***
Корпус, в котором проходят занятия юристов, так же принадлежит режиссёрам театральных постановок, актёрам и почему-то программистам. Последние редко выходят из своих аудиторий во время перерывов, либо же оккупируют столовую на первом этаже, гремя бесчисленным множеством взятых с собой пластиковых контейнеров с домашней едой. Режиссёры и актёры обычно ходят толпами, очень шумными и бесконечными. Их смех слышен от первого до последнего этажа, а когда у них репетиции, то весь корпус наслаждается громкой музыкой отовсюду и топотом ног. Юристам отведено несколько аудиторий на втором этаже, одна из которых находится перед выходом на большую мраморную лестницу. Именно на её широкие перила Тэхён облокачивается, чуть наклоняясь вперёд. Ванг Хёджу, одногруппница Тэхёна, трещит без умолку о том, как вчера со своей подругой ходила на двойное свидание в кафешку. Две недели назад Хёджу с таким же энтузиазмом пыталась поведать Тэхёну о знакомстве с каким-то парнем в парке, где гуляла всё с той же подругой. У парня оказался довольно симпатичный друг, поэтому подруга Хёджу тоже не осталась без внимания. Что в прошлый раз, что сейчас, что вообще в любой момент времени Тэхён слушает Хёджу вполуха, потому что обычно всегда чем-то занят. Либо готовится к паре по административному праву, либо повторяет текст доклада к семинару, либо просто думает о том, что возьмёт себе в столовой на обед, если после нашествия на неё режиссёров что-нибудь останется. На нижней лестничной площадке группа актёров репетирует кусок из своей постановки, которую они готовят к фестивалю через полмесяца. Афиши об этом фестивале развешаны по всему корпусу и даже на территории университета уже установили транспаранты с приглашением всех желающих прийти и поддержать студентов своего вуза. Хёджу всё не оставляет попыток уговорить Тэхёна сходить посмотреть на секцию перформансов в один из дней фестиваля. По её мнению, это должно быть самым интересным на протяжении всего мероприятия. Тэхён не хочет никуда идти. Ему не особенно интересно, да и актёров он не слишком любит. От них так много проблем, они такие раздражающие и наглые, почему-то считают, будто корпус принадлежит им одним. Ещё и постоянно насмехаются над юристами и программистами, пытаясь задеть их на предмет скучности и закрытости. Тем не менее, Тэхён достаточно внимательно смотрит на эпизод, разыгрываемый пятью студентами на лестничной площадке. Они громко декламируют свои роли, словно уже обращаются к зрительному залу, а потом расходятся в разные стороны. На импровизированной сцене появляется парень с розовыми волосами, держащий в руках белый кусок полупрозрачной ткани. Кто-то из его товарищей включает музыку, и парень начинает танцевать. Очевидно, это ключевой номер их перформанса, возможно, задуманного лишь ради этого момента. Парень вскидывает руку вверх, ткань подлетает, а он успевает сделать несколько поворотов вокруг своей оси. Ткань снова в его руке, парень двигается размеренно и плавно, завораживая и заставляя смотреть только на себя. Ровно до тех пор, пока снова не подкидывает ткань вверх, но уже не ловит её, а показательно заставляет распластаться у своих ног. Гордо вздёрнув подбородок, парень наступает на ткань, когда перешагивает через неё, и затем его танец меняется, становясь более резким, ритмичным и агрессивным. Музыка тоже меняется под стать его движениям. — Боже, это так красиво, каждый раз не могу оторваться, — восхищённо произносит Хёджу, вздыхая. — Представляешь, как это будет выглядеть на сцене, когда подберут свет и фон, а он будет там один, в костюме? — А