***
Будь у Тэхёна чуть больше практики в такого рода делах, он мог бы смело записываться в ряды участников какого-нибудь шоу про ясновидящих. Словно глядя в воду, он предсказывает появление Чимина в библиотеке куда чаще, чем всегда в его жизни. Чимин сидит за столом в читальном зале часами напролёт, бросая заинтересованные взгляды в сторону стойки обслуживания, но практически не находя там ничего в ответ. Единственное, что спасает Тэхёна от необходимости терпеть присутствие Чимина в нескольких метрах от себя, — Намджун. На самом деле, Тэхён почти готов признаться Намджуну в любви чисто из благодарности, что тот приходит примерно в одно время с Чимином. Магическим образом Намджун является именно той причиной, по которой Юнги готов отослать Тэхёна с обслуживания куда угодно без особых претензий. — Я пойду помогу Чонгуку со сверкой, — говорит Тэхён, вставая из-за стола. — Может быть, спрошу у Шинён-ши, не нужно ли ей опять что-то снять или поднять. Расставлю по местам ту кучу книг, которые сегодня принесли. — Иди уже, — отмахивается Юнги, пересаживаясь на его место. Тэхёну дважды повторять не нужно. Он найдёт, чем занять себя, лишь бы пореже отсвечивать в комнате обслуживания. Пусть Чимин сидит хоть до закрытия и весь изведётся, но ни черта ему не светит. Хотя Тэхён и понятия не имеет, на что Чимин вообще рассчитывает. Однако после того самого большого собрания, когда Юнги возвращается злым донельзя, Тэхён решает не трогать его лишний раз своими просьбами. Нужно подождать немного, когда Юнги успокоится, а он рано или поздно точно это сделает, ведь даже Чонгук говорит, что его начальник, на самом деле, достаточно отходчивый. Правда, судя по всему, ещё и достаточно злопамятный, если может перечесть все твои грехи без запинки, чтобы просто выпустить пар. Большое собрание, очевидно, было каким-то невероятно отвратительным мероприятием, если после него поникший Чонгук решил вспомнить о своих оставшихся двух днях выходных и уехать домой. Тэхён даже не может представить, что такого наговорил своим подчинённым его дядя Сокджин, но внутренне радуется, что сам на собрания не ходит. Библиотека и так не вызывает у него приятных эмоций, а получать дополнительную порцию разочарования Тэхён точно не планирует. В общем, никуда в этот день с обслуживания Тэхён не уходит, как и Чимин не покидает читальный зал. Дождавшись, когда Намджун углубится в свои учебники, впрочем, явно не особенно вникая в содержание текстов, ибо мысли совсем о другом, Чимин подходит к стойке и, немного побарабанив пальцами, чтобы привлечь внимание, обращается к Тэхёну: — Уважаемый заслуженный библиотекарь года, — он заискивает в своих худших традициях, растягивая улыбку на лице. — Не выёбывайся, Чимин, — бросает Тэхён, который в отсутствие Юнги поблизости не собирается быть доброжелательным и коммуникабельным сотрудником. Все читатели обычно отмечают то, как с Тэхёном легко найти общий язык, ведь он, в отличие от Юнги, не вызывает внутренний трепет одним своим устало-угрюмым видом, да и не талдычит одни и те же стандартные фразы, как Чонгук. Тем не менее, в любом правиле есть исключения, и Тэхён собирается сделать таким исключением Чимина. — Можно чуть более вежливо, знаешь. Что, если я напишу на тебя жалобу заведующему? — О, да я с удовольствием протяну тебе ручку и бумагу. Поверь мне, Чимин, ты можешь написать на меня хоть сотню жалоб, но хер кто меня отсюда уволит. С зоны не выгоняют, — фыркает Тэхён. — Ладно, окей, — Чимин закатывает глаза. — Я с серьёзным вопросом. Как раз по твоей любимой работе. Ты говорил, что у меня там до чёрта книг в долгу, и никто из моих прелестных одногруппников, видимо, всё ещё не сдал их за меня, хотя могли бы. — Ну и? — Так вот, этих книг у меня нет. Ни одной. — Не удивил. — Как ты заебал перебивать. Этих книг вообще