Последнее суждение

      Выпивая уже четвертую или шестую чашку кофе, но чувствуя себя, по-прежнему, уставшим и разбитым, я сонливо провожу по лицу, поправляя черную прядь на лбу и слабо улыбаюсь, рассматривая целую стопку свежеиспеченных блинов, ароматно дымящуюся на столе, французские тосты с медом, нарезку фруктов, а на плите остывает любимая Майлзом жареная картошка с мясом. За окном слышно завывание ветра, шуршание снежных хлопьев по стеклу, и видимо, сегодня природа проявляет себя особенно живо и вызывающе. Теперь снег уже не кажется мне настолько холодным и презрительным, напротив, он вселяет в меня надежду.       Все еще напряженный и нетерпеливый, я начинаю нервно собираться, пытаясь ничего не забыть, и думая уже только об одно — Майлз. Все остальное не имеет значения. Есть только я и он. Ничего больше, кроме нас двоих. Я никогда не сомневался, что мы нуждаемся друг в друге как в воздухе или воде. Мне это было ясно с самого детства.       Наконец застегнув молнию на куртке, надетой поверх толстовки, хватаю со столика у зеркала пышный букет алых роз и стремительно выхожу из квартиры, осознавая, что зайду в нее уже не один и не в гордом одиночестве. Майлз, разумеется, будет рядом. Он всегда будет со мной. Я верю, нет — я знаю это наверняка.       Несколько минут я бесцельно брожу по заснеженному двору, с тоской глядя на огни соседних домов. Такси все еще нет. Ну конечно — три ночи. Вокруг — бесконечная снежная пустыня, слабый свет редких фонарей и мертвая, враждебная тишина. Ежась от холода, все плотнее закутываюсь в шарф и покрепче сжимаю в руках розы, которые от холода становятся будто прозрачными, начинают понемногу жечь мои пальцы, прежде чем я замечаю, приближающееся со стороны такси. Чудо свершилось, а я даже не умер от холода.       Забравшись в теплую машину, бережно и аккуратно кладу цветы на колени, словно сокровище, и прижимаюсь щекой к прохладному стеклу, изо всех сил стараясь не уснуть. Машина едет по безлюдным ночным улицам, за окном мелькает причудливый, похожий на мозаику из блесток снег, в душе медленно теплеет, но появляются слабые сомнения и я с досадой думаю о том, как много ночей я провел без него. Теперь придется привыкать засыпать не в одиночестве и не в час ночи, держать в порядке вещи в шкафу и уж тем более не забывать побрить лицо, словом, наверстывать упущенное. Но это мелочи по сравнению с тем, какая это радость — просто находиться рядом с ним, прикасаться к нему, слышать его родной голос…       В голове проносятся обрывки каких-то давно забытых разговоров, слышится мелодичный смех Майлза, его самодовольная, чуть снисходительная ухмылка, язвительные реплики, которыми он иногда так и сыплет, хитро прищуренные серые глаза, складочка между его бровями, когда он, задумавшись, надолго застывает над экраном своего ноутбука или папки с бумагами… И его милый до дрожи розоватый румянец, горящий на его обычно бледных щеках. Такой любимый… Мой…       Как обычно, я незаметно для себя начинаю дремать, склоняя голову на бок и почти не обращая внимания на дорогу, которая кажется бесконечной. Мысли о Майлзе становятся все медленнее и расплывчатее, постепенно замещаясь уютным покоем. Я ужасно не выспался — тяжелая ночь и такой же вечер терпкого ожидания выдалась долгой и изматывающей, да еще я проснулся раньше, чтобы прибрать в квартире, приготовить для нас завтрак, заодно и обед, так что времени на сон совсем не осталось. Но, Майлз, наверное, такой же. Двенадцать часов перелета — это тоже утомительно, даже если лететь первым классом.       Вот что он сейчас делает? Его сердце тоже бешено колотится в груди? Я вдруг вспоминаю его изящные руки, нежно прикасающиеся к моей талии, жаркие губы на моей шее, чувствую, какой он на ощупь… на секунду представляю, каково это, чувствовать его тело рядом, крепко прижатое к себе, подставлять лицо поцелуям… Я вспоминаю, сколько раз я касался его волос, убирал упавшую ему на глаза челку, осторожно проводя пальцами по его щеке, плечам, ключицам… Стоит ли удивляться, если такой мужчина, принадлежащий исключительно мне одному, думает обо мне весь день? Мое сердце сжимается от нежности.       Приоткрываю глаза и замечаю на горизонте здание международного аэропорта. Завороженно смотрю на него сквозь запотевшее стекло, не осознавая до конца, что этот день настал. Всего час, считанные минуты, и мы окажемся рядом… У меня даже кружится голова от переполняющей душу радости, а конечности тяжелеют и точно наливаются свинцом. Когда такси останавливается у входа, мне кажется, время остановилось. Ботинки неприятно скользят по идеально гладкому и полированному до зеркального блеска полу аэропорта, колени предательски дрожат, меня охватывает какое-то необъяснимое и невыразимо волнующее ощущение. Несколько раз глубоко вздыхаю, собираясь с духом, направляюсь к терминалу, мельком удивляясь огромной рождественской елке в центральном зале.       Я понятия не имею, какие слова надо говорить ему при встрече, а смогу ли я вообще заговорить? Сердце гулко стучит в моей груди, и я в оцепенение присаживаюсь на край скамейки, чувствуя себя словно бы пьяным. Людей вокруг так много, шум, разговоры, улыбающиеся лица… Отчего-то я был уверен, что только мой парень настолько сумасшедший, прилетая сюда в четыре утра, однако здесь действительно очень шумно. Розы, вопреки моим ожиданиям, ничуть не пострадали в той суматохе, которую мы пережили за последние полчаса, но совершенно не занимают мое внимание, моя голова полна лишь одним — необходимостью увидеть его. И чем больше я думаю, тем сильнее и сильнее беспокойство охватывает меня. Минуты тянутся невыносимо долго, нервы напряжены до предела, и на лбу выступают капельки холодного пота.       