Альтруизм комедией стал ныне?

      Вот и настал тот самый долгожданный день — седьмое января! Повсюду столько счастливых — а как можно грустить? — лиц, бегающих туда-сюда и впопыхах заканчивающих последние приготовления для семейного праздничного вечера. Или нянечки, не успевшие купить подарочек для ребенка, поэтому в ужасном волнении ищущие хоть что-то. А этот аромат свежего печенья и хвои! Пронизывающий весь Лондон, он, казалось, и придавал это волшебное ощущение праздника. И если пройти на центральную площадь, то можно выйти на еще не закрывшуюся рождественскую ярмарку, на которой краснощекие женщины и мужчины с самого утра распродают оставшуюся еду или товары. Эх, Рождество!       Мисс Натали стояла перед дверью дома. Она была на Сохо. Девушка ритмично постучалась, надеясь на то, что Эдвард тут, что, правда, было немного наивно ожидать. Дверь отворилась. — Ох, здравствуйте, госпожа! Счастливого вам Рождества, — ехидно хихикнула старушка, открывшая ей дверь. — И вам того же. Не подскажете, мистер Хайд дома? — любезно поинтересовалась Наташа. — Хе-хе! Вы не представляете, но он впервые дома. Вам повезло, госпожа. Проходите. Слуга впустила леди внутрь, где перед Макаровой встала не очень приятная картина… Гостиная была просто в ужасном состоянии! Слов не возможно подобрать, чтобы описать это безобразие. У девушки создалось впечатление, будто здесь живет не человек, а дикий зверь: все вокруг было переворочено, опрокинуто; разорванные в клочья бумаги либо были разбросаны по комнате, либо тлели в камине; вещи валялись безо всякого порядка и в большинстве своем были разбиты или, в лучшем случае, просто хаотично лежали на полу.       Тут раздался гневный крик Хайда: — Старая карга! Какого черта ты впускаешь в дом кого попало?! Еще и без моего позволения! Тот злобно, рывком распахнув дверь, вылетел из другой комнаты. В одной вульгарно расстегнутой ночной рубашке, второпях неопрятно заправленной в брюки, Хайд встретил Наталью. Увидев того, кого впустила старушка, Эдвард раздраженно выдохнул и потер переносицу. — Ну конечно, кому же я вообще сдался, кроме нее? — саркастично подметил для себя парень. — Что ты хотела? — Для начала приведите себя в порядок, мистер, ведь в таком виде с вами я разговор вести не буду! — с недовольством от внешнего вида джентльмена заявила Натали и показушно отвернулась. — Вот нахалка. Сначала сама ко мне притащилась, а теперь еще и правила мне диктует, — Эдвард вальяжно уселся в кресле, не обращая внимания на возмущенную даму. — В этом доме я хожу в том, чем захочу, поэтому говори, что тебе от меня надо, или проваливай. Мисс Макарова закатила глаза. — Послушайте, мистер Хайд, я бы хотела пригласить вас прогуляться. Вы не против? — Дорогая, ты еще сама не устала от наших бесконечных прогулок? — Хайд утомленно подпер лицо ладонью. — О нет, нисколько. — Ты же просто хочешь со мной поговорить, не так ли? — уточнил джентльмен, на что Натали неловко кивнула. — Так зачем же нам тащиться на эту чертову прогулку? — Затем, чтобы вы хотя бы привели себя в порядок!       