нет, понимаешь? — Здорово. И что же с ними случилось? Чимин видит, как из левой комнаты выплывает кутающийся в свой любимый шарф Юнги, и замолкает. Более того, весь его высокомерный и наглый настрой, с которым он ходит по жизни, куда-то вмиг исчезает, стоит заведующему отделом мельком глянуть в его сторону. Тэхён хмыкает, думая, что стоит обратиться к Юнги за парой мастер-классов, как без слов и вообще каких-либо усилий ставить людей на место. Особенно подобных Чимину, которых в библиотеке полно, ведь каждый почему-то уверен, что он тут первый и единственный. — К сожалению, не могу озвучить это в столь священном месте, — продолжает Чимин. — Боюсь, стены вашего храма пыли не выдержат моих слов, а местные... боги проклянут на всю жизнь. Я слишком молод, чтобы умирать из-за грёбаных учебников. Но предлагаю тебе встретиться завтра вечером кое-где. Заодно обсудим, как мы вообще докатились до жизни такой. Не успевает Тэхён толком послать Чимина с его предложениями подальше, как тот уже бросает к нему на стол записку, а сам спешит исчезнуть за дверями отдела, поскольку Юнги как раз меняет свой курс в сторону стойки обслуживания, чтобы лишний раз напомнить Тэхёну о запрете на болтовню не по теме с читателями. Возможно, Тэхёну стоит задуматься, почему он в итоге всё равно оказывается за одним из столиков кафе напротив Чимина. Хорошо, что не рядом, но Тэхёна убивает осознанием, что это именно то кафе, в котором они проводили свои свидания. Тогда Чимин жил в общежитии неподалёку отсюда, а теперь либо пригласил сюда ради очередного издевательства, либо даже не подумал, что выбрал слишком очевидное для них место. После рабочего дня, опять без Чонгука, а значит с кучей поручений и недовольств то от читателей, то от Юнги, то от Шинён, Тэхёну хочется лишь побыстрее оказаться дома в кровати. Чимин заказывает ему кофе, объясняя, что не может разговаривать с умирающим человеком. Тэхён не сопротивляется, думая, что Чимин волен распоряжаться своими деньгами, как угодно. — Ну и как ты попал в библиотеку? — спрашивает он через некоторое время, когда, кажется, они уже достаточно расслабились в обществе друг друга. Ничто не вечно, даже взаимные обиды, которым скоро исполнится без малого года три. — Закончил юридический, пихнул диплом под нос родне и сказал, что ноги моей больше в этом деле не будет. А тут приехал дядя Сокджин, который как раз теперь главный заведующий в этой библиотеке. Отец с ним переговорил, нажаловался на меня, что я бесполезно живу жизнь. Разумеется, мой добродетельный дядя тут же решил исправить все наши семейные неурядицы. Пригласил в библиотеку, сказал, что делать особо ничего не нужно, а отец зато не будет меня трогать. — И ты просто согласился? — удивляется Чимин. — Выбрал путь наименьшего сопротивления. Кто ж знал, что дядя может меня так обмануть. Тэхён кратко пересказывает свою жизнь под начальством Рё Сульги, а потом переходит к тому, как попал в отдел Юнги. — Какой кошмар! — всплёскивает руками Чимин. Всё-таки актёрские замашки до сих пор никуда не делись, он по-прежнему переигрывает в своих эмоциях. — Впрочем, у меня ситуация похожая. — Что, тебя в университет на сельскохозяйственный тоже родственники запихнули? — Не совсем, но поступил я не без помощи одного человека. Семья сказала, что в Пусан я могу не возвращаться, так как и раньше не одобряла моих намерений по поводу сцены. Для них это глупость и пошлость, ведь сами всю жизнь ничего, кроме пусанских рынков, не видели. Чёрт с ними, я обратно и не собираюсь. После Сеула возвращаться в эту деревню? Надо быть совсем идиотом, — Чимин отмахивается. — Кстати, по поводу Сеула. Выходит, ты всё же там был? — уточняет Тэхён. — Я звонил тебе, строчил сообщения, даже не зная, где ты находишься. Можно было бы хоть для приличия написать, что с тобой всё в