Кажется, прошла вечность, пока наконец в дверях терминала не появляется знакомый силуэт, резко выделяющийся на фоне множества людей, суетящихся вокруг. Черные лаковые челси на каблуке, безупречное черное длинное пальто, которое чуть колышется при каждом его уверенном шаге, и делающее фигуру еще выше и еще величественнее и белый шарф, накинутый на шею — я совершенно забыл, как дышать. Он проходит сквозь толпу, ни на кого не глядя, с абсолютно прямой спиной. Очки в тонкой оправе придают ему строгий вид, а лицо хранит выражение будто высеченное из камня — холодное, суровое и слегка надменное. Меня пробирает дрожь — до того он красив. Он, несомненно, притягивает взгляды окружающих. Да, черт побери, точно он! И наконец он останавливается, еще раз окидывает взглядом огромный зал, пока спускается по эскалатору.       — Майлз! — кричу я во все горло, бросаясь к эскалаторам. Люди разом оборачиваются в мою сторону, невольно отшатываются, когда я беспорядочными зигзагами лавирую между ними. Втайне чувствую себя виноватым и эгоистичным из-за того, что хочу привлечь его внимание только к себе. — Майлз, я здесь!       Предвкушая тот самый момент как никогда раньше, я так радуюсь и волнуюсь одновременно, когда выразительные стальные глаза находят меня, задерживаются на пару секунд, внимательно изучая, а затем уголки его губ изгибаются в улыбке, очаровывая, озадачивая, заставляя забыть обо всем на свете… Я, конечно, тоже улыбаюсь в ответ. Это было не похоже на то романтическое видение, которое я мог представить в течение последних месяцев, учитывая мрачные взгляды прохожих, с кем я сталкивался, но я не мог заставить себя успокоиться, когда Майлз наконец увидел меня, эти серые глаза, сияющие как солнце. Еще совсем немного, думаю я, всего несколько секунд.       Майлз спускается и нетерпеливо проталкивается сквозь толпу, постукивая каблуками по сверкающему мрамору пола. Его шаги отчетливо слышны даже сквозь гул сотен голосов и все, о чем я могу думать — расстояние, разделяющее нас. Чем ближе он подходит, тем тревожнее у меня на душе. И как только он оказывается рядом со мной, мы одновременно останавливаемся и смотрим друг на друга, не замечая окружающих, глядя с такой надеждой и нетерпением, будто это мгновение — последнее в нашей жизни. Майлз шумно выдыхает, сокращая между нами несколько таких больших и одновременно маленьких шагов, ставит чемодан на пол и я спешно приближаюсь к нему, кладя забытый букет цветов туда же. Широко с придыханием улыбаюсь, обнимаю его за шею, он резко заключает меня в свои объятия, положив подбородок мне на плечо, сжимает так сильно, словно боится потерять.       — Феникс… — ласково шепчет он, чуть отстраняясь, чтобы установить зрительный контакт. Я внимательно слежу за его взглядом, околдованный его усталыми глазами, которые мерцают под стеклами очков.       — Майлз… — в ответ шепчу я, прижимаясь к его горячему сильному телу и зарываясь лицом в его гладкую бледную шею. Майлз испускает легкий вздох, рассеянно проводит рукой по моим волосам, будто пытаясь успокоить и себя и меня, укладываясь щекой на мою макушку. Я с наслаждением вдыхаю ментоловый запах его дорогого парфюма, такой манящий, незабываемый, до такой степени необходимый мне в эту минуту… — Мой ангел… Ангел…       Никогда, никогда я еще не ощущал такого покоя и защищенности, такого бесконечного облегчения, столько невыразимой нежности, уходящей корнями в любовь. Кажется, миновала вечность с тех пор, почти как мы расстались. Целых полгода я ждал этой встречи, стремясь каждый день с нетерпением предвкушать грядущие часы, наполненные близостью. Но на самом деле я бесконечно счастлив, потому что знаю — он рядом. Он здесь, его тепло здесь, каждый удар сердца, каждая клеточка тела. Он весь здесь. Все, чего я желаю сейчас, это чувствовать это счастье на своем лице, ощущении этого тепла, этого присутствия, вдыхать этот запах, ощущать его руки, крепко обнимающие меня. Мне все равно, сколько пройдет времени. Ничего не важно, кроме этого мгновения, этой минуты, моего Майлза…       — Твоя улыбка ослепляет своим сиянием… Солнце… — говорит он низким голосом, поглаживая мою спину, отчего мои руки сами собой сильнее смыкаются на его плечах. Мое сердце трепетно замирает, перехватывает дыхание. Мои губы трогает слабая, неуверенная улыбка, и я поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.       — Ты… ты только что… назвал меня «солнцем»? — шепчущим голосом переспрашиваю я. Тепло и удовольствие растекаются по телу, смешиваясь с небывалым торжеством от его слов. Эти слова звучат так потрясающе из его уст, так прекрасно и… так… по-домашнему?       — Точно. Мое солнце… — Майлз усмехается, убирает выбившуюся прядь волос с моего лба. Я даже не подозревал, как сильно тосковал по этому идеальному звуку, по его мягкому смеху. На глаза наворачиваются слезы, в горле появляется тяжелый комок. Я его солнце. — Есть ли в этом какая-то проблема?       Не сдерживая дрожащей улыбки, прижимаюсь лбом к его лбу и смотрю в горящие глаза Майлза, буквально утонувшие в моих, сверкающие от непролитых слез. — Нет. Конечно, нет… Мне нравится.       