***
Все оставшееся время до ночи Белла провела в просторном и светлом номере с односпальной кроватью, телевизором, шкафом и ванной комнатой. Из-за сильной усталости она быстро уснула. Во сне девушка увидела пожилого лысого мужчину, прикованного железными цепями к стене кирпичной комнаты без окон. Скорее уж это место можно было назвать пещерой... подвалом? Из света только лампадка на масле. У человека был открыт торс, словно для операции. Вот только эта операция явно не должна была его вылечить... Изабелла замерла, когда в комнату вошел палач. Это был уже давно знакомый ей человек в цилиндре. Его крылатка как-то не подходила к инструментам для пыток, которые он принес с собой. От обычных ножей до инструментов, по виду похожих на отвертки, или чугунного утюга, который раскалялся на угольной подставке. Казалось бы, такая обычная утварь, но как быстро это все может превратиться в смертоносное оружие! Девушка хотела закрыть глаза, не смотреть, не слышать абсолютно ничего, но не могла пошевелить не только телом, но и веками, которые не давали зажмуриться. Сердце учащенно забилось от того, как заблестел острый предмет в черных перчатках. Неужто Николас не боится замарать себя? Хотя он давно погряз в собственных грехах, в крови невинных, сейчас все это просто выйдет наружу. – Люди – удивительно уязвимые существа... – размышлял вслух мужчина, разглядывая лезвие под ярким светом, как какой-то бриллиант. Пусть Белла не могла увидеть его эмоции под маской, но она могла представить улыбку на острых обескровленных губах, которая больше напоминала пугающий оскал. – Хотя, казалось бы... вершина пищевой цепи. Так почему столько недочетов в идеальной структуре? Вопрос, заданный скованному не только цепями, но и страхом мужчине. У него большие глаза, он шептал, чтобы его отпустили, но его мольбы проигнорировали. Николас водил лезвием по дрожащему животу, даже не нажимал, ещё не резал. Играл, как на скрипке. Лысый вцепился взглядом в оружие, старался как можно сильнее втягивать живот, но, конечно, это не могло его спасти. Глубокое проникновение, почти по рукоять, но палач не вел ниже, наоборот, замер, наблюдая за тем, как из раны начинает скромно течь «краска» из-за закупорки дыры. Его блестящие азартом глаза смотрели на сморщенное от боли лицо пленника. Затем неимоверно быстро «картина» повторила такие махинации, оставляя еще больше глубоких дыр. Эмэрэс казалось, что она сейчас потеряет сознание, но вместо этого продолжала смотреть, словно парализованная. Но мужчина в маске не просто делал порезы вдоль тела, нет, он доставал щипцы, рвал раны, делал их еще больше, кровь стекала по лысому, который бился в конвульсиях и срывал голос. Когда в ход пошли нагревающиеся предметы, из глаз девушки хлынули слезы. Она чувствовала запах горелой кожи, видела собственными глазами, как ткань тела побагровела и отекла, в некоторых местах покрылась уродскими волдырями с кровавой и гнойно-желтой жидкостью, обуглилась, открывая взору отмерший эпидермис и темные струпья. В нос ударил рвотный запах сгоревшей плоти. Мимика пострадавшего исказилась жуткой гримасой, слезы так и текли из глаз водопадом. Он что-то истерично кричал, но слова будто не доходили до нее, был только звериный рев, от которого закладывало уши. Он смотрел на нее, только на нее, своими багровыми от слез глазами, обвинял ее. Она же не спасает его, хотя видит его страдания... значит, также наслаждается? Девушке стало внезапно страшно до необъяснимого мандража. Ее неожиданно захватил животный страх и какая-то паническая атака, которая заставила тело сжаться от спазма. Он жидким раскаленно-холодным металлом заструился по жилам, парализуя все конечности. Все тело обволокло судорогой, мелко начали дрожать руки. Белла всеми силами пыталась выбраться из этого параноидального психоза, но ее крепко держала живая тьма — густая, имеющая свой больной