порядке. Я бы понял и принял. Благо, мир на тебе не сошёлся. — Извини, я подумал, что подарю тебе ложную надежду, — пожимает плечами Чимин так легко, словно ни о чём не жалеет. С него станется действительно не придать значение чужим чувствам, когда на первом месте всегда собственное благополучие и карьера. — Тем более, всё было далеко не так хорошо, чтобы тебя в этом уверять. — Судя по тому, что ты здесь, в Сеуле что-то пошло не по плану? — Да не было никакого плана даже. Я же был достаточно тупым и самонадеянным, чтобы думать, будто в Сеуле, кроме меня, больше никого талантливого нет. Выяснилось, что есть дохрена не то танцоров, не то актёров, не то почти айдолов, которые хотят попасть на сцену. Помнишь, мне звонило одно агентство? Туда я и обратился, решил, будто они меня ждут не дождутся. Мне сказали, что без оконченного образования меня никто никуда брать не будет, потому что такие у них правила. Ладно, похер, я собрал телефоны других более-менее приличных агентств. Сначала пытался выставить себя гениальным самоучкой, потом опустился до того, что открыто признавался, как бросил всё в Тэгу, начиная с университета, заканчивая любовью, — Тэхён хмыкает, думая, что Чимин хотя бы не назвал его любовью всей жизни, а то было бы совсем плохо. — Ни жалость, ни честность, ни наглость, ни хера не помогло мне попасть хоть на один просмотр. Я снизил требования ещё сильнее, начал шататься по открытым. О, Тэхён прекрасно знал, что такое эти открытые просмотры, поскольку сам когда-то думал, что найдёт в себе силы и попробует пойти на один из них. Так и не пошёл. И вот, где он теперь. Открытые просмотры, чаще всего, заключаются в том, что туда приходит толпа народа с разными танцевальными, музыкальными и другими возможностями. Каждому выдаётся номер, под которым он будет выступать. Приходят судьи, включают музыку, иногда дают задание, например, жанр танца, и толпа начинает одновременно демонстрировать свой талант. В процессе показа судьи могут сказать: «Номер два, спасибо, вы свободны. Пятнадцатый номер, приходите в следующий раз. Двадцать шестой, третий, сорок восьмой, семнадцатый — благодарим за участие». Когда музыка заканчивается, оставшиеся участники выстраиваются в линейку и слушают более развёрнутые комментарии. Судьи говорят, что кому надо подправить, а потом опять называют номера, которые могут остаться и продолжить участие в отборе. Всё это происходит ровно до тех пор, пока не остаётся два-три участника, реже один, добившихся успеха. Они и получают шанс попасть в команду или в агенство, в зависимости от того, куда проходил отбор. Говорят, что судьи часто бывают предвзяты, что они заранее знают, кого нужно оставить, да и вообще процедура открытого просмотра слишком жестокая. Но Тэхён знает главное — Чимин, считавшийся звездой целого факультета, если не всего университета в Тэгу, никогда в жизни не стал бы бороться за место под солнцем с толпой, возможно, не самых одарённых людей, пусть и в Сеуле. Впрочем, Тэхён ошибся. Чимин посещал открытые просмотры. — И что, неужели ни к чему не привело? — спрашивает Тэхён без издёвки, но с настоящим сочувствием. — Да нет, один раз меня отобрали в команду. Только она распалась, так и не успев дебютировать. А жить надо было на что-то, следовало подумать о работе, — Чимин вздыхает, отводя взгляд в сторону окна. — И я пошёл танцевать в клуб. У Тэхёна удивлённо расширяются глаза, когда он слышит это. Не то чтобы он имел какое-то предвзятое отношение к пиджеям, в конце концов, это даже не стриптиз и тем более не проституция, но... — И какие же танцы тебе нравятся? — Как в клубах. — Не думал, что у нас столько общего. Чимина не оскорбляло танцевать не только классику. Чимин любил, когда на него смотрели, не отрываясь. Чем больше, тем лучше. Потому что, если Чимин видел, что кто-то