Ha-ve

За окном слышится шум машин. Значит это Таро добрался на такси. Матида с мужем живут за углом, придут пешком. Для Чуи свет жёлтых фар в окна становится концом беседы с мамой и началом вечера с привкусом духоты. Он выходит с Ханако встречать гостей, уже готовит улыбку, как вдруг понимает, что не сможет её из себя выдавить, ведь, сначала видит Коё, а затем Кацу Накато - сына Таро Накато. Выходит, они с Чуей родственники. Понятно тогда почему у Кацу такой бесячий характер. Волосы Таро рыжие, у Кацу же темные, жесткие, колкие, как и взгляд. Интересно. Каждый раз, когда Чуя шел тренировать второй курс, он надеялся, что Кацу заболел - слишком много этот нахальный паренёк себе позволял. Ханако кланяется гостям и приглашает в дом. На голоса в прихожей из комнаты выглядывают и Ёсико с Дазаем. Осаму, увидев толпу, на секунду теряется, но затем включает всё своё обаяние и приветствует гостей. Госпожа Матида невзрачна, не привлекает к себе особого внимания - сразу жмется к матери Чуи и расспрашивает её о здоровье. Господин Таро кажется ему приятным, спокойным мужчиной, а вот сын его полная противоположность - подбородок вздернут, на губах улыбка, которая кажется чересчур уверенной, а глаза..наглые слишком, с вызовом смотрят. Дазай сам не замечает, то, как слегка кривится, понимая, что этот Кацу кое-кого ему напоминает. Самого себя, наверное. Первые полчаса вечер идет на удивление неплохо. Все угощаются блюдами и ведут светские беседы о погоде и здоровье Ханако, а затем начинают делиться своими успехами в делах. Чуя толкает Дазая по ноге, когда госпожа Матида говорит что-то смешное или нелепое, а Осаму закатывает глаза, когда Кацу кого-то перебивает или вставляет неуместные слова, Чуя его поддерживает. Правда, кое-что все же смущает в этом вечере. Пристальный взгляд Коё. Он буквально прикован к Осаму и Чуе. Девушка сегодня особенно хороша собой - в длинной розовой юбке и бежевом свитере выглядит, словно распустившийся пион. Ей бы с гостями болтать и красотой своей радовать. Но, нет, она каждые секунд пятнадцать глядит на парней. Причем без осуждения или, наоборот, смеха. Смотрит, будто читает, анализирует. Ещё все пьют саке, кроме Ханако и Кацу; первой запрещает врач, а второму отец. Уже через час с начала ужина Чуя безмолвно отлучается в сторону террасы. Только четыре человека в комнате понимают, что он пошёл курить, остальные странно косятся. Когда парень возвращается, гости меняются местами. Ёсико на диванчике у котацу обсуждает с Матидой мужчин, женщин, цены, политику, жизнь вообщем. Муж Матиды кооперируется с Таро, обсуждая машины. Кацу слушает отца. Коё же подсаживается ближе к матери и радостно щебечет ей что-то, держа за руку. Чуя подплывает к Дазаю, который одиноко лазит в телефоне. Ему приходит несколько уведомлений. Только Чуя заинтересованно склоняет голову, чтобы рассмотреть, Дазай подрывается и, накинув пальто, уходит из дома. — Я сейчас приду, — тихо говорит он на бегу. Когда спустя семь минут он не возвращается, Чуя вежливо улыбается маме и идёт вслед за Дазаем. У дома стоит дорогая машина, а, наклонившись рядом, с водителем говорит Осаму. — О, да, вот, кстати, и Чуя, — Дазай сразу обращает внимание на парня и подзывает его к машине. Накахара ежится от холода и кивком головы здоровается с мужчиной. — Мори Огай, очень приятно. Чуя в ответ не представляется, потому что Мори о нём, наверняка, уже знает многое, да и Чуя в курсе, кто такой Мори. Это ведь у него прятался Дазай неделю. — Я забыл вещи у Мори, он проезжал мимо, — Осаму перехватывает черный пакет из правой руки в левую и ещё раз благодарит Мори. Огай игнорирует это и обращается к Чуе. — Я эти вещи по всему дому собирал. Скажи мне, как наушники могли оказаться в ванной в упаковке ватных палочек, а книжка на холодильнике? Такой солидный мужчина..