Наши носы соединяются, мои губы изгибает глупая мальчишеская улыбка, которую я давно уже не ощущаю — с тех пор, как Майлз покинул Америку. Он тепло улыбается в свою очередь, запуская руку в мои волосы, поглаживает их, пропуская между пальцами. Я обвожу взглядом его лицо, более бледное, чем обычно, замечая, синеватые тени залегшие под глазами и новую морщинку между бровей — доказательства того, что он почти не спал несколько недель, как не в себе пытаясь закрыть последнее дело. И я как никто другой понимаю, насколько он устал. В его глазах в этот миг столько нежности и любви ко мне, которой мне так не хватало все это время…       Не спеша я провожу по его широким плечам, оглаживая руками изгибы шеи, и беря лицо, слегка покрывшееся румянцем, своими руками. — Я-я так сильно скучал по тебе, Майлз. Ты даже представить себе не можешь, — шепчут мои пересохшие от волнения губы, — как долго… я столько раз просыпался по ночам… и ждал тебя…       — Смелые заявления для мужчины, который до сих пор меня не поцеловал… — посмеиваясь улыбается он, обнажая ровные белые зубы.       Затаив дыхание и пытаясь подавить дрожь, я услышу, как Майлз тихо вздохнул, прежде чем его губы приоткрылись для меня, а голова склонилась навстречу. Я сдержанно прикасаюсь своими губами к этим губам, наслаждаясь их вкусом, памятуя о том, каково мне было сдерживать желание все эти месяцы, кляня себя за то, каким нежным выходит этот нетерпеливый и жадный поцелуй. Мои руки спускаются к его гибкой талии, полностью заковывая в свой плен. Майлз слегка вздрагивает, но не прерывает поцелуя, и я углубляю его, целуя его все увереннее и настойчивее. Боже, мой, ведь я так долго ждал… Как же я по нему скучал…       Длительный поцелуй сводит нас с ума, мы задыхаемся, не в силах оторваться друг от друга, напрягая каждый нерв, будто проверяя их на прочность. Как приятно чувствовать, когда он отвечает мне теми же ласками. Объятие постепенно ослабевает, и мы наконец отрываемся друг друга, пристально глядя друг другу в глаза. Первый вдох кажется глотком раскаленного воздуха. Но с Майлзом даже дышится теперь легче.       — Я тоже скучал по тебе… — едва слышно шепчет Майлз, поправляя очки на носу элегантным движением. Я осматриваю его с ног до головы, чувствуя себя совершенно пораженным красотой и мужественностью моего любимого. Очки ему идут невероятно. Черт, да он способен довести меня до умопомрачения одним своим видом. — Зачем… зачем ты притащил сюда розы?       Этот вопрос выводит меня из блаженного тумана, навеянного нашими губами. — Сюрприз, милый… Да, это тебе. — Я поднимаю букет с его чемодана и вручаю ему. Майлз все еще не сводит с меня глаз, удивленно подняв бровь, принимая подарок. — Не смотри на меня так, я… Я не мог тебя встретить с пустыми руками, понимаешь? Тебе нравится?       — Цветы помялись немного, но холодная вода приведет их в должное состояние, надеюсь… — изучая и оценивая розы, замечает он, и расплывается в улыбке, целуя меня в щеку, которая тут же вспыхивает. Наши отношения давно перешли самую интимную грань в качестве секса, а меня все равно смущают даже такие мелочные моменты от него. — Спасибо, Феникс. Они изумительны… Пойдем домой?       — О… да… Конечно. Я возьму твой чемодан, — до того как он успевает что-нибудь ответить, я поднимаю его неподъемный чемодан, беру его за руку, ведя за собой. — И застегни пальто, там холодно…       — Холодно? Согреешь меня? — невинно интересуется Майлз, шагая рядом и наклоняясь ближе. Мне остается только довольно усмехнуться, подставляя губы под его искренний поцелуй. Разумеется, я согрею его даже под самым толстым слоем снега…       Через несколько минут мы в обнимку выходим из здания аэропорта, под смеющиеся и болтающие голоса вокруг, провожающие нас взглядами, и проходим к целому ряду ожидающих пассажиров такси. Мы забираемся в машину на заднее сиденье и Майлз, кладя голову мне на плечо, произносит: — Южный район, Мэйн-стрит двадцать восемь, а после Генеральная Прокуратура Лос-Анджелеса. Спасибо.       С непониманием смотрю на него, пытаясь осмыслить полученную информацию. Какая к черту Генеральная Прокуратура? Проклятый трудоголик…       Майлз лениво приподнимает голову, встречаясь с моим ошарашенным взглядом, улыбаясь, гладит меня по щеке. — Я поработаю недолго, обеща…       — Нет. Извините, не надо никакой прокуратуры, — сдержанно говорю я водителю, которому явно хочется отделаться от нас как можно быстрее. Недовольно сдвинув брови, Майлз хочет отстраниться, только я мгновенно заключаю его в крепкие объятия, удерживая от сопротивления. — Сумасшедший, я не отпущу тебя с такого длительного перелета на работу. Ты видел свои синяки под глазами?       — Кмф… перестань, мне не нравится твоя идея. Я — генеральный прокурор, я должен быть в курсе того, что происходит в стране и в прокуратуре, — хмурится он, стараясь вырваться. Я сильнее прижимаю Майлза к себе, не желая отпускать. — Ты ляжешь спать, а когда проснешься, я буду уже дома.       — Твоя прокуратура без тебя за один день не развалится, успокойся… — он хочет что-то сказать в ответ, как вдруг я притягиваю к нему свое лицо, впиваюсь поцелуем в губы, заставляя его замереть на месте и молчать. Он какое-то время медлит, словно не зная, на что решиться, потом нежно принимает поцелуй, обвивая мою шею руками. Нехотя отстраняясь, я стараюсь улыбнуться как ни в чем не бывало, подавляя глупый смех, смотря на его смущенное и обиженное лицо. — Майлз, пожалуйста, поехали домой. Не сердись на… меня. Хорошо? Я приготовил завтрак — твои любимые блинчики и французские тосты с медом и клубникой… Позавтракай со мной…       Он вздыхает, проводя по распухшим красным от поцелуев губам, упрямо отводя взгляд к окну, где вдали уже начинает светать небо. — Если тебе так хочется, я не буду возражать…       — Конечно же, мне хочется. И тебе тоже, я знаю, — бормочу я, гладя его по волосам. Майлз тихо хмыкает, укладываясь обратно на мое плечо. Нет, он слишком милый, я его обожаю…       — Если честно… я соскучился по хлопьям на завтрак, — неожиданно признается он, расслабляясь в моих руках. Такое неоднозначное признание вызывает во мне бурю эмоций, которые я в состоянии сдерживать лишь чудом. Улыбка на моем лице становится все шире, в груди разливается уютное тепло. Я целую его в макушку, прикрывая глаза.       