Последнее суждение

      Струи лунного света, мерцая, падали на лобовое стекло, и складывалось впечатление, что мы просто спали, а сегодня каким-то образом проснулись и наблюдаем этот ужасный, завораживающий сон. Удивительная картина. Я и не знал, каким приятным может быть этот час — сидя за рулем в ночной тьме, чувствовать взгляд двух горящих глаз, следить, как эта ночь меняет форму, становясь частью чего-то, очень похожего на другое время — время, бывшее когда-то нашей реальностью. Мы оба замерли и молчали, глядя друг на друга. Мне казалось, я мог бы сидеть так целую вечность, наслаждаясь безмолвием, тишиной и волшебным трепетом лунных лучей. Даже усталость и горечь последних часов отступили на второй план. Еще немного, думал я, еще чуть-чуть, прощальные слова и он уйдет, забрав с собой последнее, из-за чего я чувствую себя живым. Прощание должно случится прямо сейчас, в этот миг, но у меня не будет сил перенести его. И самое главное, у Райта, судя по глазам, нет сил уйти и оставить меня одного. Не сейчас.       Его глаза сияли таким же чистым и ясным светом, отражая лунный свет, не потеряв своего блеска даже во мраке, и в них отражались самые нежные и глубокие мысли. Только нотка усталости омрачала красоту его лица. Расследование и допрос свидетелей заняли много времени, я просил его возвращаться домой как можно раньше, чтобы не мешать моей работе, но он отказался — сказал, будет сопровождать меня до конца. Я чувствовал себя виновато перед ним, ведь по моей вине на его лице остался след этой ужасной ночи. Мне хотелось просто обнять его и прижать к себе, признаться, насколько я без него несчастен, дать себе полную волю — то, чего мне так не хватало все эти годы. И сейчас он был здесь, рядом со мной, и я чувствовал, какое наслаждение мы оба испытываем от этой близости, такой простой и естественной.       Он долго смотрел на меня, а затем слегка улыбнулся. Странно, его улыбка — даже ее подобие — казалась мне совершенным неземным чудом, способным осветить мою душу. За все восемнадцать лет жизни я не получил столько любви, сколько от него за один только этот вечер. Я крепче сжал его ладонь в своей руке. Пальцы его были горячими и крепкими, такими они были всегда.       — Спасибо, — сказал я тихо, на выдохе. — Это было… незабываемо.       — Если не считать того, конечно, чем закончилось наше уединение в подсобке, и еще того звонка… — добавил он с иронией. — Я так не хочу прощаться. Останься со мной… на ночь. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Все, что считаешь важным. Постарался по крайней мере. Хорошо?       Одна моя половина хотела сказать «не сегодня, Райт, утром меня будут ждать килограммы документов, мне стоит хорошенько выспаться», а другая, напротив, была полна решимости провести с ним всю ночь, чего бы это мне ни стоило. Увидев раздумывающие выражение моего лица, он улыбнулся еще шире, обнажая зубы. Какой же он обаятельный… Кто бы мог подумать. Совершенно не представляю, как я смогу устоять перед ним.       — Возможно, я об этом пожалею, но… я не возражаю, — искренне ответил я. В его глазах заблестели лукавые огоньки. Так… я же смогу устоять?       — Отлично! — радостно заявил Райт. К нему мгновенно вернулось его обычное слащавое добродушие. И от этого он стал еще привлекательнее. — Тогда пойдем.       Мы вышли из машины. Несколько фонарей освещали пустынную улицу, выхватывая из темноты силуэты припаркованных рядом с тротуаром автомобилей. Прохладный ветер растрепал мне волосы, и я поежился от холода. Это движение не укрылось от внимания Райта, и он взял меня под руку. Первый раз в жизни у меня появилось впечатление, будто мы идем в паре — ощущение было… уютным? Да, пожалуй, так. Так мы двинулись к дому; возле входа в квартиру Райт остановился и сказал: — Вот мы и пришли. Прошу. Здесь можно разговаривать на разные темы — никто, кроме меня, тебя не услышит.       — И не увидит, — уголки губ помимо воли растянулись в иронической улыбке.       — Да… А что бы ты хотел такого сделать, чтобы никто не смог засвидетельствовать этого? — в его голосе звучали нотки насмешки.       Я ничего не ответил, бросая на него испытующий взгляд, словно я и вправду собирался вытворить что-то запредельное. Хотя, может быть, если разобраться, так оно и было… Что на меня нашло?       