не верится, что он бегал по всему дому и собирал пожитки племянника. — Знакомо, — хмыкает Чуя, косясь на Осаму, — Не хотите зайти, у нас небольшой праздник, — чисто из вежливости говорит он следом. Человеком больше, человеком меньше, уже разницы нет. Мори глядит на блестящие наручные часы, что-то прикидывает в голове и жмет плечами. — Боюсь, сегодня не смогу, надо забрать жену с работы. Чуя кивает, будто ничего другого не ожидал, и собирается вернуться в дом, чтобы оставить Осаму наедине с Мори. Однако дверь раскрывается раньше, чем Накахара успевает сделать шаг в сторону дома. На пороге появляется Ханако, закутанная в теплый платок. Её пестрое цветочное платье в пол струится на ветру, а волосы перекидываются на левый бок. Женщина одним взглядом спрашивает, что происходит, но отвечает на этот немой вопрос не Чуя или Дазай, а лично Мори. Он выходит из машины, слегка кланяясь, и представляется. Госпожа Накахара учтиво улыбается и пропускает сквозь себя суровый взгляд Чуи, который явно против разговоров на холоде. — О, не хотели бы присоединиться к ужину, если, конечно, не торопитесь? — спрашивает Ханако, украдкой оглядываясь на дом. Мори по привычке смотрит на часы, поправляет волосы и, благодарно кивая, говорит: — С удовольствием. Пойдёмте быстрее, не стоит вам здесь мерзнуть. Чуя с Осаму переглядываются, но не вмешиваются. Может, передумал. После нескольких чашечек саке беседы между мужчинами идут более оживленно, а между женщинами наоборот становятся тише - секретничают. Мори на удивление быстро находит общий язык с Таро и мужем Матиды. Они обсуждают политику и смеются, кажется, так не бывает. Кацу тем временем скучающе пялится в телефон. А Дазай и Чуя, воспользовавшись тем, что больше нет необходимости вести беседы со взрослыми и улыбаться, идут сначала на террасу для перекура Накахары, а затем скрываются в ванной. Не напиться на празднике у взрослых невозможно, особенно когда тебе никто не запрещает. Потому что ни у одного трезвого человека не хватит сил выслушивать наставления, поучения и допросы от уже пьяных. Дазай аккуратно двигает в сторону баночки с разными средствами на стиральной машине и уже хочет сесть на неё, как Чуя филигранно толкает его бедром в сторону и усаживается сам. Осаму обременено на это вздыхает, становясь напротив парня. Пара чашек саке просто расслабила, позволила абстрагироваться от хаоса в кухне и концентрироваться на чём-то более важном, например, на Чуе. В ванной пахнет чистотой, различными порошками и только от Накахары тянется табачный шлейф. — Я переживал из-за вот этого, — тише обычного говорит парень, сцепляя руки в замок на шее Осаму, — Все эти знакомства, серьезность, ответственность, — он пытается объяснить мысли и чувства, но выходит у него не очень. Спасибо и на том, что пытается. — Ты самый ответственный из всех кого я знаю, — говорит Дазай без тени иронии, а затем оставляет поцелуй на почти зажившем синяке на скуле. Накахара устроился на стиралке и из-за этого стал повыше Дазая, что обеспечило свободный доступ к шее. А вот до губ чуть потянуться надо. Так что Осаму выбирает легкий вариант и снова мажет по незаметной венке. Чуя слегка клонит голову вбок, но продолжает говорить. — Я не знаю.. не думал, что всё правда серьезно. Осаму влажно целует уже поджившие после драки кадык, шею, параллельно внимательно слушая парня. Пальцы Накахары на затылке слегка подрагивают, он ощущает какое-то напряжение в кончиках. Наверное, это от желания оттянуть Дазая от своей кожи за волосы, чтобы снова притянуть для поцелуя. — Эй, Дазай, я вообще-то с тобой разговариваю, — нехотя шепчет Чуя, прикрывая глаза от слабого укуса. Осаму давно улавливает суть мыслей парня - он не думал, что у них всё серьезно. К чему вообще эти стикеры «серьезно», «несерьезно», почему нельзя просто быть вместе и наслаждаться проведенным временем. И тут Дазай понимает, что, наверное, это у него такой уклад в голове или, вернее, беспорядок. У Чуи же всё должно быть по полкам: как, где, почему, насколько. — Я хотел, чтобы это было серьезно..