кто это? — интересуется Тэхён, продолжая смотреть на парня, падающего на колени и снова взмахивающего тканью. Музыка резко обрывается, когда парень с поднятой рукой резко задирает голову вверх, ставя точку в своём выступлении. Одновременно с этим Хёджу произносит: — Пак Чимин-оппа, — а Тэхён сталкивается с ним взглядом. — Откуда ты его знаешь? — удивляется Тэхён, смотря, как Чимин поднимается с колен. — Его весь университет знает, ты что! — Хёджу едва ли не аплодирует. — Все мечтают попасть на его репетиции, говорят, это что-то невероятное. Он лучший в танцевальном классе на своём факультете. — Он же актёр. При чём тут танцы? — Тэхён, ты совсем тупой, что ли? У актёров есть такая дисциплина. Мы же зачем-то изучали английский, а вот у них есть танцы. Актёры же не только рот на сцене открывают, особенно те, которые участвуют в перформансах. Говорят, Чимин-оппа хочет дальше заниматься именно ими. А ещё ходят слухи, будто ему звонило какое-то агенство из Сеула и приглашало на просмотр в команду таких же танцоров. Представляешь, он всего лишь на третьем курсе, а ему уже звонят из Сеула! — Ты же сказала, что это всего лишь слухи. Может, он просто хвастается. Судя по всему, он из таких, кто любит набивать себе цену. — Сам-то оторваться не мог. — Просто это лучше, чем смотреть весь перерыв в стену, — фыркает Тэхён. Актёры начинают прогон своего номера заново. У них есть ещё несколько минут перерыва, чтобы успеть разобраться в некоторых деталях. До танца Чимина они вряд ли дошли бы, если бы он сам не попросил дать ему повторить. Какие-то движения кажутся ему неточными, а слова товарищей и так уже зазубрены до невозможности. Чимин танцует снова, и Тэхёну кажется, будто в этот раз Чимин старается куда чаще устанавливать между ними зрительный контакт, хотя это неудобно, поскольку их разделяет целый лестничный пролёт. К Хёджу и Тэхёну подбегает одногруппник, сообщающий, что пару перенесли из аудитории перед лестницей в одну из тех, что на первом этаже. Дождавшись, пока Чимин закончит свой танец, чтобы не мешать ему, Тэхён с Хёджу спускаются вниз. И в этот момент Чимин проходит прямо перед ними, заставляя Тэхёна резко затормозить. Чимин складывает свой кусок ткани, невзначай бросая через плечо: — Как думаете, насколько велики наши шансы выиграть конкурс? — он спрашивает больше у Хёджу, делая вид, словно Тэхёна не существует в принципе. — Оппа, это было невероятно! — принимается щебетать Хёджу. — Твой танец обязан получить высшие награды! Я не могла оторваться. А этот элемент с броском ткани... — Я придумал его вчера вечером, — произносит Чимин, качая головой, словно не сделал ничего выдающегося, а просто пару минут помял ткань в руках под музыку. Хёджу хочет добавить к своей тираде что-то ещё, но Чимин решает перевести взгляд на Тэхёна. Тот думает, что Чимин ждёт комплиментов и таких же восхищений, поэтому говорит лишь: — Прикольно, — пожимая плечами. Как Чимин к нему, так и он. Тэхён терпеть не может заносчивых, особенно, если они с актёрского факультета. — Да, пока неидеально, — соглашается Чимин. — Обстановка ещё не самая лучшая. В репетиционной куда больше места, и атмосфера почти такая, как на сцене. Хочешь прийти посмотреть мой номер? У Хёджу едва не падает челюсть на пол, она хватает Тэхёна за руку, сильно сжимая, и буквально кричит ему, что он не имеет права отказываться. Чимин практически никого не зовёт на свои репетиции, особенно сам. Обычно это делают его руководители, устраивая открытие занятия, и туда пускают только таких же студентов-актёров, которые должны посмотреть на него и стремиться к