рассудок. Она мерзкой змеей обвивала ее конечности, как зыбучий песок тянула девушку на второе дно, откуда уже никогда не выбраться. Эмэрэс просто сгнила бы там, превратилась в мумию, и это место стало бы для нее мучительным склепом. Эта мгла не дала бы хотя бы шанса на спасение, а скинуть с себя эти путы не получалось, ведь девушка будто потеряла связь с телом из-за страха, который может испытать только настоящая жертва. Испуганная до белизны лица, она начала чувствовать нарастающий жар. На мгновение показалось, что она горит вместе с этим человеком. Видела, как возгорается пламя на ней, тягуче переходит по телу, уничтожая за собой все эпителии и покровы до толстокорых пузырей и струпьев. Ей было невыносимо больно, крик застыл где-то в районе кадыка, из-за чего дышать было практически невозможно. Причем ее пытался сжечь не только огонь, но и собственная кровь, которая превратилась в какую-то густую магму, что не спеша двигалась по сосудам, заполняя собой каждую часть тела, поджигая без шанса на спасение. Изабелла хотела выбраться из этого страшного заточения и нестерпимого пекла, которое испепеляло легкие. Она не хотела быть такой же!***
Выйдя из гостиницы, Белла подошла к машине и села в нее, тяжело вздохнув. Она опять не выспалась, а впереди ее ждала дорога. Однако девушка успокаивала себя тем, что до конца пути оставалось всего ничего. Заведя автомобиль, Эмэрэс выехала с территории отеля и поехала дальше. За окном машины тянулись сплошные леса, дорога казалась бесконечной. Но через некоторое время впереди наконец показалась табличка: «Въезд в Блэкстон». – Куда теперь нужно ехать? – спросила Белла у Николаса, снизив скорость до минимума. – Я сейчас укажу тебе путь к дому. Следуя указаниям мужчины, Эмэрэс, минуя различные домики, улицы, зеленые парки и чужие участки, смогла спокойно доехать до цели. Двухэтажный старинный дом, который хранил в себе больше тайн, чем хотелось бы на самом деле. Выйдя на улицу, девушка оглянулась вокруг. Природа здесь была красивой и гармоничной. В чистом воздухе витал запах весеннего леса и хвои, растущие кругом пёстрые цветы приятно благоухали и живописно разбавляли зелень травы, шум прохладной речки и пение птиц успокаивали душу и умиротворяли. Не хотелось куда-либо идти. Белла желала хотя бы на мгновение забыться и расслабиться в этой идиллии, но эта мечта оказалось несбыточной. Необходимо вернуться на землю. Первым делом ей нужно было выполнить свою миссию. Поднявшись на крыльцо, Эмэрэс нерешительно постучала в дверь. Через полминуты ей открыла молодая голубоглазая женщина с волосами цвета ореха. – Здравствуйте, – начала было Эмэрэс. – Меня зовут Изабелла. Я приехала к Вам по поводу одной картины... – Картины? – незнакомка от удивления округлила глаза. – Кажется, я знаю, о чем Вы. Проходите в дом, Изабелла. Белла, зайдя внутрь и следуя за женщиной, прошла через холл, выполненный из темного дерева, и попала в столовую, относительно просторную и светлую. Однако здесь все Изабелле казалось лживым: и эти теплые тона, которые давят на череп, и эта женщина, которая с такой легкостью ее приняла к себе в дом. Значит, она не первая? Там за столом сидел мужчина такого же возраста, как и незнакомка. Заметив девушку, он отложил в сторону газету. – Садитесь, пожалуйста, – сказала женщина, присев рядом с мужчиной. Она села ровно, поджав ноги, однако со всей силы старалась не показывать... волнения, сочувствия, безразличия или понимания? Эмэрэс, кажется, разучилась понимать людей за свою «вечную» каторгу. – Меня зовут Кортни Блу, а это мой муж, Вильям Блу. – Очень приятно, – ответила Белла, сев за стол. – Я Изабелла Эмэрэс. Вильям кивнул в знак приветствия. – У вас такой большой дом. – Эмэрэс не знала, как начать разговор. Ей думалось, что эти люди должны сами все рассказать, раз прекрасно поняли, почему она пришла сюда. – Ему, наверное, уже много лет. – Да, Вы