хочу, — Осаму запускает пальцы в пушистые рыжие волосы и слегка взъерошивает. Чуя фыркает и усмехается: — Поэтому ты так рвешься ко мне домой? Уже притираешься? Дазай недолго молчит. Он бы хотел ответить, но в этом не было смысла, Чуя и сам всё понимает. Вместо этого он говорит: — Тогда в спортзале я подумал, что ты либо поспешил, либо не готов… Ручка в ванную резко дёргается пару раз. Чуя слегка вздрагивает скорее из-за неожиданного звука, чем из-за опасности быть пойманными. Дазай лишь лениво ведет голову вбок, а затем возвращает внимание Чуе и его смятенному взгляду. — Я был уверен, что для тебя это что-то вроде отвлечения? Я не знаю. Несерьезно вообщем. И когда увидел, что всё как раз наоборот - испугался. Не понял, как вышло, что ты, который кружку чая за собой убрать не может, хочешь говорить на серьезные темы и решать что-то вместе. Осаму закатывает глаза и по-доброму улыбается. — Просто не надо всё мерять по кружке чая. Я ничего не делаю просто так и уж тем более не признаюсь в любви. Чуя хлопает ресницами, обдумывая сказанное, и говорит: — А я мысли и намерения не читаю. Осаму считает, что раз Чуя мучился вопросом о его намерениях, то надо было подойти и спросить. Он озвучивает свои мысли. — А поговорить? Сам Чуя не объясняется никогда и от других объяснений не ждёт. Додумывает только и всё, а потом тревожится. Осаму качает головой и целует Чую, который пытается придумать ответ или оправдание, в тёплый лоб. Это отвлекает Накахару. Он вскидывает удивленный взгляд и возвращает поцелуй в уголок губ, а затем спрыгивает с машинки, равняясь теперь с Дазаем в росте, и хихикает: — Пойдём, а то это уже и впрямь подозрительно. Они, едва сдерживая смех, выходят из ванной. Осаму, скорее всего, именно из-за алкоголя перестал шугаться каждого шороха и постоянно говорить Чуе о том, что их кто-нибудь увидит. Но лучше бы он был на стороже, потому что в коридоре парней встречает Кацу. Он стоит в полумраке, прислонившись к стенке, и сверкает хитрыми глазами. Парни обращают внимание на второкурсника, Чуя кивает, спрашивая: — Ты чего тут? Спрятался от них? — он переводит взгляд в сторону кухни и замечает, что госпожа Матида с мужем уже уехали. За столом лишь бабушка, играющая в го с Таро, и мама, которая увлеченно слушает Мори с обаятельной улыбкой на губах. Коё спать ушла. Кацу что-то говорит, но Чуя пропускает это мимо ушей, толкает Дазая под бок. Осаму прослеживает за чужим взглядом, и изо рта его рвется неконтролируемый удивленный смешок. Мори очевидно флиртует с госпожой Накахарой. Смеётся чисто, без лукавости, как Дазай не привык видеть. Огай вообще редко смеётся, иногда скромно улыбается. Вдобавок мужчина, по всей видимости, отвешивает завуалированные комплименты, это видно по румяным женским скулам, неловкой розовой улыбке и отведенному от смущения взгляду. Госпожа Накахара не отвечает на все эти обольщения, но позволяет обольщать себя. Чую из транса выводит легкое потряхивание за плечо. — Ты слушаешь меня? — оказывается это Кацу что-то очень хочет от парня. Накахара раздраженно цокает, а Дазай прикрывает глаза, пытаясь побороть желание просто схватить Чую за руку и увести от этого прилипалы. — Что? Рассказать тебе как подавать нормально и делать так, чтобы рука не гнулась во все стороны? — насмешка Накахары угасает при виде нахмуренных черных бровей Кацу, и серьезного, почти злобного взгляда. — Лучше расскажи мне, у вас реально всё серьезно? — А тебя это ебать не должно. Чуя считал, что Кацу просто странноватый парень, который дурацкими подкатами