Ты неси меня река

      Александр лежал на животе, прикрыв глаза и тщетно пытаясь успокоить выстукивающее под двести сердце. Было чувство, что он пробежал пару километров на одном рывке и вдруг остановился. Упал, а тело продолжило работать на износ, будто он все еще бежит, и нет этому конца и края. Он еле глотал раскаленный воздух и чувствовал, как все внутри сжимается в тугой жгут вины и остаточного страха одновременно. От этого самого сильного и дергающего за живое страха за жизнь и здоровье любимого хотелось выть. Сейчас-то все уже было нормально. Ник, весь перемазанный в земле, был оперативно извлечен из могилы и теперь нормально дышал. Все еще с закрытыми глазами, барахтаясь в своем спейсе, но дышал и теперь точно выживет. А мог бы и не. Мог бы — и эта мысль не позволяла Александру наконец-то расслабиться.       Он сам от себя не ожидал. Такого сумасшествия — точно нет. Все должно было пройти относительно спокойно. Ник никогда раньше не пробовал ни топление, ни закапывание, нужно было начинать аккуратно, очень постепенно повышая воздействие и наблюдая за реакцией. Но Александр давно этого хотел, читал, планировал, и когда наконец дорвался, не смог остановиться. Ему сорвало тормоза, и он счастливо понесся в этом потоке, даже не задумываясь, каково Нику. Что он не готов, наглотался воды и паникует — а это очень плохой симптом. Если бы он в панике во время закапывания выплюнул трубку для дыхания? Сотни этих «если бы» жрали Александра заживо, и не было этому ни конца, ни края. Вот и Ник уже очухался и осторожно подполз к боку, а он все лежал и не мог успокоить дыхание.       Только дежурно обнял нижнего, показывая, что все нормально и Хозяин рядом. Хотя все было вовсе ненормально, да и Александр был не в прямом смысле рядом, он все еще был там, где Ник бесконечно захлебывался в воде, погибал от отека легких и оставался под землей с вынутой дыхательной трубкой. Александра била паническая атака, глаза пекло от ужаса, а нижний с урчанием жался к нему, будто совсем не замечая состояния Верхнего. Нижний жался к нему, а он при всем желании не мог уделить ему внимание, только слепо погладить то ли живот, то ли бок, и отвернуть лицо в пахнущую сухой травой землю, чтоб он не видел. Как откопал любимого из могилы, прочистил горло и убедился, что дышит, так и упал задыхаться уже сам, будто в наказание за все, что натворил. Нельзя было так. Не то что на первый раз, в принципе нельзя.       «Я так люблю Вас, Хозяин. Вы такой прекрасный, такой замечательный, это было так охеренно, спасибо», — лепетал Ник, приставая за поцелуями, а Александр глотал воздух и лишь отмахивался от него, не желая показывать свою слабость. Ему было плохо. Казалось, что вот-вот сердце не выдержит, оно уже пропускало удары, а может, Александру так только казалось из-за панической атаки. Этим умным термином с ним поделился Ник, предупредив, что делать, есть такая гадость вдруг у него появится, но Александр и не думал, что когда-нибудь сумасшествие догонит и его. Нельзя так перенапрягаться, в его-то возрасте точно нельзя. Он продолжал дышать странными рывками, пока Ник жался к нему, тычась носом в плечо и не прекращая благодарить его за прекрасный экшен. Александр чуть не убил его, и теперь его за это благодарили — немыслимо.       Ник взял его за руку и стал целовать в шею, и уже это показалось Александру слишком. Глаза защипало от слез, но он не мог позволить себе плакать, только не при нижнем. Но стыд и страх буквально душили, и один он с этим бы не справился. «Все хорошо, Хозяин, честное слово, все отлично. Все прошло хорошо», — стал повторять Ник, как только понял, что именно происходит. Еще нежнее прижался к Александру, обнял поперек торса и щекой потерся о щеку, сдабривая ее размазанной землей. Александр закашлялся. Он пытался наскоро проглотить слезы и наконец начать дышать, но не мог. В его жизни было очень мало ситуаций, в которых он позволял себе опускать руки, но сейчас понял, что это оно. Что от ласковых прикосновений и теплых слов нижнего ему тошно, но без них будто бы еще хуже, и все вместе просто невыносимо. Но он не мог об этом сказать, потому что знал, как жалко это прозвучит. Молчал и терпел. Ждал, когда пройдет паника и по крайней мере перестанет так выпрыгивать сердце из груди.       «Саш, послушай меня, пожалуйста… Смотри, я живой, со мной все отлично. И это было очень круто. Я тут, здесь, с тобой, все хорошо», — шептал Ник ему на ухо, чуть не раздавливая в объятиях, и это потихоньку, очень медленно приводило Александра в чувство. Жгут внутри задрожал и стал постепенно распускаться, наконец давая волю чувствам. Лицо намокло, губы задрожали, и Ник очень вовремя полез целоваться, не позволяя ему позориться с концами. Действовал нагло, нахрапом, который едва ли можно было ожидать от нижнего, который вот только что был при смерти, но эффективно. Быть вместе, чувствовать его любовь и тепло, несмотря ни на что — это для Александра дорогого стоило. Его повернули на бок и приподняли, помогая сесть, позволили повиснуть на плече и просто посидеть со стиснутыми зубами, глотая горькие эмоции. Не мог он рыдать. Сам же сотворил херню. Это Ник сейчас должен биться в истерике, а настоящий Верхний его успокаивать.       Но пока выходило наоборот, и это тоже добавляло Александру боли. Он знал, что этот срыв не пошатнет уважение к нему; что Ник видел его в куда более худшем состоянии и не отвернулся тогда, и сейчас тоже поможет, подставит плечо. И в этом была основная проблема — он не заслужил такого принятия и заботы. Он нижнего чуть не свел в могилу, это Ника должно было дропнуть после такого экшена… Вот это все «должно» безжалостно разбивалось о то, как получилось на самом деле. Как в картинках из интернета «ожидание/реальность». Ожидал Александр, что покормит свой садизм, на первый раз лишь протестирует экстремальные практики и почувствует власть над морально уничтоженным нижним. Но он сорвался и получил по голове обраткой так, что улетел в дроп, и теперь уже Нику надо собрать все силы в кулак и позаботиться о нем. Укачать, успокоить словами и поцелуями, и в конце концов просто посидеть в обнимку, давая время прийти в себя. — Я чуть тебя не угробил, — наконец тихим свистом проговорил Александр, когда паника чуть отпустила и горло перестало сжимать от слез. — Ну не угробил же! Все было охуенно, спасибо тебе большое, честное слово, это лучший наш экшен, — не унимался Ник, беря его лицо в ладони, чтобы посмотреть в глаза. Александр залюбовался на его перемазанное в земле лицо, и даже думать не хотел, как ужасно выглядит сейчас сам. — Для тебя лучший. А я все, в дроп, — признался Александр, опуская глаза.       Тело Ника выглядело просто кошмарно: на шее следы от пальцев, на груди порезы топором, запястья стерты браслетами наручников, и все тело в синяках — сейчас вполне можно было поверить, что его похитили и держали все эти дни в подвале, периодически поколачивая. Александра такой вид автоматически заводил, и от этого ему тоже было тошно. Не мог он хотеть изнасиловать парня, которого только что чуть не утопил, это почти некрофилия. У него еще и залегли тени под глазами, что в сочетании со свойственной ему бледностью окончательно убеждало в том, что он восстал из мертвых. Ужасно. Александру стало стыдно за то, что он делает. Почему он такой монстр? Он же его любит, как никого другого в этом мире, он для него каждый раз в лепешку расшибается, но при этом делает такое… Трахались бы как нормальные люди и горя бы не не знали, так нет же, Александру надо сделать больно и довести до истерики! Он абсолютно не умеет контролировать свой гнев. — Я могу что-то для тебя сделать? — тихо спросил Ник, тут же воскрешая в Александре целый вихрь воспоминаний о том, когда все заканчивалось плохо. Особенно самый страшный их первый взаимный дроп. — Пойдем отмоем тебя в речке, в земле весь, — хмыкнул Александр уходя от ответа. Он не настолько разбит, чтоб лечь и умирать, пока нижний скачет вокруг него нянькой. Пока есть силы встать на ноги и позаботиться о Нике, он будет это делать. — И ты тоже, — усмехнулся Ник, подхватывая Александра под руку. Как только оказался на ногах, прижался к Хозяину всем телом и замер так на пару секунд, но этого Александру хватило понять, что ему тоже плохо. Храбрится, а на деле сам остро нуждается в заботе. — Держись за меня, малыш, не падай, — ласково одернул Александр, сам удивляясь своей нежности. После экшена у него всегда так: гнев сливается во взаимодействии, и после он становится вполне похож на любящего ванильного мужчину, который может обращаться с партнером очень мягко.       