Это может продолжаться бесконечно долго, особенно в молчании… Не совсем осознавая реальность, я проваливаюсь в забытье, касаясь губами волос любимого. Последний раз вот так я засыпал в объятиях Майлза полгода назад. Все казалось таким близким и родным. Гимн двух влюбленных сердец, всю жизнь тосковавших по друг другу, и наконец воссоединившихся, исполняется вновь. Майлз стал еще дороже, чем раньше, во много раз дороже… Он стал для меня самым родным и близким человеком — моей первой и единственной любовью, моей радостью и болью, моей семьей…       — Райт! — раздраженный голос Майлза заставляет меня вздрогнуть, как и водителя, отстраниться от любимого и с изумлением обнаружить, как он обеспокоено прикасается к своим волосам, приглаживая их. Он поднимает на меня убийственный взгляд, почти в бешенстве и гневе. — Ты обслюнявил мои волосы! Какого черта?       Я замираю в полной растерянности, уже не ожидая такого от этого потрясающего мужчины, с первого взгляда завоевавшего мое сердце во все бесконечные разы, когда судьба сводила меня с ним. К сожалению, мне не помогли шесть кружек кофе. Похоже, дело действительно серьезное…       — Прости… Я не хотел, я просто… — виновато бормочу я, и вдруг заливаюсь звонким смехом, следя за тем, как Майлз безрезультатно пытается привести в порядок свою укладку, с суровым видом смотря в зеркало заднего вида. Он несколько раз встряхивает головой, набирая воздуха в грудь, чтобы высказать мне все, но я кладу на его губы палец, обрывая его монолог. — Тсс, я не выспался и очень хочу спать… Ничего не случилось, ты же видишь, все в порядке.       — Это ничего не значит, Феникс, тем более, что «все в порядке»! Пожалуйста, сделай так, чтоб это происходило в последний раз. Иначе я… познакомлю тебя со своими… — строго говорит он, вдруг замолкает на полуслове и кусает меня за палец, сверкая глазами в полутьме. — Хотя ты уже с ними знаком…       — О чем ты… О… О-о-о! Да, сделай это, Майлз, я действительно хочу этого… — сквозь смех с отставанием отвечаю я, трепля его мягкие волосы, которые уже не спасет ни одна расческа или фен. Его мелодичный смех поддерживает меня, возвращает уверенность в себе — все плохое и сложное уже позади. Таксист дает о себе знать, шумно выдохнув и буравя нас ненавидящим взглядом. Майлз замолкает, выпрямляясь на сиденье.       — Остановите, будьте добры. Мы приехали. Вы свободны, спасибо, — прокашлявшись, говорит Майлз, глядя на таксиста в упор. Тот молча кивает, сворачивая к обочине. Я с непониманием смотрю на любимого. Тот достает из кармана бумажник, набитый купюрами, и закрывает глаза ладонью. — Я забыл разменять валюту…       — О, нет, это конец света? Майлз Эджворт что-то забыл! Как же так? — театрально возмущаюсь я, легонько толкая его локтем в бок и расплачиваясь с водителем. Мы покидаем автомобиль, и морозный воздух ударяет нам в лица.       — В конце концов, Майлз Эджворт — обычный человек, а значит имеет право на маленькие ошибки, — мои глаза удивленно расширяются от его слов. Пока я хлопаю ресницами, храня молчание, до меня доходит понимание, как Майлз и вправду изменился за время, проведенное со мной. Либо постарел — седина и очки тому доказательство. — Только никому не говори, — усмехается он, закутывая белоснежный шарф вокруг шеи.       — Ты абсолютно прав… и ты не похож на прежнего Майлза Эджворта, которого я когда-то узнал спустя много лет, встретив в зале суда… — медленно произношу я, оглядывая местность.       Мы находились в небольшом сквере, окруженном высоченными деревьями, чьи кроны были укутаны снегом, который вел к нашему дому в паре кварталов отсюда. Фонари, украшенные праздничными гирляндами, освещали заснеженную аллею. Снежные хлопья кружились в воздухе, танцуя свой хаотичный танец. Рассвет медленно поднимался над городом, окрашивая здания в бледно-сиреневый цвет. Вокруг не было ни души, если не считать нас. Лишь иногда тишину нарушал проезжавший мимо автомобиль. Оно и правильно, только придурки будут гулять в такую погоду в пять утра.       Майлз бережно взял меня за руку, переплетая пальцы. Мы не торопясь пошли по дороге в сторону нашего дома. Снег попадал на волосы и ресницы, хрустел под ногами. Это было удивительно приятное ощущение, несмотря на то, что я не любил холод.       — Кажется, за эти годы я сильно изменился… И причиной тому был ты, — прибавляет он с грустной улыбкой. Его взгляд тоскливо скользит по деревьям и сугробам, вывескам и столбам. Он упоительно вдыхает морозную свежесть, будто маленький мальчик, предвкушающий волшебную снежную сказку. — Я никогда не ценил жизнь так высоко, потому что привык жить ради работы. А теперь — после встречи с тобой… я начал дорожить каждым мгновением, каждой секундой жизни, каждым вдохом. Я словно открыл в себе новый мир… — его глаза сверкают от нахлынувших чувств. Я слушаю его речь с улыбкой, чувствуя в груди щемящее чувство. — Никогда так сильно не ценил родной дом, где прошло мое детство. Все твердили, что я должен забыть об Америке — мое будущее в Европе. Но я не мог. Теперь я понимаю почему… Нет на Земле ничего дороже моего дома… и тебя тоже, мой прекрасный Феникс…       Снежок, словно жемчужные бусинки, осел на серебряных волосах Майлза — они блестели в лучах рассвета. Он остановился и с теплотой посмотрел на меня, отчего моя улыбка стала еще шире.       — Как я благодарен судьбе, что твои деньги на обед стащил Ларри, — хихикая, продолжил я, прижимаясь к нему. От холода его щеки налились красным румянцем, а из приоткрытых губ вырывался пар. В эту секунду он был действительно самым красивым мужчиной на земле. — Я горжусь тобой, Майлз. И… как я рад, наконец, видеть тебя настоящим. — Последние слова я прошептал ему на ухо, не отрываясь глядя в серые глаза, лучившиеся бесконечной любовью. Секунда, и я уже припадаю к его губам в глубоком поцелуе. Поцелуй был горячим, но холодные руки Майлза быстро отрезвили меня, заставив отстраниться и взять его ладони в свои, нежно поглаживая их, стараясь согреть. — Ты замерз?       — Немного. Пойдем домой, поможешь мне согреться… Мне так нужна твоя помощь… — тихо прошептал он, приблизившись губами к моим. Меня обдало жаром его дыхания, вызывая мучительное желание прижаться к этому мужчине сильнее. Майлз тоже почувствовал это, его руки вдруг крепче сжали мои запястья.       Я не помню как мы дошли до дома и как попали в теплую прихожую, где я прижал его к стене и неистово целовал. Наши губы, казалось, были созданы друг для друга. Мои руки блуждали по его телу, скидывая пальто, развязывая шарф, расстегивая пуговицы жилета, который, почему-то не плотно обтягивал его живот, как обычно. Прервав поцелуй, я вопросительно заглянул ему в глаза. Майлз, со взглядом хищной пантеры, снял жилет, демонстративно бросив его на пол, после чего принялся за мой свитер.       — Эй, твой жилет сидел на тебе как влитой, разве нет? — неуверенно замечаю я, оставаясь в одних штанах, наблюдая за его действиями. Они состоят из долгих, медленных поцелуев в шею, от которых у меня кружится голова.       — Гм… Полагаю, да… Возможно, данный жилет слегка великоват, а возможно… я сбросил шестнадцать фунтов…       — Что? Майлз, ты… серьезно? — удивляюсь я, отступая на шаг. То, что я списывал на усталость, оказалось на деле похудением? Только сейчас я обратил внимание на более очерченные скулы и впалые щеки. Это не осталось без внимания Майлза, он смущенно перевел взгляд в сторону. В каком-то смысле это было неудивительно, учитывая, что он тоже пропускал и забывал о еде, слишком увлеченный своей работой. Или у этого есть другая причина? — что ж, я не успокоюсь пока ты не восполнишь эти шестнадцать фунтов. Каждое утро буду готовить для тебя блинчики, милый, — ласковым тоном обещаю я, мягко беря его лицо в ладони и целуя в губы. Спешные движения его губ приводят меня в восторг.       — С такими темпами ни один жилет на мне не сойдется, — криво усмехается Майлз, кусая мою нижнюю губу. Не ожидавший этого тихо ахаю, крепче сжимая его в объятьях.       — Выброси их — они все равно скрывают красоту твоего обнаженного тела…       Он в предвкушении вздыхает, проводя по моей груди ладонями, обводя набухшие соски. Я тону в ощущении его рук и тепла, растекающегося по моим внутренностям. — Я хочу принять душ… с дороги…       — Да… Мы должны… Сейчас… — бормочу я бессвязно, снова страстно целуясь с ним и подталкивая в сторону ванной, находу практически стаскивая с него одежду и спотыкаясь обо все, что находится в нашем доме.       Заплетающимися ногами мы кое-как отыскиваем дверь и почти вваливаемся в душевую кабину, с силой захлопнув ее за собой, не отрываясь ни на секунду друг от друга — настолько сильно мы хотим уединения. Горячая вода не успокаивает, напротив, еще больше возбуждает, даря коже необычайную чувствительность. Эрекция Майлза обжигает меня почти болезненным прикосновением, когда она касается моего напряженного члена. Не отдавая себе отчета, я прижимаюсь к нему, поглаживая его член своим.       Мне не хватает воздуха, мне, черт возьми, не хватает Майлза. Мы оба тяжело дышим, глаза горят безумным желанием.       — Кто-то настолько рад встречи со мной? — спрашиваю я чуть хрипло, прижимая его головку к своей.       — Настолько она долгожданная, не находишь? — задыхаясь, спрашивает он в ответ, скользя губами по моему уху, покусывая мочку и щекоча ее языком.       — Ты хочешь, чтобы я перестал тереться своим членом о твой, любимый? — не выдерживаю я, нетерпеливо дергаясь от его ласк. Вода в душе невыносимо горячая, клубы пара становятся все гуще, и с каждой минутой нарастает сексуальное напряжение.       — Я… — Майлз на мгновение замирает, словно собираясь с мыслями. — Я хочу этого, прикоснись ко мне, Феникс… Я хочу чувствовать твою руку на своем члене…       Я вижу, насколько он возбужден, слышу звук его неровного дыхания. Дрожащей рукой я провожу по нашим членам, сжимая их друг с другом. Короткий, отчаянный стон срывается с губ Майлза. Он обхватывает мое запястье, впиваясь в него пальцами и заставляя двигаться вверх и вниз. От этой картины невозможно оторвать глаз.       — Посмотри, Майлз. Как красиво они смотрятся вместе… Просто удивительно, — прерывающимся шепотом выдыхаю я, когда мы с Майлзом опускаем головы вниз. Неожиданно он останавливает мою руку, поднимая взгляд на меня. Намокшая челка закрывает его глаза, и я одним быстрым движением поправляю ее, встречаясь с вопросительным взглядом Майлза, который опускается все ниже и ниже, пока наконец я не киваю, показывая, как сильно я этого хочу. И он, прикусывая губу и опускаясь вниз, гладит мою спину — она очень быстро покрывается крупными мурашками, ягодицы и бедра, дрожащие от предвкушения, умоляют о большем. Внутри все сводит от возбуждения.       