пытается поднять плавающую самооценку и чувствовать себя уверенным. Дазай тоже так думал, точнее трезвая часть его разума, а затуманенная раздражением считала, что Кацу действительно претендует на Чую и думает, что у них что-то выйдет. Что из этого было правдой понять точно нельзя, но в тот день, когда Кацу схватил Чую за руку и устроил допрос, оба парня были ошеломлены. Позже выяснилось, что он интересовался не для какого-нибудь жалкого шантажа или распространения слухов, ему просто важно было знать, что Чуя, так сказать, занят. И после очень конкретного ответа Осаму: «а тебя это ебать не должно», Кацу пошёл в атаку. Совершенно нелепыми подкатами, вечными расспросами, чем Чуя занят, не хочет ли провести с ним вечер и глупыми ухмылками, Кацу пытался заполучить его внимание, что выглядело слишком смешно и абсурдно. Весь второй курс был уверен, что Кацу в привычной манере проверяет насколько железные нервы у Накахары. Чуя же каждый порыв Кацу спокойно пресекал: либо игнорировал, либо легонько высмеивал. Он был уверен, что эта фиксация на нём быстро пройдет у Кацу. Идет вторая неделя, а она всё держится. — Нет, Дазай, ты не пойдешь со мной на волейбол, — Чуя наспех переодевается после пары во что-то более теплое и удобное, параллельно выясняя отношения с Осаму. — Почему? — грустно тянет парень, — Я тихо постою рядом, буду вести с тобой счет. За невинными жалобными глазами Осаму кроются куда более глубокие мотивы — ему хочется прийти вместе с Чуей, чтобы ненавязчиво касаться его, смеяться, шептаться и раздражать Кацу, всем видом показывая, что они вместе и счастливы. Порыв абсолютно нелепый и ненужный, Дазай и сам это понимает, но так хочется! Накахара резко разворачивается к Осаму сидящему в кресле, и упирается руками в колени, чтобы быть прямо на уроне теплых и таких молящих глаз. — Потому что мне не нужен охранник, — чеканит каждое слово Чуя, — Что ты хочешь? Чтобы он подошел, спросил чем я занимаюсь сегодня вечером, а ты ему круто ответил «трахается со мной»? Дазай поджимает губы. План был приблизительно такой, а вот из уст Чуи он звучит полным бредом. Парень фыркает, не зная толком, как аргументировать своё желание и съезжает в кресле, прячась от серьезного взгляда. — Я не знаю, меня бесит, что он лезет к тебе, тебя бесит, что он лезет к тебе, и я хочу решить это уже каким-нибудь способом. Накахара выпрямляется и запускает пальцы в пушистые волосы. Он начинает из перебирать успокаивая одновременно и себя, и Осаму: — Дазай, во-первых, я тебе гарантирую, что с этой новогодней суетой его запал быстро пропадет. Какая разница кто мне и что там говорит? Будто Кацу какое-то вселенское зло и реальная проблема. Меня его доебы не напрягают уже даже, а веселят. Чуя надеется, что вполне доступно объяснил Осаму свою позицию, и донес до него мысль «Кацу — парень-клоун, ни больше, ни меньше». Дазай задирает голову наверх, чтобы похлопать глазами и сказать: — Тогда пусти меня, я тоже хочу посмеяться. Чуя глядит в ответ таким злобными глазами, в которых читается короткое и ясное «тема закрыта», а затем для закрепления материла сжимает каштановые пряди в руке, заставляя Осаму ойкнуть. — Я вернусь через полтора часа живым и без нового парня, расслабься, — Чуя быстро целует пригрустнувшего Осаму в лоб и выпархивает из двери. В эти полтора часа Дазай мог бы заняться саморазвитием, почитать книжку, пообщаться с кем-нибудь, сделать долги, но он всегда выбирает одно и то же - наведаться к Фёдору. Он пишет ему короткое «в го клубе через 20 минут», а Достоевский отвечает многозначительным молчанием. В го клубе иначе, чем в родном шахматном. Нет бежевых оттенков, бархатистых приятных кресел и интересных цветочков на подоконнике. Здесь всё сделано в строгом японском стиле. Стены покрыты деревянными панелями, на полу