Перешагнув за мной порог, он закрыл за собой дверь и повернул в замке ключ. Щелкнул выключатель, зажглись настенные бра, освещая квартиру. Мой букет с вычурной синей лентой одиноко стоял на тумбе. Цветы уже начинали увядать, но все равно производили внушительное впечатление. Оглядывая прихожую, взгляд мой уперся во входную дверь. Это… это был наш первый настоящий поцелуй спустя много лет. Я так боялся, что Райт отдернет губы, отпрянет и смутится, поэтому так крепко сжимал его шею, прижимая его к себе все теснее, и когда я ослабил хватку, чтобы отпустить его, он, к моему удивлению, обхватил меня руками за лицо и крепко поцеловал в ответ. Меня охватил ужас — только в самых смелых мечтах такое могло мне сниться. Райт в это время поймал мой взгляд, словно читая мысли, на его лице появилась игривая улыбка. И я тоже улыбнулся, подумав, как ужасно было бы потерять эту прекрасную улыбку навсегда. Окно в кухне было раскрыто настежь, и тянуло холодом по всему дому. Райт поспешно закрыл его и повернулся ко мне: — Ты замерз, Майлз? Может, выпьем чего-нибудь?       — Да, я бы не отказался от чашки горячего чая.       — Я не совсем это имел в виду, — он легонько почесал затылок, — но если ты хочешь, конечно, можно и чаю. Недавно как раз прикупил пачку ароматного.       — Что за чай? — с интересом спросил я, глядя в его веселое лицо. — Какой сорт?       — Тот, что в пакетиках и по акции.       — О, боже, Райт… Ты серьезно? — страдальчески закатил глаза я, снимая пиджак и развязывая жабо. — Неужели нет ничего другого?       — Нет. Только этот, — Райт с удовольствием наблюдал за моими движениями. — Кофе еще есть.       Кофе я терпеть не мог, только если он был сварен по особому венскому рецепту, или же смешан с медом, корицей или кардамоном. Но сейчас было уже не до изысков, поэтому я сделал ставку на чай. Пусть даже и по акции… Он же его как-то пьет. Главное, чтобы был горячий.       Мне было как-то неловко просить Райта о чем-то подобном, однако желание принять горячий душ и смыть усталость и пыль с тела оказалось сильней моих сомнений. Особенно учитывая, в каком состоянии я провел конец этого вечера. Мне требовалось срочно освежиться и привести себя в порядок. Райт уже успел уйти на кухню, и послышался звук, свидетельствовавший о том, что он поставил чайник на огонь. Я сделал несколько глубоких вдохов и подошел к дверному проему. Что-то тихо напевая себе под нос, Райт расставлял на столике чашки, блюдца и ложки, сахарницу. Он походил сейчас на ребенка, обрадованного приходом гостя.       — Р-Райт, — голос предательски дрогнул, выдавая мое волнение, и он обеспокоенно мгновенно повернулся. — Я бы хотел принять душ.       — Да, конечно, сейчас, одну секунду, — засуетился он, поспешно выпрямляясь и откладывая в сторону тарелку с печеньем. Перед тем, как он ушел в комнату, видимо, свою спальную, я успел поймать на себе его странный, какой-то особенный взгляд. Словно он хотел сказать мне что-то, но не знал как. Вернувшись, в его руках появились полотенце, запакованная зубная щетка и махровый халат, он протянул их мне. — Ванная комната там, за углом. Если что, позови.       Почему мне это казалось таким нелепым? Я же не просил его о чем-то непристойном. Зайдя в ванную, я с удивлением понял, насколько она мала и тесна. Чистая, с кафельными стенами, которые прямиком возвращали к семидесятым или восьмидесятым годам, мягким блеском белой раковины и полированным до блеска туалета, рядом небольшой шкафчик. Над умывальником висело зеркало. Ну что за вид у меня? Волосы взлохмачены, лицо измотанное и осунувшееся, глаза красные. Я провел ладонью по волосам, вздыхая с чувством полнейшего облегчения, умылся, почистил зубы и снял контактные линзы. Когда последний элемент одежды оказался на полу, я обратил внимание на стоящие в полках флаконы с шампунем или гелем «2 в 1», зубную щетку с тюбиком пасты и дезодорантом, крем для бритья, расческу, лосьоны и всякие другие банальности. Беспорядок. Но почему-то это не показалось мне чем — то нехорошим, оскорбительным или неприличным. Просто — таким, как должно быть.       Горячие струи воды смыли с моего тела усталость и раздражение. Это было невероятно приятное ощущение. После таких обыденных человеческих радостей я всегда чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Не то чтобы совсем другим человеком, но живым. Впрочем, этого хватало. Закончив водные процедуры, тщательно вытершись полотенцем, и не отрывая глаз от своего отражения в зеркале, я осознал, что Райт, обычно, также стоит перед этим зеркалом, совершенно обнаженный и сексуальный, со струящимися по его телу капельками воды… массируя свою шею, плечи, грудь, ягодицы и ноги, в точности, повторяя мои движения. Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Я поймал себя на том, насколько мне это нравится и как бы мне хотелось увидеть эту картину вживую, завидуя зеркалу. Теперь придется возвращаться к действительности…       Накинув халат, от которого так приятно пахло стиральным порошком, и затянув пояс, вышел из комнаты, сталкиваясь в дверях с Райтом, уже одетым в домашнюю одежду. Он что, ждал меня? Я с сомнением посмотрел на него, после всех своих сексуальных фантазий чувствуя себя, одновременно неловко и томно.       — Извини, Майлз, я просто… э-э, хотел… — сбивчиво начал он, но встретив мой взгляд, осекся. Его глаза бесстыдно осмотрели меня с головы до ног, а потом снова вернулись к лицу. Улыбнувшись, он протянул руку, забирая из моих одежду. — Ты… ты такой красивый, — с придыханием произнес он, и я замер, ощущая, как всё моё тело поддалось этому бесшабашному бесстыдству. Уже совершенно потеряв рассудок от желания, шагнул к нему, обнимая его за талию и приподнимая его голову.       Губы Райта были близко-близко, запах парфюма был невыносимо дурманящим, горячее дыхание обдало меня, заставив затрепетать всё тело. Наши губы встретились, мои пальцы сильнее сжали его талию, прижимая его ещё теснее к себе, медленно скользя по телу вверх. Поскольку его руки были заняты моими вещами, никакой возможности прикоснуться к моему телу у него не было. Скользнув руками по его груди, поднимаясь к плечам, проводя по контору равномерных мускульных сокращений, чувствуя его сбитое дыхание, я обхватил его шею. Его руки, судорожно сжимающие мою одежду, внезапно расслабились, пальцы разжались, выпустили ткани, позволяя им упасть на пол и он обнял меня, нежно поглаживая по спине. В моей голове вдруг мелькнула мысль о том, что я не знаю, чем закончится эта ночь, точнее, догадываюсь. От этой неожиданной мысли я чуть не застонал, пытаясь сохранить остатки самоконтроля. Райт вдруг начал легонько отстраняться от меня, шепотом говоря: — Что случилось? Что-то не так?       — Нет, все в порядке… Просто я… Я так больше не могу… — бормотал я, обнимая его за шею, прижимаясь к нему и чувствуя себя в этот момент так по-идиотски. Этот адвокат вызывал во мне массу противоречивых чувств — от огромного желания раздеть его, до болезненного страха потерять последние крохи самообладания, на которые я еще был способен.       — Скажи, Майлз, скажи, — продолжал он нежно шептать мне на ухо, убирая мокрые пряди волос, прилипшие к моему лицу.       — Мне так хорошо с тобой, ты просто сводишь меня с ума… Я боюсь лишиться своего рассудка, когда ты рядом… Я уже не контролирую себя и свои эмоции.       — Тебе необязательно контролировать все, просто будь собой… Я не боюсь своих эмоций, Майлз, и ты своих не бойся, — Райт осторожно поцеловал меня в щеку, отпрянув и подняв с пола мои вещи. — Ты не против, если я тоже быстренько приму душ?       Я отрицательно помотал головой, чувствуя горечь разочарования, от того, что его больше нет рядом. Райт скрылся в ванной. Я машинально пошел на кухню, но уже у самого прохода, смотря на остывшие чайные чашки, ко мне пришло неожиданное решение осмотреться. Поэтому, недолго думая, я перешел в гостиную, где, помимо дивана и торшера, стояла полупустая стенка, размещавшая в себе только телевизор и несколько книг на полках и пару рамок с фотографиями. На одной из них я сразу же узнал мисс Мию Фей и Райта, стоящих на фоне зала ожидания в здании суда, она держала в руках небезызвестную «статуэтку мыслителя», а Райт обнимал ее за плечо. Наверное, это его первое дело? Мисс Фей выглядит счастливой. Как он пережил ее смерть? Видимо, нам обоим было суждено потерять своих наставников и идти вперед, не оглядываясь назад, оставив позади все то, чем мы жили.       На другой фотографии Райт, закрыв глаза и глупо улыбаясь, стоял рядом с обнимающимися Маей и Перл Фей. Веселая троица, сразу видно. А последняя, самая старая из двух, Ларри и Райт на выпускном балу в школе. Мое сердце болезненно сжалось. Ведь я тоже мог быть частью этого… И у него не осталось наших совместных фотографий.       Звук льющейся воды еще доносился из ванной, что означало — время для осмотра его спальни еще есть. Дверь в спальную комнату была чуть приоткрыта. Моему взору открылась небольшая комната. Ничего особенного: зеркальный шкаф и кровать, напротив нее тумбочка заваленная всякой ерундой и настольная лампа, окно, затянутое затемненными шторами. Все это навевало какое-то романтическое чувство, словно прошлое поселилось и впиталось в стены этой маленькой квартиры, ставшей мне временно местом покоя, нашего общего убежища. Кровать была аккуратно заправлена — никакого намека на беспорядок или несвежее белье, и я почувствовал, как по коже побежали мурашки. Кровать Райта… Он всегда спал на ней. И сейчас я… Только не думать об этом. Не думать, Майлз.       