не обращает внимание на его танец, он не стеснялся сесть прямо на колени к этому человеку, не останавливаясь в своих движениях и доводя номер до конца. Вот только Тэхён не думал, что однажды Чимин будет это делать ради денег. — Работа отвратительная. Всем плевать на то, что ты чувствуешь. Смены ночные, днём можешь отоспаться, но я пытался найти ещё какие-то варианты, кроме клуба. В конце концов, там работать можно только до двадцати шести. Потом ты, видишь ли, старый, — Чимин хмыкает. — Мне повезло. Другую работу я себе, конечно, не нашёл, зато нашёл постоянного посетителя. — В смысле? — не сразу догадывается Тэхён. — Богатого мужика, которому нравилось, как я танцую. В конце концов, ему надоело, что на меня смотрит толпа непонятно кого, и он заставил меня уйти из клуба, обещая, что я буду жить нормально без этого. Он готов дать мне работу в своей компании. Собственно, я потому в этот несчастный университет и поступил. Не без его помощи, разумеется, потому что где я, а где эти экзамены по сельхозу. — Почему он не смог устроить тебя в какой-нибудь сеульский университет? Почему опять в Тэгу? — Потому что он собирается открывать тут филиал, директором которого я и должен стать. По факту, у меня будет тысяча помощников, делающих всё за меня, да и я не обязан торчать в Тэгу целый год, смогу приезжать раз в месяц, чтобы проверить работу. А так, счастливо вернусь в Сеул... — И оно тебе надо? Ты же вообще не к этому стремился. — А ты к чему стремился? И чем занимаешься, по итогу? Не надо читать мне нотации, Тэхён. Захотел бы исправить мою жизнь к лучшему, приехал бы в Сеул сам. За столом воцаряется напряжённая тишина, в которой Тэхён окончательно прощается с образом того Чимина, которого знал несколько лет назад. Впрочем, он не слишком удивлён такому развитию событий. Возможно, это лучше, чем если бы Чимину пришлось зарабатывать на кусок хлеба более рискованными занятиями, либо возвращаться обратно в Пусан к родне, для которой он стал бы причиной бесконечных упрёков и насмешек. — Ты хотел рассказать мне про книги, — вспоминает Тэхён. — Ах да, точно! Короче, у меня их нет и не будет. Я их продал. Мы выпивали с одногруппниками в общежитии как-то, и я в шутку продал одному парню все свои учебники. Возвращать их мне он отказался, сказал, что я могу их выкупить в два раза дороже, ибо надо быть умнее. Собственно, рассказать это сразу в библиотеке я не мог, потому что этот ваш заведующий... Мин Юнги, чтоб его, каждый раз смотрит на меня так, что хочется нахрен уехать из города. — Меньше херни творить надо, может, на тебя по-другому смотрели бы. Хотя, зная Юнги-нима, это вряд ли. — Так, что мне делать с этими книгами? Я слышал, что у вас не выпускают из университета, если есть долги в библиотеке. Мне-то ещё далеко, но книги от этого не появятся. — Книги тебе придётся купить. Другие, но чтобы в такую же стоимость. Чимин страдальчески возводит глаза к потолку, спрашивая одними губами, за что ему все эти страдания. — Что, если у меня нет таких денег? — Разве твой... — Я не содержанка, чтобы кто-то платил за все мои косяки! — Окей, тогда я без понятия. Времени до выпуска у тебя, как ты говоришь, много. За это время деньги появятся, наверное. Извини, Чимин, но я очень устал за сегодня. Классно посидели. Надеюсь, в последний раз. Тэхён встаёт из-за стола и направляется к выходу из кафе.***
