечит? Темнело за окном, наступала ночь. За кухонным столом сидели мужики. Весь вечер беспрерывно бил по крыше дождь, И гром гремел ужасно где-то у реки. Андрей смотрит с улыбкой на девушку, докуривает медленно. Надеется, что понравятся стихи? Ну тогда смело можно сказать, что надежды оправданы. Глаша подпирает щеку рукой и с удовольствием слушает музыку. Музыку, которая в последствии может ей помочь.