Обходя злосчастную кровать стороной, краем глаза я увидел на тумбочке фотографию в рамке. Трудно было ошибиться — это было то самое фото, которое я не видел много лет и сразу же взял в руки. Я и он в красных шапочках Санты Клауса, прислонившиеся друг к другу, широко искренне улыбаясь, на заднем плане поблескивают новогодние гирлянды елки и сказочные стеклянные шары, которые мы с ним вместе вешали на ее ветви. Мне вдруг стало плохо, в глазах потемнело, горло сдавило спазмом, заставив на миг задержать дыхание. Этот снимок, казалось, жег меня изнутри, вызывал печаль, тоску и жалость, чувство потери и еще черт знает что. Из груди вырвался почти животный стон. Закрыв глаза, чтобы не дать слезам пролиться, сквозь пелену, застившую мне взор, до меня долетели тихие звуки, похожие на шаги. Руки Райта обвились вокруг моего тела, придвигая к себе. Я чуть повернул голову и увидел его лицо в нескольких дюймах от своего.       — Э-это?.. — только и смог выдавить я, не в силах ничего сказать, но он понял. Он всегда понимал.       — Да. Наше последнее Рождество, проведенное вместе. Ты помнишь?       — Конечно, помню, Райт. Это было последнее Рождество, которое я праздновал в своей жизни. Оно навсегда осталось в моем сердце.       — Тогда я тоже тебя уговаривал отпраздновать его вместе со мной.       — У меня отец умер двадцать восьмого декабря, так что для меня это был не праздник, а тяжкий и продолжительный траур. В принципе, сейчас ничего не изменилось, — я печально вздохнул.       — Я знаю, знаю… Но ты тогда согласился, сделав меня таким счастливым, — улыбнулся он. Его руки прошлись по моим плечам, задержавшись на пояснице, чуть сжали ее и соскользнули на талию, поглаживая. — Мы тогда хорошо провели время. Смотрели «Один дома» и «Гринч» по телевизору, пили горячий шоколад, которого ты раньше никогда не пил, и он тебе даже очень понравился. Помнишь? Потом ты подарил мне альбом «The Beatles», который я уже давно хотел купить, но так и не смог. А ты отдал мне его с такой теплой улыбкой, и мы слушали эту замечательную музыку всю ночь…       — О, это было бесподобно… А ты подарил мне книгу Чарльза Диккенса «Холодный дом» — она мне так понравилась. Я до сих пор храню ее в книжном шкафу. Книжка порядком потрепалась, пришлось подклеить две страницы, она такая старая, но избавиться от нее у меня уже не хватает сил.       — Я знал о твоей любви к книгам и классической литературе. Если честно, то от книг тебя трудно было оторвать, только если… — он усмехнулся, — если отвлечь тебя своими гу…       — Райт, — выдохнул я, порывисто целуя его в губы, заставляя замолчать и зажмуриться от удовольствия.       Руки Райта по-прежнему нежно поглаживали мою талию, двигаясь вверх и вниз, легонько сжимая, опускаясь чуть ниже к бедрам. На секунду я отдался нежности момента, откинув голову ему на плечо, чувствуя биение его сердца. Осознание того, что мне ничего не стоит повернуться и повалить его на кровать сзади, затопило мой рассудок.       «А сможешь?» — отчетливо спросила во мне часть сознания. Мне захотелось послать ее к черту и принять наконец то, чего же я хочу. А хотел я только одного — секса. Все остальное в этот момент казалось мне мелким и ничтожным. Каждое его прикосновение вызывало внутри меня дрожь возбуждения, которую было невозможно погасить, как ни старайся. Уже долгих семь лет мне удавалось контролировать собственный эротический темперамент, но эта ночь вскрыла перед ним все мои слабости. Не в силах больше терпеть, я повернулся к нему и…       — Эджворт, там чай совсем остыл, если хочешь, я подогрею. Или можем выпить его со льдом, — вернул меня в реальность бодрый голос Райта.       «Ты идиот?!».       — Плевать мне на чай, Райт — прорычал я. Как давно я перестал контролировать свои последние инстинкты? Вот уже и голову окончательно потерял. — Я хочу тебя. Немедленно. Прямо сейчас.       — Эдж…       Я не дал ему договорить, впившись в его губы жарким поцелуем, подаваясь вперед. Еще секунда, и я придавил его к кровати, навалившись сверху всем своим весом. Он взвизгнул, откинулся назад и вжался в матрас. Сердце молотом стучало в моей груди, мой поцелуй становился все глубже, я чувствовал, как он пытается вывернуться, но я изо всех сил прижал его руки к матрасу и не позволил даже сдвинуть их.       — П-подожди, Майлз, п-прошу тебя, — прерывисто дыша, запротестовал Райт, запинаясь, — я… я…       — Что? — с трудом отрываясь от его рта, хрипло спросил я. — Ты хочешь, чтобы я остановился?       — Нет, просто… — он растерянно посмотрел на меня. Широко распахнутые синие глаза смотрели так взволнованно, что я испугался, уж не обезумел ли он, хотя, я, наверно, выглядел не лучше. — Я ведь… никогда не делал ничего подобного прежде с мужчиной. Только с женщиной и то очень-очень давно. А ты… Ты первый… И мне так неловко, я не думал, что это случиться так скоро.       «Ты такой уверенный, но только не в постели?».       — Ох, Райт, успокойся, это ведь не приговор, — пробормотал я, проводя рукой по его шелковистым черным волосам, — однако ты виновен в столь соблазнительном поведении и должен понести заслуженное наказание…       — И что еще можно ожидать от главного обвинителя Лос-Анджелеса? — с саркастической ухмылкой отозвался он, и мы оба тихо рассмеялись, ощутив нелепость этого разговора.       — Ты точно этого хочешь? — мне не хотелось его торопить.       — Да, точно… Накажи меня… накажи, мистер Эджворт.       Мне не стоило повторять дважды. Когда я поцеловал его в губы, он ответил на мой поцелуй так же пылко, как и я несколько минут назад. Наконец, я отпустил его руки из своих, которыми он тут же принялся развязывать пояс от моего халата, но я только издал самодовольный смешок, поймав его за запястье, и силой отводя руку в сторону. Он непонимающе моргнул, а я наклонился к его уху и прошептал: — Хватит паясничать. Что бы ты ни сотворил, ты будешь в ответе за это, запомни, Райт… Ты — причина моего возбуждения.       — А я думал, что Майлз Эджворт возбуждается только на уголовные дела, — захихикал он, приподнимая лицо ко мне. — Оказывается, для этого у него есть другая причина…       — Болтливый адвокат также способен возбуждать на совершение преступлений, — сказал я, делая небольшую паузу, — особой тяжести.       — Я знаю… Майлз, у тебя такой милый румянец на щеках и губы, покрасневшие от поцелуев, такие соблазнительные… Тебе кто-нибудь говорил, как тебе идет красный цвет? Нет? Так я скажу… А еще ты очень сексуально выглядишь, когда хмуришься… Эта морщинка между бровей придает тебе особый шарм.       «Ты заткнешься когда-нибудь?» — хотел сказать я, но вместо этого глубоко вздохнул и мягко коснулся его щеки, проведя пальцем по подбородку.       — Извини, я просто волнуюсь… Надо мной в постели не каждый день оказывается Майлз Эджворт.       «А подо мной не каждый день оказывается Феникс Райт».       — Тебе не в чем передо мной извиняться. Я… кмф… понимаю твои чувства.       — Правда? Ма-а-айлз, — ласково протянул Райт. На его лице играла игривая улыбка.       Последний раз поцеловав его в губы, несколько секунд я внимательно вглядывался в его глаза, словно в последний раз примеряясь к тому, что собираюсь с ним сделать. Сколько лет я мечтал об этом моменте — и вот он настал. Передо мной был тот же самый мальчишка, в которого я безоглядно влюбился много лет назад, из-за которого я так страдал и хотел забыть — теперь я хотел только одного — видеть в этих синих, словно сапфир, глазах неутолимое желание. Теперь все зависело от меня, от моих губ и от моей смелости.       Не сводя с него глаз, медленно и нежно я провел ладонью по его лицу, обводя его контуры, спустился вниз по шее и, остановившись на секунду, понял, что его футболка с дурацким синим сердечком скрывает от моего взора красоту его тела. Закрыв глаза и чувствуя, какой сладостной тяжестью наливается мое тело, тем же быстрым движением я стянул ее через голову, и мы оба тяжело вздохнули. Хотя я уже видел эту часть тела, видеть ее вновь казалось чем-то особенно волнующим, даже волшебным. В меру мускулистое, с небольшими, слегка выступающими ребрами, оно и впрямь было достойно кисти Леонардо или по меньшей мере Рубенса.       Я медленно короткими поцелуями стал покрывать каждую родинку на его шее, чувствуя биение его пульса под своими губами, спускаясь все ниже, до ямки между глубокими и резко очерченными ключицами. Его руки, лежащие на моих плечах, напряглись, но я этого не заметил — я весь сосредоточился на том, чтобы доставить себе наивысшее наслаждение, как можно дольше лаская и целуя его тело. Только в самых глубоких мечтах я мог себе такое представить — эти мышцы, это дыхание, эти сильные пальцы, сжимающие мое надплечье. Но самое главное было впереди. Я чувствовал, что он тоже возбужден.       Еще несколько поцелуев, еще несколько легких прикосновений моих рук к его телу, мимолетное касание языком его соска — Райту это нравилось, он нервно вздрагивал, пытаясь удержать рвущееся на волю дыхание — но тело его уже само просилось навстречу моим рукам, губам и языку. Свободной рукой я поглаживал его упругий торс, задевая все выступающие части его гибкого тела — когда я, задержав на нем долгий взгляд, провел по такому желанному выступу в паху, Райт вздрогнул, втянул носом воздух, приоткрыл рот и… глухо застонал. Это был самый эротический звук, который я когда-либо слышал. С тихим вздохом я несколько раз повторил это движение, подчеркнув его значение, медленно опускаясь между его ног, проводя дорожку из легких, почти невесомых