Давай еще...

– Так, аккуратнее! Не убейтесь! – строго прикрикнула Линда, проходя по коридору, чуть не задетая своими же детьми. – Держи его!! Держи! – пронеслись они в ответ, увлеченно догоняя своего «врага». – Он убегает! – Хватай! – Мэри, не носись так быстро! – крикнула она им вслед, – лишь бы не ушиблись. Время близилось к вечеру. Линда занималась ужином. Вегетарианство, которому придерживались все в этом доме, было не так уж богато выбором, но она умела вносить разнообразие в пищу и делать прекрасный вкусный ужин на всю семью, после которого даже требовали добавки. Когда хозяйка дорезала последнюю морковку на салат, вдруг на кухню вбежал взбудораженный, громко смеющийся мужчина с завязанной простыней на шее и кастрюлей на голове, которая наполовину закрывала его глаза, что определенно являлось минусом в «битве с противниками». Не рассчитав свои силы, он поскальзывается на «белом плаще» и, смешно взмахнув руками, неловко шлепается на кухонный пол. Линда успела только охнуть от внезапности, как из коридора послышался заливистый девичий смех. – Мы его поймали!! Озорники набросились на побежденного отца с подушками в руках. Куча-мала со смехом возилась на полу. Глядя на все это со стороны, невозможно удержаться от улыбки. – Маккартни, сколько раз говорила, чтобы ты был аккуратней. Тебе уже не пять лет, – возмущалась Линда, строго размахивая недорезанной морковкой. – Ли-и-инда, – протянул супруг, подходя к ней с дочкой на руках, что развязывала простыню, – ну им же не чем было заняться, вот я и... – Им?! По-моему, если наши дети будут сидеть даже в пустой комнате, то они обязательно найдут себе развлечение. Это ты просто никак не сядешь за проверку своих тетрадей. – Но... – Пол было хотел что-то сказать, но его перебили. – Имей в виду, что на днях приедет мой отец, – беззаботно кинула жена, расставляя тарелки на стол. – Что? Ты не могла сказать раньше? Я бы успел уехать из города. – Пол. Хватит ехидничать. Просто делай то, чем ты обычно занимаешься, когда он у нас гостит – избегай его всяческими путями. Семейство, пора ужинать. За стол. – Я не избегаю его. Просто само как-то выходит. В голове пронесся вечер, когда Линда знакомила его со своим отцом. – Здравствуйте, мистер Истман. Чудесный вечер, не правда ли? Серьезная мина отца Линды видимо так не считала. Пол не имел особого уважения и симпатии у Ли Истмана, наверное, это из-за того случая, когда тот, так сказать, «украл» его дочь посредине ночи из дома и увел неизвестно куда. Мало того, по словам Ли, он еще с ней где-то шлялся, до самого утра пока их искали! Взбудораженный и взбешенный наглостью этого парня отец поднял всю милицию в округе. И не то, чтобы беспокоясь о судьбе дочери (ведь где-то в глубине души он все же верил тому, что она под его защитой), а больше насолить этому хулигану, придавая этой истории огласку. Так и произошло. Пол стал, можно сказать, знаменит на весь маленький городок. И известен он стал не проказником, не повесой и не дрянным мальчишкой, как планировал и хотел Истман, а парнем, которого не пугал строгий отец возлюбленной, смелым парнем. Это еще сильней злило его. Но видя, как светится его дочь от счастья, когда та вплетает себе ленты в волосы к нему на встречу, он успокаивался и закрывал глаза на эти отношения. Все же это ведь первая любовь. А обычно она проходит. Кончается, как и все в этой жизни. Но не так-то было. Пол не оставлял Линду, как и она его. Не оставлял, когда защищал ее, вступая за ее честь и получая нескромные синяки; не оставлял, когда дверь дома Истманов была заперта на замок, залезая к ней на второй этаж через окно, чтобы хоть на пять минут увидеть ее голубые радостные глаза; не оставлял, когда та ругалась с ним, в сердцах крича, что ненавидит. Не отступал. Все эти годы они хранили свою любовь. Свою первую и последнюю любовь. Хранили бережно, как хрусталь. Бесконечные извинения и клятва, что он никогда не даст ее в обиду, включая самого себя, не давала доверия со стороны её отца. Пол невольно вспомнил эту историю во время