Чужое гнездо

Матвей приоткрыл дверь и посторонился, пропуская Федьку вперёд. Дейзи, конечно же, кинулась навстречу, завиляла хвостом, преданно заглядывая в глаза. Федька отшатнулся, будто не заслужил этой любви. — Давай поговорим, Федь, — сказал Матвей. Федька молча дёрнул плечом. Матвей вздохнул, взял Дейзи за ошейник, отвёл в спальню Славки и Эльки. Когда он вернулся, Федька так и стоял потерянно посреди комнаты. — Вот расскажи мне, — начал Матвей, — у тебя что, денег не было купить эту дурацкую погремушку? Зачем она вообще? Ты где-то попугая подобрал? Федька молчал. — Тебя кто-то заставил? — продолжал гадать Матвей. — Это какая-нибудь чушь для тиктока? Тебе угрожали? Федька отрешённо помотал головой. — Ты понимаешь, что ты натворил? А если бы она в полицию позвонила? Тебя бы поставили на учёт — нас бы всех поставили на учёт! Из-за одной дурацкой выходки! По лицу Федьки пробежала тень, и Матвея осенило. — Это не в первый раз? Федька молчал очень красноречиво. — Ты… — Рука взметнулась к подбородку, с силой стиснула колючую щетину. — Ты просто попался впервые! — Угу, — еле слышно прошелестел Федька. Матвей ошалело огляделся, перехватил Федькин взгляд и рванул к комоду. В верхнем ящике лежали аккуратно сложенные инструменты, катушки проводов, бутыльки с клеем и красками — барахло, которое насобирал в сарае Руслан. В среднем ящике хранились собачьи конфеты, игрушки, попона, поводок и намордник. В нижнем, под ворохом Федькиных тетрадей… Матвей рывком вытащил ящик, высыпал содержимое в кресло. Яшмовая подвеска. Дешёвый китайский пупс. Набор рыболовных крючков. Картонка с пуговицами. Блокнот в пушистой обложке. Брелок в виде бокала мартини с плавающей внутри уточкой. Браслет с ракушками. Розовая заколка. Ластик в виде мороженого. Сиреневая губная помада. Маникюрные ножницы. Набор стеклянных шариков в сетке. Всё это — новое, упакованное, с ценниками. Маленькое, компактное, яркое. Сорочья радость клептомана. Матвей отчётливо увидел, как Федька тянет каждый экземпляр своей коллекции с прилавка, украдкой засовывает в карман и отступает, смущённо улыбаясь продавцу. Типичный воспитанный мальчик, безобидный и очкастый, который просто слоняется по магазинам, убивая время, и уж точно никогда ничего не украдёт. Внизу заныл кто-то из младенцев, и Матвей обернулся. Задумчиво глянул в сторону угла у двери. Может, поставить пока на паузу эту ситуацию, сходить вниз, убедиться, что с малыми всё хорошо, дать Эльке уголь? Федька перехватил отцовский взгляд и испуганно помотал головой. Это всё и решило. — Очки сними, — сказал Матвей и через секунду, так и не дождавшись от Федьки реакции, сам сдёрнул их с его носа, бросил на Русланову кровать. Дальше всё пошло как-то само по себе. Левая рука сама ухватила Федьку за шею сзади, за то место, где смешно встопорщились белёсые кудряшки, правая тоже сама расстегнула и вытащила из брюк ремень. Матвей поставил Федьку на колени, с силой пригнул к кровати, всё равно не ощущая реальности происходящего. Стегнул ремнём. Ещё раз. Ещё. Из спальни напротив лаяла до хрипоты Дейзи. Федька, наверное, кричал и плакал, он всегда так. Но Матвей не мог сосредоточиться и услышать, не мог — и всё тут. Будто ворох украденных вещей заткнул то ли его уши, то ли Федькин рот. Он остановился, когда устала рука. Обернулся на кресло, на наворованные безделушки, которые никуда не пропали. Поднял Федьку за шкирку, посмотрел в зарёванное лицо, не ощутив привычного желания обнять и успокоить. — Вот теперь… — Голос тоже был сам по себе, никакой, ватный. — Вот теперь иди в угол.