такому же уровню. — Мне не нравятся такие танцы, — говорит Тэхён, у которого нет никакого желания тащиться на чью-то репетицию после пар. Он про Чимина узнал-то пять минут назад, да и тот пока вызывает слишком смешанные чувства, чтобы Тэхёну было хоть немного интересно. Хотя здесь Тэхён лукавит. Танец ему понравился, Чимин в нём действительно смотрелся органично, возможно, даже восхитительно. И Тэхён хотел бы, наверное, где-то процентов на тридцать, увидеть что-нибудь ещё в его исполнении. — А какие нравятся? — губы Чимина растягиваются в вызывающую улыбку. — М-м, — Тэхён думает, на что Чимин способен меньше всего. — Как в клубах. Где-то на подкорке памяти у Тэхёна есть странная информация о том, что танцоры классического стиля с большой долей вероятности вряд ли любят крутить задницей под разрывающие биты. Для них это, вроде как, оскорбление. Поэтому Тэхён делает логичный вывод, что таким образом точно отвяжется и от наглого Чимина, и от навязчивой Хёджу, проецирующей свои желания на решения других. — Не думал, что у нас столько общего, — внезапно сообщает Чимин. — Приходи завтра в семь в репетиционную. Весь оставшийся и следующий день Хёджу настаивает на том, чтобы Тэхён пошёл. В конце концов, кто, как не он, сможет рассказать ей потом о танцах Чимина. — Тебе надо, ты и иди, — не выдерживает Тэхён, поднимая глаза к потолку. — Он пригласил тебя! Меня он просто выгонит. Я слышала, как одна девушка-второкурсница пыталась тайком посмотреть на его репетицию. Чимин вышел из зала и довольно грубо сказал ей уйти. Она не стала, и тогда он обратился к декану факультета. Знаешь, что потом было? Девушке сделали выговор, её репутация была безнадёжно испорчена, а Чимин ещё несколько месяцев в университете вообще не репетировал, представляешь?! Ты должен пойти, Тэхён! С тяжёлым вздохом Тэхён обнаруживает себя без пяти минут семь около дверей репетиционной комнаты. Он никогда прежде не был здесь, направление нашёл по подсказкам Хёджу, которая всё выяснила у какой-то своей знакомой с факультета режиссуры. Репетиционная находится в полуподвальном этаже, за лестницей, и в какой-то мере изолирована от всех помещений корпуса. Учитывая время встречи, сейчас вообще вряд ли кто-то до сих пор сидит в аудиториях. Тэхёну не нравится, но он несколько раз стучит в дверь, пока не получает приглашение зайти от высунувшегося в коридор Чимина. — Ого, ты всё-таки пришёл. Посиди там, я ещё не закончил кое-что, — Чимин машет рукой в сторону стены с двумя стульями, на которых лежат его вещи. Тэхëн садится на пол, сгибая ноги в коленях. Чимин репетирует всë тот же танец с тканью. Он настолько упорен в своëм желании довести всë до идеала, что несколько раз останавливается и начинает с начала или повторяет одно и то же движение, пока не чувствует, что можно идти дальше. Танец поглощает его, занимает все его мысли и чувства, заставляя сосредоточиться только на отражении самого себя в зеркале напротив. Так проходит около получаса, пока Чимин снова не обращает внимание на Тэхëна. — А говорил, что тебе не нравится, — хмыкает он, направляясь за бутылкой воды. — Я чуть не уснул, — фыркает Тэхëн больше из вредности и желания задеть Чимина, чтобы многого о себе не думал. Говорят, это полезно, иначе раньше времени почувствуешь себя великим, когда по факту ещë ничего не добьëшься. Чимин щурится, делает несколько глотков воды, а потом идëт к своему телефону, подключëнному к колонке, чтобы сменить музыку. Он обещал Тэхëну танцы, как в клубах, и он прекрасно справляется с этим обещанием. Медленно проводит рукой от лица к бедру, запрокидывая