Он решил отстать от себя и переключиться на Ника, чтоб действиями показать, как сильно его оберегает. Что в воде он может не только топить, но и аккуратно поддерживать за плечи, помогая умыться. Он может быть очень терпеливым и заботливым, самым обходительным на свете ласковым партнером, но в один момент ему будто срывает крышу, и случается вот такой ужас с реальным риском для здоровья Ника. Он не хотел. И вот это «не хотел» — повторял в каждом движении, чтобы убедить любимого в том, что все еще души в нем не чает, а то что было — лишь секундное помутнение рассудка. Ник млел и чуть не мурлыкал в его руках, тоже пробовал позаботиться в ответ, но неумело, его все еще шатало после экшена, и Александру, как наиболее соображающему, пришлось взять на себя ответственность. Снова.       По правде говоря, он считал, что после сегодняшнего истратил все кредиты доверия, и не может Ник так спокойно, без задней мысли, виснуть на нем, рискуя снова оказаться в воде. Но того это будто не волновало ни капли, своего Хозяина он стал обожать с утроенной силой, и это Александра чуть успокоило. Ведь экшен правда был хорош: они оба оторвались, и Ник провалялся в спейсе где-то полчаса прежде чем в принципе смог пошевелиться, даже чтоб приползти к нему в объятия. Да, был риск для жизни. Да, неоправданный, сумасшедший риск, и в следующий раз они это учтут и лучше перестрахуются. Но в конце концов, Ник сейчас в полном порядке, жив-цел-орел и счастлив без предела, а что еще Александру надо? Разве что расслабиться в тени и поесть, о чем попросил Ника, и тот тут же ему все для него организовал: перетащил вещи в тень, усадил Хозяина в складное кресло и вручил тарелку гречневой каши, которую приготовил еще до того, как они отправились убиваться.       Сам же устроился на подстилке в ногах, хотя Александр не просил. Ему самому так захотелось, подчеркнуть неравенство и закрепить это ощущение бесправия, зверушки Александра. Тот был не против, лишь настоял на том, чтоб Ник тоже поел, восстановил силы. И теперь тот сидел тоже с чашкой в руках и лениво ковырялся в каше ложкой, выбирая кусочки мяса — он был совсем не голоден и гораздо больше удовольствия ему приносило просто пребывание в ногах Хозяина, щекой на его колене. Живой, здоровый, морально и физически удовлетворенный — и видеть это для Александра было лучшим успокоительным. Он все еще винил себя и прокручивал в голове то, как стоило поступить, где лишний раз подстелить соломку — но уже без истеричного надрыва, исключительно как рациональный план на следующий раз. А в том, что они попробуют еще, уже с головой на плечах, он даже не сомневался. — Хозяин, не вините себя, пожалуйста, мне, честно, очень хорошо, — прошептал Ник, проезжаясь носом по бедру Александра. Тот бы непременно почувствовал возбуждение, если бы в нем осталось хоть каплю сил на продолжение банкета. — Я даже не сомневался, что тебе понравится. Все твоя щенячья преданность: что бы я ни сделал, ты от меня с радостью проглотишь, — проворчал Александр не без доли самодовольства. Ник, особенно после того как вылечился от своей болезненной тяги к веществам, стал его идеальным, самым лучшим партнером не просто в Теме, но и в целом по жизни. Он был его — и на этом точка, как бы ни повернулась судьба. — Да, — подтвердил Ник целуя Александра над коленом, на которое буквально лег, отставив даже не ополовиненную тарелку, и теперь обнимая его за голени, положив голову на бедро. — Но это не значит, что мне плохо и я типа терплю, потому что люблю, вообще не так, — чуть обиженно заметил он, не поменяв положения. — Я просто вот такой вот… любитель пожестче, и я очень благодарен, что Вы мне это даете, — со стыдом закончил он, спрятав лицо. — Это не в укор тебе. Я сейчас от себя в шоке, не нужно было так, — поспешил исправиться Александр. Ни при каких обстоятельствах он не хотел ругать нижнего за его предпочтения, тем более что и он сам не святой, они идеальная пара. — Нужно, — безапелляционно заявил Ник, снова целуя его ноги. Александр напряженно выдохнул, но не стал спорить.       Ник потом еще приползет к нему, бесконечно извиняясь, с попытками завернуть свое первое «Ты какого хера чуть меня не утопил?! Это был кромешный пиздец!.. Мне, конечно, понравилось, но… Никогда. Ты слышишь меня? Ни-ког-да больше так не делай! Я не хочу помирать. Даже ради тебя, сволочи, не хочу» во что-то более вежливое, приемлемое для разговора со своим Доминантом. Представив себе первый вариант, Александр усмехнулся беззлобно, даже с какой-то теплотой в душе. Ник нравился ему любым, в особенности конечно покладистым и тихим, но когда у него накипало и он взрывался, тоже было интересно. Как минимум наказывать, а как максимум просто наблюдать, какой у него яркий, сильный и смелый партнер. Смелый настолько, что после того как его чуть не убили, радостно жался к своему насильнику и просил как-нибудь обязательно повторить.