Воздушный поцелуй, оставленный на головке его губами, вызывает у меня тихий стон. Удовлетворенный моим ответом, его язык скользит по всей длине моего члена, оставляя влажный липкий след от слюны, который тут же исчезает от воды, покрывающей кожу. Меня колотит от нетерпения, Майлз дразнит меня, сводя с ума, но вдруг обхватывает губами головку и, нежно посасывая ее, начинает медленно двигать ртом, проглатывая мой набухший член до самого основания, уперевшись носом в темные завитки на лобке. Его рот невероятно влажный и жаркий, прикосновения языка по-настоящему невыносимы и зажигают внутри целый пожар, головка вплотную прижата к нежному горлу, а длина к небу и шершавому языку. Мои стоны смешиваются с его протяжными гортанными звуками, заглушающими шум струящейся воды. Я запускаю пальцы в его серебристые волосы, пропуская их между пальцами, почти останавливаю его, и беру за голову, заставляя взглянуть мне в глаза. Глаза цвета сгустившихся туч смотрят на мое разгоряченное лицо, на приоткрытый рот, ухмыляясь. В них плещется похоть.       — Только ты с членом во рту можешь выглядеть так самодовольно, — говорю я севшим голосом, улыбаясь в нетерпении. Майлз отстраняется и возбужденный орган, с легким хлюпом, выскакивает из его рта. Он хватает его рукой, разглаживая смесь из своей слюны и предэякулята по всей длине.       — А ты против? — с дразнящей ухмылкой спрашивает он. Я облизываю губы, отрицательно качаю головой, и резко беру его за лицо, толкаясь членом в его ухмылку. Хмыкнув, Майлз послушно открывает рот, принимая в себя меня. Придерживая его голову руками, я двигаю бедрами, насаживаясь на этот любимый заносчивый рот. От удовольствия я кусаю губы, погружая член глубже в горло Майлза. Безукоризненный очаровательный взгляд, устремленный на меня в этот момент, только добавляет остроты ощущениям.       — Тебе это нравится, не так ли? Мой милый Майлз хочет, чтобы его рот был использован, хорошенько выебан и полон спермы? — спрашиваю его я на этот раз с усмешкой. Его лицо искажается от наслаждения, он мычит и вибрации его горла пробегают по мне. Нет, так долго я не продержусь. — Извини, любимый, я не дам тебе этого сделать… У тебя остались силы на секс? Может, хочешь поесть или поспать? Я… доведу себя рукой, ничего страшного…       Мои слова приводят его в бешенство, он быстро выплевывает член изо рта, с трудом втягивая воздух, и поднимается на ноги. Взгляд его становится холодным и расчетливым. — Нет, идиот. Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Сейчас же.       — Хорошая идея. Так точно, сэр. — У меня вырывается нервный смешок. Мы выходим из душевой кабины, я наскоро вытираюсь, ныряя в полотенце, а вот Майлз, напротив, тщательно вытирается, чем вызывает раздражение. Без предупреждения я подхватываю его на руки — Майлз от неожиданности застывает — и несу в спальню.       — Отпусти меня, я слишком тяжелый, а ты уставший — мы упадем, — ворчит он, пытаясь не поддаваться мне, когда я, пошатываясь, иду к кровати. — Феникс, ты слышишь, что тебе говорят? Поставь меня на пол. Мне… не очень комфортно, — наконец выдавливает он из себя. Но меня уже нельзя остановить.       — Привыкай, Майлз. Я часто буду носить на руках своего будущего мужа, — с улыбкой отвечаю я и заваливаю его прямо на кровать.       Вот теперь мне точно не до сна. Густой румянец выступает на его щеках, в широко раскрытых глазах мелькает тень надежды. Он притягивает меня к себе, вынуждая опуститься на него всем телом, вдавливая в простыни. Влажная челка мягко щекочет мое лицо во время поцелуя, от которого я впадаю в эйфорию. Мой язык проникает в приоткрытый рот Майлза, сплетаясь с ним воедино в дерзком, резком и глубоком поцелуе, словно я целую его последний раз. Солоноватый привкус растекается по моим губам. Шелковые бордовые простыни холодят мою разгоряченную кожу, и я с усилием пытаюсь представить какого Майлзу лежать на них голым.       Спускаясь ниже по его подбородку к шее, целуя каждый сантиметр сахарной бледной кожи, я оставляю на ней влажную дорожку и пару алых отметок, обозначая следы своих зубов. Майлз довольно шипит, запрокидывая голову на подушки. С каждым моим поцелуем его тело становится все более расслабленным и послушным. Мои губы скользят по выступающим ключицам, следуя линиям мышц груди, пока не встречают впадину пупка.       — Ниже… Поцелуй ниже, Феникс, — чуть слышно просит Майлз, прикрыв веки. И я подчиняюсь — целуя нежную кожу под полоской светлых волос. Он вздрагивает. — Еще ниже… — шепчет он громче, раздвигая ноги в стороны, чтобы я смог сесть между ними. Меня охватывает жгучее желание подразнить его — я усаживаюсь по удобнее, наклоняюсь вперед и крепко целую внутреннюю поверхность его бедра. Реакция, признаться, предсказуема. — Mein Gott, какой же ты… Как с тобой можно заниматься сексом? — возмущенно произносит Майлз, чувствуя мои прикосновения.       — О, еще как можно, милый… Хочешь убедиться?       — Прямо сейчас. Не искушай меня.       Теперь его глаза прожигали меня строгим властным взглядом, и я, сглотнув, дотянулся до прикроватной тумбы, достал оттуда смазку и презервативы. При виде квадратной упаковки Майлз презрительно вздохнул.       — Полагаю… мы могли бы обойтись без этого, — неуверенно пробормотал он, смущенно отводя взгляд.       