голову, чтобы крашеные волосы растрепались ещë сильнее, а потом выгибается плавно. Чимин способен отдавать себя целиком любому танцу, если он чувствует его настроение, если у него есть человек, который смотрит, не отрываясь, потому что Чимин обожает внимание. Когда внимание исходит от того, кто нравится Чимину, он совсем растворяется в движениях, даже не думая, куда они его заведут. Танец приводит его прямо к Тэхëну, заставляет взять его за руки, поднимая с пола. Чимин отворачивается спиной, укладывая ладони Тэхëна себе на бëдра, ими же и водит из стороны в сторону, делая вид, будто это Тэхëн управляет движениями. Тэхëн не слишком-то умеет танцевать. Учился чему-то, смотря программы по телевизору ещë в старшей школе, но таким танцам его научить точно не могли. Раньше, до поступления на юридический, у Тэхëна была мечта о сцене, и он понимал, что для этого ему нужно уметь танцевать, а не просто красиво смотреться в кадре, о чëм ему не раз говорили знакомые. Сейчас же ему это всë вообще не нужно, хотя Чимин явно думает иначе. Он прикрывает глаза, кусая губы и касаясь затылком плеча Тэхëна, делая их ещë ближе друг к другу и чувствуя, что пальцы Тэхëна уже по своей воле прижимают к себе сильнее. Чимин резко выворачивается, толкает Тэхëна к зеркалу и припечатывает поцелуем. Музыка заканчивается ровно в этот момент, словно всë было рассчитано заранее, но, если бы это был элемент очередного номера Чимина, он бы прямо сейчас отошëл и оставил Тэхëна в замешательстве, но он продолжает его целовать, спокойно поддаваясь движениям рук на своей спине. Они оба вообще без понятия, зачем делают всë это, ведь ещë вчера только впервые друг друга увидели. Чимин Тэхëна раздражает на подсознательном уровне, а сам Тэхëн даже не рассматривался Чимином, как объект симпатии. И тем не менее, Чимин сидит на его бëдрах, кусая ребро ладони, потому что репетиционная, конечно, относительно далеко от каких-либо других помещений, да и в корпусе вряд ли кто-то есть, кроме них, но никто не исключает случайностей.***
Тут Тэхëн прерывается, чуть не залпом осушая свою чашку, потому что как-то увлëкся в воспоминаниях. — Вау, — говорит Чонгук. — Знаешь, я бы на такие репетиции тоже ходил. Чай попадает Тэхëну не в то горло. — И что потом? — продолжает Чонгук. — Потом мы встречались два года. На фестиваль я, кстати, всë-таки не пошëл. Семья решила, что навестить бабушку важнее. Два года с Чимином оставили у Тэхëна странный отпечаток, не до конца отпустивший до сих пор. Это были совершенно необъяснимые отношения, в которых вряд ли кто-то действительно всей душой кого-то любил. Чимину нравилось, что любое свидание, любая встреча, любой разговор с Тэхëном заканчивался остервенелыми поцелуями где-то под лестницей, в репетиционной или за углом дома Тэхëна. Для Чимина это было сродни танцу, которому он так же мог отдаваться целиком и без раздумий, где всë зависело от сиюминутного порыва, спонтанного желания, а Чимин никогда себя ни в чëм не ограничивал. Тэхëн просто не находил лучшего способа заткнуть Чимина, когда тот начинал выпендриваться, а делал он это практически постоянно. Ему хотелось убрать высокомерие и заносчивость из его интонаций, стереть с лица наглость. Тэхëна страшно раздражало, когда кто-то, подобно Хëджу, лез к Чимину с комплиментами, а тот открыто на них отвечал, даря очередную глупую надежду, что ему не всë равно на новую поклонницу то ли таланта, то ли внешности. Чимину было действительно плевать, но ему нравилось, когда Тэхëн чувствовал себя не единственным. — Не думал, что ты можешь быть ревнивым, — комментирует