поцелуев до самого низа живота, сквозь одежду чувствуя его горячее и напряженное естество. Наконец мои руки добрались до домашних штанов, мгновенно стянутых вместе с бельем от моего нетерпеливого желания, открыв моему взору чуть подрагивающий от возбуждения член — и я на несколько долгих секунд задержал на этом объекте свое внимание, наслаждаясь видом эластичных мышц и переливающихся синеватым цветом вен, прикусывая свою нижнюю губу и едва не сходя с ума от восторга. Почти не сдерживая дрожи, я наклонился над его возбужденным членом и провел рукой по всей длине. Райт шумно и глубоко задышал, словно его легкие были набиты обжигающим горячим песком. Он, не отрываясь, глядел на меня, а я продолжал поглаживать его выступающий член, замедляя движение и одновременно увеличивая нажим. Казалось, он становился все толще и тверже с каждым моим движением.       И вот я коснулся его головки губами, чуть посасывая и слегка касаясь языком, ощущая вкус его смазки. Реакция была мгновенной — Райт закатил глаза и застонал, запрокинув голову. Удовлетворившись результатом, уверенным движением я взял его в рот, ощущая, как пульсирует под губами горячий орган, и начав движение в том же медленном ритме. Мои пальцы все еще гладили его по телу, остановившись на крепких бедрах.       «Когда ты, Майлз, просыпался утром, думал ли, что перед сном будешь сосать член Райта?.. Нет? То ли еще будет…».       — М-Майлз, — послышался слабый шепот, срывающийся на хрип.       Ощущение полной власти над его телом, полное господство над этим человеком вызывали в моем сознании неописуемое наслаждение. Я не спешил, лаская и дразня его губами, языком и зубами, заставляя его стонать и задыхаться в ритм моих медленных движений. Я с наслаждением ловил его взгляд — он был единственным, о чем я думал в эту минуту. Райт крепче сжал мои плечи и зажмурил глаза, закусив губу.       — Майлз, п-пожалуйста, — выдохнул он, стискивая мое плечо с такой силой, что я почувствовал боль.       Упиваясь восхитительным зрелищем, слушая хриплые стоны, слетающие с его губ, я начал действовать настойчивее, увеличив темп своих движений, глубже и резче вгоняя его во влажную глубину моего рта. Теперь эта игра была совершенно лишена какого-либо смысла — мы просто наслаждались друг другом. Райта начало трясти, все его тело напряглось, капли пота выступили у него на лбу и висках. Резкий выдох перешел в сдавленный всхлип, а в следующую секунду он дернулся всем телом, громко и протяжно застонал, наполняя мой рот густой, горячей жидкостью. Все было кончено. Небольшая струя эякулята, смешанная со слюной, текла по губам, спускаясь по подбородку — я еле успел слизать ее языком, подбираясь к Райту поближе. Несколько секунд он тяжело дышал, собираясь с силами, но заметив меня, слегка улыбнулся.       — Так выглядит генеральный прокурор Лос-Анджелеса — со спермой на губах? — спросил он, с трудом удерживаясь от смеха.       — Райт… — прошептал я с нежной укоризной.       — Извини, — он притянул меня к себе и поцеловал. — Так хорошо мне никогда не было. Ты не представляешь, Майлз, до чего ты великолепен. Хочешь я?..       — Нет, я в порядке. Оставим это… на следующий раз.       — Следующий раз? — глупая улыбка исказила его красивое лицо. — Следующий. Да… к такому нужно привыкнуть.       — Надеюсь, к нему ты будешь готов и проявишь большую смелость, чем сейчас.       — Я постараюсь… Надо будет купить презервативы и смазку.       — Гм… Оставь это мне… — пробормотал я, глядя в его чуть затуманенные страстью глаза. Он еще раз поцеловал меня в губы, и я лег на его плечо, закрывая глаза и наслаждаясь спокойствием. Не знаю, сколько времени я так пролежал, медленно и глубоко дыша, почти не шевелясь, а Райт, на удивление, молчал, обдумывая что-то и гладя меня по руке. Наконец я прервал молчание, вставая. — Я бы снова принял душ… Мне не мешало бы почистить зубы еще раз.       — Хочешь сходить со мной? — спросил Райт, поднимаясь на локте. Я изумленно уставился на него, не зная, как реагировать на это предложение. В общем-то, оно было соблазнительным, учитывая все, случившееся только что. Но тем не менее…       — Я… Для меня это слишком интимный вопрос, даже интимнее секса, — он понимающе кивнул, чувствуя мое замешательство. — Тем более твоя ванна достаточно мала для двоих. Я быстро.       