татами, потолок украшен витиеватыми рисунками, на стенах висят гравюры. В помещении есть несколько столиков для разных уровней игроков - от начинающих до профессионалов. Каждый столик оборудован по-разному. Например, для начинающих игроков есть достаточно места для передвижения и удобная мебель, а для профессионалов установлена более сложная конструкция и оборудование: столы с подсветкой, специальные доски для записи ходов и куча других вспомогательных вещей. В субботу днём здесь всего одна пара игроков, что неудивительно. И то, едва они заметили Осаму и Федора - забрали вещи и ушли. Наверняка тоже приходили не просто поиграть, а посекретничать. Парни занимают уже полюбившийся столик у окна - он чем-то напоминает их место в шахматном клубе. Столик непрофессиональный, но они в любом случае не пользуются всякой дополнительной фигней - им нужны только камни и доска. — Вообще не понимаю, почему мы поменяли шахматы на го, — бормочет Фёдор, устраиваясь в тёмно-серое кресло. Он слегка брезгливо оглядывается. Атмосфера в другом клубе ему всё-таки нравилась чуть больше, хотя не признать, что и здесь довольно изящно, было бы ошибкой. — Потому что это интереснее, признай, — Дазай пытается подстегнуть Федю к чему-то новому путем нахваливания его интеллекта, — Ты уже в шахматы с закрытыми глазами играть можешь, а в го теперь думать надо. Достоевский нехотя кивает и открывает керамическую вазу с камнями, расписанную абстракциями. — Мы с Колей разошлись, — бесцветно выдаёт парень, кладя первый камень на доску. Они уже оба привыкли пропускать незначительные беседы перед тем, как поделиться чем-то реально весомым. — Вы были вместе? — хмыкает Дазай. Он почему-то пропустил эту информацию или забыл. Достоевский не удивляется и поясняет: — Такой срок даже вслух неприлично называть. Просто, мы как две стороны магнита, слишком полярные, не можем соединиться. Поэтому у нас дружба с привилегиями. — Не бывает такого, — резко и скептично отрезает Дазай, — Всё равно кто-то испытывает больше, чем влечение. Мы с Чуей тоже разные, живём же как-то, ссоримся - миримся. Достоевский в ответ качает головой и ухмыляется: — Да, вся общага знает, как вы миритесь, — он меняет интонацию, — Сначала визги, маты, драки, тишина и через секунду «А-а, Чуя, да.!.» Осаму смотрит убийственным взглядом и в отместку блокирует камень Фёдора, приписывая себе балл. — Завали, — он откидывается в кресле, отрываясь от игры, — Во-первых, ты гиперболизируешь и делаешь наши отношения нездоровыми, во-вторых, никакая «вся общага» ничего не знает и не слышит, не удивлюсь, если ты стоял у двери и подслушивал, что у нас происходит, чтобы потом высказывать мне и шутить. Оно почти так и было. Федя просто проходил мимо. — Ты ведь все еще неровно дышишь к нему. Зачем мучать себя? — Осаму задаёт чисто риторический вопрос, на который всё-таки находит ответ в немного смятенных, но всё же хитрых глазах Достоевского. — Я вижу, боже..Ты хочешь, чтобы он привык к тебе. Фёдор отводит взгляд в сторону, но все же усмехается: — Ты читал мой дневник? Дазаю почему-то абсолютно не смешно. Его напрягают эти закрученные мысли Фёдора и почти кровожадное желание добиться желаемого. — Нет, это неправильно, это как…приворожить кого-то, не по-настоящему. Ты просто вырабатываешь у него привычку. После своей речи Осаму задумывается: может, он и правда моралист, который сидит и беспричинно нравоучает здесь. Хотя, скорее он просто здраво мыслит, и понимает, что никакие «привычки» не смогут дать Фёдору того, чего он хочет. Достоевский и сам осознает всё это. Он человек рациональный и прагматичный, но, когда дело доходит до Коли, он словно сам не свой. — Всё, Дазай, давай играть. — Играем! Почему стоите, колени согните, приготовьтесь. В спортивном зале вновь безнадежный второй курс. Ладно, возможно, Чуя слишком к ним строг, но это только из-за того, что он знает из способности. — Тренер Накахара, вы, кажется, сегодня злой какой-то, — Кацу стреляет угольными глазами в парня, пытаясь в нём что-то расшевелить. — Боже, Кацу, завали, у меня было прекрасное настроение. Парень вместо ответа показательно блокирует мяч соперника и зарабатывает команде очко. И вдруг в диалог влезает какой-то, Манабу что ли, с соседней позиции. — Правда, вы добрым пришли..