Чонгук. — Справедливости ради, Чимин тоже не лучше. — Да он ëбнутый на голову. Но это ещё не самое главное! Чимин грезил Сеулом и карьерой то ли актëра перформансов, то ли танцора. Он никогда не озвучивал свою конечную цель. Тэхëн тоже хотел уехать из родного Тэгу, подальше от семьи с навязанными ему идеалами, чтобы, наконец, заняться чем-то, что его по-настоящему интересовало. И поэтому Тэхëн верил, что они с Чимином обязательно уедут вместе покорять столицу. Два года Чимин кормил Тэхëна обещаниями, пока в один из дней не решил сорваться сам. Не отвечая на звонки и, видимо, вообще сменив номер, он пропал непонятно куда, и никто не мог сказать, в Тэгу Чимин или в Сеуле, или вернулся к себе в чëртов Пусан... — Я тоже из Пусана, — внезапно сообщает Чонгук. — Правда? По тебе и не скажешь. Ну, я не в том смысле, что Пусан — это большая деревня, как многие думают, — спешит исправиться Тэхëн, прекрасно понимая, что Тэгу, между прочим, располагающийся сравнительно недалеко от Пусана, тоже мало чем выигрывает на его фоне. Разводить спор о том, чья малая родина лучше, не имеет сейчас никакого смысла. — Просто я здесь уже достаточно давно. С тех пор, как приехал учиться. — А на кого ты учился? — Эм, на библиотекаря, — Чонгук удивлëнно выгибает бровь, находясь в некотором замешательстве. Собственно, как и Тэхëн. — На библиотекаря?.. Погоди, то есть на вас прямо учат?! — Представь себе. То, что ты юрист, случайно сюда попавший, ещë не значит, что в библиотеку берут кого угодно с улицы, если они больше нигде не нужны. — Прости, а чему тебя учили в университете? Типа пять лет рассказывали, как нужно книжки двигать и карточки заполнять? — Пошëл в жопу, Тэхëн, — Чонгук отворачивается к окну. Это далеко не первый раз, когда кто-то спрашивает, зачем и для чего учатся на библиотекарей. Чонгук, может, и не слишком горел желанием, но отучился. Лучше быть библиотекарем, чем вообще никем, особенно, когда не знаешь, куда податься и что тебе ближе. Его устраивает работа. Его устраивает начальство в лице Юнги и Сокджина. Его нисколько не убивает осознание, что та же сверка книг в фонде выглядит совершенно бессмысленным занятием, потому что, по сути, в библиотеке особо не разгуляешься. Особенно в университетской. Как бы они ни старались показать, что могут быть ближе к городским библиотекам и тоже делать что-то, кроме самых базовых вещей, вроде книговыдачи. Однако Чонгуку ужасно не нравятся две вещи: пренебрежительное отношение к его родному городу и такое же пренебрежение к его работе. Чонгук предпочитает сразу сворачивать беседу с людьми, не способными держать язык за зубами со своим бесценным мнением, которого никто не просил. Даже семья Чонгука отреагировала на его поступление в библиотечный с плохо скрываемой иронией. Возможно, потому Чонгук и не стал возвращаться в Пусан, а решил искать работу в Тэгу. — Чонгук, — Тэхëн легко касается его плеча. — Извини, я не хотел тебя задеть. — Да, просто библиотекарь — это профессия для сумасшедших старух на грани маразма, ведь надо же им на что-то жить, кроме пенсии. — Слушай, ты хотя бы занимаешься тем, чем хотел. Я, вот, юрист и никогда не пойду работать по этой специальности, потому что терпеть еë не могу. И вообще, посмотри, где я, а где ты. У тебя достигнутая цель, а меня засунули сюда, чтобы не тратил время на всякую чушь и не бесил отца. — В чëм проблема заняться тем, чем хочешь? — Упущенное время, — пожимает плечами Тэхëн. — Да и если я вдруг решу всë бросить и уехать в тот же Сеул, мне надо понимать, что дорога обратно будет закрыта. У меня нет денег и связей, чтобы прожить в