Я понимающе улыбнулся, поглаживая его бедро, а после выдавил из тюбика несколько капель смазки на свой палец и обвел им контур его отверстия, наблюдая как вскоре, он исчезает внутри него. Майлз учащенно дышит, тело его напрягается, и я жду, пока он полностью расслабиться, чтобы начать двигаться. Наклонив голову, легонько провожу языком по его забытому члену, который от моей ласки отзывается едва заметной дрожью. Внезапно он запускает руку в мои волосы, опуская ниже, чтобы я вновь мог коснуться его набухшего члена. Словно по сигналу, я начинаю двигать рукой, вскоре добавляя второй палец, отчего Майлз тихо охает. Но когда я нахожу внутри него упругое уплотнение и слегка надавливаю, из его груди вырывается нечто среднее между стоном и вскриком, что заставляет меня повторять то же самое несколько раз, добавляя третий палец. От его сладких звуков у меня начинает кружиться голова — кажется, сам воздух вокруг звенит. Все больше растягивая его, я сам с нетерпением жду момента, когда смогу проникнуть в него целиком. Мне хочется доставить ему неземное наслаждение.       — Ты собираешься трахнуть меня или нет? — слышу я его напряженный голос, заставляющий все внутри меня дрожать.       — Я хочу убедиться достаточно ли тебе этого, — отвечаю со всей нежностью, на которую способен.       — Черт, да. Пожалуйста, Феникс… Я долго не продержусь… Войди в меня, прошу тебя, — в бреду умоляет Майлз, приподнимаясь на локтях.       — Х-хорошо. Дай мне всего минуту…       Видеть Майлза в такой откровенной беспомощности очень возбуждает, но в то же время, я и сам возбужден не меньше, поэтому приходится собраться. Как только пальцы покинули его, он судорожно втянул ртом воздух, кусая себя за нижнюю губу. Смазав член обильным количеством лубриканта, я поглаживаю себя, наслаждаясь видом, который предстает передо мной: бордовые простыни смяты и скомканы, его глаза затуманены, губы чуть приоткрыты в ожидании, грудь вздымается в такт неровному дыханию, пепельные волосы прилипли ко лбу. Он в любом виде выглядит сногсшибательно.       Располагая член у его входа, с трудом сдерживаю в себе желание войти в тело Майлза полностью. Головка мучительно упирается в него, сопротивляясь — все-таки он недостаточно растянут, но Майлз издает жалобный стон, умоляя меня войти, и сам приподнимает бедра навстречу. Осторожно, дюйм за дюймом, я погружаюсь внутрь. Мы оба напряженно дышим.       — Пожалуйста, глубже… Глубже… Не останавливайся…       Не спеша я продвигаюсь вперед, придерживая Майлза за бедра и поглаживая их. Его бархатистые нежные и горячие стенки туго обхватывают меня, вызывая мурашки по всему телу. Я чувствую, как напряжение в нем постепенно отпускает, потому что он наконец полностью расслабляется, откидываясь на постель и прикрывая глаза.       — Ты восхитительно узкий, Майлз… Ты моя погибель, ты знаешь об этом?..       — Ф-Феникс, я хочу чувствовать тебя полностью…       Я несколько раз киваю, делая глубокий вдох и вхожу в него полностью — мои тазовые кости наконец-то упираются в мягкую упругость его ягодиц. И с его губ и с моих срывается стон блаженства. Наши тела сливаются, вдавливаясь друг в друга. Вновь ощущая эти пьянящие прикосновения к своему телу, спустя такое количество времени я с трепетом осознаю, насколько это невероятно.       — О боже… Двигайся, — шепчет мне Майлз, не открывая глаз, сосредоточившись на своих ощущениях.       Я начинаю с коротких и неглубоких толчков, боясь причинить любой дискомфорт или боль, которую он может почувствовать. Он издает сдавленные звуки, похожие на короткие стоны, зажмуриваясь, начиная подстраиваться под мой темп, вбирая меня все глубже и глубже. По моему телу проходит легкая дрожь. Я глажу его стройные ноги, любуясь его изящным красивым телом.       — Р-Р-Райт, черт возьми… — рычит Майлз, слегка выгибаясь. — Не могу больше… Трахни меня сильнее, дорогой…       — Вот так? — я выхожу из него и вновь погружаюсь в него полностью резким и сильным толчком, от которого Майлз громко стонет и содрогается всем телом, беспорядочно кивая. Руками он сжимает бордовую простыню, изо всех сил пытаясь удержаться в сознании.       — Еще, Райт… Сильнее… Еще…       Крепко обхватив его бедра, я продолжаю мощные ритмичные толчки, полностью углубляясь в его тело. Стоны, срывающиеся с моих губ затмевают его громкие стоны удовольствия. Возможно, наши соседи во всем доме только что проснулись от этих звуков, только нас с Майлзом это не заботит — мы любим друг друга настолько безудержно.       Сила моих движений становится все сильнее и сильнее, даже кровать под нашими телами начинает раскачиваться и скрипеть под нашим весом. Тело Майлза вздрагивает и сжимается, по его лбу текут капли пота, а из его тяжело дышащего ротика вытекло немного слюны. Слишком увлеченный его внешним видом, я не замечаю как после очередного моего толчка я падаю прямо на него. Потрясенный падением, мы некоторое время лежим неподвижно, смотря друг другу в глаза и тяжело дыша. На губах Майлза играет слабая улыбка, и я улыбаюсь ему в ответ.       — Я так скучал по тебе, Феникс, — еле слышно шепчет он, обнимая меня за шею, привлекая к себе ближе.       — Останься со мной навсегда, Майлз. Без тебя моя жизнь… все это… — я с дрожью провожу рукой по его раскрасневшейся впалой щеке, — не имеет никакого значения…       — Ты так прекрасен… Так совершенен… — хрипловатым голосом отвечает он, убирая с моего лица пряди волос и пристально глядя на меня. — Я люблю тебя любым… Ты знаешь, как сильно ты мне нужен?       — Конечно, знаю, любимый… И мне хочется, чтобы ты всегда был со мною… Я хочу, чтобы ты был моей семьей, Майлз.       — Я… все для тебя сделаю, обещаю… — его губы в нескольких сантиметрах от моих. Эти слова волнуют меня больше, чем я могу выразить словами. Майлз, вздыхая, опускает глаза, его ресницы дрожат, а затем он поднимает их, встречаясь с моим взглядом. Они печальны, полны грусти и неизбывной тоски. — Ты… доверяешь мне после всего этого?       