Автобус не приходит вовремя, и стоять ради него ещё неизвестное количество времени Тэхён хочет меньше всего. Он решает, что прогуляется, может быть, свежий воздух его немного взбодрит. До дома не слишком далеко, но именно из-за усталости после рабочего дня и всего потока информации от Чимина Тэхёну совершенно не хочется шевелить ногами. Он не спеша идёт через парк, иногда прикрывая глаза от заходящего солнца, просачивающегося сквозь кроны деревьев. Какая-то девочка с самокатом чуть не сбивает Тэхёна с ног, и он провожает её спокойным взглядом человека, познавшего всю эту жизнь. Тэхён, правда, очень устал. А завтра всё повторится снова. Знакомые нотки в совершенно незнакомой ранее интонации слышатся ему со стороны лужайки. Это те самые лужайки в парках, чуть отдалённые от ряда скамеек вдоль аллей, где обычно парочки расстилают пледы и сидят, наслаждаясь пикником или же спокойствием от близости с природой. Тэхён зачем-то вспоминает, что они с Чимином никогда не ходили на пикники. Наверное, Чимину не нравилось, а Тэхёну было слишком всё равно, чтобы настаивать на новом сценарии для свиданий. Кажется, он всю жизнь выбирает путь наименьшего сопротивления. — Бам, иди ко мне! — присевший на одно колено Чонгук раскидывает руки в стороны, ожидая, когда большой пёс подбежит к нему, едва ли не столкнув на траву. Тэхён стоит, замерев, смотря, как его коллега играет с собакой, словно он никогда в жизни не видел подобных сцен. Просто Тэхён никогда не видел Чонгука вне библиотеки. Такого весёлого, непосредственного. Свободного. Он излучает сейчас не ту серьёзность и непоколебимость в сочетании с бескрайним чувством ответственности, а какое-то умиротворение и сплошное удовольствие от того, что может просто хлопать по коленям, чтобы подозвать к себе свою собаку. Единственное, что даёт Тэхёну уверенность, что это именно тот самый Чонгук, которого он знает, — любовь к тёмной бесформенной одежде. — О, Тэхён? — Чонгук замечает его случайно, потому что Бам тоже заинтересованно уставился в ту же сторону. — Бам, стой! Но псу настолько всё равно, что он решает проверить, насколько Тэхён, видимо, безопасен для хозяина. Он несётся к нему, и Тэхён не успевает среагировать, как его сбивают с ног и лапами упираются в плечи. — Бам, нельзя! Это Тэхён, он хороший! Пёс реагирует на слова Чонгука с вниманием, но не спешит освобождать Тэхёна, пока не чувствует хватку на ошейнике. Напоследок предупредительно порычав, Бам убирает лапы и послушно встаёт рядом с хозяином. — Извини, — произносит Чонгук. Тэхён думает о том, что любовь Чонгука к тёмным вещам именно поэтому распространяется не только на стены библиотеки. Благодаря желанию Бама защитить своего хозяина, Тэхён теперь объявится дома в следах от земли. На автобусе уж точно ехать не стоит. — Так у тебя, оказывается, есть собака, — говорит Тэхён, смотря на Бама. — А что тебя удивляет? — Не знаю. Просто ты на работе какой-то совсем другой, — Тэхён замечает, что даже пирсинг у Чонгука не снят. — Мне кажется, я бы удивился, если бы ты просто сидел на скамейке. Привык видеть тебя только закопавшимся в учебниках. При словах о библиотеке Чонгук заметно сникает, что не скрывается и от Бама, тут же тыкающегося ему носом в руку. Удивительно понимающий пёс, отмечает Тэхён, не переставая удивляться всему происходящему. — У вас что-то случилось сегодня? — интересуется он. — Ладно, Юнги-ним злой, как чёрт. Он редко в другом состоянии, но ты. Чонгук рассказывает обо всём, что происходило на последних собраниях, догадываясь, что Тэхёну даже Рё Сульги вряд ли говорила об этом. Впрочем, Тэхён мог и не слушать её, ему ведь до этого никогда не было дела. — То есть теперь вы должны за два дня найти какого-то человека, который сможет придумать это мероприятие? — Уже за день, — невесело хмыкает Чонгук. — У меня есть такой человек, — неожиданно выдаёт Тэхён. В глазах Чонгука столько эмоций. От внезапной надежды до почти полного недоверия к тому, что Тэхён действительно решит помочь. Но смотрит на него Чонгук всё равно, как на своё спасение, а если быть точнее, то на спасение Юнги, ведь это ему в первую очередь нужно предоставить какие-то результаты. Тэхён же понимает, что пора от слов переходить к действиям. Значит, пришло время звонить Хосоку.