столице и не сдохнуть там после пары недель. — И кем же ты хотел быть, если для этого нужно определëнное время и обязательно Сеул? Тэхëн отводит взгляд, потому что ответить прямо, смотря в пронзительно распахнутые в требовании глаза Чонгука, не может. Ему кажется, будто его детская мечта прозвучит ещë хуже, чем заявление о том, что на библиотекаря нужно учиться не меньше четырëх лет. — Айдолом, — тихо произносит Тэхëн, прячась за кружкой. — Айдолом? — переспрашивает Чонгук, окидывая Тэхëна взглядом сверху-вниз. — Так и знал, что это будет тупо. Вообще-то, я хотел выступать на сцене. Мне часто говорили, что я хорошо смотрюсь в кадре, и, вроде бы, я умею петь. Танцую херово, но я пытался научиться. Впрочем, какая разница, если я всë равно сижу в несчастной библиотеке между стеллажами и пылью? — А ты... можешь показать какой-нибудь номер? — вдруг просит Чонгук. — Просто у меня не было никого в окружении, кто хотел стать айдолом. Если не хочешь, не надо, я не настаиваю. Но Тэхëн думает, почему бы и нет. Если это поможет загладить вину за дурацкие вопросы, если Чонгука это хоть немного повеселит. Приходится быстро вспомнить какой-нибудь недавно увиденный клип. Почему-то в голову лезут одни женские группы, хореографию которых Тэхëн всë равно не повторит. Перебрав около десятка вариантов, Тэхëн понимает, что айдол из него был бы тот ещë, но всë равно отставляет кружку в сторону и поднимается со стула. Сначала он напевает кусок песни, кажется, двухгодичной давности, и видит улыбку на лице Чонгука. Тот знает эту песню. Она громкая и энергичная, поэтому и танец в том клипе был ей под стать, но Тэхëн ни чёрта не помнит, ни одного движения, хотя до сих пор смотрит какие-то бесконечные подборки танцевальных практик, размышляя, как выглядел бы на месте того или иного члена группы. Приходится импровизировать, и Тэхëн неожиданно ловит себя на мысли, что в его голове по-прежнему держатся движения Чимина, которые тот показывал ему кучу лет назад в репетиционной. Наверное, Чонгуку нравится. Ну, или он просто не хочет расстраивать Тэхëна откровенными насмешками. Впрочем, Тэхëн настолько увлекается, что ему становится плевать на постороннее внимание. В отличие от Чимина, он умеет танцевать для себя, а не для кого-то, пусть бы это и стояло первостепенной задачей. Тэхëн настолько увлекается, что не замечает подошедшего Юнги и случайно задевает его рукой по лицу. Воцаряется мгновенная тишина. Чонгук распахивает глаза ещë шире, чем обычно, и отодвигает подальше свою чашку. Тэхëн замирает, моргая и не дыша. — Ты, пришибленный, совсем охерел?! — выкрикивает Юнги. — Чем вы тут оба занимаетесь, вашу мать?! — Юнги-ним, простите, мы пили чай, — начинает тараторить Чонгук, виновато опуская голову. Да, сейчас он выглядит, каким всегда был в представлении Тэхëна до того, как они действительно познакомились. — Это я попросил Тэхëна потанцевать... — Встал и пошëл работать, — жëстко произносит Юнги, указывая Чонгуку на дверь. — А ты, долбанутый, сейчас спустишься вместе со мной к заведующему. Я долго терпел твои выходки, так что, с меня хватит. Пусть увольняет к чëртовой матери, пусть переводит в другой отдел, но ноги твоей чтоб на моëм этаже больше не было. Сокджин явно не предчувствовал надвигающейся на его кабинет бури в лице разгневанного Мин Юнги, что даже звучит само по себе страшно, не то что выглядит на самом деле. Тэхëн тащится прицепом, внезапно осознавая, насколько же сейчас будет некстати его увольнение. Почему-то у него нет сомнений в том, что Юнги добьëтся именно увольнения, и в любой-другой момент Тэхëн бы искренне