С этими словами я скинул ноги с кровати и встал на ноги. Впрочем, «быстро» — это сильно сказано. Тут потребовалось несколько долгих минут, чтобы привести себя в порядок. Когда я вышел из ванной, Райт все еще лежал в том же положении. Он выглядел умиротворенным, удивительно красивым, но, кроме того, счастливым. На его лице застыла торжествующая улыбка, а глаза были закрыты. Она застыла и на моих губах, когда, подойдя к нему, я наклонился и осторожно поцеловал его в лоб, опускаясь рядом на кровать. Улыбка Райта стала чуть шире, и в ней уже не было ничего умиротворяющего — скорее, она стала немного дразнящей. Мне вдруг пришло в голову, проверить который час и я с ужасом заметил, что уже почти три часа ночи. Мне на работе надо быть через четыре часа! А еще мне надо заехать домой…       — О чем задумался? — Райт вопросительно поднял брови.       — Уже поздно. Пора ложиться спать, меня ждет работа уже очень скоро, — усталость резко навалилась на меня огромной тяжестью.       — Но… но мы ведь не поговорили… — растерянно проговорил он, — может, ты назначишь другого прокурора на это дело?       — Нет. Я уже провел предварительное расследование и подписал обвинительное заключение, так что придется вести это дело именно мне. Нет времени на разговоры… Да и кого я назначу? Подумай сам, какой человек захочет в свой единственный выходной сидеть за бумагами, выслушивая бред свидетелей и изучая материалы дела?       — …Ладно, давай ложиться. Ты здесь останешься и мне на диване идти спать? Или, может быть, вместе?       — Кмф… Да, пожалуй, лучше спать вместе. Правда, я ни с кем не делил кровать уже много лет… А еще, — я смущенно замолчал, прикидывая, следует ли говорить ему о своей проблеме, которая не давала мне спать по ночам. Тем временем Райт подошел к шкафу и, покопавшись, достал из него большое одеяло. Вернувшись, он укрыл меня и улегся рядом. — Меня снова беспокоят ночные кошмары… Иногда я просыпаюсь в полном ужасе, у меня чуть сердце не останавливается. Поэтому заранее я прошу прощения, если буду тебе мешать спать.       — Брось, глупости. Все нормально… Ну, то есть нет, кошмары это, конечно, ужасно… И что же тебе снится?       — Ты… — я вздрогнул, вспомнив последнее видение, которое посещало меня во сне, поворачиваясь к Райту спиной. — Когда-нибудь ты обязательно узнаешь об этом. Но в настоящий момент я действительно должен спать.       — Спокойной ночи, Майлз, — прошептал он мне в ухо, обдавая его теплым дыханием. — Разбуди меня тоже, я помогу тебе собраться.       — Обязательно… спокойной ночи… — пробормотал я, прикрывая глаза, чувствуя, как его руки обхватывают меня, прижимая к своей груди.

***

      Лучи утреннего солнца, проникая сквозь щель между шторами, больно резанули мне по глазам. Я с трудом повернулся на спину, чувствуя, что совершенно разбит морально и физически, задевая при этом лежащего рядом со мной Райта. Он что-то тихо пробормотал, повернулся и затих. На его лицо падал поток света восходящего солнца, отчего черты казались мягкими и размытыми. А может это была проблема моего зрения? Впрочем, все это не имело никакого значения, он все равно выглядел очень привлекательно. Я не смогу его разбудить.       Откинув одеяло, я сел, некоторое время смотря в окно, стараясь настроиться на рабочий лад. Затем опустил ноги на холодный пол и встал. Кровать неприятно заскрипела. Сделав несколько приседаний и наклонов, чтобы разогнать кровь в затекших мышцах, и убедившись, наконец, в том, насколько реально все происходящее вокруг, поплелся в ванную. Холодная вода немного привела меня в чувство, заставив вспомнить о необходимости собираться, причем как можно быстрее. Сняв с вешалки свои вещи, и переодевшись, на скорую руку завязывая жабо, я достал из кармана пиджака телефон, желая связаться с детективом. Время семь сорок пять, от Гамшу три пропущенных вызова. Какого черта? Точно… я забыл включить звук на телефоне еще с шоу и завести будильник. Это было очень глупо. В спешке я набрал номер, ожидая услышать какие новые подробности раскопала полиция, и из трубки мне ответил знакомый голос, который весело произнес: — Детектив Дик Гамшу у аппарата, рад вас слышать!       «Я ничего еще не сказал, чтобы ты был рад…».       — Здравствуйте, вы звонили, что-то случилось? — мой хриплый и сонный голос был напрочь лишен теплоты и звучало это довольно нелепо.       — Да, доброе утро, мистер Эджворт! Я уже три раза вам звонил, но не мог дозвониться…       — Что-то срочное? — перебил я его, окончательно проснувшись. — Меня сейчас нет в прокуратуре, так что я не могу дать вам никакой новой информации по делу, но через час буду на месте.       — А… Это хорошо, сэр, вам не нужно туда ехать. У нас тут… Можно сказать, произошла… утечка информации…       — Что это значит? Вы можете объяснить внятно? — с раздражением спросил я. Мне не понравилось его ерничество.       — Так точно, сэр! Вчера, во время расследования я заметил ваш уставший и слегка помятый вид, мне стало совсем вас жаль, вот я и решил осведомиться мисс фон Карму об этом деле… она согласилась взяться за него, с вашего позволения, конечно, — выпалил он на одном дыхании. — И вот, сейчас, она опрашивает свидетелей, предварительно оформив протоколы.       Я почувствовал, как краснею и вовсе не от смущения, а от гнева. Почему эти полицейские всегда садятся мне на шею?       — Что это за вольности? Я ведь вам ясно дал понять, подписывая заключение, не предпринимать ничего, без моего ведома. Или вы считаете себя вправе вмешиваться в ход моего расследования, назначая других лиц для ведения дела? — я повысил голос, но тут же успокоился, осознав, что Райт еще спит. Следователь виновато молчал. Я ясно представил себе его испуганное лицо.       Смутившись, он тихо проговорил: — Пожалуйста, простите меня, ради всего святого. Не сердитесь на меня. Просто вы всю неделю оставались на работе допоздна… а я… я подумал… вам стоит немного отдохнуть… И мисс Карма дала согласие. И мне даже в голову не пришло, будто вы можете отказаться. А теперь вот… вы сердиты. Простите… вот так оно всегда выходит.       — А вам в голову никогда и не приходило ничего вразумительного, — процедил я сквозь зубы, скрывая поднимающийся гнев под внешним спокойствием. — Так вот учтите — если, впредь, подобное повторится, ваша премия будет аннулирована. Пусть мисс Карма трудится, если считает нужным. Передайте мою благодарность ей. До свидания, — я положил трубку, и обернулся, услышав за спиной тихое покашливание. Райт сонный стоял в дверях, придерживаясь за косяк. Все-таки разбудил.       — Что случилось, Майлз? Кто это был? — его голос звучал обеспокоено. Не отвечая, я стал обуваться. На мгновение мне захотелось взять ружье и застрелиться — не потому, что не хотелось жить, просто я ощущал себя как во сне, который никогда не закончится. — Подожди, — сказал он, подходя ко мне, осторожно взяв за руку и смотря мне в глаза. — Да что с тобой? Чем ты так расстроен?       — Из меня никакой начальник — все время в дураках остаюсь. Выговор за выговор, от следствия до следствия. В администрации, наверно, меня за самого бестолкового ген прокурора держат. Позорище, да и только, — уже не сдерживая себя, сказал я, резким движением выдергивая руку.       Моя вспышка удивила Райта. Некоторое время он разглядывал меня с недоумением, затем сказал: — Что за глупости ты говоришь? Если бы кто-то считал тебя глупым прокурором, тебя не назначили бы на эту должность. Все наладится. Ты просто устал, это нормально. Давай я тебя завтраком угощу, выпьешь чай и все пройдет. Что ты сразу так расстроился? - он явно искренне переживал за меня и старался помочь хоть чем-нибудь. Его ладонь ободряюще легла мне под локоть, и он легонько потянул меня к себе, губами касаясь щеки, отчего по моему телу прокатилась горячая волна, смешиваясь со смущением и легким стыдом. Мой гнев начал таять. Молча посмотрев ему в лицо, в большие синие глаза, полные понимания и сочувствия, слабо улыбающиеся, еще сохранившие тень мальчишеского обаяния, я понял, насколько нуждаюсь в его поддержке. Ему я мог довериться — как никому на свете. Он умел находить слова, способные успокоить меня в любой ситуации. Мои губы легко прикоснулись к его губам, заставляя меня на секунду забыть обо всем. Еще пару секунд я позволил себе задержаться в этом поцелуе, наслаждаясь волшебным ощущением близости. Затем решительно выпрямился отстраняясь.       — Ты на работу? — спросил Райт, грустно улыбаясь.       — Нет, Франциска будет вести дело, — ответил я равнодушно, стремясь поскорей закончить неприятную тему.       — О, у тебя сегодня выходной получается? — заливаясь радостью, осознал Райт, и я кивнул в ответ. — Давай тогда попозже пойдем куда-нибудь вместе? Поужинаем где-нибудь? Или… если хочешь, просто погуляем? В парке, например…       — Это… Было бы прекрасно, — неожиданно для самого себя ответил я. Мне вдруг захотелось отвлечься от тяжелых мыслей, спрятавшись от них хотя бы в объятиях Райта.       — Пойдем, позавтракаем, я приготовлю яичницу с беконом, выпьем чаю по акции. Когда ты ел в последний раз? Ты похож на привидение. — Райт мягко засмеялся, подталкивая меня к кухне. Впрочем, его фраза, несмотря на игривое настроение, была вполне серьезна. Меня действительно можно было принять за привидение.       — Ты так понимаешь все… Райт, ты такой… такой замечательный, — смущенно пробормотал я, от чего он удивленно на миг замер, видимо не ожидая подобного комплимента из моих уст, после чего его губы растянулись в улыбке, обнажив великолепные белые зубы. Это, несомненно, было частью его очарования.       — Правда, Майлз? Ты не шутишь?       — Правда.       — Честное прокурорское?       — Честное прокурорское.