правы. В девятнадцатом веке здесь жила семья Хайдов, – к разговору подключился мистер Блу. Он выглядел более суровым и неэмоциональным. – Ходят слухи, что глава семейства, якобы, некогда лежал в психиатрической лечебнице. – Скажите, его случайно не звали Николас? – решила поинтересоваться девушка. – Кажется, да, – ответил Вильям. – Удивительно! Вам известно имя! «Ближе к делу», – скомандовал в голове голос Николаса. – Знаете, – осторожно начала Белла, желая поскорее все это закончить. Так близко! – Я приехала к вам по одному делу. Я хочу вам вернуть картину, на которой изображен молодой человек в цилиндре. Если нужно, я вам заплачу. Девушка надеялась, что с супружеской парой удастся спокойно договориться. Но этому не суждено было случиться. Супруги, услышав просьбу Беллы, сильно испугались. Оцепенев от страха, Кортни дрожащим голосом сказала: – Извините, но мы не примем картину назад. – Почему? Вы боитесь картины? Но... – Эмэрэс хотела договорить, но миссис Блу ее перебила: – Наш ответ – нет. Пожалуйста, уходите отсюда. Кортни уже собиралась было встать, чтобы проводить гостью на улицу, как вдруг что-то невидимое насквозь проткнуло шею миссис Блу. Женщина замертво упала на пол, а из глубокой раны безудержными потоками полилась кровь, приведя в ужас присутствующих. – Кортни! Нет! – вскочив со стула, закричал мистер Блу. Только он собирался подскочить к супруге, как его постигла та же неминуемая участь. Изабелла не могла пошевелиться от ужаса, когда у ее ног кровоточили еще живые люди, а она знала, что они были живы, и единственное, что им мешало корчиться в агонии и пытаться закрыть дырявые глотки, так это разорванные шейные позвонки, из-за чего контроль над телом был навечно утерян. «Если сейчас же не принесешь сюда портрет, то будешь следующей жертвой», – пригрозил Николас, отчего кровь застыла в венах, ускоряя болезненное сердцебиение. – Да-да, я все сделаю! – испуганно затараторила девушка, которая так сильно не хотела чувствовать боль. Выбежав на улицу, она ринулась к багажнику, чтобы достать картину. Взяв завёрнутый в полиэтилен портрет двумя руками, Белла поспешила с ним обратно в столовую. Эмэрэс, поставив картину на пол, стала в спешке рвать полиэтилен руками. – Что ещё нужно сделать? – закончив, спросила Белла со страхом в голосе. «Ничего. Убирайся отсюда, пока я добрый. Ты мне больше не нужна. Теперь я хозяин этого дома». Ничего не сказав, девушка почти что в истерике выскочила из дома. Белла, сев за руль автомобиля, как можно быстрее уехала оттуда. Чем дальше уезжала машина, тем больше страх уходил из крови, давая трезво мыслить и дышать. Она побросала все, даже трупы последних хозяев дома, не вызвала ни полицию, ни чего-то еще. Изабелле вначале показалось, что никто не найдет эти трупы, дом-то в глуши...но потом поняла, что это далеко не так. Рано или поздно к ним придут инстанции за неуплату налогов или того же света... И тогда начнётся расследование? Ее сделают виновной? Или этот Николас всех там вновь убьет? Девушка была уверена, что именно он всех убил. Но тогда почему с ней так играл? Просто хотел попасть в здание? Неужели все действительно так быстро и легко закончилось? Или это очередная игра? Проклятие, конечно, покинуло Эмэрэс, однако случившееся навсегда отпечаталось в ее памяти. Ее мучали кошмары, фантомные боли, воспоминания не хотели уходить. Чтобы спасти свою психику, пришлось употреблять снотворное. И, вспоминая этот дом, она мысленно молилась, чтобы он пылал в геенне огненной, чтобы с домом случилось какое-то несчастье, чтобы он навсегда был заточен в собственном проклятии, дабы ни одна душа не пострадала. Однако если она встретит портрет Николаса на аукционе...что будет делать? Сбежит или попытается уничтожить, спасая невинную душу покупателя? Совершенно не хотелось это даже представлять! Больше она никогда не будет покупать вещи с историей!