его поблагодарил за это. С другой стороны, зато не придётся больше иметь дело с Чимином, что не может не радовать. Он придëт, чтобы в очередной раз осветить помещение своей высокомерной ухмылкой, а Чонгук скажет, что Тэхëн уволился и больше тут не работает. Наверное, Чимина постигнет разочарование, как и Тэхëна в своë время. И тем не менее, несмотря на Чимина, тупые, по мнению Тэхëна, поручения, наглых читателей, вечно недовольной Шинëн и такого же Юнги, уходить из отдела именно сейчас, вот так резко, в один миг, не хочется. Слишком неожиданно и оттого словно неправильно. Тэхëн даже не успел узнать у Чонгука, почему Намджун приходит каждый день и передаëт Юнги какие-то записки. Тэхëн не успел узаконить свою традицию с чаем в последний час работы. Тэхëн не увидел ни одного практиканта, о которых говорил Чонгук. А ещë Тэхëн ни разу не вышел на обед вместе с Чонгуком. Да и вообще не успел толком с ним познакомиться. С единственным адекватным человеком поблизости за последнее время. Мысли проносятся в голове Тэхëна на протяжении всей сцены разборок, которую устраивает Юнги в кабинете Сокджина. Тэхëн даже не усваивает, в чëм его обвиняют, кроме самого очевидного — сегодняшнего удара по лицу. — Тэхëн-ши, выйдите в коридор, — холодно произносит Сокджин, кивая головой в сторону двери. — Нам с Юнги-ши нужно кое-что обсудить, а потом я снова позову вас. Тэхëн не хочет слушать, что они обсуждают, потому что заранее чувствует, что ситуация не разрешится в его пользу. Он думает, насколько бессмысленно дожидаться повторного приглашения, не лучше было бы вернуться в отдел за своими вещами и попрощаться с Чонгуком? А тот его предупреждал, что не нужно пить чай. Если бы они не сидели в комнате с круглым столом, то сейчас не было бы никакого скандала на ровном месте. Наверняка, уже завтра Рë Сульги будет всë известно, и она не применит использовать против Юнги эту новость, да ещë и разнесëт еë по всей библиотеке. А, впрочем, не плевать ли, если завтра Тэхёна тут уже точно не будет? — Сокджин-ши занят? — интересуется Кан Минëн у Тэхëна. Тот лишь кивает, не понимания смысла вопроса, если, кажется, крики Юнги должны быть слышны на весь этаж. Тут же Тэхëн осознаëт, что никаких криков и в помине нет, более того, кажется, Юнги пару минут назад вылетал из кабинета заведующего, матерясь себе под нос и кидая на Тэхëна взгляд, полный ненависти. Значит, Тэхëна уже давно звали зайти. — Эй, хоть бы сказал, что тоже к нему! — возмущается Минëн, когда Тэхëн вперëд неё заходит внутрь. Дядя, ещë недавно пребывавший в спокойствии и умиротворении, озабоченный единственной проблемой насчёт мероприятия, которое они должны придумать к грядущему собранию, теперь устало потирает переносицу, хмурясь. — Благодари Бога, Тэхëн, что у меня получилось объяснить Юнги-ши, что никуда ты из его отдела до конца учебного года не уйдëшь, — произносит Сокджин. — Ты уговорил его не вышвыривать меня? — Доходчиво объяснил, что твоë присутствие в библиотеке зависит от более влиятельных обстоятельств, чем личное желание кого-либо сотрудника иметь у себя в отделе помощника. Поздравляю, ты сумел нажить себе неприятностей в лице Юнги-ши. Не знаю, что могло быть хуже для тебя. — Так, в чëм проблема просто меня уволить? — Знаешь, дорогой мой, ты достаточно натворил, чтобы теперь я захотел увидеть, как ты исправляешь свои ошибки. Думаю, это будет отличным уроком для тебя. Возвращайся обратно в учебный отдел. Тэхëн не знает, обрëк ли дядя Сокджин его на новую череду пыток в стенах библиотеки или дал второй шанс, который может привести к чему-то положительному.