неловкого долгого молчания за ужином, и предположил, что его нынешнее отношение к нему – это как раз и следствие из той истории. Линда в тот вечер была неким связным между отцом и Полом. Беседа не шла. За ужином было напряжение. Ли был настроен очень серьезно. Он просто жег своим взглядом Маккартни, который очень волновался и пытался завести разговор. Опасения старика Линды сбылись. Те самые опасения, что таились на верхней полке сознания, сбылись: любовь не прошла. «Не прошла, черт ее побери. Что же делать? У меня нет желания отдавать свою дочь за этого оборванца с низшего класса, не имеющего за спиной ничего кроме мелкого увлечения музыкой. Уж лучше бы подыскать ей настоящего избранника из более благородного рода, что смог бы обеспечить ее». Истман наконец-то перевел взгляд на дочь, которая отчаянно пыталась принести беседе оживленность и разрядить атмосферу. «Линда. Как он мог тебе понравиться? Чем? На мой взгляд, он ведь ничего из себя не представляет.» Но он и не знал Пола Маккартни. Знать не мог о том, что тот рано лишился матери, живет только с братом и отцом, что тот пытается найти деньги всеми путями, вставая каждый день в пять утра, дабы заработать хоть какие-нибудь гроши на доставке газет и разгрузке машин, что того все время тяготила мысль о том, что, возможно, он навсегда застрянет в этом провинциальном городке и проживет здесь так же бедно, как и его отец. Только Линда помогает ему душевно не сломиться под натиском этих проблем жизни. Только она умеет лечить его истерзанную душу от житейских тягот. И догадываться тот не мог, как проводили время вместе эти двое: они просто дышали, жили друг другом. Им не нужны были слова. Просто побыть рядом – это уже было нечто чем-то самым приятным на этом свете для них. Томление и скука были вечными спутниками их разлук, в коих можно винить самого отца Линды. Их встречи были самое важным в их жизнях. Знали друг друга от и до, но в то же время постоянно удивляли друг друга, заставляя смеяться до упада от чего-то нового. Болтали обо всем на свете часами. Как могли торопились на встречу друг другу, зачастую ссорясь с домашними или попросту сбегая из своим комнат. Ходили в кино, дарили подарки. Однажды Линда подарила Полу простую медную брошь, выполненную в форме скрипичного ключа. Тот поистине был рад этому. И носил ее всегда. Без исключений. Она и сейчас была с ним. – Ну и чем ты занимаешься, Пол? – выдавил из себя Ли, берясь за нож с вилкой и приступая к салату. Этот вопрос принес некое облегчение Линде: хоть какой-то признак жизни со стороны отца. А вот Пола он слегка озадачил. – Я? Я играю в группе, и мы выступаем, получая за это деньги. – Клоуны значит... А если серьезно? Линда обеспокоенно перевела взгляд на парня. Ведь только она знала, что значит для него игра в группе. Пол немного помялся на стуле от негодования внутри, но подавил его. Он не прикоснулся к ужину. Все мял и мял в руках бежевую скатерть, что спускалась к нему на колени. – Иногда подрабатываю грузчиком. Довольны? – это было смело. Очень смело. Ли перестал жевать. Теперь-то Маккартни понял, что сказал. Чертово самолюбие было задето и дало о себе знать. – Уж лучше бы музыка, чем работа прислужников. Выйдя из дома, Пол глубоко вздохнул. Это знакомство было тяжелым. Обычно по первому мнению судят о человеке. Так вот. Он хорошего впечатления не создал. Это и пугало его. Теперь-то Истман точно не даст согласия на женитьбу. – Пол... извини отца, – Линда провожала его до калитки, суетливо думая, что теперь впереди, – ты ведь знаешь что... – Все хорошо. Посмотрим, что будет дальше. Он взял руки девушки в свои и приложил к щеке. Успокоиться – вот что он сейчас хотел. А она и является тем самым лекарством для его души. Эту сцену наблюдал Ли из окна. «Может и вправду этот парень не так уж плох?» – И знал ли твой папаша, что мы заделаем ему четверых внуков? – засмеялся Пол, обнимая жену. – Пол, – улыбнулась она, – думаю, и тогда бы он не очень-то и хотел отдать меня к тебе в руки. – Зато как сейчас нянчится с детьми.