Парень тяжело вздохнул, встал с кресла, схватил девушку за запястье и вернулся в ту комнату, из которой недавно вышел. Это оказалась спальня. — Что вы делаете?! — взволновалась Натали, поняв, что это была за комната. — Не волнуйся, ничего такого, — усмехнулся Эдвард. Тот не очень аккуратно усадил даму на стул, а сам при этом разлегся на кровати. — Ну? — прикрыв глаза, спросил Хайд. «Какой же вы все-таки некультурный, мистер Хайд» — возмущенно, но смиренно подумала леди Макарова. — А вы не собираетесь праздновать Рождество? — не по теме спросила девушка. — Я ненавижу этот дрянной праздник. — Почему же? — Может лучше уже скажешь, для чего пришла? — раздражённо спросил Эдвард, не ответив на вопрос дамы. Натали пару секунд ради приличия помешкалась. — Я хотела обсудить с вами то, как я могла бы избежать венчания, — кое-как все же выдала она. — Я много думала об этом, но ничего не могла придумать… — Убей жениха, — цинично отрезал парень. — Что?! Ну уж нет, давайте другие варианты. Желательно, без нанесения увечий! — девушка живо отмела этот вариант. — Почему ты просто не покажешь письмо, которое получила, той сумасшедшей даме? — Чтобы она его сожгла и провела свадьбу еще скорее? Благодарю, но нет. Эдвард вздохнул. — Ну тогда я не знаю, чем тебе помочь. Разве что тебе повезет, и венчание запланируют как раз на тот день, когда возвращается твой отец. Девушка вытаращилась на Хайда. — Ты гений! — радостно вскочила с места леди — Я ведь могу как-нибудь уговорить госпожу Лоуренс, чтобы она назначила венчание на девятнадцатое января! Только вот… — нервозным голосом сказала Натали, — Есть проблемка. Я ведь не знаю, когда именно возвращается отец. Вдруг он прибудет в Лондон, когда уже… — Ну, во-первых, на Крещение вокзал будет работать только в первой половине дня, — прервал Натали парень. — А, во-вторых, даже если твой отец не успеет к венчанию, то что тебе мешает сбежать со своей свадебки? Прямо в ее разгаре! — Эдвард раскатисто засмеялся. Наташа застыла в ступоре, вновь уставившись на джентльмена. Поняв, что она опять пялиться на него, девушка неловко увела взгляд. — Вы правы… Но я боюсь, что одна я не смогу оттуда сбежать… — мисс Макарова медленно подошла к Хайду и, склонившись к нему, порывисто прошептала: — Я уговорю госпожу провести венчание девятнадцатого числа, а так же попрошу ее, чтобы именно вы вели меня к алтарю… Ваша же задача задача будет только в том, чтобы помочь мне сбежать… Договорились? Мистер Хайд широко улыбнулся. — Ну раз я уже дослужился до… — Не увиливайте! Просто ответьте: согласны или нет? — тихо взмолилась девушка. — Что ж, я согласен. — Спасибо… И кстати, я хотела бы еще кое-что вам сообщить…

* * *

      Приятный щебет птиц выдернул даму из кромешной темноты, представляющей из себя сон. События прошлого дня давно отступили, но они все ещё преследовали Натали в отголосках ее подсознания. Девушка переоделась и вышла из своей спальни. Выйдя в холл, она встретила госпожу Лоуренс, беседовавшую со слугами. — Ах, ты уже встала? Отлично, я только что хотела послать служанку, чтобы разбудить тебя, — барышня обратилась к горничной: — Иди и приберись в ее комнате. — Матушка, я хотела поговорить с вами наедине, — вмешалась Наталья. — Это насчет… моей свадьбы с вашим сыном, — скрипя сердцем сказала леди. Госпожа сделала серьезное лицо и, взяв руку Макаровой в свою, повела ее в свою спальню. Приказав слуге никого не упускать, госпожа Лоуренс защелкнула за собой дверь. — Я тебя слушаю, — нейтрально сказала барышня. Натали глубоко вздохнула, увела взгляд. — Вы не подумайте, я вовсе не против этого, — начала она, — Я готова исполнить любые ваши прихоти, ведь вы мне словно мать родная… Да и к тому же, нет у меня больше выбора. Поэтому, я даже могу собственноручно в брачном договоре написать все, что вы хотите. Только могу ли я попросить вас о парочке услуг? — Говори же, чего надобно, а там посмотрим, — не стерпела женщина. — Первое, о чем я хотела спросить вас, это… Кто будет вести меня к алтарю? Госпожа раздражённо хмыкнула. — Действительно… — барышня в задумчивости слегка подперла рукой подбородок. — Я взяла себе за мысль, что