Теперь настала моя очередь тяжело вздохнуть, вглядываясь в эти полные мольбы и веры глаза цвета пасмурного неба. Конечно же, он все сделает для меня… Я больше никогда не буду сомневаться в этом. С нежностью и любовью глядя в это родное лицо, я мягко расплываюсь в улыбке, кивая. — Да, доверяю… Доверил бы тебе свою жизнь. Иди ко мне.       — Феникс, дорогой… — я не даю ему договорить, припав к его губам в долгом страстном поцелуе.       Это был безумный, ненасытный и волшебный поцелуй. Каждая клеточка моего тела пылает страстью, которая съедает без остатка, не оставляя ничего для других мыслей. Не прерывая поцелуя, я приподнимаю Майлза, заставляя его обхватить меня ногами за талию, и насаживаю на себя. Сразу задавая нужный темп и вжимая Майлза в матрас, наши губы все настойчивее и жестче сливаются в небрежных поцелуях, сквозь которые часто прорываются стоны.       Его руки гладят мои плечи и спину, пальцы впиваются в кожу, сильно царапая ее. Все мое тело напрягается под его руками, в такт его движениям. Безжалостные толчки становятся все более глубокими и дикими, приближаясь к грани экстаза, и я чуть-чуть меняю угол, безошибочно находя комочек нервов и целиком и полностью устремляясь к нему. Майлз резко разрывает поцелуй, откидываясь на подушку и заливаясь неудержимым вскриком. Вид моих красных засосов на его бледной шеи завораживает.       Впрочем, достаточно еще несколько таких толчков, чтобы его возбуждение достигло пика. Он до бела закатывает глаза и закусывает губы, заглушая рвущиеся из груди стоны. Его тело подрагивает от спазмов, он невероятно крепко сжимает мой член, отчего мой оргазм накатывает на меня практически мгновенно, накрывая с головой с такой силой, что мне приходится зажмурить глаза и запрокинуть голову, пытаясь безуспешно удержать на губах протяжный громкий стон.       Переживая свой оргазм, опустошая себя внутри него до последней капли, я бессильно рухнул на Майлза, чувствуя себя безумно уставшим и выжатым как лимон. Мы оба тяжело и шумно дышим, моя длина размягчается внутри Майлза, и я медленно выхожу, из-за чего немного спермы вытекает и стекает по его заду на простынь. Последнее, о чем думаю я, это то, что придется убираться. Устраиваясь рядом с Майлзом, заваливаюсь на спину и смотрю на его пылающее лицо. Я не нахожу в себе сил сказать ему хоть что-нибудь, да и он тоже. Тишину комнаты нарушают только звуки нашего неровного дыхания и бешеное сердцебиение.       Через несколько минут, ощущая себя достаточно расслабленным и умиротворенным, я выхожу из оцепенения и обращаю внимание на размазанную по своей груди сперму. Подняв взгляд, вижу над собой лицо Майлза, спокойное и невозмутимое, обрамленное растрепанными светлыми волосами, и это заставляет меня улыбнуться.       — Ты испачкался моей спермой, — говорит он и нежно гладит меня по лицу.       — Поверь, это не самое страшное, с чем мне пришлось столкнуться, — тихо смеясь я, и беру его руку в свою. — Главное — ты здесь, со мной.       — Да… Это самое главное… Пожалуйста, пойдем в душ, Феникс. Смесь спермы и пота невыносима.       — Подожди, подожди, детка… Я хотел тебя кое о чем спросить… — нерешительно начинаю я, виновато улыбаясь. Брови Майлза вопросительно сдвигаются. — Ты же не откажешь мне в маленькой просьбе?       — Кхм… А почему я должен отказать тебе? — лукаво улыбается он, целуя меня в лоб. С замиранием сердца я выжидающе смотрю на него. — Какая именно просьба? Кажется, я не смогу отказать этим синим выразительным глазам…       — О, да? Сходим тогда в бургерную у нашего дома, идет? — мой смех заполняет всю комнату. Он недовольно цокает языком, вздыхая и собираясь встать, но я решительно прижимаю его к себе, хихикая.       — Ты невозможен, Феникс Райт, — произносит он, прочищая горло. Моя рука ласково проводит по изгибу его плеча, и я приподнимаю к нему лицо для нового поцелуя. На этот раз он целует меня сам, поглаживая мои волосы. В этот момент я отчаянно жалею, понимая, как мало времени у нас осталось — мне не хватит жизни, отведенной на то, чтоб насладиться Майлзом в полной мере.       — Ладно, хорошо, — отступаю я, лениво вставая с кровати и потягиваясь. Майлз делает то же самое, отбрасывая назад непослушные волосы, — я хотел спросить… через три дня Рождество и… я знаю, тебе тяжело, но… Если это возможно, то… Почему бы нам не встретить его вместе?       Он на секунду замирает, изумленно моргая, словно не сразу понимает, к чему я веду. Чувствуя, насколько важна эта минута для него, я обнимаю его за талию и мягко целую в плечо. Собравшись с мыслями, Майлз робко проводит рукой по моей травмированной спине, отчего я вздрагиваю.       — Это, безусловно, было бы замечательно, — говорит наконец он, отстраняясь от меня и беря из шкафа чистую одежду и новую простыню. Я облегченно выдыхаю, все еще счастливо улыбаясь, предвкушая как бы мы могли отпраздновать Рождество вместе…       — Правда? Ты не шутишь? Спасибо тебе, милый… — я снова обнимаюсь с ним, глядя на его отражение в зеркале. Он, как всегда, серьезен и сосредоточен, складывая в шкафу вещи по цвету. Поэтому не долго думая я подхватываю его на руки, желая поделиться своей радостью с ним, показать ему, как я счастлив. Он роняет на пол полотенца и раздраженно хмурится, пепеля меня сердитым уставшим взглядом. — Пойдем в душ, красавчик, сейчас не время для таких штучек. Мы примем душ и уснем счастливыми. Договорились? Ну же… Улыбнись.       — Желание плюнуть тебе в лицо, пожалуй, перевешивает мое терпение, Райт. Так что тебе придется смывать не только сперму и пот, мой дорогой.