Неужели так плохо играем? — вот он совсем точно не пытается поддеть, скорее обеспокоен тем, что тренер может быть разочарован. Накахара отмахивается: — Да играйте уже как-нибудь, потом скажу, что не так. Чуя за всю игру больше ни слова не говорит парню, и не глядит в его сторону, удачно игнорируя все реплики. Дазай вылавливает Чую у входа в спортивный корпус и улыбается тому, как весь второй курс хором ему покорно кричит «до свидания». — Привет, всё, освободился, пойдём? Накахара ёжится от холодного уличного воздуха, после теплого спортзала. Они должны закупиться различной новогодней мишурой, потому что уже пора. Раньше комната не украшалась, ведь Чую бесила маленькая кадомацу, которую Дазай тупил на стол, а Осаму, в свою очередь, говорил Чуе, что симэкадзари это старьё. Хотя бы в этом году пора прийти к чему-то общему. — Да, я настроен, — это было не то чтобы сухо, но и не радостно. Дазай такие вещи замечает. — Всё нормально? — Абсолютно, — Чуя жмёт плечами и оглядывается в сторону корпуса, — Просто играют там некоторые неважно, выгонять надо. — Сколько тебе платят? Дазай же думает о том, что Чуя слишком сильно напрягается для должности замены тренера, ну, или ему действительно это важно. — 35 тысяч, а что? Осаму запрокидывает голову назад в беззвучном смехе и тянет: — Всё-ё, теперь я понял чего ты так серьезно относишься к этому всему. Да и не только из-за денег, Чуе правда больно смотреть на не совсем умелую игру его подопечных, хочется ведь научить, знаниями поделиться. — Тренер из запоя выйдет - реально будет проверять, как я их учил, на соревнование отправлять весной хочет. — Он гений, — Дазай в этом уверен, потому что поставить себе на замену студента, которому будет не насрать, а самому заниматься своими делами хороший ход. Потом весной, когда начнутся соревнования, тренер объявится и скажет, что сам их всему обучил. — Он мне платит, — Чуя жмет плечами, намекая, что тренерской славы он не жаждет, — Поэтому, пусть делает, что хочет. Тонкая пленочка снега со следами людей и животных буквально на глазах постепенно превращается в небольшие сугробы. Дазай пинает одну из маленьких горсточек: — Я обыграл Федю в го два раза, — хоть где-то должны быть победы, раз в волейболе всё так плохо. — Он же не очень играет, — фыркает Накахара, подразумевая, «действительно ли твоя победа- победа?» Осаму даже такой успех радует. — Ну, не напоминай, дай почувствовать вкус победы и прогресса. — Вот меня обыграешь… — Чуя слегка толкает Дазая бедром в сторону, затормаживая, затем обгоняет и подмигивает с игривой улыбкой. Пушистые гроздья снега падают на яркие волосы и одежду Чуи, почти мгновенно тая, а тонкие влажные пряди челки прилипают ко лбу, закручиваясь в волны. Он всегда ходит без шапки. — Чего? — Чуя клонит голову вбок, изучая чужое загадочное лицо. Либо Осаму просто кажется, либо Чуя ужасная кокетка. Он даже сейчас стоит и так чувственно хлопает заснеженными ресницами, а ещё секунду назад лукаво улыбался. Это контраст на контрасте. Потому что после всех этих действий, Чуя спокойно может сказать «блять, кого ждешь, пойдём уже», схватить за руку и твердо вести за собой. — Задумался. Почти как и ожидалось Накахара закатывает глаза и подбадривает Дазая поторопиться. Настрой все же новогодний. Хочется купить побольше украшений и безделушек и желательно подешевле.