твой дорогой брат займет место отца в этом мероприятии… — Да, но он ведь младше меня! А по традиции, должен обязательно быть тот, кто старше невесты, — возразила Наташа. — Тогда мой муж, — тотчас отчеканила Лоуренс. Леди тоскливо посмотрела на госпожу. — Послушайте, я хотела попросить, чтобы кое-какой другой господин вел меня к алтарю… — Отчего же мой муж тебе неугоден? — Он мне угоден, угоден, но, понимаете, это и для меня очень важное событие, и я бы очень хотела, чтобы один дорогой и важный для меня человек разделил со мной это последнее наше мгновение… Хотя бы таким образом… — Натали преискренне отыграла отчаяние, отвернув лицо от дамы и издав пару несчастных всхлипов. — Довольно! Ладно уж, позволю тебе это. Только скажи мне, кто твой облюбленный избранник? — А-а… Э-это… Помните того… того джентльмена, что был в ту ночь со мной и Алексеем? — Макарову пробила легкая дрожь волнения. Барышня перебирала воспоминания в своей голове. — Помню-помню… Однако… погоди-ка! Неужели это… тот ужасный господин, который… Девушка уже была на грани ужаса, боясь, что тетушка узнала Эдварда. — …который по-хамски обслужил нас? Это тот портной, что-ли? Наталья испустила дух, но от облегчения. — Д-да, это именно он, — поддакнула она, нервно улыбнувшись. — Что ж, ладно. Однако помниться мне, что ты просила о парочке услуг, не так ли? — подметила госпожа Лоуренс. — Да, все так. Еще я бы хотела попросить вас провести венчание на православное Крещение господне. — С чего бы мне это делать, гадина? — вспылила госпожа. — Или думаешь, что раз уж я тебе позволила такое, то и организовывать торжество тебе теперь можно? — Нет, конечно нет! Просто, начиная с девятнадцатого числа, идут самые благоприятные дни для венчания в православии, — Натали знала, что барышня эта очень суеверна (как и большинство лондонцев), поэтому решила воздействовать на нее таким образом. — К тому же…мой отец был очень верующим человеком, и, если мы проведем свадьбу в этот день, то я могла бы таким образом почтить ему память… — Черт с тобой, девчонка! — озлобленно прошипела Лоуренс. — Пусть будет по-твоему. Но заруби себе на носу, ты мне столько обязана! Поняла? — Благодарю, матушка, благодарю! — девушка бросилась в ноги госпоже и стала расцеловывать ей руки.       Натали покинула спальню госпожи Лоуренс. «Да уж… Неужели она и впрямь ни о чем не догадывается? Тугодум! Даже не поняла, что я тогда говорю о мистере Хайде… А она на какого-то сапожника подумала! Однако, мне же на пользу это» — стервозно подумала Макарова, кинув косой взгляд на дубовую лакированную дверь комнаты. Она стала ворошить в памяти все моменты жизни, в которых участвовала ее тетушка, в поисках хотя бы одного, в котором та проявляла заботу и внимание по отношению к ней и ее брату. Как странно, но Наташа так ничего и не смогла найти! Все свою жизнь эта бестия только и делала то, что постоянно тратила деньги, которые оставила их матушка на содержание Натали и Алексея, на свои хотелки. Тетушка лишь немного заботилась о них только до того момента, как девушка достигла 12 лет, а после и вовсе стала игнорировать брата с сестрой. На Наташу тогда возлег неимоверный труд по воспитанию брата, что не могло не сказаться на них: леди в один момент стала вести разгульный образ жизни, Леша же подолгу шастал не пойми где. Но позже оба пришли в себя и вернулись к нормальному образу жизни.       Видимо поэтому ее разум так сопротивлялся называть госпожу Лоуренс «матерью родной». Макарова даже подумала, что ей больше повезло с братом, чем ее матушке с сестрой. Хмыкнув на эти мысли, девушка ушла в свою спальню.